-Тань, афганец идет! На целую неделю радости!
Александр по пояс повис на подоконнике, рассматривая улицу. – Какой же он ужасный, сил нет!
-Говорю вам, надо уезжать. В Россию. Там никому на голову не свалится афганец.
Александр «вошел» в комнату. Семнадцатилетняя дочка Лена так и искала повод, чтобы вновь начать разговор о переезде. Отец посмотрел на дочь, перевел взгляд на жену.
-Так… Тань, ты садись сюда, а ты, Лена, вот сюда.
Он указал каждой места в комнате. Жена села в кресло. Дочь - на стул возле стола. Хозяин семейства встал возле окна.
-Так… Мне порядком надоели разговоры о переезде. Я хочу раз и навсегда прекратить бесполезный спор. Я, Лена, не принуждаю тебя жить здесь. Не принуждаю. Закончи вуз и езжай куда хочешь. Устраивай свою жизнь…
-Устраивай! – перебила мужа Татьяна. - Хорошенькое дело! Растили, кормили, поили, ночами не спали, а когда на подходе старость и нам вроде бы все это надо вернуть, дитятко должно устраиваться где-то там. – Татьяна произнесла монолог тоном, не терпящего возражения.
Лена не впервые слышала подобные упреки. Она обиженно произнесла:
-За что упрекаете, не поняла? И о каком долге говорите?
-Как за что? Мы тебе все, а ты нам – ничего? Хорошенькое дельце. Годы идут. Состаримся, а рядом-то - ни души, ни одной родной души. Она, видите ли, пусть свою жизнь устраивает. – Татьяна надула губы, словно обиженное дитя и скрестила руки на груди. Казалось, она готова спорить до хрипоты, отстаивая свою правду.
-Пап, мам, а я вас просила меня рожать?
Александр от такого хамства так и присел! Слышать подобное от дочери, на которую жизнь положил? Надо бы ей объяснить! Подумав, решил - семнадцать лет – возраст взрывоопасный, стоит сбавить тон.
-Понимаешь, доча, ты, конечно же, не просила тебя рожать. Но раз родилась, значит родилась. И наша задача воспитать тебя хорошим человеком. А кто есть хороший человек… - Саша не в первый раз стал растолковывать Лене различия между людьми хорошими и плохими.
«Переборщила… Переборщила с рождением, - укорила себя Лена. – Теперь - на час!». Она замолчала и, заглаживая вину, пыталась внимательно слушать родительскую правду.
Тем самым Лена решила продемонстрировать родителям, что у них все получилось с воспитанием – и ни разу не перебила отца, не вступила в спор, хотя наперед знала каждое его следующее слово. А как хотелось выложить накипевшее, поговорить по душам, услышать ответы на мучавшие вопросы. Но… это война с ветряными мельницами. Пусть хотя бы выпустят пар. Все равно сделает по-своему. Что плохого в том, что ей хочется жить в Москве. И нигде – нибудь в России, а именно в Москве. Вон, в фильмах показывают – какая там жизнь. Магазины, рестораны, места развлечений. А живут как! Какая мебель, как одеваются. Про авто вообще страшно думать – одна краше другой. Почему кому-то можно там жить, а ей нет? Оказывается потому, что родители не хотят обрезать пуповину, чтобы привязать к ней свою старость.
Наконец, когда лекция о дочернем долге закончилась, Лена осмелилась вставить слово.
- Одно не пойму. Ваш Советский Союз развалился еще до моего рождения. Все республики разбежались по своим углам. И люди тоже – по своим, так сказать, историческим землям. Празднуют Дни независимости. А мы все сидим и сидим здесь. Нас и осталось- то мало. Ну, что вы здесь потеряли, что? Давайте, переедем в Москву!
Александр вздохнул и глянул на дочь с укоризной. Столько объяснял, приводил примеры, опирался на жизненный опыт – все впустую! Защемило сердце. Он и сам понимал, что раскрошив Союз на куски, те, кто решал судьбу миллионов, не подумал о людях. Нет, неправильно, не «не подумал», а не думал. Теперь аукнулось на детях. Рвутся в Москву, непременно в Москву, чтобы жить, «как в кино».
Татьяна молчала. Она понимала дочь, и себя понимала тоже. Не поедет она в Россию. По паспорту русская, на самом деле – восточная женщина. Воспитание получила на Востоке. Несмотря на то, что, зовут Татьяна, в девичестве – Серова, характер сформировался здесь.
