Выборгская трагедия 1918 года.
О развязанном Маннергеймом, после своей победы, с помощью германских войск, белом терроре, стоит рассказать поподробнее.
К сожалению, информации об этом ОЧЕНЬ мало, а современные СМИ и вовсе молчат об этой трагедии русского населения Финляндии.
После Великой Отечественной войны, наступил период «дружбы» СССР и Финляндии, которая на целые десятилетия стала витриной «движения неприсоединения», неформальным лидером стран «стран третьего мира» и т.п. Сейчас, после развала СССР и нашего поражения в «холодной войне», все эти благоглупости давно и прочно забыты, но в 50-80 гг . ХХ века у нас (да и во всем мире) им придавалось ОГРОМНОЕ значение.
Не случайно, даже знаменитое Совещание по миру, сотрудничеству и безопасности в Европе 1975 года и подписание «исторического» Акта о нерушимости послевоенных границ в Европе, состоялось именно в Хельсинки.
Потом, в 1990-е годы, демократический Запад благополучно наплевал на этот «исторический» Акт и перекроил эти границы в Европе так, как посчитал нужным и выгодным для себя.
Так вот, для того, чтобы обеспечит эту самую «дружбу» и особое положение Финляндии в мире, у нас тогда забыли и простили финнам ОЧЕНЬ многое из того, «что не стОит прощать».
Вся информация о зверствах финской белой гвардии и щюцкора над русским населением Выборга и юга Финляндии весной 1918 года, из-за соображений «высокой политики», попала под запрет и почти нигде не оглашалась. И не обсуждалась
Попробуем вспомнить об этих событиях, используя разные исторические источники.
Российский историк А.Б. Широкорад в своей книге «Северные войны России» пишет:
«В ходе боевых действий против красных финнов белофинны уже в январе 1918 года начали совершать вооруженные нападения на части русской армии, дислоцированные в Финляндии…
Само же советское правительство в Петрограде симпатизировало красным финнам, но заявило о своем нейтралитете в его борьбе с белыми, опасаясь Германии. Ленин и Троцкий боялись применить силу даже для защиты жизни русских солдат и матросов, а также русского военного имущества в Финляндии….
С крупными соединениями русской армии или флота белофинны действовали более или менее осторожно, а вот с небольшими изолированными подразделениями чинили расправу как хотели».
Есть очень интересная но, к сожалению, малоизвестная работа историка Павла Сутулина «Судьба русского населения Финляндии в 1918–1920 гг.».
Вот что он пишет о тех трагических событиях:
«Противостояние финнов с царским правительством оказало весьма серьезное влияние и на отношение финнов к русским даже после обретения Финляндией независимости. Именно с этого момента (а точнее – с начала финской Гражданской войны в январе 1918 года) русофобия в Финляндии (точнее в Белой ее части) принимает наиболее радикальные формы.
Причину такого положения дел весьма четко сформулировал финский историк О. Каремаа: «Во время гражданской войны в Финляндии за разжигаемой русофобией, как представляется, стояло желание белых сделать русских козлами отпущения за все жестокости и тем самым обосновать собственные идеи», «по психологическим причинам жестокую правду о братоубийственной войне пытались замаскировать якобы идеологической борьбой в защиту западной культуры от русских, объявленных заклятыми врагами… без внешнего врага поднять массы на войну было бы сложно» (Каремаа О. «Русофобия в Финляндии 1917–1923 гг.» с. 212, Каремаа О. « От морального возмущения до национальной программы» Два лика России. СПб, 2007, с. 201).
«Иными словами, подчеркивает П. Сутулин, - белым в Финляндии требовалась какая-то внешняя угроза, чтобы отвлечь собственное население от тех глубоких политических и социально-экономических проблем, которые привели финское общество к расколу и войне. И такой угрозой была объявлена Советская Россия и в частности — русские войска, которые еще не были выведены с территории Финляндии после получения ей независимости, а в общественное сознание финнов начала активно внедряться мифологема «освободительной войны» против России, которая должна была подменить собой реальную гражданскую войну, хотя в действительности русские войска не несли никакой угрозы финской независимости, а вся помощь РСФСР красным финнам свелась к тайным поставкам оружия и идеологической поддержке.
