А.Н. Одиноков
Новгородский краевед на службе Крыму
Для историков Великого Новгорода имя Василия Павловича Ласковского (1845 – 1909) является неотъемлемой частью большого периода рассвета краеведения на Новгородской земле в конце XIX века. Сказать, что это было случайностью, нельзя. Живой интерес В.П. Ласковского к новгородской старине, новгородским древностям, древней истории Новгорода, памятникам города и окрестностей, его личное литературное дарование, особенно проявилось в «Путеводителе по Новгороду». Изданный уже после смерти автора, в 1910 г., «Путеводитель» пользуется заслуженной известностью и в наши дни.
По словам известного крымского краеведа Арсения Маркевича («Памяти Василия Павловича Ласковского – секретаря Новгородского губернского статистического комитета с 1884 г. по 1894 г.». Новгород. 1911 г.): «Мало кому известно это имя, немногие знакомы с деятельностью Василия Павловича Ласковского, но все кто его близко знал, не могли не проникаться сознанием его нравственной мощи, не могли не преклоняться пред его глубоким, самобытным умом, его работоспособностью, большими знаниями и бескорыстною преданность долгу. Обстоятельства жизни и судьбы В.П. Ласковского связали его с двумя отдалёнными друг от друга областями нашего отечества – Новгородской землёй и Тавридой, – и здесь имя его должно быть особенно памятным.
Василий Павлович Ласковский происходил из дворян Вологодской губернии и родился 20 ноября 1845 г. в Вологде. Одиннадцати лет от роду он был определён в Аракчеевский кадетский корпус, находившийся тогда в 28 верстах от Новгорода, на правом берегу р. Мсты.
В 1863 году Василий Павлович поступил в старший класс Константиновского военного училища, а в следующем году, окончив курс его, вышел подпоручиком в 146-й Царицынский полк. Несколько лет он был казначеем этого полка.
В 1873 году, в чине капитана, Василий Павлович был назначен старшим адъютантом штаба 37-й пехотной дивизии, а в 1878 году перешёл в Новочеркасский полк той же дивизии, где сначала заведующим хозяйством, а потом батальонным командиром. В 1882 году, тяготясь военной службой и получив первый паралич глаз, Василий Павлович вышел в отставку и поселился в Новгороде, к которому привязался с отроческих лет.
Здесь в 1884 году он поступил на службу к Новгородскому губернатору А.Н. Мосолову старшим чиновником особых поручений, а затем получил должность секретаря статистического комитета, в ведении которого находился и молодой ещё тогда Новгородский музей древностей...<...>
Новгород сам представляет археологический музей; один Софийский собор можно назвать пантеоном русских церковных древностей. Не только в храмах, но и в частных домах в Новгороде, ещё в недавнее время можно было найти много старинных икон, посуды, оружия и т. д. И теперь ещё, говорят, на первой неделе великого поста приезжают в Новгород из столиц скупщики старых медных икон, складней, крестов, панагий и проч. Эти предметы во множестве приносили и Василию Павловичу, а также монеты XV – XVIII вв., которые часто находят в разных концах Новгородской земли. Благодаря интересу и энергии Василия Павловича и поддержке А.Н. Мосолова, Новгородский музей стал быстро расти и приводиться в порядок».
Дальнейшие обстоятельства дел в Череповецком уезде Новгородской губернии, вынудили губернатора А.Н. Мосолова, в 1888 году, привлечь В.П. Ласковского к «упорядочению земского хозяйства» в этом уезде.
Прав А. Маркевич: «...Это был первый пример в России замены на время выборной земской управы правительственным управлением, и черепане долго не хотели верить в возможность осуществления подобной меры. Но новое дело быстро наладилось и пошло гладко, а необходимость и польза этой меры оправдалась блестяще...<...>
Поглощённый массой забот и дел по земству, Василий Павлович, при объезде школ, осмотре дорожных сооружений и проч., заезжал всегда в древние церкви Череповецкого уезда, где с разрешения архиепископа Феогноста, приобретал для Новгородского музея старинные церковные вещи, книги, рукописи и проч.
В 1891 году, совсем истомившись от тяжёлой работы, Василий Павлович вернулся в Новгород...», где был назначен «секретарём Статистического комитета».