Дедушка с бабушкой - уроженцы Тамбовской области. В двадцатых годах прошлого века приехали поднимать молодую республику – и осели на гостеприимной земле. Пустили корни. Кто мог знать, что тогда, когда их посылали поднимать окраину России, куда в те годы и добраться-то можно было только на лошадях, наверху не рассчитали продолжительности своей политической жизни. Теперь пришли другие и решили снова перекроить карту. В результате их же правнуки вынуждены думать, куда бы податься. А где гарантия, что еще через 70 лет, новая верхушка не примет еще более кощунственное для людей решение? И тогда правнучка Леночки повторит судьбу предков, озадачиваясь классическим вопросом «Что делать?».
-Чего молчишь-то? – недовольно обратился Александр к жене.
-Что сказать? Куда-то думы увели, - отмахнулась она, не желая подбрасывать новую тему для споров. Чтобы уйти от разговора, вроде как спохватилась. Надо закрыть все двери и окна, чтобы афганец не проник.
Она подошла к окну, плотно его закрыла. Потом пошла в другие комнаты, чтобы повторить то же самое.
-Итак каждое лето, - продолжала капризничать Лена. – Афганец идет, спасайся кто может… Не хочу, не нравится мне это. Только из-за этого надо уезжать…
Выпускной вечер был чудесный. Лена надела красивое голубое платье, украсила голову живыми цветами. Она была прекрасна, она была счастлива, она была молода.
Вскоре в доме собрались гости – провожать Лену в Москву.
-Счастливой тебе дороги и удачи!- произнес тост дядя Валера, старый друг родителей.
-Зря уезжаешь, - проворчал Ахмед. - Куда, к кому. Ни жилья, ни работы. Что будешь делать? Родители изведутся.
Лена рассмеялась, подошла к Ахмеду и обняла его за плечи:
-С вами, Ахмед, не изведутся. Вы на то – достойный пример. Когда ваш сын после школы уезжал в Россию, вы его не останавливали.
-Так ты же девочка! Разве сравнишь? – Ахмед разволновался, куда годится уезжать в чужой город да еще чужой страны!
Лена была непоколебима. Россия - чужая страна? Ахмед что-то путает. Россия - историческая родина русских. А она русская, причем без примесей, чистокровная.
Ахмед почесал голову, не стал спорить. Прошел на кухню. Татьяна, хлюпая носом, вытирала посуду.
-Плачешь? Поплачь, поплачь, говорят, со слезами боль проходит. Хотелось бы успокоить, да, думаю, сейчас мои слова только разозлят тебя. Извини…
Он развернулся и направился к двери.
-Подожди, Ахмед. Не уходи. Поговори со мной. Хочу покаяться – как-то я сказала Леночке, что она должна остаться с нами. Мол, старость впереди и все такое. Не то сказала, понимаю. То был последний аргумент, чтобы удержать… Раньше, когда дети уезжали в другие города, у родителей была уверенность, что ничего плохого с ними не произойдет. А сейчас… одного убили, другого взорвали, третий пропал без вести. Как же душе не разрываться? Я понимаю, что ничего уже не сделаешь. Билеты куплены. Родители Леночкиной подруги, Веры, тоже сегодня делают проводы. Завтра эти две девушки уйдут в самостоятельное плавание. Но душа, душа-то разрывается! Радует, что первое время девочки будут жить у Вериной тети. А потом? Сколько уговаривали ее поступить здесь в Славянский университет, или в филиал МГУ. Нет, и все! В Москву, в Москву.
Ахмед задумался. Казалось, он старался предугадать будущее девочек. Хотел было что-то сказать, но передумал. Татьяна перестала вытирать посуду. Она выжидающе смотрела на Ахмеда. Может, он что-то скажет, дабы успокоить душу? Ахмед умный. Его все уважают. И не потому, что работает в Академии наук, и не потому, что кандидат физических наук, а потому, что наделен природным умом.