В итоге ненависть к русским в этот период вылилась в Финляндии в открытые этнические чистки. Русские подвергались уничтожению безотносительно того, служили ли они добровольцами в Красной гвардии, или были сочувствовавшими белым гражданскими лицами».
Читая о тех событиях столетней давности, невольно соотносишь их с нынешними украинскими перепетиями.
Не ждет ли и там русских нечто подобное?! Не объявят ли их лидеры майданной революции ответственными за все беды своего одураченного народа?! Судя по недавно обнародованному телефонному разговору Ю. Тимошенко с Шурфичем, к этому все и идет.
Нечасто услышишь от лидера соседней страны (и очень популярной фигуры на Западе) ТАКИЕ откровения:
««Это уже переходит все границы вообще. Блин, надо брать оружие в руки и идти мочить этих, блин, кацапов чёртовых, вместе с их руководителем.
Я бы нашла как замочить этих ...удаков. Я надеюсь, что включу все свои связи, и я подниму весь мир, блин, чтобы от этой России не осталось даже выжженного поля».
На колеблющийся вопрос своего собеседника Шурфича, как же быть с 8 млн русских граждан Украины, бывшая премьер-министр швыряет: «Блин, их расстреливать из атомного оружия!»
И за ЭТУ дамочку на Украине голосуют миллионы…
Вот что творилось в «свободной Финляндии» тогда:
«В Таммерфорсе после его взятия белыми 6 апреля 1918 г. было уничтожено около 200 русских, в том числе белых офицеров (Мери В. «Маннергейм – маршал Финляндии». М. 1997).
Число казненных русских в Выборге 26–27 апреля оценивается в 1000 человек (Каремаа О. «От морального возмущения до национальной программы» с. 204) (абсолютное большинство которых не принимало никакого участия в гражданской войне), в том числе женщин и детей».
Еще раз ПОДЧЕРКНЕМ: огромное количество людей в Выборге (и не только) было убито тогда только за то, что они русские!!! Включая женщин и детей. Никто и никогда эту трагедию не расследовал:
«Так, в далеко не полном, содержащим всего 178 фамилий, списке убитых в Выборге русских, хранящемся в ЛОГАВ, содержатся сведения об Александре Смирнове (9 лет), Касмене Свадерском (12 лет), Андрее Чубрикове (13 лет), Николае и Александре Наумовых (15 лет) и т. д. (ЛОГАВ, ф.509 оп.1 д.60, л. 23; 24; 20; 14; 25 // http://terijoki.spb.ru/vyborg-fortress/vf_terror1918.php).
Под горячую руку белофиннов попали и некоторые поляки, которых расстреливали, вероятно, спутав с русскими. (причем подобные «ошибки» случались и в других местах: например, один принятый за русского поляк был убит в Ууси Каарлепюю). (Холодковский В.М. Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция. М. 1967, с. 289).
Один из русских эмигрантов, живших в то время недалеко от Выборга, так описывал происходившее в городе:
«Решительно все, от гимназистов до чиновников, попадавшиеся в русской форме на глаза победителей пристреливались на месте; неподалеку от дома Пименовых были убиты два реалиста, выбежавшие в мундирчиках приветствовать белых; в городе убито 3 кадета; сдавшихся в плен красных белые оцепляли и гнали в крепостной ров; при этом захватывали и часть толпы, бывшей на улицах, и без разбора и разговоров приканчивали во рву и в других местах. Кого расстреливали, за что, все это было неизвестно героям ножа!
Расстреливали на глазах у толпы; перед расстрелом срывали с людей часы, кольца, отбирали кошельки, стаскивали сапоги, одежду и т. д.
Особенно охотились за русскими офицерами; погибло их несть числа и в ряду их комендант, интендант, передавший перед этим свой склад белым, и жандармский офицер; многих вызывали из квартир, якобы для просмотра документов, и они домой уже не возвращались, а родственники потом отыскивали их в кучах тел во рву: с них оказывалось снятым даже белье». (Минцлов С.Р. Трапезондская эпопея. Берлин. 1927, с. 356-357).
