Адажио

Фото из интернета

Никто достоверно не знает - это быль, легенда или миф.
Во многих источниках, воспоминаниях известных людей тридцатых и сороковых годов прошлого века, история знакомства Сталина с музыкой Моцарта в исполнении прославленной русской пианистки Марии Вениаминовны Юдиной излагается в нескольких вариантах.
«Вождя народов» - Сталина - практически знал весь мир, Моцарта знали и до сих пор обожают многие любители классической музыки. А кто такая была Юдина? Какая связь между Моцартом, Сталиным и пианисткой Юдиной? Что нам известно о ней сегодня? К сожалению, не так уж много. «Но ведь она была гениальной пианисткой». Не «выдающейся», не «талантливой», просто – «гениальной» - говорил о ней Генрих Нейгауз - русский пианист, народный артист РСФСР.

Мария с детства отличалась страстным, неукротимым темпераментом, а её интересы были чрезвычайно широки и никогда не ограничивались только музыкой. Первые уроки игры на фортепиано она получила в возрасте шести лет от ученицы Антона Рубинштейна. Блестяще окончив консерваторию в 1921 году, Юдина была принята в её штат и начала активную концертную деятельность, впервые выступив с оркестром Петроградской филармонии.

Среди её однокурсников были, ставшие впоследствии знаменитыми, композитор Дмитрий Шостакович и пианист Владимир Софроницкий - любимый композитор Сталина. Иосиф Виссарионович даже возил его с собой на Потсдамскую конференцию 1945 года, чтобы произвести впечатление на президента США Трумэна, известного любителя фортепианного искусства.

Обучаясь в консерватории, помимо музыкальных занятий, Юдина активно посещала философский кружок. В 1930 году она вела фортепьянный класс, но была уволена за свои «религиозные взгляды». Ей было 16 лет, когда она написала следующее: «Я знаю лишь один путь к Богу - через искусство. Не утверждаю, что этот путь универсальный. Я знаю, что есть и другие дороги, но чувствую, что мне доступен лишь этот. Все божественное, духовное впервые явилось мне через искусство, через одну ветвь его - музыку. Это - мое призвание, верю в него и в силу свою в нем. Я должна неизменно идти по пути духовных созерцаний, собирать себя для просветления, которое придет однажды. В этом - смысл моей жизни. Я - звено в цепи искусства». Как раз в те годы воинствующие атеисты вели активную борьбу против религии – «опиума для народа». Но педагог консерватории Юдина смело и открыто высказывала мысли о том, что любая культура, любая сфера человеческой деятельности является «пустышкой» без религиозных корней. Прощать ей крамольные мысли не стали и из консерватории уволили.

В 1930-е годы, когда Юдина была профессором Ленинградской консерватории, в газете «Вечерний Ленинград» появилась клеветническая статья «Ряса на кафедре». После чего нашли повод изгнать её из Ленинграда. Она уехала в Грузию где два года работала в Тбилиси, а затем переехала в столицу и снова стала преподавать в консерватории. Прошло почти 15 лет и профессора Юдину снова уволили. Обвинили в том, что она вместо разоблачения упаднической музыки буржуазных композиторов, восхищалась сочинениями Стравинского, вела переписку с зарубежными композиторами и исполняла сочинения Шостаковича и Прокофьева,
которые по мнению идеологов «непонятные народу».

Отношения коллег к Юдиной зависело от уровня ума и совести каждого конкретно, поэтому и чувства их к ней были разными. Часто отношение было плохим. Она всю жизнь была в осаде, в опале, на фронте, а вокруг неё и с ней воевали бездарности. Но на них были «судейские мантии» и они регулярно выносили ей обвинительные приговоры: «Из Ленинградской консерватории - выгнать!» «Из Московской консерватории - выгнать!» «Из Гнесинского института и филармонии - выгнать!». Из института имени Гнесиных её уволили только за то, что на своих концертах она выходила на бис с огромным крестом на груди и читала стихи из романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго». И это было в то время, когда имя Лауреата Нобелевской премии Пастернака даже боялись произносить вслух!

Когда скончалась великая русская поэтесса Анна Ахматова, Юдина заказала панихиду по ней, о чем немедленно сообщило радио «Голос Америки». Когда ей об этом сказали, - вспоминал известный театральный деятель, - она перекрестилась: «Слава Богу, наконец-то и мое имя будет связано с именем Анны Андреевны…». В то время поведение Юдиной многие считали гражданским подвигом. Мария Вениаминовна всю жизнь шла против течения. До 1990-х годов о ней и её творчестве не говорилось ни в одной из публикаций. Свои взгляды по многим вопросам она высказывала смело, не оглядываясь на авторитеты, с редким бесстрашием и никогда не думала о возможных последствиях.