-Я думаю, что надо отпустить ситуацию, раз уж так получилось. Серьезный, умный человек найдет свое место. Выплывет. А если дурень, извини, это я так, обобщаю, потонет. За этим и в Москву ехать не надо. Отпусти ситуацию… и сама не мучайся. Вон сколько молодежи по планете шастает в одиночестве. Вылетают из родительского гнезда – и полетели. Будем надеяться на лучшее и зададим позитив. Правда, я очень сомневаюсь, что они смогут поступить там в вуз. И тогда пойдут по проторенной дороге таких же, как сами.
Татьяна поставила на стол тарелку с салфеткой. Подошла к Ахмеду и положила ему на грудь голову. Больше ничего и не надо - подобные слова, только такие утешительные слова. «Столько молодежи по миру шастает! Отпусти ситуацию…».
В кухню вошел Александр.
-Ага, вот я вас и поймал! Опять обнимаетесь?
Он направился к шкафу, вытащил несколько фужеров.
-Ты, мать, не кисни и не проси совета у Ахмеда, лучше за столом смотри. А ты, Ахмед, помоги разливать. Нашли время нюни распускать!
-Иногда мне кажется, что Ахмед больше отец для Леночки, нежели ты, - обиженно произнесла Татьяна и отошла к окну.
Александр не раз слышал эту фразу. Ахмед – жалостливый, не то, что он – жесткий реалист. Класть голову на плечо мужа и распускать сопли Татьяне не позволяется. В таких случаях Александр хмурится и говорит, что не терпит кисляк. Пусть ищет поддержки у Ахмеда. Он мягче, выслушает, скажет что-то утешительное. Жестоко? Зато разумно.
Татьяна вытерла слезу, машинально взяла со стола салфетку и пошла к гостям.
-Ты, Санек, все же, крут. Ну, нельзя так. Нельзя, честное слово. Женщины действительно слабые существа. Это перед нами – они герои. А задень ее женское, струну, ту, самую, природную, куда весь героизм исчезает!
-Боже, час от часу не легче. Мне, думаешь, легко? Единственная дочь. Легко? – Александр задумался. – Слушай, а, может, действительно из-за афганца? Именно в этот день, когда она на нас наезжала с отъездом, шел афганец. Он ее раздражает. Хотя… Я, Ахмед, вот что тебе скажу. Да, я русский. Но родился здесь, мой пупок, извини за натурализм, упал здесь, этой землей поглощен. И культура моя сформировалась здесь. Вроде бы как русский, но больше – восточный. В России у меня никого нет. Есть какие-то дальние родственники, но ни разу не виделись, не переписывались. Почему я, скажите на милость, должен сейчас бросать все и уезжать в Россию? Меня кто-то гонит? Или там кто-то ждет? Ради дочери? – Он помолчал. – Готов, готов ради дочери. Но через пару-тройку лет она выйдет замуж и будет жить своей жизнью. А дальше известный сценарий.
Ахмед не перебивал Александра. Пусть выговорится. Хотя он выговаривается уже лет двадцать, с тех пор, когда советским республикам объявили – спасибо, все свободны.
-Ладно, пойдем, выпьем. Нет, пойдем, напьемся, как на выпускном вечере, помнишь?
Разве можно такое забыть? На выпускном вечере родители сбились с ног в поисках своих сыновей – Саши и Ахмеда. А те подумали, что теперь они очень самостоятельные люди и решили напиться, как взрослые. Когда ребят нашли в парке, на бильярдном столе в стельку пьяными, разгорелся скандал. Влетело школе, районо, гороно и дальше по цепочке. Ведь на уши была поднята вся милиция!
-Нет, после того случая я зарекся – не перепивать, - сказал Ахмед, улыбаясь.
Александр, закинув голову, расхохотался. Это Ахмед зарекся? Кому он рассказывает?
В комнате стояла духота.
-Окна откройте! – скомандовал Александр.
-Ой, не надо!- запротестовала Лена. – Опять этот афганец! Ненавижу!
Желание виновницы торжества – закон. В духоте, поднимая внутренний градус, гости, однако, чувствовали себя неплохо. Некоторые забыли, по какому случаю торжество, иные продолжали произносить тосты на темы, далекие от повода.
Гости разошлись далеко за полночь.
-Можно уже не ложиться, - порхая по квартире, предложила Лена. Все равно через пару часов вставать. Самолет же улетает рано утром.
Родители, напротив, решили вздремнуть. Лена так и просидела в кресле, время от времени поглядывая в окно – не зарделась ли заря?