Много лет спустя, в начале 80-х гг., мне довелось побывать в командировке в Выборге, неподалеку которого был дислоцирован радиотехнический центр нашей бригады. Командованием центра для группы проверяющих была предложена «культурная программа», которая предусматривала и посещение Выборгского краеведческого музея.
Экскурсоводом там была очень пожилая женщина, которая, увидев группу офицеров, отнеслась к нам с подчеркнутым вниманием, рассказывая много интересного.
От нее я, впервые, услышал про Выборгскую резню, устроенную белофиннами. Она рассказала примерно следующее:
«После захвата Выборга, финны обошли все квартиры в городе. Каждому жителю задавали несколько вопросы на финском языке. И если человек не мог на них ответить по-фински, его уводили с собой.
Потом всех уведенных убили. Многих забили штыками. Они даже пули для нас жалели!».
От волнения старушка даже расплакалась, рассказывая нам это. Да и мы все были потрясены услышанным…
Честно говоря, ТОГДА мне, воспитанному советской школой и пропагандой, эта история показалась неправдоподобной.
Теперь - многое видится по-другому.
Продолжим цитировать рассказ Павла Сутулова:
«События в Выборге вызвали широкий резонанс в России. Советское правительство 13 мая обратилось к германскому послу В. Мирбаху с просьбой о создании совместной комиссии для расследования убийств русских жителей Финляндии.
При этом происшедшее в городе описывалось следующим образом: «Здесь происходили массовые расстрелы ни в чем не повинных жителей русского происхождения, совершались чудовищные зверства над мирным русским населением, расстреливались даже 12-летние дети. В одном сарае в Выборге, как передавал свидетель, последний видел 200 трупов в том числе русских офицеров и учащихся. Жена убитого подполковника Высоких рассказывала свидетелю, что она видела, как уничтожаемые русские были выстроены в одну шеренгу и расстреляны из пулеметов. По словам свидетелей, общее число убитых за два дня доходит до 600 человек.
После занятия Выборга белогвардейцами группа арестованных русских подданных, числом около 400 человек, среди которых находились женщины и дети, старки и учащиеся, были приведены к вокзалу; посоветовавшись между собой минут 10, офицеры объявили им, что они приговорены к смертной казни, после чего арестованные были отправлены к Фридрихсгамским воротам на «валы», где их и расстреляли из пулеметов; раненых добивали прикладами и штыками, происходило настоящее истребление русского населения без всякого различия, истреблялись старики, женщины и дети, офицеры, учащиеся и вообще все русские» (Документы внешней политики СССР. Т.1. М. 1959, с. 299).
«Немало возмущения описанные выше факты вызвали и в рядах русского Белого движения, в результате чего многие его лидеры выступили позднее против обсуждавшихся проектов совместного с финнами похода на Петроград армии Юденича. Морской министр Северо-Западного правительства контр-адмирал В.К. Пилкин писал в 1919 году своему коллеге в правительстве Колчака контр-адмиралу М.И. Смирнову: «Если финны пойдут [на Петроград] одни, или хотя бы с нами, но в пропорции 30 тысяч против трех-четырех,— которые здесь в Финляндии, то при известной их ненависти к русским, их характере мясников…они уничтожат, расстреляют и перережут все наше офицерство, правых и виноватых, интеллигенцию, молодежь, гимназистов, кадетов — всех, кого могут, как они это сделали, когда взяли у красных Выборг» («Красный архив». Т. 2 (33). 1929, с 110-111).
Того же мнения придерживался и один из лидеров антибольшевистского петроградского подполья В.Н. Таганцев (по делу о заговоре которого был расстрелян поэт Н. Гумилев): «Никто из нас не хотел похода финляндцев на Петроград. Мы помнили о расправе над русскими офицерами заодно с красными повстанцами» (Черняев В.Ю. Финляндский след в «деле Таганцева» // Россия и Финляндия в ХХ веке: К 80-летию независимости Финляндской республики. СПб., 1997, с. 186) .
