Киевское ВОКУ - лейтенанты для спецназа

ВАЛЕРИЙ СТЕПАНЕЦ

Киевское ВОКУ – лейтенанты для спецназа


Вместо синопсиса: В представленном повествовании отображается воинский путь курсанта факультета войсковой разведки Киевского высшего общевойскового командного училища, приведший его в Старокрымскую бригаду спецназ Одесского военного округа. Изложено живо, красочно, весело и познавательно.

Посвящается выпускникам Киевского ВОКУ

Пояснение для сотрудников правоохранительных и судебных органов России и Украины, а также, возможно, и иных стран:
Данная новелла о советском военном прошлом является чисто художественным произведением и не содержит военных тайн и государственных секретов. Упомянутые в ней лица и события, скорее всего, являются плодом авторского воображения. Любые совпадения носят совершенно случайный характер.

Авторское вступление

После принятия высшим военно-политическим руководством СССР в начале 60-х годов прошлого столетия решения о формировании бригад спецназа в военных округах и на флотах, а в общевойсковых и танковых армиях - рот спецназа,  сразу же весьма остро встала проблема их комплектования командными кадрами и специалистами, хорошо подготовленными в весьма специфичной сфере разведывательно-диверсионной работы.
Мастеров такого профиля в армейских учебных заведениях после Великой отечественной войны практически не готовили. Было несколько предложений крупных и авторитетных военачальников, в т.ч. маршала Жукова, по созданию специализированных учебных заведений, в том числе военного училища столь нужного профиля в Тамбове, но политическое руководство страны их тогда не утвердило. Как говорится, у военных свои резоны, а у политиков свои. Уж больно контингент социально сомнительный и политически опасный. А ну как оружие не в ту сторону повернут?
Исторический прецедент для такого рода «мудрых» решений общеизвестен. В свое время, перед второй мировой войной, в тридцатые годы, в западных областях СССР активно начали готовить партизанские кадры для развертывания массовой народной войны в тылу противника в случае вражеского вторжения. И даже базы заранее создавали с запасами вооружения и продовольствия. Да вот только закончилось это благое дело довольно быстро. По указанию с самого верха базы эти силами НКВД ликвидировали, забазированное казенное имущество   вернули на склады, ну а подготовленных специалистов,   как тогда было принято, в «лагерную пыль» растерли. Чем это аукнулось во время войны для страны – хорошо известно.
В результате младший офицерский состав бригад спецназа в течение многих лет, где-то до начала 70-х годов, пополнялся из разнородных источников, с элементами смелой импровизации и нередко людьми, не представляющими даже азы будущего ремесла. А то и вообще не знавшие толком, куда их направляют. Так что зачастую приходилось профессионально готовить нужные кадры уже по месту их новой службы.
Созданный при Военной академии имени Фрунзе факультет спецназа тоже не решал проблемы, поскольку академическая школа готовила командиров уже высокого уровня, к тому же недостаточно учитывала специфику факультета, так сказать, требуемую профессиограмму выпускника, щедро расходуя учебное время на фактически не нужные спецназовцу для последующей практической работы стандартные общевойсковые дисциплины из области оперативного искусства и т.п. Готовила, как говорится, для оправдания полученного диплома о высшем военном образовании, а не для спецназовского дела.
Про политработников вообще говорить не приходится. Считалось, что эти проводники и контролеры реализации линии партии в войсках вообще по своей природе универсалы. Не все ли равно, перед кем и о чем красиво и правильно говорить в самом общем виде? Так что перевод политработника из танковых войск  или стройбата в спецназ для кадровых органов Главного политуправления – это вообще заурядное событие. Лишь бы сам «клиент» согласился. 
Зато сержантский состав для спецназа добросовестно готовили в течение шести месяцев в учебном полку в Печорах, да и рядовые бойцы успевали кое-что освоить за время службы, что создавало определенный диссонанс в отношениях некоторых новоприбывших начальников и уже профессионально заматерелых подчиненных.
Разруливать эту коллизию, преодолевая различные межведомственные трения и препоны, в т.ч. между ГРУ ГШ и ВДВ, начали путем создания спецфакультета при Рязанском воздушно-десантном командном училище, в виде т.н. 9-й роты в конце 60-х годов. Впрочем, это была, как говорится, капля в море, с учетом количества выпускников. Так что, и спасибо за это ВДВ (как их тогда расшифровывали в шутку «Войска дяди Васи», в честь их основателя генерала армии Василия Маргелова),  в спецназ по-прежнему, отрывая от себя, командировали в силу необходимости и обычных офицеров – десантников.
Свою лепту, и довольно щедрую, в укрепление спецназа, с 1970 г. начали вносить и выпускники факультета войсковой разведки Киевского ВОКУ, образованного в 1966 г. В программу их обучения входило, в том числе, освоение специфики работы в тылу противника групп глубинной разведки из разведывательных батальонов дивизий, во многом аналогичной действиям спецназа. Так что дело оставалось за малым – освоить уже на месте способы доставки в тыл противника с помощью парашюта или водным транспортом – и вперед, к победе.
Ну, а теперь, после всего вышесказанного, перейдем к основной части нашего красочно-лирического и где-то даже ностальгического повествования. Про то, какими офицерскими кадрами пополнялся спецназ ГРУ ГШ начала 70-х годов прошлого столетия, так сказать, «предафганского» периода. Точнее говоря, на примере одного из представителей из этого кадрового ручейка. Ибо на полноводную кадровую реку система комплектования армейского спецназа в те далекие времена вовсе не походила.


