Лишний рот...
В два часа ночи Хавроненко, с тряпичной сумкой и лопатой в руках, озираясь по сторонам, выскользнула из подъезда и устремилась в темноту. Она и рассчитывала на то, что в это время прохожих на улице не будет. Завернув за угол дома, она шмыгнула в скверик, заросший кустами шиповника. Выбрав самое глухое место, женщина торопливо принялась копать яму. Покончив с ней, Хавроненко достала из сумки завернутый в бумагу и обмотанный бечевкой свёрток, бросила его в яму и лихорадочно закопала, притоптав мягкую землю. Сверху накидала подсохшие ветки и сучья, которые валялись вокруг. Так она похоронила свою новорожденную внучку, которую сама же и убила...
Любовь Хавроненко была неряхой и невоспитанной просто до неприличия. Семья её по тем временам (конец шестидесятых, начало семидесятых) была вполне типичной. Супруги имели двух дочек, квартиру, образование и работу. Одним словом, как тысячи других советских семей. Но, всё-таки, по многим меркам она разительно отличалась.
Муж, неухоженный, с затравленными глазами, считался в своём коллективе серой мышью. Его супруга, Любовь Стефановна, неопрятная, засаленная, скандальная вызывала этим самым отторжение всего коллектива. Одежда, новая или нет, у нее всегда почему-то была в жирных пятнах, подолы платьев, юбок обвисали бахромой, а обувь никогда не знала ухода. Любила покупать новые вещи, но с такой же легкостью с ними расставалась: просто, не стирая, выбрасывала, когда они доходили “до ручки”. Как-то ей удалось купить дефицитную пушистую, нежно розовую кофточку, на зависть всем женщинам конторы. Покрасовалась несколько дней, а через некоторое время явилась на работу в этой же кофточке. Но... вид у кофты напоминал половую тряпку, причем с какими-то вмятинами и выпуклостями. Что такое?
- Ой, да это мои чистюли дочки, - как сама Любовь Стефановна их называла, - помыли этой кофточкой пол. А я прополоскала её и повесила сушить на батареи, поэтому она так неровно высохла.
Ребристые батареи довершили это нелепое дело…
Зарплата у супругов была ни меньше и ни больше, чем у коллег, но они вечно жили без денег, всегда залезали в долги, в обед обходились дешевенькими пирожками с повидлом. Но зато в день зарплаты и потом несколько дней семья шиковала: вплоть до икры, дорогих консервов и фруктов – они позволяли себе всё!
В конторе Хавроненко не только не уважали, но и едва терпели. Ее хамства боялись все – от уборщицы до самого большого начальника. Однажды ей по работе сделал замечание её непосредственный начальник. Капризной и своенравной подчиненной это не понравилось.
- Почему вы делаете мне замечание при всех? - обвела она взглядом коллег. - Немедленно извинитесь перед дамой.
- При чем тут дама? Какие на работе могут быть дамы и господа? - необдуманно парировал начальник.
Хавроненко как раз направлялась за водой с чайником в руке. Она подошла к испуганному мужчине (он уже успел понять, что ему не избежать хорошей трёпки от разнузданной коллеги, но не успел сориентироваться…), огрела его по голове чайником и с победным видом ушла в туалет за водой.
Коллеги кинулась делать примочки на ушибленное место, но он достал носовой платок, смочил водой из графина, приложил к ушибу и сказал:
- Не надо об этом никому рассказывать. Я сейчас отпрошусь домой, а вы сделайте вид, будто ничего не произошло, - ему было неловко. – Я ведь знаю, что с ней надо быть осторожным, сам виноват.
С такой же воинственностью эта разнузданная особа могла влепить пощечину любому без разбору за неосторожно сказанное слово, причём, кроме как о служебных делах, с ней никто никогда не общался. Криком и скандалами в своё время она выколачивала во время учёбы из преподавателей зачеты и трояки. Таким образом, и диплом получила, хотя учёба давалась с большим натягом. Сколько лет об этом потом вспоминали её однокурсники, те, которым ещё и довелось с ней работать, к большому их, кстати, неудовольствию.