По мнению историка Т. Вихавайнена, подобные взгляды на судьбу Петрограда в случае взятия его финнами «имеют под собой основание и в смысле опыта 1918 г., и в тех планах, которые вынашивались в экстремистских кругах «активистов» (Вихавайнен Т. От февральского манифеста к освободительной войне // Два лика России. С.160)
«Преследованиям подвергались и финские женщины, имевшие связь с русскими: им остригали волосы, рвали на них одежду, а в некоторых местах даже обсуждали возможность их клеймения каленым железом. В местечке Корсняс подобную экзекуцию в последний момент предотвратил местный священник». (Каремаа О. От морального возмущения до национальной программы, с. 203)
«Проблемы чистоты нации вообще, судя по всему, весьма беспокоили финское общество: когда в 1921 году в Финляндию эвакуировались участники Кронштадского восстания, финская пресса резко выступила против размещения беженцев в сельской местности, опасаясь, что русские смешаются с местным финским населением.
В результате кронштадтцы были размещены в нескольких лагерях с весьма строгими условиями содержания: границу лагеря запрещалось покидать под угрозой расстрела, общение с местными жителями также было строго запрещено. (Мусаев В.И. Финляндия и Кронштадтское восстание 1921 г. // Санкт-Петербург и страны Северной Европы: Материалы восьмой ежегодной Международной научной конференции . СПб. 2007, с. 354).
Помнится, в 80-е гг. в «перестроечном» «Огоньке» В. Коротич опубликовал несколько статей, где рассказывалось, как хорошо жилось тогда в Финляндии бежавшим туда кронштадтским матросам…
«С окончанием гражданской войны физическое уничтожение русских в Финляндии прекратилось, но желание финского правительства избавиться от русского населения и беженцев никуда не исчезло. Еще в апреле 1918 года финский сенат принял решение о высылке из страны всех бывших русских подданных, и в течение весны-лета около 20 000 русских оказались выдворены из страны». (Мусаев В.И. Финляндия и Кронштадтское восстание 1921 г. // Санкт-Петербург и страны Северной Европы: Материалы восьмой ежегодной Международной научной конференции (13–14 апреля 2006 г.). СПб. 2007, с. 354).
«Впрочем, вскоре финны отказались от подобной практики и предоставили российским беженцам возможность попасть в страну.
Обосновывалось это соображениями формирования благоприятного международного имиджа Финляндии. О. Стенруут, руководивший на тот момент финским МИД, полагал, что терпимая к беженцам политика Финляндии укрепила бы ее независимый статус и освободила от германской зависимости. Того же мнения придерживался и пограничный комендант Рантакари, считавший, что отказ в приеме беженцев принес бы Финляндии «ненависть всего цивилизованного мира».
Однако параллельно с подобными решениями в стране нагнеталась межнациональная напряженность.
Основными проводниками русофобии в финском обществе стали бывшие егеря, Аграрный Союз, получивший 42 места в парламенте в 1919 году и ставший второй по величине партией, щюцкор и созданное в 1922 году Академическое карельское общество (АКС). Причем разжигаемая этими организациями ненависть носила, с точки зрения ее членов, созидательный характер, являясь неотъемлемым элементом конструирования финской национальной идентичности. По их мнению, единства финской нации возможно было достичь только через разжигание ненависти ко всему русскому.
«Если нам это удастся,— полагал председатель АКС Элмо Кайла,— тогда уж не за горами то время, как нацию нашу будет вести одна мысль, сильная, всепобеждающая, когда воплотится в жизнь поговорка мужей Хярмя «о рюсся можно говорить, лишь скрежеща зубами». Тогда Финляндия станет свободной». (Ээрола А. Неприятие России и клетки истории // Россия 2017: три сценария. Хельсинки, 2007. с. 97)
Весьма символичную в этом смысле медаль для членов АКС разработал один из его идеологов, священник (!!!) Элиас Семойоки: одна ее сторона олицетворяла любовь к Финляндии, другая – ненависть к России».
Другие источники тоже отмечают на редкость злобное и ничем не оправданное отношение победивших белофиннов именно к русскому населению:
«В Выборге, после его взятия белогвардейцами, кроме непосредственных участников борьбы, погибло несколько десятков русских офицеров, а также воспитанников русских учебных заведений, вовсе не принимавших участия в обороне Выборга красногвардейцами.