«Между тем в 1889 году Новгородским губернатором Мосоловым было положено основание новому музею, на развалинах древней Златоустовской башни Новгородского детинца, и Василий Павлович, вернувшись из Череповца, с новой энергией принялся за его устройство. Он принимал самое деятельное участие в классификации коллекций и описании их, в распределении предметов по залам, составлении каталогов.
17 января 1893 года, в блестящем собрании всего Новгородского общества и с благословения архиепископа Феогноста, состоялось торжественное открытие Новгородского музея древностей. В том же году возникло и Новгородское общество любителей древности, устав которого был выработан Василием Павловичем. Председателем общества был избран покойный В.С. Передольский, а секретарём Василий Павлович. Впоследствии он был избран в почётные члены этого общества. В качестве представителя этого Общества и Новгородского музея древностей он участвовал во втором юбилейном Московском археологическом съезде и в Ярославском археологическом съезде.
В это время началась и учёно-литературная деятельность В.П. Ласковского. В 1888 году в Новгородских губернских ведомостях была помещена его статья: «По поводу предстоящего празднования 900-летия крещения Руси», а в 1889 году в Вестнике Рыбопромышленности напечатана была статья его: «Врасский – первый русский рыбовод».
В 1891 году в Новгородских губернских ведомостях Василий Павлович поместил статью: «Страничка из жизни паозёров». Затем в 1892 году в составленной им же Памятной книжке Новгородской губернии был помещён его ценный библиографический труд: «Новгородика», указатель сочинений о Новгородской земле.
В следующем году вышло в свет первое дополнение к нему, а потом было ещё два.
В 1893 году вышло в свет составленное Василием Павловичем вместе с Н.А. Лашковым «Краткое описание Новгородского музея», «Новгородский музей в 1892 – 1893 годах (летопись приращений)» и статья: «Св. Благоверный Князь Всеволод-Гавриил на княжении в Великом Новгороде (1117 – 1136 гг.), в Новгородских губернских ведомостях.
С уходом из Новгорода А.Н. Мосолова, назначенного директором департамента духовных исповеданий, интерес к музею в Новгороде остыл, а Василий Павлович отвлекался от излюбленного дела частыми командировками, которые его очень тяготили. Поэтому он с удовольствием принял предложение Мосолова перейти на службу на юг, в Крым, и 8 ноября 1894 года был назначен председателем Высочайше учреждённой Особой комиссии о вакуфах».
Здесь следует сделать необходимые пояснения по данной комиссии, и её предназначению, а также охарактеризовать состояние дел, насколько это возможно.
Поясним: «Арабское слово «вакф» или «вакуф» в буквальном смысле означает посвящение предмет на служение священным целям в широком смысле – отказ от известного имущества в пользу определённого юридического лица. В общеупотребительном смысле это имущество, право собственности, на которое по волеизъявлению учредителя вакуфа – жертвователя – ограничено пользованием всем или частью дохода или продукта. Вакуф может быть передан как отдельному дееспособному лицу, так и точно определённой группе лиц (в том числе и всем или некоторым из детей или потомков), а также предназначен на определённые благотворительные цели, последняя форма пожертвования обычно и подразумевается под вакуфом».
«В последней четверти XVIII – XIX в. по мере экспансии новых территорий с компактным расселением мусульман правительство сталкивалось с институтом вакуфа, регламентировало её исходя из геополитической ситуации в каждом случае конкретно».
«В новое время в Тавриде с данным видом недвижимости российская власть непосредственно столкнулась, когда начала упорядочивать управление земельными угодьями коренного населения».
«Таврическое магометанское духовное собрание по разным причинам, прежде всего из-за запутанности дел о вакуфах: о наследниках, малочисленности своего штата, демографической катастрофой, вызванной массовыми переселениями мусульман заграницу, и по другим причинам объективно не могло установить контроль за духовной недвижимостью».
«...мерой правительства стало учреждение, согласно «высочайшего» повеления от 28 февраля 1885 г., в г. Симферополе особой комиссии для проверки наличности вакуфных имуществ и прав на владение ими, а также составление проекта правил по заведыванию вакуфами, которой было возложено временное заведование вакуфами на прежних основаниях».