Юдина всего два раза была за рубежом: в ГДР и Польше. Первый раз она поехала в эти страны в пятидесятилетнем возрасте. Она знала, что в Лейпциге когда-то была Йоханес-кирха, в которой был похоронен композитор Бах. Во время войны она была полностью разрушена, и в 1949 году саркофаг Баха был перенесен в церковь Святого Фомы. Приехав в ГДР, Мария Вениаминовна вышла из поезда в Лейпциге, сняла обувь и босиком пошла к могиле Баха. Наши соотечественники приняли этот поступок, как чудачество. Но когда паломники босые идут за тысячи километров поклониться гробу Господнему, разве это чудачество? Не зря говорят, что поступки гения нам становятся понятны через полвека. А то и через век...

Советский дипломат, Нарком иностранных дел РСФСР и СССР, музыковед, автор книги о Моцарте Чичерин сказал: «У меня было в жизни две вещи: революция и Моцарт». У Марии Вениаминовны вообще ничего не было. У нее даже рояль был взят на прокат, но было две Святыни: Бог и Музыка. Бог и Бах. Никто из пианистов не играл так хорошо темперированный клавир Баха (цикл произведений Баха, состоящий из 48 прелюдий и фуг для клавира, объединённых в 2 тома по 24 произведения). Согласно семинару Яворского (музыкальное искусство выступает в триединстве: композитор - исполнитель - слушатель), каждая прелюдия и фуга являла собой какой-то библейский сюжет. Вот и шла по кладбищу босая Юдина поклониться своему святому, своей святыни.

Возможно, что те же порывы руководили ею, когда она, в августе 1961 года, через весь Малый зал консерватории, на коленях, шла к гробу Софронитского. Или когда она осенила крестным знамением лежащего в гробу Генриха Нейгауза. Она никогда не лгала и была совершенно равнодушна к тому, что называется внешним лоском. Одевалась она перед концертом очень просто, не меняла платья по три-пять раз за концерт (как это принято сейчас). На сцену всегда выходила в простом, чуть ли не черном монашеском платье. И в кедах - из-за больных ног.

Юдина была высокообразованным человеком. В библиотеке пианистки были книги по истории, музыке, литературе, математике, физике, химии, биологии. Были и книги на немецком языке, который Мария Вениаминовна знала как русский. Огромная подборка книг с автографами Пастернака, Заболоцкого, Маршака. Альбомы с репродукциями Клее, Шагала, Кандинского, Чюрлениса. Она прекрасно знала всю мировую литературу.

Юдина сама рано пришла к вере в Бога, приняла православное крещение. Всегда ходила с крестом, отчего имела большие неприятности. Как никто жила она по Божьим заповедям. Ее настольной книгой всегда была Библия. «Я единственная, кто работает с Евангелием в руках»— говорила она. Почти каждое утро была в храме. Кроме того, она прекрасно знала историю религии и православия. Уже то, что она состояла в переписке с Павлом Флоренским*, говорит о многом.

Юдиной не суждено было стать женой и матерью. В 1939 году её будущий муж, любимый человек и ученик альпинист Кирилл Салтыков погиб в горах при восхождении на вершину. Долгие годы она преданно заботилась о матери жениха Е.Н. Салтыковой. При этом инстинкт материнства в ней был развит невероятно. Как по отношению к своим ученикам, так и по отношению к друзьям тех, кто по возрасту годился ей в дети.

...Умерла она в 1970 году. Но, она жива, конечно, и в памяти музыкантов-современников, и в памяти музыкальной молодежи. К Юдиной и её творчеству проявляется очень большой интерес. Её помнят. Каждый год, в день её смерти, в Храме Ивана Воина - это недалеко от станции метро «Октябрьская», - отец Николай (Ведерников), который причащал умирающую Марию Вениаминовну, служил по ней панихиду. В этот день, каждый год там собирались друзья и почитатели её таланта. К сожалению, их становилось все меньше и меньше; все-таки прошло уже более 40 лет после её смерти.

Гонения на Юдину неожиданно уменьшились только в годы войны. Все вдруг стали ей петь дифирамбы, признавая ее искусство «политически корректным» и «актуальным». Но эти изменения произошли по очень серьезной и веской причине. Вполне возможно, что она так бы и умерла тихо и незаметно, но однажды...

