Москва. Центр

               

Всю неделю с утра до вечера светило солнце, яркое как начищенный латунный подсвечник. Спальный район, пяти - двенадцатиэтажные блочные дома. Домофоны на подъездах. Тесные, но отдельные квартиры за сейфовыми  дверями. Иномарки  поперёк тротуаров.
Март больше похожий на конец апреля. Куртки, джинсы, кроссовки тянутся к метро.

Раскачивается, бежит по Нагатинскому метромосту, обгоняя хвост из иномарок и троллейбусов, голубенький вагон метро: "Автозаводская"-"Павелецкая" -"Новокузнецкая". Раскачиваюсь-покачиваюсь в людской гуще.
Наконец "Театральная".
Вышел из метро: хочется нырнуть в голубое по-весеннему звонкое небо и плыть, плыть в сторону Белого моря, или лежать на верхней полке и слушать стук колёс, увозящих в том же направлении.

Слева Большой, Малый театры, ЦУМ, дальше "Детский мир", справа "Метрополь". Город моей молодости...

У каждого поколения своя Москва. Сегодня она другая - безвкусно европеизированная лужковская, зато пошёл-купил: чупа-чупсы, кока-кола, Лексусы, БМВ.
Моя Москва конца семидесятых - из телевизора «сняла решительно пиджак наброшенный», гостиница "Россия", почётный караул у Мавзолея, в гастрономе плавленые сырки "дружба", а в отпуск «за туманом и за запахом тайги».  Выпивали, отмечали, праздновали – всем чуть больше двадцати-тридцати.
Где теперь те времена?
Где те люди?
Кто-то в Штатах-Италии-Финляндии-Израиловке,  кто-то на Митинском, Николо-Архангельском, Немецком кладбищах - иных уж нет, а те далече…

а время тик-так, тик-так....

Молодая мама с кривоватыми ногами на высоких каблуках толкает мимо бутиков в Третьяковском проезде коляску с малышом. Скоро он начнёт говорить, потом научится врать, притворяться, курить, не знать, не читать...
За стеклянной витриной, напротив «Детского мира», красуется ослепительно изящный «бентли». Внезапно разбогатевшие люди хотят, чтобы «как у них».

Сретенка, улица возникшая едва ли не раньше самой Москвы.
Древний  монастырь, дорогие иномарки плотным потоком мимо глухой ограды, за которой постятся и молятся. Год 2014.
 
Благолепие и жухлая прошлогодняя клумба рядом с собором. Вокруг теснится-громоздится безвкусица зданий.
Платки, лица без возраста, юбки в пол. Старушка щурится на коричневые лики в золочёном резном иконостасе.
... кресту твоему поклоняемся...
В натёртых до блеска подсвечниках трепещут-оплывают красными язычками тонкие свечи. Здесь нет событий, время остановилось.
Вокруг - «до основанья, а затем»…, почти получилось.
Оглядываюсь по сторонам: «я другой такой страны не знаю».
 
Монахи нестяжатели - идеалисты и монахи иосифляне - государственники. Жаркие споры конца 15 века: какой должна быть церковь? Бедной...? Богатой...?
Прагматики одолели идеалистов, власть сделала свой выбор.

Рядом кафе, за столиками народ злоупотребляет ноутбуками, планшетами, айфонами. На столиках чашечки кофе или пиво в высоких бокалах. Магазины, офисы. Молодые люди во всём обтягивающе-заграничном. Девушки 90-60-90, на шпильках. Весна – ноги главное оружие девушек. Модные, продвинутые.
Город нервничает, улыбается, курит, паркуется на тротуарах и проезжей части.

Художественный салон на углу Мясницкой. Безвкусица, расставленная и разложенная на полках и прилавках. Многим людям нравится украшать свои типовые квартиры в многоэтажках - скучные картины на фоне скучной стенки из дсп, и им уютно; но большинство покупают что-нибудь в подарок. Всюду китайские собачки-кошечки, индийские бронзовые финтифлюшки, неинтересные пейзажи в рамах - масса всего бесполезного. Перед праздниками здесь всегда толкотня и давка. В обычные дни в торговом зале пустовато - одни продавцы.
 
Громкая сувенирщица Вера. Круглое лицо, кудряшки, круглые очки, торгует интересными вещами, в частности, отличным авторским фарфором: сейчас на полках три сложносочинённых скульптурных композиции про любовь. В субботу Вера здесь на Мясницкой работает последний день, потом прыжок в неизвестность. До субботы ещё есть время....
Через дорогу большой книжный «Библио- Глобус».
В торговом зале лица, лица, много интеллигентных, просто приятных и одухотворённых. Не вымерла читающая бумагу публика – листает-покупает. В кассу очередь.
Вначале было слово. Потом оно разрослось до книг на двести-триста и более страниц о нашем вечном настоящем в мягких - твёрдых переплётах.
Много откровенной «джинсы» - запруды тусклых слов, но много и настоящего.
А вот цены...

Спешат с работы люди, успевшие соскучиться по лету, ползут автомобили. Оранжевое солнце затопило город.   

Таганка, март 2014