«Одним из важных результатов её (комиссии) деятельности стали «Правила заведывания вакуфными имуществами» от 5 апреля 1891 г., где излагался механизм государственного контроля за вакуфными земельными угодьями в Тавриде».
«Комиссия, как орган, заведующий вакуфным имуществом упразднённых мечетей, занималась получением коммерческой выгоды от сдачи в аренду земельных угодий, производимых через торги в установленном законом порядке».
«За счёт «общего вакуфного капитала упразднённых мечетей» религиозное учреждение во второй половине XIX – начале XX в. приводило в порядок свой архив, доплачивало пособия своим членам и сотрудникам, в 1898 г. приобрело новое здание и тратило эти средства на другие нужды».
Мы привели выдержки из научного труда Загидуллина И.К. «Вакуфы в имперском правовом пространстве // Ислам и благотворительность. Материалы всероссийского семинара «Ислам и благотворительность». – Казань, 2006. С. 44 – 103.
Кроме того, в качестве характеристики условий, с которыми столкнулся Василий Павлович на новой должности в Крыму, приведём выдержку некоторых данных о делах с вакуфами до его назначения:
«В ведение возглавляемой Чингисханом комиссии было временно передано управление вакуфным недвижимым имуществом Таврической губернии на тех же основаниях, которые были установлены для Таврического магометанского управления. К работе в комиссии генерал привлёк самых лучших специалистов вакуфного права, переводчиков, землемеров, составителей карт. Заботясь об их содержании, Чингисхан направляет в Петербург несколько рапортов о солидном премировании подчинённых и получает одобрение. Качество юристов комиссии было таковым, что затеянная симферопольским земельным дельцом Декаролисом судебная тяжба была с успехом выиграна в Сенате.
Однако росло и число недовольных, не желающих вмешательства генерала в свои тёмные дела. Изменение принципов управления вакуфами, поступление доходов от их аренды в казну, а не чиновничий карман порождало нескрываемое недовольство деятельностью комиссии, лишившей многих тёмных личностей, не учитываемых доходов. Из Симферополя в Петербург полетели жалобы...
30 августа 1888 г. Губайдулла Чингисхан был произведён в генерал-лейтенанты с зачислением в запас по армейской кавалерии. А 7 декабря 1889 г. последовало увольнение с должности председателя Особой комиссии о вакуфах в Крыму».
Более того, трудно что-либо сказать о переселенческом движении татар в тот период, так как даже сегодня эта тема слабо исследована учёными.
Обратимся вновь к достоверным во всех отношениях сведениям, приведённым Арсением Маркевичем:
«И на этой службе, продолжавшейся свыше девяти лет, В.П. Ласковский обнаружил необыкновенную энергию, и запущенные до его назначения дела крымских вакуфов и самой вакуфной комиссии были упорядочены.
Непоказная с виду деятельность Василия Павловича в должности председателя комиссии о вакуфах имела весьма благодетельные последствия для татарского населения Крыма. Вакуфный капитал, принадлежащий упразднённым и существующим магометанским установлениям (мечетям, школам и проч.) возрос с 155675 р. 92 к. до 694188 р. 65 к.
Благодаря этому, во время председательства В.П. Ласковского в комиссии, начата была выдача из вакуфного капитала пособий на нужды магометанского духовенства, мечетей, магометанских училищ и мусульманских благотворительных обществ Таврической губернии.
Особенное внимание обращено было В.П. Ласковским на обеспечение безземельного татарского населения Крыма вакуфными землями, принадлежащими упраздненным магометанским установлениям. С этой целью почти все вакуфные земли упразднённых мечетей отданы были в долгосрочное арендное содержание без торгов товариществам безземельных татар на льготных условиях.
К концу службы Василия Павловича число этих товариществ достигает до 120 с 2000 членов, и в их долгосрочном арендном содержании находилось до 20000 десятин из общего числа 21500 десятин вакуфной земли, принадлежащих упразднённым магометанским установлениям и сдававшихся раньше только с торгов, участие в которых для безземельных татар Крыма не было возможным по недоступности для них арендных цен.