Русские граждане принуждались к скорейшему оставлению Финляндии не только открытыми репрессиями властей, но и бойкотом, публичными оскорблениями, газетной травлей и условиями жизни, близкими к полному бесправию. В виду спешности, они при этом теряли все свое имущество, которое за бесценок распродавалось". («Балтийский флот 1918– 1919 гг.»), Ленинград, РИО Морских Сил РККФ, 1926, с. 48 49.)
А.Б. Широкорад в книге «Северные войны России» подчеркивает:
«Расправы в отношении финнов шли по классовому признаку, а в отношении русских – по национальному. По всей Финляндии белофинны расстреляли несколько сот русских офицеров, причем большинство из них скрывалось от красных финнов и радостно встретило «освободителей». В первые же дни после захвата Гельсингфорса, Або и других городов имущество русских купцов и предпринимателей безжалостно конфисковывалось. Германское командование силой оружия защищало русские суда под военным флагом, но все частные суда финны захватили.
Всего же в апреле 1918 года белофинны захватили русского государственного имущества на 17,5 миллиардов золотых рублей (в ценах 1913 года).
Таким образом, экспроприация частной собственности, и как следствие, гражданская война и массовые репрессии начались в Финляндии несколькими месяцами раньше, чем в Советской России.
В строительстве концлагерей белофинны тоже опередили большевиков».
В завершение этой главы надо бы вспомнить некоторые факты из истории печально знаменитого финского 27 егерского батальона добровольцев, сражавшихся против русских войск в годы Первой мировой, а потом, вместе с немецкими войсками, утопившего в крови финляндскую революцию.
«В январе 1915 года Германия объявила о готовности обучить 200 человек. Группами, тайно, почти 200 молодых людей переехало вначале в Швецию, а затем в Германию в школу Пфадфиндер. Финнов обучали в лагере Локстедт в Шлезвиг-Гольштейне.
Осенью 1915 года Германия решает увеличить число обучающихся до 2000. В Финляндии начинается тайная вербовка по всей стране…
Следующей весной из группы сформировали прусский 27-й егерский батальон под руководством майора Максимилиана Байера.
В мае 1916 г. батальон был переброшен на Рижский фронт, где он участвовал в боях против русских войск. Однако не все егеря горели желанием сражаться с регулярными войсками. Дело доходило до частичных бунтов против германского военного начальства. 87 егерей было интернировано в Германии и сослано на работы в Эссен.
После того как 4 декабря 1917 года финский сенат провозгласил независимость егеря присягнули законному правительству Финляндии в церкви латвийского города Лиепая.
Первые 60 егерей прибыли в Финляндию осенью 1917 года с желанием сражаться против России. В начале 1918 года в Финляндии начинается гражданская война…
Большая часть бойцов батальона, 950 человек, прибывает в Вааса 25 февраля 1918 и встаёт в ряды войск Маннергейма.
«Егеря были против назначения на уровне полка офицеров, получивших образование в России. Маннергейм заявил, что у него просто нет реальной альтернативы для будущей армии кроме егерей. Маннергейм также поддержал назначение полковником в Финскую армию бывшего командира 27 батальона Эдуарда Аусфелда.
Некоторым егерям даже Маннергейм казался не слишком радикальной и антирусской фигурой. Была какая-то темная история с попыткой взорвать штаб-поезд Маннергейма на станции Сейняйоки.
Финский историк Вестерлунд полагает, что за происшедшим скрываются «крайние активисты» и называет конкретные имена: Вильгельм Тхеслеф и Паул фон Герич. «Маннергейм случайно не оказался на месте в момент взрыва и покушение не удалось. В результате вокруг поезда была установлена сетка-забор, которую видно на некоторых фотографиях.
Всего в 1915—1918 годах военное обучение в германской армии прошли 1895 добровольцев. Из них 1261 человек (67 %) участвовало в Гражданской войне. В ней погибло 128 егерей (10 %) и было ранено 238 (19 %).
В Зимней войне участвовало как на фронте так и в тылу 774 егеря, из которых пало 24 (3 %) и было ранено 19 (2 %). Крест Маннергейма был вручён 20 егерям».
«Своих врагов надо знать!», - говорили наши деды и отцы.
На фото: германские и финские войска в Хельсинки 1918 год
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/04/01/508