Друзья и годы
В период учёбы и работы в Мурманске, изредка приезжая в Москву, я обязательно звонил ветерану - подводнику Северного флота Василию Алексеевичу Мясникову и его супруге Кире Алексеевне, нередко бывал у них в доме. Нас с мамой связывала с этой семьёй многолетняя дружба, заложенная ещё в годы войны.
В 1943 году её, работника Гидрографического отдела Северного флота, направили в Полярное для работы на метеостанции. Из разрушенного Мурманска к месту назначения мы вышли на пароходе "Сосновец". Шли Кольским заливом, здесь всё для меня было впервые и необычайно интересно.
Я с любопытством заглядывал через открытый кап в машинное отделение, слышал чавкающий, негромкий звук работающей паровой машины и мелодичный перезвон машинного телеграфа, назначение которого не совсем понимал. Разве мог я, семилетний мальчишка, даже подумать, что спустя определённое время, этим же Кольским заливом долгие годы буду проводить суда на вход и выход из порта Мурманск.
Двухэтажное здание метеостанции находилось на Екатерининском острове ( см. фото ), который закрывал гавань того же названия с севера, создавая удобную и безопасную стоянку для базирующих здесь кораблей. Коллектив станции хорошо принял нас, мама особенно сблизилась и подружилась с Кирой Харинской, несмотря на разницу в возрасте.
Кира была коренной москвичкой, красивой, энергичной, эрудированной, окружившей меня своей опекой. Выбираясь с острова на материк, в Полярное, она часто брала меня с собой, как некоторую защиту от назойливого внимания военных моряков при проходе по улицам города.
Вместе с ней я хорошо узнал город, подплав, Дом офицеров, где иногда в период затишья удавалось посмотреть кино, а между тем налёты на город ещё имели место, хотя значительно реже, чем в Мурманске, благодаря Кире я начал рано читать.
Я уже хорошо разбирался во всех типах подводных и надводных кораблей. На наших глазах лодки уходили в поход, возвращались, но, к глубокому сожалению, далеко не все. Шла война, но жизнь продолжалась, и однажды к одной из работниц метеостанции пришли в гости два старшины с подводной лодки "С-51".
Один из них был Василий Мясников - мужчина видный, широкоплечий с рядом боевых наград. Впервые, случайно увидев Киру Харинскую, Василий влюбился сразу и бесповоротно. До войны Василий Алексеевич Мясников служил на Тихоокеанском флоте. В 1941 году закончился срок его пятилетней срочной службы, на "С - 51", но демобилизация не состоялась - началась война.
В 1942 году "С - 51" вместе с группой из шести лодок совершили переход с Дальнего Востока на Север через Тихий океан, Панамский канал, Атлантику и в январе 1943 года прибыли в Полярное, пройдя более 16000 миль. С прибытием на Северный флот, лодка оперативно включилась в активные боевые действия против конвоев противника и не без успеха.
Кораблём командовал опытный командир капитан 3 ранга И.Ф.Кучеренко, позже Герой Советского Союза. В промежутках между боевыми походами Василий стал всё чаще навещать предмет своего обожания, но гордая Кира к его знакам внимания относилась прохладно, даже с некоторой иронией.
Однако снимать осаду сердца неприступной девушки Василий не собирался. В свою очередь я гордился знакомством с дядей Васей Мясниковым, позже перешедшую в длительную дружбу. Ни один мальчишка военных лет никогда бы не остался равнодушным к этому сильному, мужественному моряку - подводнику, кавалеру боевых наград.
Благодаря ему я всё чаще стал бывать на территории подплава в месте проживания экипажей, знакомился с многими подводниками. Позже территория бригады подводных лодок стала для меня и двух моих сверстников из соседнего дома основным местом нашего времяпрепровождения.
Мы с особым интересом рассматривали погрузку торпед, мин, снарядов, дистиллированной воды в специальных резиновых ёмкостях, а также швартовку и встречу подводников, вернувшихся с победой.