Сочувствие Василия Павловича простому татарскому населению Крыма выразилось и в отношении его к последнему переселенческому движение татар в Турцию. Он говорил, где можно и нужно было, о непрактичности меры, принятой относительно переселявшихся, именно о лишении их права возвращаться на родину, в Крым, так как понимал, что масса невежественных татар переселялась по наущению разных агитаторов-эмиссаров из Турции и скоро должна была разочароваться на новых местах на чужбине.
На замечания, что переселяющиеся за границу люди не могут считаться надёжным в гражданском отношении элементом, Василий Павлович указывал, что они все-таки лучше того элемента, который занял места ушедших татар. Последующие события оправдали точку зрения Василия Павловича.
Любитель и знаток древностей, Василий Павлович, переехав на жительство в Крым, не мог остаться чуждым древностям Тавриды и скоро вступил в число членов местного Археологического общества — Таврической учёной архивной комиссии, а затем был избран в казначеи комиссии и товарищи председателя.
При массе служебного дела, с сильно ослабшим зрением, Василий Павлович находил время читать описи архивных дел и самые дела, был исправнейшим посетителем заседаний комиссии, с живым интересом относился к её деятельности, а в самые тяжёлые моменты жизни комиссии вносил в среду её деятелей бодрость и энергию».
Следует предположить, что указанный в работе Р.Р. Эмирова «Первый национальный музей Крымских татар» факт: «В 1898 г. по просьбе членов комиссии И. Гаспринского и А. Иваненко ТУАК намеревалась организовать историко-этнографический музей в Бахчисарайском дворце, но эти планы не были реализованы», безусловно, мог иметь отношение и к деятельности В.П. Ласковского, учитывая опыт последнего в организации музея в Новгороде. Но, к сожалению, не всё удавалось в тот период преодолеть по каналам чиновничества.
К слову, музей в Бахчисарае, всё же был организован У. Боданинским, но только в 1916 г.
Прервём здесь рассказ Арсения Маркевича, чтобы сказать несколько слов о научных трудах В.П. Ласковского в Крыму и его взаимоотношениях с Таврической учёной архивной комиссией.
На заседаниях ТУАК В.П. Ласковский появляется впервые 11 апреля 1896 г., где сообщил о древних книгах в одной из мечетей Симферополя массе книг и рукописей на татарском языке, которым, вследствие отсутствия наблюдения за ними угрожает полное расхищение или уничтожение. По данному сообщению Комиссией были приняты меры по определению исторической ценности указанных книг и рукописей, а также выработке мер их сохранности. В этом же месяце Василий Павлович был привлечён Комиссией к рассмотрению архивных дел Перекопского уездного полицейского управления. Совместно с правителем дел ТУАК В.П. Ласковским было рассмотрена «опись 3640 дел, причём некоторые из них, числом 100, признаны заслуживающие внимания и сохранения».
А в конце 1896 года Василий Павлович Ласковский пожертвовал в музей Комиссии следующие ценные церковные принадлежности: «Складень», «створы шейные», «Образа шейные: иконы Казанской Божией Матери, «Де-Иссус», «Николая Чудотворца», «Кресты шейные восьмиконечные», «Крест-тельник», четырёхгранный.
На заседании 27 марта 1899 г. В.П. Ласковский выступая в качестве уже Товарища председателя Комиссии, ведя заседание Комиссии, доложил о своей работе по рассмотрению им описей архивных дел Ялтинского уездного полицейского управления, а также передал на хранение в музей Комиссии «книгу (рукописную, на татарском языке) на записку вакуфных имуществ, капиталов и судебных дел по городу Евпатории».
4 ноября 1900 г. на заседании Таврической учёной архивной комиссии В.П. Ласковский «возбудил вопрос о том, какая р. Салгир воспета А.С. Пушкиным? та ли, которая протекает через Симферополь, или та, которая впадает в Чёрное море между г. Аюдагом и Гурзуфом?