***
По материалам книги блаженного Иоанна «Фортепианное Евангелие Марии Вениаминовны Юдиной».

…Однажды поздно вечером Сталин включил радио, чтобы как-то отвлечься от дневного напряжения и послушать последние новости. Говорят, что он любил голос Левитана. Прослушав последние известия, собрался, было выключить приемник и прилечь отдохнуть, но диктор объявила, что будет передан 23-й фортепианный концерт Вольфганга Амадея Моцарта в исполнении пианистки Марии Вениаминовны Юдиной. Легенда гласит, что когда Сталин услышал первый аккорд, то больше не смог оторваться от радио. Якобы он так и просидел в одном положении, пока звучала музыка. Случилось что-то странное. Музыка Моцарта в исполнении великой пианистки сотворила в душе Сталина переворот. Вместе с Моцартом, спящим где-то в братской могиле, и Юдиной он вдруг увидел тысячи заключенных Соловецких лагерей, отправленных туда по его прямому указанию. Ему вдруг стало страшно. Показалось, что тысячи этих ни в чем не повинных людей никуда не ушли, что они живы, предъявляют ему счет, и грозят ему с неба.

...В 1939 году, перед войной с Финляндией, Сталин говорил знаменитой революционерке Коллонтай, дочери царского генерала, которая в это время была полномочным послом в Швеции:
— Крепитесь. Наступают тяжелые времена. Их надо преодолеть… Преодолеем. Обязательно преодолеем! Крепите здоровье. Закаляйтесь в борьбе. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут много злодеяний...

Ему стало жаль самого себя! Он хотел слушать музыку еще и еще, но… прямая трансляция закончилась. Сталин выключил радио. Некоторое время сидел с закрытыми глазами. Видения не исчезали, и он позвонил в Радиокомитет. Дмитрий Шостакович пересказывает этот случай в мемуарах, опубликованных в Америке музыковедом Соломоном Волковым. Ссылается на дружественную ему Марию Вениаминовну, вроде бы в личной беседе рассказавшую об этом звонке.
Начальник Радиокомитета снял трубку. Глухой голос Сталина нельзя было не узнать. Голос, наводивший ужас на всех вокруг, по сути, означавший смертный приговор, ввинчивающийся в мозг, подозревающий, угрожающий… Голос, которому нельзя сказать «нет».

Беседа, по словам Шостаковича, свелась всего лишь к трем фразам. Сталин спросил:
— Мне сказали, что из вашей студии сегодня транслировался концерт Моцарта для фортепиано с оркестром в исполнении пианистки Марии Юдиной.
— Да, Иосиф Виссарионович.
— Пластинка от концерта осталась?
Разве мог кто-нибудь из сотрудников Радиокомитета упрекнуть «живого классика марксизма-ленинизма» в наивности? Да и как может тотчас после концерта появиться пластинка? Запись концерта вообще не предполагалась, была всего лишь прямая трансляция из студии. Но ответить «нет» нельзя – мгновенно сочтут врагом народа.
— Да, Иосиф Виссарионович, – едва ли не автоматически вымолвил чиновник.
— Тогда пришлите её ко мне на дачу в Кунцево завтра к 9 часам утра.
Холодный повелительный голос замолчал. Все в Радиокомитете были в ужасе и оцепенении. Нельзя было не соврать – посадят. Нельзя отказать Сталину. Если завтра к 9 утра на его стол не ляжет пластинка с записью концерта Моцарта – посадят всех «музыкальных врагов народа», не пожалеют ни одного. Страх работников Радиокомитета можно было понять…

Срочно позвонили в Народный Комиссариат Государственной Безопасности (НКГБ). Рассказали о звонке Сталина. Комиссариат пообещал помочь. Послали за музыкантами десять машин типа арестантских «воронков».
— Зовите, кого помните! Собирайте оркестр, пианистку! За ночь надо записать концерт! В 9 утра на столе у вождя должна лежать пластинка!
Собрать тех, кто всего несколько часов назад играл в студии, не удалось: музыканты разъехались. Собрали случайный оркестр. Только ближе к полуночи сложился коллектив, способный исполнять оркестровую партию. Дирижера Гаука не нашли, пригласили другого. И прислали «воронок» за Марией Вениаминовной. Что пережила Юдина?.. «Вот и за мной. Вот и мой час пробил на священное мученичество…». Сгореть в огне Духа Святого полагали честью.
Внезапно пропал какой-либо страх. Миллионы умирали до нее, миллионы умрут после нее. Душа – такая миниатюрная пылинка! А Мария Вениаминовна научилась вписывать свою личную душу в миллионные реестры. Она не одна, не сама по себе, а среди миллионов. Миллионы умирали до нее, ну и ее черед пришел. А Христос воскресит и подаст светлый удел в вечности мученице рабе божией Марии Вениаминовне Юдиной...