С высокого крыльца столовой подплава смотрели открытие "Памятника погибшим подводникам", митинг и парад личного состава подводных кораблей, где в чётком строю проходил мимо нас и наш кумир - экипаж подводной лодки "С - 51". В сентябре 1944 года в Полярном открылась школа, её разместили в полуразрушенном жилом двухэтажном здании, учеников было очень мало.
Теперь каждое утро наша троица на шлюпке перебиралась через пролив и шагала по причальной линии мимо лодок, надводных кораблей на занятия. Между тем война шла к завершению. Сложные отношения Киры Харинской и Василия, наконец, закончились их браком, чему я был искренне рад.
После окончания войны Василию, как опытному специалисту, участнику всех боевых походов было предложено остаться на сверхсрочную службу. Он дал согласие, продолжая служить на "С - 51", но уже в звании мичмана. Вместе с женой они переехали в город, где у них родился сын, а через год и второй. К сожалению, брак Киры и Василия не был счастливым.
Задолго до нашего приезда Кира встретила в Полярном свою первую и единственную любовь, но счастье было коротким, её избранник погиб. После этого, то ли с отчаяния, или по другой причине она делает ошибку, после которой всю жизнь проклинает себя - неожиданно выходит замуж за Василия, чем испортила жизнь и себе, а особенно ему.
Василий безумно любит свою жену, она красивая женщина, но с её стороны любви нет. Родившиеся дети супругов не сблизили, и вскоре Кира уходит от мужа и уезжает с детьми к своей маме в Москву. Несчастья Василия на этом не закончились.
Во время перехода на Север "С - 51" заходила в порты США, Исландии для ремонтных работ, во время которых Василий не мог не обратить внимание на высокое техническое оснащение ремонтных предприятий, рациональную организацию труда рабочих. Своими наблюдениями он имел неосторожность поделиться с подчинёнными.
Последовал донос. Василий был арестован и приговорён к восьми годам лагерей по 58 статье с формулировкой : "Восхваление западного образа жизни". Ходатайство командира лодки Кучеренко и комбрига Колышкина во внимание приняты не были.
О случившемся я узнал с большим опозданием, и с высоты своего пионерского возраста совершенно не понимал эту дикую несправедливость. Истина происходящего стала известна значительно позже. Здесь надо отдать должное Кире Алексеевне.
Их развод с Василием оформлен не был, и она начинает длительную яростную борьбу за честное имя мужа. На протяжении нескольких лет она пишет во все инстанции письма и заявления, ходит по высоким кабинетам, что было в тот период небезопасно, упорно добиваясь отмены несправедливого приговора ветерану - подводнику, кавалеру боевых наград.
Благодаря ей, дело затребовали в Москву, на предмет пересмотра, после чего Василия освободили, вернули награды, прописали в Москве и помогли устроиться на работу. Случай крайне редкий в тот период. Кажется всё позади, семья Мясниковых опять вместе, началась нормальная семейная жизнь, чему мы с мамой были очень рады.
В начале шестидесятых годов, после длительного рейса я прилетел с женой в Москву перед новым годом. Его мы решили встретить в ресторане гостинницы "Москва", пригласив Киру и Василия. Обстановка была весёлая и непринуждённая, мы вспоминали Северный флот, Полярное, Мурманск, пили за тех, кто в море, а после бродили по Манежу и Красной площади.
Наши друзья ещё молоды, выглядели прекрасно. К сожалению, это последний раз, когда я их видел вместе. За прошедшие годы семейной жизни Василий искренне считал, что его чувства к жене теперь обоюдны. Но однажды, при серьёзном и откровенном разговоре супругов Кира не стала скрывать, что она не любит его.
Василий поступил по мужски : собрал чемодан и ушёл навсегда, оставив Кире Алексеевне и детям квартиру. Первое время жил в общежитии, но через год его организация выделила ему, как ветерану войны, однокомнатную квартиру. Годы неумолимы, все друзья - северяне стали пенсионерами, ветеранами.
