Вчера в Братске на работе умер поэт Василий Костромин.Родился в 1956 году. Работал электрослесарем, инкассатором, плотником, сторожем, грузчиком. Один из создателей Неформального литературного объединения (НЛО) «Шклинда». Автор единственной книги "Произносила золото оса": стихи / В.Ю. Костромин. – Иркутск: ЧП Сапронов В.Г., 2002. – 52 с. – (Барка поэтов). Стихи писал всю жизнь. Умер на работе. По старой советской традиции трудился сторожем.
Василий Костромин: душа на бумаге
Жизнь с утра начинаем с нуля,
когда душа стремится на бумагу…
Сколько русских поэтов в завершённом и открытом для чтения прошлом, а ещё больше в настоящем проходят по жизни незамеченными?! Таким мог стать путь Осипа Мандельштама. История распорядилась с поэтом справедливо, хотя политическая действительность жестоко обошлась с маленьким человеком внутри великого стихотворца.
Сибиряк из Братска Василий Костромин, для которого Мандельштам первопрестольник и первоисточник в поэзии, попал в число таковых – «никому не ведомый», как он написал о своём лирическом герое, а по сути – о себе. Недавно ему уже перевалило за пятьдесят, и он земным возрастом пережил своего учителя. Но внешне и, пожалуй, внутренне Василий Костромин остаётся таким же живым мальчишкой – ростком русской изящной словесности, как в начале пути любимый им поэт.
Пять лет тому назад Костромин выпустил первую книгу поэзии, проник своей стихотворной радиацией в региональные альманахи и журналы, получил доступную всем, но малопосещаемую страницу на сайте «Бобошки и марзаны» (http://bm.bratsk-city.ru/index.php?id=page15), где выставлено почти всё, что написал сибирский автор. Благодаря этому сайту Василий Костромин попал в антологию «Нестоличная литература». Теперь местные школьники создают о нём литературоведческие работы и выступают с ними на региональных краеведческих конференциях. Казалось бы, я противоречу сам себе: вот известность, вот слава не только прикоснулась рукавом, но и постучала в двери квартиры, где здесь и сейчас живёт да здравствует поэт и его
Душа стремится на бумаге
Зарю возвышенно встречать…
И, тем не менее, у меня укрепляется ощущение, что поэта всё ещё как бы и нет на литературном пространстве России, слава растянулась во времени так, что стёрлась в процессе несостоявшегося узнавания, что утром (а сколько их уже прошло?) Костромин так и не проснулся знаменитым. А его мир, охватывающий беззвучное течение мысли, спрятался за звучанием тишины, где спрягает рифмованные строки в сторону неизвестности… И поэт самоощущает себя, как миллионы незамеченных, когда
Необитаемую кровь
Мы в сердце носим.
Костромин долгую затяжку творческой жизни просидел на кухне (хотя немало путешествовал, учился, работал – даже торговал на рынке), но советская кухня была и остаётся для него мастерской. Там и по сей день прописан с разговорами, стихами и попутной выпивкой на троих, четверых, пятерых… Выпивка всё ещё главный удел современных русских поэтов, хотя они рифмованным потоком сознания понимают, что
В отрезвленье нет
Отчеств никому.
При этом поэты не забывают сочинять неплохие стихи и каждое утро, когда «яркий свет сбивает с ног», жизнь свою начинают с нуля в «кровопролитии чернил», хотя по Библии твердо усвоили: «Бог раньше плоти», «прошлое – неизменно, будущее – опасно».
Всю прошлую, нынешнюю и будущую литературную жизнь поэта Василия Костромина легко можно угадать и просчитать с математической точностью по этим трём строфам, которые подпитывают отбродившие метафоры Осипа Мандельштама:
Я слышал поворот весла
в уключине пустынь,
как будто жизнь стакан несла
по комнатам пустым.
И падал свет гранёный на
глубокий потолок
и якорную из окна
цепь с грохотом волок.
И были горечью полны
вернувшиеся в дом
с обратной стороны Луны
за северным столом.
Недаром названием первой книги «Произносила золото оса» взята строчка из любимого поэта, с которым «мыслями да словами тешит меня судьба». Не случайно самоощущение поэта движется от разбросанности камней-слов, когда мы прочитываем в них отечественного классика:
Камень камню почти во благо.
Сквозь безумье — судья таков,
Что достанется праху влага,
Гром языческий, без стихов.
И тогда грозит остаться без стихов будущее, в котором бесконечность неподвижна, а Бог в ней бессилен! Иногда из прошлого приходят в голову такие глупые мысли древних сверхлюдей, чтобы современный маленький человек во мне и в тебе почувствовал себя хотя бы изнутри героем, хотя бы у выключенного экрана телевизора, накануне очередной эпохи сновидений… Той заветной эпохи, которую хочется оставить в наследство своим детям. Я знаю, я надеюсь, что слово, как атом литературной веры, когда-то где-то в ком-то отзовётся, скорее всего, там, где будущего нет даже у Бога. Но иногда так хочется, чтобы вечернее слово поэта уже отозвалось с утра с экрана телевизора, сразу же после дурной фразы: «Доброе утро, страна!» - вместо ритуальных сводок о плохой погоде на Земном шаре…
Я давно уже не смотрю телевизор, но выключенный «телесияющий ящик» пристально всматривается в меня. Иногда мне кажется, что всматривается ненаписанными стихами неизвестных пока русских поэтов, которые ездят на трамвае желаний через тернии тире и запятых. Знаки препинания из их текстов частенько ускользают, потому что знают: без них быстрее «известью становятся стихи»...