Испытание жизнью. Часть 1. Глава 2

Иван Морозов 3
                Глава вторая.

                1

               Открыв глаза, Виктор осмотрелся. За окнами брезжил рассвет. Отец по-прежнему сидел на кровати у больной матери, несколько часов лежавшей в одной позе, разбросав по подушке черные волосы. Приткнувшись спиной в угол дивана, Василий сидел с закрытыми глазами и то ли дремал, то ли глубоко задумался.
Неожиданно Тихон Яковлевич залился долгим, изнуряющим кашлем и Ирина Андрияновна проснулась.
               - Вы все сидите? - удивилась она. - Ложитесь, мне стало лучше, и я даже поспала.
               Виктор взглянул на часы, спать уже некогда, надо собираться на работу...
               В течение дня его беспокоила одна мысль: «Как там мама?» С нетерпением посматривал на солнце, поражаясь тому, как медленно оно движется по безоблачному небосводу. Правильно в народе говорят, что до обеда солнце тянут кони, а после - быки.
               Дождавшись конца рабочего дня, Виктор ворвался домой с такой поспешностью, что не закрыл за собой двери. Кровать была пуста. Тихон Яковлевич вздохнул.
               - Днем снова сердце прихватило. Отправили в больницу.
Рядом с ним сидела сестра Виктора Зина. Они с мужем жили на другом конце села и, узнав о болезни матери, прибежала навестить, но дома не застала.
Пришел с работы Василий. По унылому виду родных он понял, в чем дело и присел на валик дивана. Не зажигая света, долго молчали. Душа каждого из них томилась неизвестностью. Дело в том, что больница находилась в Новой Калитве, расположенной в двадцати километрах от Донского. Телефонной связи с ней нет, и не было возможности узнать что-либо о состоянии больной.
               Вдруг Виктор проговорил:
               - Поеду я на велосипеде съезжу.
               - Ничего себе! - воскликнула Зина. - Двадцать километров? Ночью-то?
               - Скоро взойдет луна, как-нибудь доберусь. Не сидеть же всю ночь и гадать, что там с мамой?
               - Ну что ж, - согласился Тихон Яковлевич. – Поезжай, узнаешь, как она там. А то действительно с yма можно сойти от неизвестности.
Дорога шла холмистой местностью, пересекала поля, выбегала к опушке и долго тянулась над лесом.
               Первую половину пути Виктор ехал в кромешной темноте. Поле и дорога сливались, и он несколько раз падал, заезжая на пашню. Когда взошла луна и дорога, накатанная колесами машин, заблестела в ее свете, Виктор нажал на педали.
Через час за увалом горы показалась россыпь ярких огней. Это Новая Калитва. С каждой минутой село приближалось, и вскоре можно было различить улицы, с гирляндами фонарей на столбах, дома с квадратами светящихся окон и темные силуэты хозяйских построек.
               Двери больницы оказались запертыми. На настойчивый стук Виктора, вышла дежурная медсестра и после долгих переговоров, все-таки разрешила навестить больную мать. Накинув на плечи халат, он прошел по сумрачному коридору и осторожно приоткрыл дверь в палату. На него пахнуло душным воздухом не проветриваемого помещения. С улицы в окно пробивался слабый лунный свет, и в полумраке комнаты Виктор увидел четыре кровати. На крайней у двери спала мать. Из дальнего угла слышались протяжный храп и невнятное сонное бормотание.