Явление выпускника КВОКУ в заповедные и темные дебри спецназа

Кадры решают все.
(И.В. Сталин)

С мира по нитке – голому рубашка
(Русская пословица)

Лейтенант Олег Савостин, свежеиспеченный выпускник факультета войсковой разведки Киевского ВОКУ (Высшего общевойскового командного училища), в новенькой повседневной общевойсковой форме, сшитой, как и положено настоящему офицеру, на заказ, выгодно подчеркивая  его рослую, плечистую и подтянутую фигуру, увенчанную разлапистой фуражкой с красным околышем, уверенно и с достоинством сошел на почти пустой перрон железнодорожного вокзала приморского города Феодосия.
Пристроив возле ног огромный «трофейно-немецкий» чемодан, прозванный в те поры в войсках «Великая Германия» (или «Гросс Дойчланд»), с двумя дополнительными ручками по бокам, подаренный братом матери, служившим когда-то в ГСВГ (Группе советских войск в Германии),  он обвел цепким изучающим взглядом окружающий его пейзаж из-под козырька фуражки, привычно смещенной вперед, на нос, по старой кадетской традиции. 
Посмотреть было на что. Конец августа, начало бархатного сезона. Солнце уже не такое жгучее, периодически слегка прикрываемое набегающими пушистыми облачками. Расслабляющая тело и умиротворяющая душу теплынь. Черное море ласково плещется почти возле ног, приманивая ритмично набегающей пенистой волной.  Мягкий ветерок играет листвой на деревьях, о чем-то лирически нашептывая. А пьянящие экзотикой запахи, ммм…
Да, красота. Ничего не скажешь. Настоящий курорт. Повезло с распределением. Это тебе не на Кольский полуостров высаживаться, в преддверии полярной ночи, не  укрепрайон на Камчатке осваивать, со снежными покровами высотой до трех метров и табунами крыс в промерзших дотах. И не  «ссылка» в исхлестанную суровыми зимними ветрами Читу или в пышущие раскаленным жаром азиатско-нерусские края, в окрестностях Кушки и Термеза. Как говорится, велика Россия, и разнообразием некомфортных для службы мест весьма богата. Как в армии невесело шутят, «Спасибо царю, что хоть Аляску продал». 
Единственная проблема – это неопределенность характера будущей службы. В училище просто указали номер воинской части, куда следует прибыть после отпуска, и примерное место дислокации. Типа, где-то между Феодосией и Старым Крымом. Ну, а дальше, как говорится, разбирайся сам.
Размышления молодого лейтенанта прервал незаметно подошедший начальник патруля в звании старшего лейтенанта. Начал он диалог весьма нетривиально, сразу же огорошив тем, что товарищу лейтенанту не повезло со временем прибытия.    Тут, мол, в Феодосии, началась очередная эпидемия холеры, и объявлен карантин для приезжих. Так что придется на пару недель поселиться в палаточном карантинном городке, оборудованном  для таких же страдальцев за пределами города.  Правда, все же неподалеку от моря.
Олег, конечно, омрачился, но не надолго, тут же справедливо пояснив начальнику патруля, что он в Крым не отдыхать приехал, а прибыл на службу. Как говорится, по казенной надобности, на казенный кошт, как в старину выражались, и при наличии подтверждающих документов.  Так что палаточный городок как-нибудь и без него обойдется, а вот как добраться до части и где она вообще находится конкретно, было бы неплохо прояснить. Может, как раз комендатура и поможет эту проблему решить?
Начальник патруля охотно вызвался помочь, дал указание двум патрульным солдатикам взяться за «Великую Германию», и все вместе они дружно направились в комендатуру, удачно расположенную неподалеку от вокзала. Всего лишь привокзальную площадь пересечь, архитектурно украшенную объемным зданием универмага «Солнечный». Начало для служебного тура неплохое.
А вот реакция помощника коменданта как-то сразу насторожила. Узнав номер войсковой части (65564), он с каким-то особым интересом посмотрел на лейтенанта Савостина, выразительно хмыкнул и пояснил зачем-то начальнику патруля, как бы отвечая на его немой вопрос.
- Да к этим головорезам направили. Старокрымским.