Вскоре чемоданы подкатили к дверям.
-Присядем, - сказала Татьяна. – Перед дорогой.
-Уезжаешь, значит, убегаешь, - начал Александр. - А мы вот своих родителей не бросали. Жили все вместе. Счастливо жили. Да и сейчас как можно их, земля им пухом, бросить? Кто будет за могилками ухаживать?
-Господи, папа, все в этом мире меняется, как же вы не поймете! В вашем Советском Союзе, сами рассказывали, была вера в завтрашний день. Зарплата – каждое пятое и двадцатое число. Пенсии в принципе хватало, даже землю на кладбище сразу давали в день смерти, бесплатно. Сейчас все поменялось. Нет веры в завтрашний день. Ни здесь, ни там. Сейчас все в свободном плавании. Нет такого понятия - Родина, понимаете? Родина там, где ты нужен. Где ты – человек!
Лена заерзала на стуле, разволновалась.
Татьяна решила разрядить обстановку и, посмотрев на часы, предложила закрыть тему.
-Нет, мама, подожди. – Настал звездный час дочери. - Все же хочу сказать о чем долго молчала. У меня нет Родины. Нигде. Здесь, да, я родилась. Но советско-восточная культура растворилась, как ваши же идеалы. И в России сейчас никакой культуры! О чем вы говорите? В России столько понамешано! Всех! Ладно, своих, бывших, так нет, еще и азиаты, закордонные, понаехали! Мы об этом часто говорили на внеклассных уроках. Вы думаете, я это так, сдуру, решила уехать? Поймите меня правильно – я убегаю. От вас, от себя, от неразберихи, которая фактически съела мое детство и юность. Учительница истории говорит, что построение новых обществ в странах - исторический процесс и для этого нужно время. Папа, а есть у меня время? Мне, нам, Бог подкинет несколько десятилетий, пока все стабилизируется? Я хочу жить сейчас. Я хочу найти себя в этом хаосе. И тогда я смогу найти Родину. Что, пафосно?
Александр никогда не видел Лену столь возбужденной. Под подростковым натиском и требованием объяснений правды жизни, он как-то съежился, ссутулился, сник. Не нашлось карты, чтобы крыть.
-И вообще, посмотрите в окно! Второй раз за месяц – афганец! Ненавижу! Подальше, подальше от него. На чистый воздух!
В дверь позвонили. На пороге стоял Ахмед.
-Готовы? Тогда едем! Навстречу новой судьбе. – Он искусственно улыбнулся. Однако весь его вид показывал неприятие решения Лены, которая за все годы стала ему больше, чем дочь.
Лена закинула на спину рюкзак.
- Да, и к новой судьбе, и Родину искать, - сказала она и чмокнула Ахмеда в щеку. Ахмед – ровесник отца, но почему она называет его по имени, без отчества? Эта мысль только сейчас пришла в голову.
-Почему вы для меня не дядя Ахмед, или Ахмед, как ваше отчество, до сих пор не знаю?
Ахмед рассмеялся. Лене действительно показано уходить в самостоятельное плавание. Почему-то раньше она не задавалась этим вопросом.
По пустынной улице, ведущей в аэропорт, машина шла достаточно медленно. Навстречу двигались другие авто тоже с предельно низкой скоростью и зажжёнными фарами.
Дул афганец. Огромное пыльное облако, стоявшее над обозримой территорией, словно туман, пожирало все вокруг. На расстоянии трех метров видимость снижалась донельзя. Пыль ложилась на деревья, землю, дома, влетала в открытые окна, садилась на людей, покрывая их волосы пепельного цвета пудрой. Дышать было трудно. С афганцем часто приходила духота. Но чаще афганец брал с собой другую подружку – прохладу. И та, и другая были нежеланными сопровождающими. Впрочем, и сам афганец не радовал своими набегами.
-Ненавижу! Ахмед, а почему эту пыльную бурю называют афганцем?- спросила Лена.
- Не знаю, почему, хотя к Афганистану она не имеет отношения. Самое прикольное, что афганцы сами называют эту бурю – северной.
Ахмед включил радио. Раздался голос диктора:
-Пыльная буря, именуемая "афганцем", стала причиной фактической остановки работы международного аэропорта. С утра ограничена видимость. Как сообщили в Гидрометцентре, афганец, который за ночь накрыл большую часть страны, полностью рассеется только в пятницу, после небольшого дождя. Нынешний афганец настолько плотен, что автомобилисты днем вынуждены ездить с включенными фарами. Афганец связан с холодным атмосферным фронтом.