Вопрос, естественно адресовался известному краеведу и автору очерка о пребывании А.С. Пушкина – Арсению Ивановичу Маркевичу. На следующем заседании Комиссии от 25 ноября 1900 г. правитель дел, А.И. Маркевич, «сделал следующее сообщение о Салгире, воспетом А.С. Пушкине в его произведениях:
В заседании Таврической Учёной Архивной Комиссии 4-го ноября 1900 года Товарищ Председателя В.П. Ласковский обратил внимание Комиссии: на одно обстоятельство имеющее отношение к пребыванию А.С. Пушкина в Крыму и его произведениям. В двух верстах от Гурзуфа, где в 1820 году жил Пушкин, именно между имением Cууксу и Аюдагом, впадает в море речка, которая местным населением и на планах называется обычным у татар крымских именем «Салгир».
В виду того, что в стихотворениях Пушкина, вызванных посещением Крыма, упоминается р. Салгир, естественно, согласно с мнением В.П. Ласковского, прдположить, что поэт имел в виду именно эту реку вблизи Гурзуфа, а не тот Салгир, который течёт чрез Симферополь и который также, конечно, видел Пушкин на обратном пути из Крыма, в Симферополе и далее по пути на север.
До сих пор на небольшую речку у Аюдага и её название не обращено было внимание, и предполагали, что живые, зелёные берега Салгира в Симферополе и его быстрое течение произвели сильное впечатление на нашего поэта, которое отразилось в его творениях. Теперь становится ясным, что эти предположения не были справедливы. Это доказывает уже то, что, конечно, та река, которая течёт вблизи Гурзуфа и через которую поэт неизбежно всякий раз переезжал или переходил по пути к Аюдагу и Артеку, более действовали на его воображение, чем река у Симферополя, виденная им мимолётно, на пути.
Это подтверждается ещё более внимательным изучением текста стихотвлрений Пушкина, где он упоминает о реке Салгире. Так в стихотворении «желание» он говорит:
Приду ли вновь, поклонник муз и мира,
Забыв молву и жизни суеты,
На берегах весёлого Салтира
Воспоминать души моей мечты?..
Эти слова ясно говорят нам, что поэт не раз, а многократно «воспоминал мечты своей души» на берегах Салгира, а это ясно показывает, что он говорит о реке, на берегах которой часто предавался мечтаниям, что, конечно, и может относиться только к реке, текущей вблизи Гурзуфа.
Ещё более подтверждают эту мысль следующие стихи поэта, которыми он оканчивает своё стихотворение:
И там, где мир шумит над тихой урной,
Увижу ль вновь, сквозь тёмные леса,
И своды скал, и моря блеск лазурный, и Ямные, как радость, небеса?
Утихнут ли волненья жизни бурной?
Минувших лет воскреснет ли краса?
Приду ли вновь под сладостные тени
душой заснуть на лоне мирной лени?..
Эти стихи, поставленные сейчас же за упоминанием р. Салгира, рисуют такую картину, которая не имеет никакого отношения к степному Салгиру и, напротив, тесно связана с рекой Салгиром у Аюдага.
По берегам этой реки и теперь растут высокие, тенистые деревья, которые естественно манили к себе поэта во время его прогулок пешком и верхом к Аюдагу.
К этому же выводу приводит и окончание поэмы «Бахчисарайский фонтан».
Поэт говорит:
Поклонник муз, поклонник мира,
Забыв и славу, и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега весёлые Салгира!
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный.
И вновь таврические волны
Обрадуют мой жадный взор.
Нарисованная в этих словах картина заставляет убедиться, что здесь имеется в виду река вблизи моря, которую хорошо знает поэт, и которую вспоминает с сердечною любовью.
Таким образом, несомненно, что Салгир, упоминаемый Пушкиным в его произведениях, это река вблизи Гурзуфа и Аюдага, а не та, которая теперь у Симферополя и которая не могла так пленить Пушкина, оставить по себе такой глубокий след в его творениях».
На этом же заседании В.П. Ласковский «высказал мысль, что весьма полезно было бы, если бы Комиссия взяла на себя труд вести летопись событий, случившихся в Таврической губернии и замечательнейших в историческом, общественном, метеорологическом и других отношениях. Присутствующие встретили это предложение с большим сочувствием...»