В дверь квартиры громко постучали. Сами сотрудники НКГБ не знали, с какой целью и куда везут они эту пианистку в такой поздний час. Разумеется, на допрос куда-то на Лубянку или в ещё какое-то место, где орудовали следователи.
Многое передумала Юдина на том пути из дома на Пречистенку, где тогда располагался Радиокомитет. И готова была идти на свидетельство веры. Всю жизнь перелистала за один час. Попрощалась мысленно с ближними. Поблагодарила тех, кто давал ей приют домашний, доброхотов своих и слушателей. Прослезилась...

«Воронок» остановился прямо перед дверью концертной студии Радиокомитета по радиовещанию. Юдина услышала короткое: «Идите». И под удивленные взоры оркестрантов её провели прямо к роялю. «Сталин! Сталин… Сталин…» – услышала она.
Сталин! Сталин слышал её исполнение моцартовского концерта в прямом эфире! Сталин лично заказал пластинку с ее исполнением. Какая честь! Какой ужас!.. Она станет отныне собеседницей Сталина. Она откроет ему правду. Она будет играть лично для Сталина.

…Все в оркестре напуганы. Никак не могут сыграться. Не могут настроить музыкальные инструменты. У скрипачей дрожат руки. Дирижер упал в обморок, едва привели в чувство. Скорая помощь… Привезли другого дирижера. У него дрожат руки. Жалуется, что в нотах ничего не видит, а наизусть партитуры не знает. Оркестр неслаженный, а дирижер путается – не подходит. Срочно нужно звать другого. А время уже за полночь, и до утра осталось всего несколько часов…

Мария Вениаминовна не волнуется. Она одна и он один. На её лице никакого страха. Руки спокойны. Она великолепно играет. Много раз она повторяет одну и ту же фразу из первой части фортепьянного концерта, пока не удается записать ее должным образом.
Привезли третьего дирижера — Александра Васильевича Гаука. Он тоже думал: везут на допрос. Но Гаук был человек крепкий, привыкший к тому, что кругом доносят и что люди исчезают бесследно. Стряхнув сон, он встал за пульт.
Концерт записали быстро. А Мария Вениаминовна во время исполнения второй части адажио роняла хрустальные слезы вместе с Пресвятой Богородицей Соловецкой, сестрой милосердия Второй голгофы. Омывала одних, помазывала раны другим, успокаивала третьих…

Должно быть, прямая трансляция и без того что-то открыла Сталину, если задела его за живое. Так пусть эта пластинка послужит чем-то вроде обличительной аудиенции. Пусть найдется хоть один человек на свете, будь то Вольфганг Амадей Моцарт или Мария Вениаминовна Юдина, который бросит в лицо этому тирану правду и остановит его злодеяния. Вот с какими мыслями пианистка Юдина исполняла 23-й концерт Моцарта. Ночью, в юродивой обстановке, при пыльных чехлах, при сплошных дырах, когда всё кругом плыло, при дрожащих руках, запотевших пенсне, при каких-то подозрительных звуках. При том, что чумные мышки скреблись в сердце и оркестрантов одолевали адовы страхи...

Пластинка получилась исключительно благодаря ее энергии. Видя ее бесстрашие, музыканты успокоились и спокойно довели свои партии до финала. Смертельно уставшую Юдину отвезли домой уже не на «воронке», а на государственной машине Комитета. А на следующее утро ровно в девять пластинка легла на стол в кабинете Сталина на его кунцевской даче. Пластинку изготовили на фирме «Мелодия», что в Апрелевке. Подробности, как это было сделано в течении буквально нескольких часов ночью, неизвестны.

Музыка Моцарта затронула Сталина за живое. Он закрывается на три дня, просит только приносить ему чай с бутербродом, и днем и ночью слушает адажио из моцартовского концерта в исполнении Юдиной. Сталин уже в полдень того же дня дает распоряжение передать Юдиной конверт с деньгами (20.000 рублей) и присудить Сталинскую премию первой степени. Буквально через несколько часов кремлевский курьер вручает Юдиной конверт.
— Что это? – удивленно спрашивает пианистка.
— Это Вам помощь и вознаграждение, Сталинская премия первой степени и 20.000 рублей.
На эту сумму тогда можно было купить подмосковную дачу в несколько гектаров в самом элитном районе или, допустим, целый гараж персональных автомобилей. Он хочет купить ее за деньги!? Он думает По-православному замолить свои грехи двадцатью тысячами рублей!?