В ближайшие 2-3 дня ситуация существенно не изменится. Погода будет обуславливаться влиянием холодного атмосферного фронта циклона над северо-западом Китая. Афганец - очень сильный и пыльный западный или юго-западный ветер в восточных Каракумах и в Сурхандарьинской области. Дует по нескольку часов, иногда до двух суток, вверх по долинам рек Амударьи, Сырдарьи, Вахша. Сопровождается пыльной бурей и грозой. Возникает афганец в связи с северо-западными фронтальными вторжениями холода в пределы Туранской низменности - равнинная часть Средней Азии и Южного Казахстана, занятая большей частью пустынями Каракумы, Кызылкум и другими»...
Лена хлопнула ладонями по коленям.
-Приехали! Аэропорт закрыт! Что делать?
В аэропорту ждала расстроенная Вера. Подружки поохали, поахали и, уточнив время вылета, разъехались по домам.
К счастью, на второй день самолет был готов везти пассажиров. Мгла, хоть и не полностью, рассеялась. Легкий ветерок трепал верхушки деревьев и обдавало такой прохладой, словно на дворе не июль, а апрель.
Самолет взмыл ввысь, оставляя позади страну, периодически накрывающуюся афганцем. Впереди – поиск Родины, где под ногами – жемчуг, а над головой – бриллианты. И воздух, свободный от пыли.
Прошло больше года. Самолет, в котором Лена летела на побывку к родителям, на подлете к городу врезался в тяжелые облака. В салоне потемнело. Лена взглянула в иллюминатор.
-Неужели, - вскрикнула она. – Неужели афганец! Как же я соскучилась! – Лене показалось, что она вдыхает пыль, сладкую пыль!
Глаза загорелись, на губах появилась улыбка и она, указывая пальцем в окно, сказала соседу по креслу:
- Смотрите, афганец! Такой густой!
Тот посмотрел в иллюминатор и спокойно бросил:
-Это облака. Какой афганец в это время года!
Лена пригляделась. Сосед был прав. Это были тяжелые облака.
Дома Лена выглядывала в окно, вывернувшись восьмеркой.
- Чего ищешь? А, может, кого-то? – подмигнул отец.
-Да, ищу. Афганца.
-Ты же его ненавидела!
Лена пожала плечами. Там, в далекой стране, в городе мира под названием Москва, она не смогла устроиться. Не попала в институт, не смогла найти работу. Вере повезло – ее взяли нянькой к ребенку. За небольшие деньги, но при полном пансионе. А Лена поехала в Санкт-Петербург. Устроилась в овощной магазин. Но работать не смогла из-за ностальгии. Какая может быть работа! Сплошные нервы – ей приходилось продавать безвкусные фрукты и овощи. Без аромата, без солнца внутри. Ночами стали сниться арбузы и дыни, источающие тонкий аромат. А персики, а яблоки! Даже приснился душистый виноград! И все это росло под жарким солнцем и в густом афганце.
Не обзавелась девушка друзьями, не нашла родственные души. Лена доработала до осени и решила съездить домой. Свободное плавание хорошо тогда, когда умеешь плавать…
Времени вне дома было достаточно, чтобы кое-что осмыслить, кое-чему научиться, кое-что понять. Лена решила отдохнуть в отчем доме и потом думать, как жить дальше. Она молода – жизнь впереди.
Разбирая чемодан дочери, Татьяна обнаружила книгу. Кобо Абэ. «Женщина в песках».
Это - заявка на взрослость.
Вдруг почувствовала, как плечи нежно обнимают худые руки дочери.
-Мама, мама, что же сделали со страной! Почему надо было ломать, все, до основания? Почему не корректировать, не надстраивать, а ломать? Ведь у власти должны стоять умные, мудрые, наконец, грамотные люди! О нас думали? Почему мы, молодые, находим Родину не на земле, а в душе? Почему Родина для нас – понятие не физическое?
Татьяна ничего не ответила. Опять вопросы, на которые нет ответов. Осмелилась спросить:
-Ты останешься или уедешь?
-Уеду, вот только афганца дождусь…
2013 г.