Затем повернулся к Олегу, и добавил.
- Сейчас я им позвоню, чтоб машину выслали. Тут километров двадцать до них. Самому, на перекладных, добираться неудобно будет. Так что проще подождать.
Система сработала на удивление оперативно, и уже через полчаса стоящий у окна Олег увидел подъехавший к комендатуре «уазик». Заслуженный автоветеран вооруженных сил УАЗ-69, он же ранее ГАЗ-69, в зависимости от завода-производителя. Естественно, в командирском варианте. То есть пятиместный, с задним сиденьем на трех человек.
Из него выбрался одетый по-летнему офицер, в галифе и сапогах, но без кителя, в рубашке и  «летной» фуражке с голубым околышем и "крылышками" над кокардой. Конечно, это еще ни о чем не говорит. Тем более издалека, когда эмблем не видно, хотя фраза помощника коменданта про "головорезов" не могла не насторожить. А вот водитель… Твою ж мать! Солдат-водитель поправил лихо сдвинутый набекрень голубой берет, и последовал за офицером в здание комендатуры. Это как-то сразу обострило ситуацию.
- Может, ошибка? Не за мной? За мной - вроде еще рановато? – расслабленные до этого мозги как-то моментально включились в работу, лихорадочно проигрывая различные варианты.
- Не, не успели бы. А чего ж не успеть? Не надо себя попусту успокаивать. Опасности надо глядеть прямо в лицо. Вот же угораздило! Вроде бы про службу в воздушно-десантных войсках при распределении в училище речь не шла. А тут – на тебе. Как говорится, «Получи, фашист, гранату!».
Тут же услужливо в памяти всплыл знаковый эпизод на встрече незадолго до выпуска с одной из многочисленных  и разноплановых групп «покупателей», представляющих различные армейские разведывательные структуры. Одна из таких отборочных «депутаций» была представлена группой старших офицеров, с голубыми петлицами на мундирах, украшенными десантными эмблемами.
Следует сразу пояснить, что во время учебы Олега на третьем курсе училища отцам-командирам, курирующим разведывательный факультет, удалось договориться с местным отделением общества ДОСААФ о предоставлении возможности курсантам-добровольцам совершить по три прыжка с парашютом. С соответствующей предварительной подготовкой, естественно. Хотелось подготовить будущих разведчиков и по такому способу доставки в тыл противника, а заодно и морально-психологическую готовность проверить. А в ДОСААФ обратились за помощью в связи с тем, что официально парашютные прыжки в программу обучения в Киевском ВОКУ не входили. Все же не Рязанское училище воздушно-десантных войск.
Набралась сотня добровольцев с двух рот разведывательного факультета (третьего и второго курсов), включая, естественно, и курсанта Савостина. Чем он хуже других в поисках новых впечатлений?  Но на практике пришлось ограничиться одним прыжком. Пока суть, да дело, пока ДОСААФ раскачалось, подошло время годовых экзаменов, и оставшиеся два прыжка начальник училища отменил, чтобы не сорвать сессию.
Так что офицеры с голубыми петлицами и десантными эмблемами задали  всего пару лапидарных вопросов про это первое в жизни практическое знакомство с парашютом. А потом один из них, видать, самый веселый и задиристый, задорно так, как бы между делом, спросил.
- А что, если еще раз придется прыгнуть, не побоишься?
Олег, как и подобает бравому воину – будущему офицеру-разведчику,  да еще в такой представительной аудитории, не задумываясь, молодцевато отчеканил.
- Если надо, конечно, прыгну.
Вот и весь содержательный диалог. А теперь, похоже, пришел час расплаты за словесную лихость.  И отыгрывать назад уже поздно, хотя, честно говоря, в этот момент в небо его явно не тянуло.
Вот так и попал в "спецназ", сам того не подозревая, как и половина его выпускной разведывательной роты. Как потом выяснилось, разбросало их знатно по различным военным округам, по именитым для каждого спецназовца местам: Кировоград,  Изяслав, Красная Горка, Вильянди, Лагодэхи и т.д.
