Предыдущее - http://www.proza.ru/2014/04/12/1409
Николай Михайлович решительно не помнил, как он добрался до гостиницы. По крайней мере, ясно одно - пока он был в отключке, Живилкин привел в его номер бабу. Это доказывает обнаруженный на подлокотнике кресла презерватив. После этого Живилкин просто подлец и хам! Хотя, что можно ожидать от человека, приехавшего в Москву из глубокой периферии?
- И с такими моральными уродами я вынужден общаться, творить! - воскликнул Николай Михайлович.
Однако сегодня сюрпризам, кажется, не было конца: возле шкафа на полу Румянцев заметил свое многострадальное портмоне. Первая мысль была та, что оно, уже однажды потерянное и возвращенное мальчиком, вновь было украдено и выпотрошено, но уже Живилкиным. Николай Михайлович подскочил к бумажнику: так и есть - из пятисот долларов на месте осталось только двести. Вчера он отдал мальчику за честность сотню. Значит, Живилкин присвоил себе двести долларов. Странно, почему он не взял все деньги? Николай Михайлович тщательно ощупал висевший на вешалке пиджак, и его опасения подтвердились: из секретного кармана исчез паспорт, а также рублевая сумма - НЗ, предназначавшийся на крайний случай.
- Фашист! - произнес Румянцев, имея в виду Живилкина, который «нанес удар в спину».
«Черт с ними, с долларами, - думал Румянцев, - в конце концов, они заначены на пропой и прочие шалости, без которых творческому человеку никак не возможно. Без шалостей душа артиста ржавеет. Но лишиться паспорта и денежного неприкосновенного запаса, то есть оказаться в положении, когда нельзя, в случае крайней необходимости, уехать домой, - это просто черт знает, что такое, конец всему!»
Для чего Живилкину паспорт и деньги Румянцева? Не сложно догадаться. В глубине души Живилкин ненавидит Румянцева. Это чисто режиссерская месть Румянцеву за его несомненный драматический талант. Другими словами, накануне генеральной репетиции Живилкин решил выбить Румянцева «из седла». Конечно, доказать, что Живилкин взял деньги, невозможно: не пойман - не вор. Живилкин будет отрицать всё. Более того, он сделает так, чтобы история с потерей паспорта стала достоянием коллег-артистов, рабочих сцены, директора Театра металлургов и, в конце концов, жены Румянцева, а там уже в обязательном порядке и тещи. И все, абсолютно все за глаза будут уверены, что потеря паспорта и денег произошла по пьяному делу. Доказать обратное будет невозможно. Таким образом, в глазах коллег он окончательно приобретет имидж алкоголика. После это указать Румянцеву на дверь и лишить его роли легче пареной репы.
От более глубоких размышлений Румянцева отвлекла странная боль в коленях. Чтобы вытянуть ноги, ему пришлось прилечь в кресле. При этом его рука случайно соскочила с подлокотника и наткнулась на что-то холодное и жесткое. Не ожидая ничего хорошего, Румянцев поднял очередную находку. Ею оказался женский сапог-чулок 34 размера. Мелькнула страшная догадка: Живилкин изнасиловал, а затем убил проститутку! Если это так, то должны быть следы трагедии. Долго искать не пришлось: по всему полу и особенно возле кресла были видны пятна крови. У Румянцева инстинктивно поджались ноги. Дикая боль в коленях пронзила его. Изловчившись, он увидел, что его коленные чашечки разбиты в кровь.
И тогда Николай Михайлович Румянцев действительно вспомнил всё, до мелочей! Перед ним словно раскрылся занавес: он увидел от начала до конца весь ужасный спектакль, сыгранный им уже после возвращения из ресторана и бара.
На самом деле Живилкин не поехал с Николаем Михайловичем, а остался в баре обмывать авто «уважаемого человека». Следовательно, его не могло быть в номере, и он не мог подбросить презерватив, а также украсть паспорт и деньги. «Нехорошо, непростительно плохо думать о товарище», - сказал себе Николай Михайлович и застонал.
Ему припомнился разговор с дежурной. Он уговаривал в общем-то пожилую женщину подняться к нему в номер. В мозг впечатался ее раздраженный ответ:
- Хочешь женщину? Будет тебе женщина, только отстань! Иди, готовься!
Николай Михайлович ушел и готовился: начал раздеваться и уже в процессе раздевания уснул.
- Слава богу, хоть трусы не успел снять, - вздыхает Румянцев.
А как он был смешон, когда изображал из себя опытного ловеласа! Хватал девушку за грудь, выбирал живого человека, как выбирают мясо на базаре! И выбрал какое-то дерьмо! Грудей нет ... Впрочем, не об этом нужно сокрушаться, а о том, что он едва не полез в драку с сутенером! А разве не смешно, что он подарил сто долларов мальчишке, который у него же украл портмоне! А что может быть нелепее, чем собственными руками отдать двести долларов проститутке Веронике, с которой у него ничего не получилось, одно «тисканье»! Даже в Москве, наверное, за это таких денег не берут. А как он ползал на коленях перед проституткой! С ним ли всё это было и было ли это вообще?
Николай Михайлович поймал себя на мысли, что, с одной стороны, он точно знает, что провел ночь с проституткой по имени Вероника, а с другой - полное ощущение того, что ему это только привиделось. Другими словами, как бы ничего и не было. Он даже не мог вспомнить, как выглядела проститутка вообще и ее прелести в частности.
Николай Михайлович поднял с пола деформированную банку пива. Да, эту банку он швырнул в Веронику и, если бы попал, то убил бы человека! Какой ужас: он мог сесть в тюрьму! Как бы не отдавая себе отчета, Николай Михайлович допил оставшееся в банке пиво. От двух глотков у него закружилась голова. Стало ясно, что он еще до конца не протрезвел после вчерашнего, и что всё его хорошее самочувствие определялось именно состоянием сильного опьянения.
Сразу как-то ослабев, Николай Михайлович задремал с женским сапогом в руках. Сквозь сон он слышал телефонные звонки, но поднять трубку сил не было. Последним усилием воли он заставил себя встать и дойти до кровати. Полотенцами кое-как перевязал раны на коленях и забрался под одеяло с головой.
Продолжение - http://www.proza.ru/2014/04/14/1776