На заседании Комиссии от 21 марта 1901 г. «Г. Председательствующий в заседании В.П. Ласковский обратил внимание на небольшое количество портретов, картин, планов и т. п. предметов в музее Комиссии и предложил, в виду трудности для Комиссии при недостатке средств, приобретать большие картины и портреты, завести альбомы фотографических и других портретов, планов, картин и разного рода пейзажей, касающихся истории и древности Тавриды. Сам В.П. Ласковский пожертвовал в музей Комиссии девять гравированных портретов лиц, замечательных в истории Крыма: 1). Екатерины Великой, с портрета Валкера; 2). гр. П.А. Румянцева-Задунайского, с портрета Валкера; 3). кн. Г.А. Потёмкина-Таврического, с портрета Валкера; 4). кн. Ал. Вас. Суворова, с портрета Аткинсона; 5). гр. Миниха, с портрета Ганда; 6). кн. Ал. Андр. Безбородко, с портрета Валкера; 7). кн. М.С. Воронцова, с гравюры Дау; 8). гр. П.С. Мордвинова, гр. Рейтера, с портрета Дау и 9). гр. Н.И. Панина, грав. Ридига, с портрета Рослена.
Присутствующие вполне присоединились к мысли В.П. Ласковского, поблагодарив его за пожертвования.
Из протокола заседания Таврической учёной архивной комиссии в 1903 г. следует, что «товарищ председателя В.П. Ласковский представил составленный им полный список правителей Таврической области и Таврических губернаторов. Комиссия постановила благодарить В.П. Ласковского за труд и напечатать этот список в «Известиях» комиссии.
На заседании Таврической учёной архивной комиссии от 29 января 1904 года «правитель дел заявил, что Товарищ председателя комиссии В.П. Ласковский, оставивший Симферополь, пожертвовал для библиотеки Комиссии собрание местных газет: «Крым» за 1897 – 1903 годы, «Салгирь» за 1897 – 1903 годы, «Южный Курьер» за 1902 – 1903 годы, а для музея Комиссии шкаф и обломок от капители, найденный на месте бывшего Неаполиса в Симферополе.
Г. Председатель комиссии высказал при этом, как много потрудился В.П. Ласковский для Комиссии в качестве товарища председателя её и казначея, и как много потеряла Комиссия с его отъездом из Симферополя.
Постановлено: выразить В.П. Ласковскому глубокую благодарность за труды, понесённые им для Комиссии, и единодушное искреннее сожаление об оставлении им Симферополя.
В виду отъезда из Симферополя В.П. Ласковского избран в настоящем заседании в товарищи председателя Комиссии А.В. Иванов, исполнение же обязанностей казначея временно поручено А.И. Маркевичу.
А на заседании Таврической учёной архивной комиссии от 16 апреля 1904 г. было «доложено письмо бывшего товарища председателя Комиссии В.П. Ласковского с выражением благодарности за её приветствие. «Участие в трудах Архивной Комиссии, – пишет В.П. Ласковский, – навсегда оставит во мне светлое воспоминание, и если только буду в силах, надеюсь не терять связи с дорогой мне Архивной Комиссией».
«Но годы брали своё, серьезная болезнь Василия Павловича всё усиливалась, наконец, его постиг новый нервный удар, — и он должен был оставить службу.
В начале апреля 1904 года он вышел в отставку и переехал из Симферополя на время в Москву, а затем в свой любимый Новгород. Летние месяцы Василий Павлович и раньше проводил в своём имении — Покровке, в Крестецком уезде Новгородской губернии.
Переехав в Новгород, и несколько оправившись, Василий Павлович снова вернулся к своим излюбленным занятиям, составил новое дополнение к своей «Новгородике» и занялся другой работой, посвященной древностям Новгорода: «Путеводителем по Новгороду».
Окончив этот труд, он успел составить указатель к нему и посвятил его памяти А.Н. Мосолова, много сделавшего для изучения Новгородской старины. Но видеть этот труд в печати не привелось Василию Павловичу. Смерть захватила его в ту минуту, когда он делал последний просмотр рукописи.
Кипучая натура Василия Павловича выразилась в последние годы его жизни ещё в двух работах его. Выходя из той мысли, что в коренной, стародавней России, к которой принадлежит и Новгород, важное значение в будущем должно принадлежать приходской организации, а между тем описания приходов в Новгородской епархии не было, Василий Павлович составил программы и планы описания приходов и представил об этом особую записку в Новгородский статистический комитет.