Впрочем, об этом Олег узнал значительно позже. Оно, конечно, по теории, служба в "спецназе" была добровольной, и полагалось, хотя бы формально, получить согласие кандидата. Но кого в разведке интересуют такие мелочи? Главное – конспирацию соблюсти, ибо в те времена само наличие в СССР формирований такого типа уже считалось большой военной тайной. Соответственно, разъяснять заранее без пяти минут лейтенанту, что такое советский спецназ и чем он отличается от американских «зеленых беретов» и рейнджеров сухопутных войск, а также от британской САС (Специальной авиадесантной службы), коммандос и других аналогичных структур потенциальных противников  из стран НАТО, естественно, не стали.
Так что из комендатуры лейтенант Савостин вышел вместе со встречающими, искренне уверенный в том, что попал в наши прославленные воздушно-десантные войска. Расспрашивать сразу о месте и характере службы  счел недостойным для себя. А то как-то несерьезно вопросы будут звучать. Что это за офицер, который даже смутно не знает, куда его определили по выпуску?
Да и не до расспросов поначалу было, по чисто техническим причинам. Весьма емкий чемодан, с собственным величественным именем «Великая Германия», в котором запросто уместилось все выданное в училище обмундирование и обувь, никак не хотел влезать в недостаточно габаритный для него командирский УАЗик. А после того, как этого монстра кое-как удалось таки пристроить внутри механизированного средства передвижения, где он полностью занял заднее сиденье, тут же выяснилось, что в команде из двух офицеров и одного ефрейтора-водителя кто то один явно лишний, из-за ограниченности внутреннего пространства поданного авто. В идеале такого «мастодонта» надо было бы поверх машины веревками привязать, раз уж прицеп отсутствует. Но в данной ситуации как-то не срослось. И вид неэстетичный получается, и технология не отработана и, как говорится,  веревки не припасены.
Водителя из возможных вариантов решения этой проблемы пришлось сразу же исключить. Все же без него это чудо военно-автомобильной техники само по себе на автопилоте не покатит. Не дошла еще отечественная конструкторская мысль до таких вершин.
Теоретически, в экстренной ситуации, ежели водитель ранен или изнемог после длительного марша и т.д., конечно, и офицер может за баранку взяться. Да вот только и водитель пока целехонек, и непонятно, куда его девать в данном случае? Одного бесконтрольного в городе оставить? Так он таких делов натворит! А то и «комендачи» его сразу же заметут, не отходя от кассы, пока рядом, как потенциального нарушителя воинской дисциплины. Хотя бы для выполнения суточного плана по задержаниям. Сами знаете, как у нас военные комендатуры работают. В соответствии с принципом «Был бы клиент под рукой, а провинность всегда найдется» и «Планы надо не только строго выполнять, но и перевыполнять. И хорошо бы досрочно».
К счастью, дискутировать и напрягать мозги, преющие под солнцем и тяжелыми офицерскими фуражками, над  умопомрачительной и каверзной проблемой типа «перевозки через речку в одной лодке козы, волка и капусты» не пришлось. Встречавший Олега  товарищ старший лейтенант, как более опытный и знающий местные реалии офицер, тут же предложил принести себя в жертву, заявив, что доберется потом в часть самостоятельно. Мол, тебе важнее прибыть срочно на службу с вещами, там уже ждут, а у меня и в Феодосии кое-какие служебные дела имеются. Попозже приеду. Не потеряюсь.
Заодно, как старший по званию, наделил Олега полномочиями исполнять обязанности старшего машины, дал указания бойцу, чтобы довез товарища лейтенанта до штаба части, и скоропостижно убыл, даже не пытаясь прислушаться к благородным порывам лейтенанта Савостина с предложением отправить в часть только чрезмерную дорожную обузу в виде монстро-чемодана. Мол, а сам как-нибудь и так доберусь, если маршрут объяснят. 20 км – это не расстояние.