               Проскользнув в палату, он сел на табурет, стоящий у изголовья. Облокотившись на широко расставленные колени, он наклонился, стараясь в слабом свете рассмотреть ее лицо и по дыханию определить состояние.
Ему страстно хотелось окликнуть ее, чтобы побыть вместе, совсем недолго, пусть пока не наступит свет утра. Свет всегда возвращает надежды, а с ними к ней вернутся и силы.
               Он смотрел на мать и чувствовал, как грудь наполняется волной нежности к этому дорогому и горячо любимому человеку, лежащему перед ним. Она спала на спине, вытянув руки поверх одеяла. Эти хрупкие с виду руки были такими проворными и старательными, что не знали устали и все умели. Ох, как много работы переделали они за свой век: и маленьких детей нянчили, и у жаркой печки хозяйничали, готовили, стирали, убирали, вязали носки и делали еще тысячу дел.
               Сколько помнил Виктор маму, она всегда была жизнерадостной. Глаза ее смотрели открыто, весело, иногда чуть грустно. Улыбчивые губы не выдавали горя, даже если оно было. Она всегда старалась скрыть свою усталость, но повседневные работы и хозяйственные хлопоты наложили страшный отпечаток. Сердце не выдержало и дало сбой.
               За окном начало светлеть. Ночные краски постепенно уступали место дневным, и вот на стеклах окошка заискрились первые солнечные лучи. Они робко проникли в палату и упали на лицо храпевшей в углу женщины. Неожиданно она громко чихнула.
               Ирина Андрияновна вздрогнула и открыла глаза. Увидев сына у своего изголовья, удивилась, а затем обрадовалась.
               - Ты? - шепотом спросила она, приподнимаясь на локте, - как ты сюда попал?
               - Приехал ночью.
               - Приехал? На чем?
               - На велосипеде.
               - С ума сошел!
               - Другого выбора не было. Надо же узнать, как у тебя дела.
               - Почему меня не разбудил?
               Виктор хотел признаться, что у него было такое желание, но сказал другое:
               - Тревожить не хотелось. Как ты себя чувствуешь?
               - Хорошо! Врач говорит, ничего страшного. Все это от переутомления. Отдохнуть велел.
               - Вот и отдыхай. О нас не беспокойся. Мы пока без тебя управимся.
Ирина Андрияновна махнула рукой.
               - Что ты, сынок! Разве в моем характере лежать без дела. Это больше утомляет, чем работа. Лучше я буду потихоньку копаться дома, рядом с вами.
Она ласково улыбнулась и нежно дотронулась до руки Виктора.
               - Какой ты уже большой вырос! А кажется совсем недавно бегал без штанишек и домой приходил такой чумазый, что с трудом удавалось тебя отмыть.
Виктор смутился и воскликнул:
               - Ну, мам, ты уж скажешь!
               Воскликнул, видимо, слишком громко. Женщина у окна проснулась и, увидев парня, удивилась.
               - О, да у нас ранние посетители!
               - Я уже ухожу.
               Он поспешно встал, поцеловал мать в щеку и вышел на улицу. Свежий утренний воздух забрался под одежду и заставил невольно вздрогнуть. После душного тепла больничной, палаты утро показалось особенно прохладным.
 
