Пассаж

               
                1

    Маленький, горбатенький, канареечного цвета  Ситроенчик, сделав круг по офисной автостоянке, ловко втиснулся между двумя быками-тойотами. Из него вышла блондинка, среднего роста, с хорошо сложенной, чуть полноватой фигурой, которую подчёркивал на заказ сшитый офисный костюм и такого же голубоватого цвета блузка. Это была двадцатипятилетняя, незамужняя Аннушка Сороковикова, фотографии которой время от времени украшали  глянцевые страницы рекламных буклетов известной в Москве фирмы. 

    До начала работы оставалось несколько свободных минут, и она не ошибалась, полагая, что из окон офиса, кстати,  бОльшую часть персонала которого составляли мужчины, за ней наблюдает с дюжину глаз. Делая вид, что этого быть не может, Аннушка картинно поправила беретик, нагнувшись в салон, достала сумочку, грациозно набросила на плечо ремешок и лёгкой, как бы танцующей походкой направилась к офису – стеклянному зданию,  окружённому яркой зеленью весенних тополей.

    На фирму Аннушку пригласили, когда она ещё училась  на втором  курсе художественного колледжа. В отделе дизайна, где работала Аннушка, ее  уважали за врождённый талант, общительный нрав и деловитостью – всегда вперёд, всегда с победой. За два года она сумела прилично заработать на рекламе, продвинуться по служебной лестнице и удачно вложить деньги в прибыльный бизнес.   

    Были у неё и завистники, но в целом всё складывалось хорошо, пока этой весной ей в стажёры не навязали некого Ципкина. Новенький на фирму попал по блату; делать ничего не хотел, да и ничего не смыслил в том, что ему поручалось. Своё пребывание в отделе объяснял, вроде ступеньки для последующего карьерного роста. Чернотой небритых щёк "косил" под модного телеведущего, носил линялые джинсы и куртку с застиранным американским орлом. В отделе его сразу же окрестили, под стать фамилии – "Цыпой".

    Представьте, – что через неделю-другую этот Цыпа, пытаясь скрыть собственную  некомпетентность, а, скорее по своей недалёкости, стал проявлять к Аннушке неприкрытое ухаживание. Ей ничего не стоило осадить наглеца, но это могло бы дало  пищу для всяких пересудов, как бывает, если "удачник" вдруг попадает в неловкое положение. И стала Аннушка замечать к себе нечто вроде жалостливой деликатности.

    Вот, с такими невесёлыми мыслями Аннушка подходила к офису. Настроение приподнял молоденький симпатяга-охранник, который,  широким жестом распахнул перед ней стеклянную дверь и "взял под козырёк" – для него она была само совершенство – чертовски красивая и, казалось от неё шло неизъяснимое волнение. 
    Признательная улыбка Аннушки была ему наградой.

                2


    Как-то в один из вечеров Аннушка, будучи совсем на пределе, решительно набрала номер телефона злосчастного ухажёра, но в трубке раздался очень солидный, приятный мужской баритон:
    – Вас слушают!
    – Это ты, Цыпа? – спросила Аннушка от неожиданности.
    – Как мне осточертели ваши дурацкие шуточки! – раздражённо ответила трубка и последовали короткие гудки.

    Некоторое время Аннушка сидела в замешательстве и, вдруг решительно нажала кнопку повтора номера. Сама не понимая почему, волной накопившихся и давно сдерживаемых эмоций она выплеснула совершенно незнакомому человеку всё, что у неё было на душе. С женской непосредственностью, как на спицу собирала окаянные петли преследующих её ляпсусов: сломанный каблук, какие-то пропавшие на концерт билеты, балбес-стажёра и, уж совсем казалось ни в чём неповинного соседа по лестничной площадки. Трубка  терпеливо молчала, а потом сочувственно произнесла:
  – Поверьте, моё положение не лучше. Я не хотел вас обидеть, но дело в том, что фамилия моя Петухов, а подруги моей "бывшей" всё время достают меня звонками…

    Через пяток минут они уже разговаривали, как давнишние добрые знакомые. Птичий каламбур Ципкин-Цыпа-Петухов их позабавил. Её безысходность была воспринята новым знакомым по-джентельменски, – он предложил разыграть  обидчика. На что она с большим удовольствием согласилась. Однако к концу разговора Аннушку охватило какое-то странное предчувствие и почему-то ёкнуло сердце при слове, – до свидания!

    На следующий день, утром в отделе раздался звонок и, некто представившийся Петуховым, вежливо пригласил к телефону Курочкина. Кое-кто усмехнулся. Но, когда через пол-часа тот же голос, извиняясь, испросил позвать Цыпленкова, в комнате повисла напряжённость. Цыпкин только дулся, когда его называли "Цыпой", но оперённый был готов раскудахтаться. Время шло к обеду и курьёз набирал обороты.  Ждали продолжения, бросая взгляды на телефон. И он не подвёл, голубчик, – заголосил! На этот раз спрашивали… горного орла. Дружный хохот потряс стены. Кто-то головой упал на клавиатуру, кто-то  пролил кофе, а Цыпу прорвало:

   – Петухов, я те покажу кузькину мать!

     На компьютерном кресле Аннушка не спеша выехала к середине комнаты. Острый носок её туфельки покачивался в такт стенаниям Цыпы. Неизвестно чем бы всё закончилось, если бы она не сказала, лукаво опустив ресницы: 
    – Уймись, приятель. Шуток не понимаешь!   
     Цыпкина перевели  в другой отдел. Через некоторое время он отыскал номер телефона обидчика. Чего не мог ожидать, так услышать в трубке равнодушный голос Аннушки:
    – Ах, это ты, Цыпа! …  Позвать Петухова?

                Февраль 2014 г

 Иллюстрация из Интернета