Марию Владимировну осеняет: она напишет Сталину письмо.
— Скажите Иосифу Виссарионовичу, что я благодарна ему. Не могли бы вы передать ему лично от меня письмо через несколько дней?
— Я к вашим услугам, – ответил посланник Сталина.
Через несколько дней на стол Сталину легло послание следующего содержания:
«Благодарю Вас, Иосиф Виссарионович, за Вашу помощь. Я буду молиться за Вас денно и нощно и просить Господа, чтобы он простил Ваши прегрешения перед народом и страной. Господь милостив, он простит. А деньги я отдам на ремонт церкви, в которую хожу».
Каким чудом это письмо легло на стол Сталину, никто сказать не может. Разве что по усмотрению Всевышнего. Но многие из современников Юдиной, кто хорошо её знал (Шостакович, Пастернак) утверждают, что Сталин прочитал письмо Юдиной.

Он не принимает никаких мер против пианистки. Не боится, что она напишет ему еще одно письмо или сообщит всему миру, как отказалась от Сталинской премии, тем самым унизив его. Рядом с ним – адажио Моцарта, несущее ему упокоение.
Впервые бывший семинарист увидел свидетельство истинной веры, истинного бесстрашия. Маленькая юродивая женщина (бездомная, ни кола, ни двора, ни пианино, ни машины, ни квартиры, ни карьеры, ни профессорского статуса, спавшая иногда в подъездах домов или ваннах, нищенствуя без куска хлеба, без надежды на будущее) – сумела так повлиять на душу вождя.
Сталин глубоко задумывается. Он пережил нечто, чего не ожидал. Как если бы сама Пресвятая Дева Богородица явилась ему и открыла глаза на происходящее. И Сталин решает закрыть специальные лагеря. Их расформировывают и бывших заключенных направляют на фронт, а иных освобождают. Неслыханно!.. Сотрудники НКВД пожимают плечами. Они ничего не понимают: как сам верховный сломал им же запущенную машину? Как может существовать сталинский режим и коммунистическая идеология без пенитенциарной системы и лагерей? Разве такое возможно! Однако этим дело не ограничивается. Сталин буквально заболел идеей катарсиса**. Он должен исцелиться, освободиться от адова груза. Он желает испытать то упокоение, блаженное утешение, которое почувствовал после того, как круглосуточно крутил адажио 23-го фортепианного концерта Моцарта.

Сталин, с подачи простой пианистки Марии Вениаминовны Юдиной, решает возродить Русскую православную церковь. Возродить в том ее традиционном виде, какой запечатлелся в нем в годы ученичества в Тифлисской семинарии, какой он запомнил её в ранний советский период отделения церкви от государства, конфискации серебряных чаш и исполнения прочих декретов Ленина.
Великая Отечественная война в разгаре, но Сталин в какой-то момент буквально теряет нить событий. Мысль возродить Русскую Православную Церковь (РПЦ) в буквальном смысле из пепла все время преследует его. По его распоряжению РПЦ выводится из катакомб и получает официальную юрисдикцию. Ее нормой становится ежедневная молитва о вожде, которому отныне богословы Троице-Сергиевской лавры припишут статус нового мессии, освободителя России. Журнал Московской патриархии буквально испещрён благодарственными посланиями Генералиссимусу за его благодеяния в адрес церкви…

И на РПЦ падет вина за многие тысячи душ, замученных по личному приказу Сталина. Молясь за кровавого тирана, церковь берет на себя его грехи...

http://www.youtube.com/watch?v=Sd3CrCbH0q8


------------------------------
Использованы материалы из открытых источников в интернете:
Википедия- Моцарт
Нейгауз-младший о Юдиной
Блаженный Иоанн «Фортепианное Евангелие Марии Вениаминовны Юдиной»
Шубертовские переводы Цветаевой - Григорий Гинзбург
Материалы сайта www.proza.ru
Бездомный дух музыки - Н.А.Павлович (из книги «Невод памяти»)
Материалы сайта www.vivovoco.rsl.ru
Материалы сайта www.judina.ru
Лучи Божественной Любви
Н.И. Кирсанов - Сборник «О Сталине»
Н.В. Стариков - «Сталин. Вспоминаем вместе»
* * * * *
*Павел Александрович Флоренский — русский православный священник, богослов, религиозный философ, учёный, поэт.
**(Катарсис — очищение), термин древнегреческой философии и эстетики для обозначения сущности эстетического переживания. Восходит к древнему пифагорейству, которое рекомендовало музыку для очищения души.