Потом, когда Олег уже обжился в части и разобрался в том, who is who (кто есть кто), стала понятной причина такого великодушия уважаемого коллеги-офицера. Как выяснилось, товарищ старший лейтенант был уже женат, и вместе с семьей проживал на казенной квартире в Старом Крыму. А вот внесемейные контакты, так сказать, деликатного свойства, вполне разумно предпочитал поддерживать в Феодосии. От одного населенного пункта до другого – более 30 км. Хорошее расстояние, вне прямой видимости друг от друга. Да еще и предгорьем прикрыто. И населения в Феодосии побольше. В те поры тысяч под восемьдесят. Следовательно, и выбор дамских особей пошире, и замаскироваться в такой толпе полегче будет.
А вот Старый Крым – городок маленький, всего 11 тыс. жителей, да и то половина населения к пенсионерам относится. Ну, и кому нужны вполне возможные и ненужные эксцессы даже при непроизвольных встречах женских сторон пресловутого «треугольника», а то и «многогранника». Так сказать, при наличии перманентного «конфликта интересов», особенно когда, не дай Бог,  ранее  тайное превращается в явное? А проколы вполне возможны, да и «доброжелатели» на предмет адресной доставки информации тоже найдутся.
Кстати, сажать за руль военного внедорожника лейтенанта Савостина  в такой ситуации  в любом случае было бы неразумно. Водить то он водил в училище, да вот только в основном разные боевые бронированные транспортные средства,  по своему профилю войскового разведчика. Да и то строго в рамках учебного вождения «по кругу», по разбитым вдрызг трассам с препятствиями, на танкодроме и автодроме учебного центра Киевского ВОКУ «Старое», возле села Старое (или Старе - ежели на украинском), расположенном на левобережье Днепра в 90 км от Киева. Где знание правил дорожного движения не требовалось, а встречный транспорт на глаза крайне редко попадался. Кстати, ныне ставший учебным центром Спецназа МВД Украины.
Направляли курсантскую роту в этот Центр ежемесячно на одну неделю для отработки стрельб, проведения занятий по тактике и вождению на плавающем танке ПТ-76, бронетранспортерах типа БТР-152, БТР-60 и т.п., боевой разведывательно-дозорной машине БРДМ-1, а также на боевой машине пехоты БМП-1.
Ну, а по городу довелось только пару раз за рулем прокатиться, к тому же на стареньком грузовике ГАЗ-53. Причем еще на первом курсе, при сдаче на водительские права. Это было нечто. Настоящий феерический бурлеск с канканом из «танцующих» в сапогах военных мальчиков, наряженных в цвета хаки, слегка оттененных серым цветом шинелей и шапок-ушанок, а также грязновато-подкопченого городского снега. Поскольку это дело зимой происходило.
Вначале, как и положено, сдавали экзамен по матчасти, выявивший, что курсант Савостин, конечно,  весьма способный лингвист, но вот с техническими премудростями явно не в ладах. Не дано ему постигнуть волшебные таинства устройства автомобильных внутренностей. Не универсал по жизни. Видимо, ежели Господь чем-то наделяет в избытке, то в другой области  знаний тут же отнимает, для большей сбалансированности внутренней человеческой вселенной. Впрочем, в курсантской разведроте он не один такой был, «гуманитарно-военный».
Достался Олегу экзаменационный вопрос по электропроводке. Это было чисто как в анекдоте. Мало того, что он не знал, как там эти самые загадочные электротоки внутри машины бегают, и чего  там попутно делают. Так еще дотошная комиссия по-иезуитски, кощунственно и подло додумалась заклеить все надписи с названиями деталей на плакатах с техническими схемами, по которым надо было ответы давать. Ну, и что будешь делать в такой ситуации? И как работает - неведомо, и как правильно чего-то назвать – тоже потемки.
Конечно, сдаваться не стал, бился до конца, как и положено разведчику. Поведал комиссии своими простыми бытовыми словами  о собственных незатейливых представлениях в области электричества. Конечно, не на уровне папуаса африканского, только что извлеченного из джунглей, однако, все же, честно говоря, не слишком далеко от него в техническом развитии ушедшего. Члены комиссии, естественно, уже через пару минут начали за животы от смеха хвататься, а одному даже выйти из аудитории пришлось, чтобы успокоиться. А то бы истерика началась, а то и инсульт грянул с впадением в кому. Только это и спасло от разгрома. Председатель комиссии так и сказал откровенно.