В это время комитет этот составлял список населенных мест губернии, и Василий Павлович настоял на включение в запросные листы пункта об археологических и исторических памятниках на местах. Таким образом, были собраны кое-какие сведения об уцелевших памятниках древности в Новгородской земли, и Василий Павлович со слабыми уже силами хотел разобраться в полученном материале, классифицировать его, «со скромною целью, как он писал мне, сохранить этот материал от забвения, а быть может натолкнуть на него будущего исследователя».
«Твёрдо верю, – писал он далее, – что когда-нибудь отнесутся же с уважением и должным вниманием к памятникам старины, а по части последней Новгородская область занимает одно из первых мест в России».
Скорбел он о недостатке научных сил в Новгороде. «Ведь уже давно известно, что кто живёт около диковинок, а тем более среди них, тот их не замечает. Сам по себе Новгород богатейший церковно-археологический музей, но никто им не интересуется, никто не занимается».
До конца дней своих любил он уходить «вглубь веков» от печальных явлений «современной нашей бестолочи». Изо дня в день в течение многих лет писал он и свои «заметки о виденном и слышанном», имея в виду когда-нибудь «на досуге», сделать из них извлечения для печати.
«Судьба сталкивала меня, – писал он мне на просьбу осуществить это намерение, – со многими видными, историческими лицами и заставляла работать большую работу, но правильно ли понял этих лиц и эту работу – вопрос большой. Я в этом совсем не уверен, а потому говорю словами Федотова:
В печать не лезу, – знак смиренья,
А это стоит снисхожденья!»
Здесь сказалась именно скромность Василия Павловича, потому что он обладал удивительною способностью постигать людей, метко характеризовать их, правильно оценивать.
Прямой искренний человек, Василий Павлович, был враг всякой неправды, всякого лицемерия. «В единении сила, а не в разобщённости» – твёрдо веровал он, и подозрительно относился ко всякому проявлению эгоизма, преследованию личных, корыстных интересов.
Искренний, глубокий патриот, Василий Павлович называл себя «человеком старого завета», «старых традиций». Он положительно потрясён был «Порт-Артурским увлечением и бесцельною удалью» перед японской войной, печальный исход которой он предсказывал, как Божью кару за неправое дело.
Его мучили неудачи этой войны, особенно сказавшиеся во время хода её, «потеря идеалов и страшный эгоизм», а с другой стороны «везде и всюду сказывающаяся властная рука инородца с его наглостью и бессовестностью при нашей общей беспочвенности и растерянности». Предсказания «весны» в нашей политической жизни его не увлекали. Он предвидел великие испытания, которые предстояло вынести России, и в то же время, не видя ещё просвета, он твёрдо верил, что «этот просвет будет, что он должен быть, просвет настоящий, тёплый, радостный, который укажет России её настоящий путь».
В частной жизни, в отношениях к людям Василий Павлович был всегда уравновешен, мягок, доброжелателен. Доброта, скромность соединялись в нём с тонкой, но беззлобной иронией, серьёзность с весёлостью. Близко знать Василия Павловича было великим утешением, вести с ним беседу было истинным наслаждением.
На долю пишущего эти строки выпало хорошо знать Василия Павловича Ласковского. Близкое знакомство наше со времени перехода его на службу в Симферополь перешло в дружбу, которая продолжалась до самой его смерти. Многочисленные письма ко мне Василия Павловича, из которых приведены здесь немногие отрывки, превосходно характеризуют эту светлую личность.
Василий Павлович очень интересовался вопросом о созыве в Новгороде Всероссийского археологического съезда, до которого, к сожалению, не довелось дожить ему. На этом съезде, несомненно, часто будет упоминаться имя Василия Павловича, положившего много сил своих на дело собирания, сохранения и исследования Новгородских древностей».
Арсений Иванович Маркевич оказался прав – объёмный труд Василия Павловича Ласковского, «Путеводитель по Новгороду», усилиями благодарных членов Новгородского общества любителей древностей был издан на средства Общества и предоставлен в 1911 году членам, упомянутого XV-го Всероссийского археологического съезда в Новгороде.