                2

              Домой Виктор приехал к восьми часам утра. Около ворот увидел запыленный мотоцикл бригадира производственного участка, а он стоял на крыльце и разговаривал с Тихоном Яковлевичем.
               - А я тебя жду, - закуривая сигарету, проговорил он.               
               Виктор вздохнул.
               - Владимир Сергеевич, я двое суток не спал. Дай денек отдохнуть. Два с лишним месяца без выходных. Да и сейчас ноги гудят от педалей. Ведь сорок километров туда и обратно.
               - Знаю! Отец мне все рассказал. Но, понимаешь, я сегодня всех разослал по нарядам, не кем подменить тебя. Нынче поработай, а завтра найду замену, отдохнешь денек, другой.
               Раздумывать было некогда. Бригадир ждал его ответа, нервно теребя недокуренную сигарету. Выхода не было, пришлось согласиться...
               Нагруженные тяжелой массой силоса, одна за другой уходили автомашины. В запятнанном и запыленном комбинезоне Виктор покачивался на кожаном сиденье комбайна, сбоку хедера, и смотрел, как лопасти мотовила, заботливо подталкивало к зубастым ножам косилки доверчивые стебли кукурузы. Зубья косы вгрызались в сочные стебли, и, пригибаемые лопастями, они покорно ложились на планки транспортера и двигались к горловине комбайна. Тот глухо и с удовольствием урчал, разрубая их на мелкие кусочки, которые бесконечной массой сыпались в кузов автомашины.
               С каждым кругом загонка становилась все уже. Впереди монотонно гудел трактор, справа гремел комбайн, слева, стараясь пристроиться к скорости трактора, взвывал грузовик. Виктор сидел и с большим трудом боролся со сном. Глаза резало так, словно в них насыпали горсть песку. Веки казались тяжелыми и сами собой закрывались. Стараясь избавиться от сонливости, пробовал петь, но голос терялся в окружающем гуле и грохоте.
               В обеденный перерыв, чтобы не было простоя комбайна, договорились с трактористом кушать по очереди. Первым отправился Виктор. В лесополосе, на краю поля, он уселся под кустом боярышника, и принялся за еду, прислушиваясь к шелесту листвы над головой и крикам птиц. Они носились над полем, беспрерывно перекликаясь, словно проверяли все ли на месте, никто не потерялся в этой суете?
               Поев, Виктор сложил в сумку остатки еды, подошел к загонке. Комбайн находился на другом конце поля, откуда доносилось приглушенное рас-стоянием рокотание. В ожидании, присел около первого рядка кукурузы. Чтобы скоротать время, стал следить за легковым автомобилем, который появился на дальнем взлобке холма. Издали похожий на большого розового жука, он быстро понесся вниз склону, оставляя за собой серый шлейф пыли. Еле вписавшись в крутой поворот, автомобиль нырнул в долину и скрылся из виду. Пыль, поднятая колесами, густой завесой продолжала висеть в воздухе, медленно оседая на землю.
               Неожиданно, порывом, налетел ветер и взвихрил сухие листья кукурузы. Вертясь в воздухе, они поднялись вверх и подгоняемые ветром, крепчавшим с каждой минутой, полетели, словно стая вспугнутых птиц.
              Склонив голову на руки, лежащие на согнутых коленях, Виктор не заметил, как уснул. Два с лишним месяца работы без выходных, двое суток без сна и ночной сорокакилометровый марафон на велосипеде, дали о себе знать. Молодой, не успевший окрепнуть, организм не выдержал такой нагрузки, требовал отдыха, и Виктор уснул. Он спал и не слышал надвигающейся беды. Она приближалась с гулом и грохотом, и когда колеса трактора прошли в непосредственной близости, и пахнуло жаром работающего двигателя, парень проснулся. Хотел вскочить на ноги, но, получив сильный удар по голове, потерял сознание. Это мотовило, вращаясь, ударом лопасти свалило Виктора на землю. Зубья косы уперлись в неподвижное тело и стали тащить его по земле, впереди себя, подминая кукурузу. За комбайном оставалась широкая полоса поваленных, не срезанных стеблей.
               Шофер, набиравший в кузов автомашины силос, заметил безжизненное тело Виктора впереди комбайна, и нажал кнопку сигнала. Тревожный вой разнесся над полем, но тракторист не услышал. В заднее окно кабины было видно, как он поскреб затылок пальцами руки и вновь положил на баранку.
               Колеса комбайна заскочили в борозду и хедер, подпрыгнув, вскинул на себя тело Виктора. Увлекаемое транспортером, оно двинулось к жерлу, в котором исчезали стебли кукурузы. Представив, что сейчас произойдет, шофер почувствовал, как на голове под кепкой зашевелились волосы. Он остановил машину, выскочил из кабины и побежал вслед за трактором, громко крича и размахивая руками. Но было уже поздно. Тело дошло до двух валов, стоящих вертикально друг над другом и остановилось, не пролезая в узкий зазор. Транспортер под ним, продолжая двигаться, и рвал поперечными планками одежду и тело.
               Все же тракторист услышал истошные крики, остановил трактор и оглянулся. Шофер делал отчаянные знаки, чтобы тот отключил вал отбора мощности, так как комбайн продолжал работать, и тело Виктора в любую секунду может проскочить к ножам.
               Когда комбайн был отключен, шофер с грузчиком бросились к хедеру. Поднявшись по транспортеру к горловине, они склонились над парнем, тело которого было цепко зажато между валами.


Смотрите продолжение http://www.proza.ru/2014/04/12/1826