Казалось бы, чего проще – уволить и всё, и оснований достаточно, ведь свою работу она выполняла ни шатко, ни валко. Но в те годы с работы людей увольняли крайне редко. К тому же Хавроненко, прожив с мужем лет семь, осталась одна, – он просто уехал от крикучей, грубой хамки подальше. Тем более мать-одиночку увольнять с работы и вовсе тогда было не принято.
Она растила дочерей на подачках и людской жалости. Народ, правда, очень медленно, но уже начинал выкарабкиваться из нужды, и люди помогали тем, кому жилось труднее. Помогали и Хавроненко. В ход шли еще добротные вещи, ставшие маленькими для подросших детей, которые Хавроненко выклянчивала у всех знакомых и коллег.
Старшая дочка забеременела ещё, будучи совсем юной. Хавроненко даже заставила парня жениться на дочери, правда, без штампа в паспорте. Но не заладилось: драки и скандалы молодых выводили мамашу из терпения. Однажды, отвесив зятю крепких оплеух, она сама выставила его за порог.
Её ужасал факт появления малыша в семье. Дочь ещё не работала, образования тоже не имела. И так концы с концами едва сводили, а тут ожидался ещё один рот. Да и младенческие крики, возня с ребёнком пугали Хавроненко. И она решила любым путем избавиться от него.
Строго наказала дочерям:
- Ни в коем случае не вызывайте “скорую”, когда начнутся схватки, если меня не будет дома. Звоните мне сразу на работу, я приеду и всё сделаю сама.
Сёстры и не подозревали, что задумала их мать.
Но когда начались роды, Хавроненко была дома. Она сама приняла новорожденную. Как только девочка появилась на свет, Хавроненко переломила малышке шею, дитя даже не успело закричать. Что делать дальше – она не знала. Дочка истекала кровью. Мать позвонила в “скорую” и, когда приехал врач, крепкими словами обругала его за то, что якобы “скорая” не приехала вовремя.
- Я не могла к вам дозвониться и самой пришлось принимать роды, - орала Хавроненко. - А какая я повитуха, видимо, нечаянно повредила ребенку шею, когда помогала внучке появиться на свет.
“Скорая” увезла и мать и мёртвого ребенка в больницу. Вскоре юную роженицу выписали из стационара.
На работе Хавроненко никому ничего не сказала, только предупредила коллег:
- Если мне вдруг позвонят из больницы, то меня нет: уехала в отпуск.
- А что случилось? – спросила её соседка по столу.
- Много будешь знать, скоро состаришься, поняла! – грубо оборвала коллегу Любовь Стефановна.
Никто больше ничего не сказал, кому хочется слушать грубость от совсем распоясавшейся хамки.
Хавроненко не хотела брать на себя расходы по погребению и утруждать себя хлопотами о каких-либо формальностях. Но так случилось, что из морга её всё-таки разыскали и велели забрать трупик, не им же, в конце концов, хоронить ребёнка. Да и имя девочке надо дать, зарегистрировать по форме: человек – родился, хоть и мёртвый!
Хавроненко на несколько дней взяла отгулы и затихла дома, не отвечая на звонки. Но, по приходу на работу, начальник вынудил её поехать в морг за трупиком. Обругав его и всех в больнице, кто подвернулся ей под руку, она забрала ребёнка и закопала в скверике возле дома.
Спустя несколько лет Хавроненко рассказала эту историю двум своим коллегам. Видимо, всё-таки мучила её совесть. Говорят же, что человек рано или поздно возвращается на место своего преступления... А, может, как любому человеку всегда хочется выплеснуть потайное на другого.
В Евангелие от Матфея есть такие слова: «...Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?».
1985 г.