Моя мама вместе с отчимом построили кооператив и переехали в новый дом. По её рекомендации Кира стала работать в их доме консьержкой. Обе подруги вели активный образ жизни, много ездили, особенно любили Архангельскую область - родину моей мамы. ( на снимке подруги в деревне Кянда, Архангельской обл. слева- К.А.Ануфриева, справа- К.А.Мясникова )
Василий жил один, в очередной приезд в столицу я посетил его. Очень понравилась чистота и флотский порядок в его квартире. За рюмкой Василий неожиданно вспомнил лагерные годы.
- Ты знаешь, в лагере я был далеко не единственным моряком Северного флота, прошедшим войну.
Меня поражала та лёгкость, с которой каждый мог попасть за колючую проволоку. После войны матросы срочной службы с нетерпением ждали демобилизации и возвращения на родину. Но демобилизацию задерживали, кроме того, всех ветеранов неожиданно заставили пройти медицинскую комиссию.
Проводя осмотр одного из старшин, строгий подполковник медицинской службы, как обычно, потребовал нагнуться и раздвинуть ягодицы для осмотра на предмет наличия геморроя. Старшина пошутил : "Товарищ подполковник там демобилизации не видно?" С юмором у подполковника было неважно, и старшина сел по политической статье.
В 1992 году у Киры Алексеевны был семидесятилетний юбилей. Поздравляя её с этой датой я писал ей из Мурманска : Разве я могу забыть, как ты водила меня за руку, семилетнего мальчугана и знакомила с этим необычным городом, расположенным на гранитных скалах, а также совместные походы в Дом офицеров, лыжные вылазки, чем невольно заложила первый кирпич интереса к этому краю, морякам - подводникам, военным событиям.
Природа наградила тебя необыкновенным даром располагать к себе людей в общении, не последнюю роль играл твой интеллект и чувство юмора. Моя дочь, как - то поделилась, что из бабушкиного окружения она свободно и раскованно чувствует себя только с тобой.
Несмотря на сложные отношения Киры и Василия, я продолжал относиться к ним одинаково с большой любовью и уважением, здесь не могло быть предпочтений. Последняя встреча с Василием состоялась в конце девяностых, я приехал поздравить его с праздником Победы. Он был опять один, спрашиваю :
- Василий, неужели женщины в твоём доме совсем не бывают?
- Иногда бывают, но ты же знаешь, что я однолюб, а готовить еду, закуску я неплохо умею и сам.
После окончания трансляции парада на Красной площади мы выпили за победу, помянули его павших друзей.
- В боевом походе, Герман, находясь под водой, самое тяжёлое выдерживать преследование кораблей охранения, бомбёжку глубинными бомбами. Некоторые, особенно молодые матросы, не выдерживали, теряли контроль над собой, что особенно опасно.
Такой матрос своими неосознанными действиями в панике мог натворить больших бед. В подобных случаях не исключалось применение оружия. Все, назначенные старшими в отсеках, имели его. На лодках раненых в бою почти не бывает, все, как правило, или живы, или - общая братская могила.
Сколько таких могил вдоль побережья Норвегии, а смерть на лодках редко бывает мгновенной, обычно она медленна и очень мучительна, ибо моряк до её наступления часто находится в полном сознании.
- Василий, а ты помнишь, как учил меня ловить треску на поддев с борта шлюпки. Мы выходили с тобой на рыбалку за боновое заграждение и никогда не возвращались без улова.
- Вот видишь, Герман, уже тогда я предугадал, что ты станешь промысловиком, капитаном траулера.
Наступила пора прощания, выйдя из подъезда, я ещё раз увидел Василия, одиноко стоящего на балконе, таким он мне и запомнился. Вскоре его не стало. Чёрный период моей жизни наступил внезапно. После смерти Василия, умерла моя мама, а через год Кира Алексеевна.
После их ухода в душе образовалась какая-то пустота и не проходящая грусть по ушедшему прошлому. С возрастом оно настойчиво зовёт к себе, и только благодаря памяти опять воскрешает образы дорогих мне людей, их молодости, прошедшей рядом с моим детством.