Была поздняя весна. Я сидел у окна в вагоне электрички и наблюдал за немногочисленными пассажирами, снующими на перроне вокзала. Вчера хлопьями валил снег, а сегодня он таял под осторожными лучами весеннего солнца. Так повторялось, как по сценарию, уже долгих две недели, казалось, шла война между зимой, которая не желала сдавать свои позиции и несмело, но всё же неумолимо, надвигающейся весной. На душе, как обычно, было скверно, я ехал в деревню к тётке, помочь ей по хозяйству. Тётка уже два года, как жила одна, её муж умер от инфаркта, царство ему небесное. Я примерно раз в два месяца ездил к ней. Там я обычно две недели помогал ей и уезжал в город с чистой совестью, продуктами и дотацией, которой хватало примерно на месяц скромной городской жизни. Муж её, Тихон, был мужик зажиточный, работящий, но я так и не сумел найти с ним общий язык, да особо и не искал. По его определению я был «неисправимым лодырем», я уже не обижаюсь на него, я вообще человек не злопамятный, но, когда он был живой, в гости к ним я наведываться не любил.
Близился полдень, солнце светило всё смелее и смелее, ручейки сливаясь, набирали силу и смывали с перрона прошлогоднюю грязь. Я смотрел в окно, ел пирожок и запивал пивом, купленным на последние деньги, пил маленькими глотками, чтоб на дольше хватило. В вагон зашёл и сел напротив меня, откинувшись на спинку сидения, мальчик лет десяти. Я бросил на него взгляд и невольно перестал жевать, на меня смотрела пара больших карих глаз. Глаза были настолько выразительные, что я провалился в их глубину, они поглотили меня. Я как под гипнозом смотрел в них неподвижно, вероятно вытаращив свои глаза. Так мы и сидели, уставившись друг на друга.
- Тебя как зовут, - наконец опомнился я.
- Ваньша, - сказал мальчик, и продолжал смотреть на меня своим чарующим взглядом.
Я тоже смотрел на него не в силах отвести взгляд от его бездонных глаз, как мне показалось излучающих добро, большое необъятное добро. И вновь они как будто поглотили меня, закружилась голова, и я провалился внутрь, всё вокруг казалось карим, а я всё дальше и дальше летел внутрь этого царства добра, окружающий мир перестал для меня существовать, моё тело вдруг расслабилось и назад возвращаться уже не хотело. Я вспомнил о других пассажирах и подумал: как же я выгляжу со стороны. С неимоверным усилием я пытался вырваться из этого плена.
- А меня, Олег, хочешь пирожок, - с трудом вымучивая слова, сказал я и услышал свой тихий неуверенный голос как бы со стороны. В ушах вдруг зазвенело.
- С мясом? – где-то далеко прозвучал голос Ваньши.
Я тихонько затряс головою и обхватил её руками, опустив глаза в пол. Сколько я так просидел – не знаю, очнулся, когда мальчик похлопывал меня по руке.
- С мясом? - повторил он.
- Нет, с картошкой, - наверное, закричал я, а может прошептал, и поднял голову, стараясь не смотреть в глаза мальчика. Оглянулся по сторонам: на меня вопросительно отовсюду смотрели маленькие бусинки глаз, мне стало немного не по себе от этих колючих взглядов.
- С картошкой, - повторил я и полез во внутренний карман, там у меня в целлофановом мешочке лежал ещё один пирожок. Я был как не свой, движения были скованными.
- Нет, спасибо, - сказал мальчик, увидев мой последний пирожок, - я сыт.
- Как хочешь.
Я по-прежнему не смотрел на него, затем спрятал мешочек обратно в карман и уставился в окно. Поезд уже набирал ход, я сделал большой глоток пива. Что это было? Я смотрел в окно и краем глаз наблюдал за мальчиком, он тоже смотрел в окно. Чёрные волосы, наполовину закрывающие уши, круглое лицо, маленький нос, какой обычно бывает в этом возрасте, глаза даже со стороны были большие, как у инопланетянина, которого я однажды видел в каком-то документальном фильме. А может это? … Пальтишко серого цвета, клетчатые брюки, он сидел на краю скамьи, вероятно, чтобы ногами доставать пол, в руках он держал вязаную шапочку. Я уже почти открыто стал рассматривать его неподвижное, ничего не выражающее лицо, взгляд его перепрыгивал с предмета на предмет по ходу поезда. О чём он думает, это маленькое существо с большими добрыми глазами?
Я вдруг подумал: чем же эти глаза так притягательны? Из них на меня смотрело добро, большое и необъятное, наверное, оно такое и есть, когда ты смотришь на него, тебе уютно и хорошо и ты понимаешь, что тебе ничего не угрожает, и ты всегда найдёшь в этих глазах защиту поддержку и понимание. Ещё из них на меня смотрели неприкрытые искренность и непосредственность, глядя в такие глаза, хочется быть таким же, по-детски открытым и наивным. Хочется объять эти глаза, спрятать, защитить и уберечь их от этого мира лжи, корысти и лицемерия, как будто это последний лучик надежды на спасение. Спасение кого или чего я до конца не понимал, но то, что оно требуется – в этом я был убеждён.
Я уже окончательно пришёл в себя, поезд покачивался на ходу, в такт стучали колёса. Ваньша – интересное имя. А глаза как будто раскосые, большие и раскосые, как в японских мультиках. Хотелось ещё раз взглянуть в эти бездонные глаза, но опять оказаться в их зависимости желания не было. Если они излучают добро, то почему я боюсь в них смотреть? Я решился.
- Тебе сколько лет, - спросил я, всё же избегая его прямого взгляда.
- Десять, я еду к бабушке и дедушке, у них живёт Том – это моя собака, которую мне подарила мама на день рождения, - Ваньша как будто предвидел возможные вопросы и отвечал на них заученным текстом, - Том живёт в деревне, потому что у нас мало места в квартире. Но если у меня не будет четвёрок за год, то мама разрешит мне на лето взять его домой. И я покажу его своим друзьям.
Мы разговорились, я больше не проваливался в его большие карие глаза, но всё же они немыслимо притягивали меня, располагали. Я подумал, что даже если у него будет четвёрка за год, мама не сможет ему отказать.
На следующей станции мальчик сошёл, его встречали, как он и говорил дедушка с бабушкой. Мы попрощались, ещё раз взглянув друг другу в глаза, но его взгляд уже был не таким поглощающим, как в первый раз, видимо мыслями он уже был со встречающими. На перроне помимо дедушки и бабушки Ваньшу встречал щенок, чудесным образом, появившийся из-за пазухи дедушки. Трудно передать те эмоции, которые бушевали при их встрече. Я смотрел на их радостные лица и искренне завидовал этому мальчику, не потому что у него есть собака, а тому, как он умеет радоваться и что его абсолютно не волнует то, как он выглядит со стороны. Поезд тронулся и тут Ваньша в обнимку с собакой начал рыскать взглядом по окнам, заметив меня, он радостно на вытянутых руках показал мне милого щенка, который, как мне показалось, тоже посмотрел на меня большими карими глазами.
2014