- Ставим вам, товарищ курсант, «тройку», и только за то, что сумели комиссию повеселить. Давненько так в жизни не смеялся.
Ну, и ладно. Важнее не процесс, а результат. Как известно, «тройка» – это тоже государственная оценка. Главное – что к практическому вождению допустили. В оправдание можно добавить, что это была единственная «тройка» у курсанта Савостина за четыре года учебы. Зато по «инязу» в «продвинутой» языковой группе – одни «пятерки». Нельзя ж везде вундеркиндом быть?!
Как-то раз в роте перед летней экзаменационной сессией даже как бы театрализованный молебен организовали в казарме, в котором Олегу роль верховного пастыря доверили, как одному из инициаторов священнодейства. Нарядились в белые простыни, имитируя «духовное облачение», зажженные свечи в руки взяли, а Олег с тумбочки, как с амвона, густым басом торжественно и размеренно вещал ночному скоплению страждущих:
- Помолимся, братие по оружию! Вознесем вкупе нашу молитву-пожелание  Всевышнему!
- Нам не нужно, Господи, «пятерочки»!
- Нам не нужно, Господи, «четверочки»!
- Сниспошли У Д О В Л Е Т В О Р И Т Е Л Ь Н О!
Впрочем, это летом происходило. На летние каникулы только с «двойками» не пускали. А вот в зимний период таким упрощенным подходом не отделались бы. Поскольку на зимние каникулы, т.е. в отпуск на 10 суток, отпускали только тех, кто сдал сессию на «пятерки» и «четверки». Все же не гражданский ВУЗ, в армии свои стимулы для повышения успеваемости.
И в таком разе вовсе не грех к вышестоящим небесным заступникам обратиться, установив планку по запросу на нужном уровне. От земного начальства подмоги хрен дождешься. Ему, наоборот, рабочая сила на время каникул нужна, чтобы было кому в карауле стоять, на кухне пахать, казарму убирать и асфальт от снега или мусора на закрепленной за ротой территории чистить. Так что, как говорится, выплывай сам, если сможешь.
Кстати, пасторскую должность доверили по той простой причине, что курсант Савостин по приезду в Киев продолжил свое любимое развлечение еще со времен СВУ в виде сочинительства шуточных побасенок в стиле гротесковых живописаний тех или иных эпизодов из жизни коллег. Естественно, выбирая в качестве объектов для самобытного литературного творчества тех, кто способен был креативно оценить дружеские шутки и изящно-легкие подколки в свой адрес. Сами понимаете, на это далеко не все способны, особенно женщины. Про это еще Козьма Прутков заповедал «Не шути с женщиной, ибо эти шутки неуместны». Впрочем, в те поры женщины в СВУ и ВОКУ не учились, так что военно-гендерный аспект носил чисто теоретический характер.

Но давайте все же продолжим транспортную «одиссею» Последующая сдача практического вождения экзаменатору в лице лейтенанта-гаишника выглядела еще гротескнее. Да и намного рискованнее для всех участников. До зачетного вождения удалось посидеть за рулем обшарпанного грузовичка  ГАЗ-53 всего один раз, да и то не более 20 минут. Пока в огромный сугроб, почему то попавшийся на повороте, не занесло. У большинства сослуживцев уровень подготовки был примерно аналогичным.  И с транспортом у недавно образованного училища тогда напряг был, и моторесурсы надо было экономить. Так что навыки вождения курсант Савостин получить не успел, да и с теорией вождения знакомство носило, интеллигентно и мягко выражаясь, опосредованный характер. В самом общем виде. Понял, конечно, что машина едет не потому, что водитель «баранку» крутит. И что крутить ее надо осторожнее. Ну, и еще кое-что по мелочам. Личного автотранспорта в семье отродясь не было, как и у большинства населения страны в тот период, так что и по этой линии никаких знаний и умений не получил.
Процесс сдачи экзамена по вождению выглядел следующим образом. Разместили очередную группу претендентов на водительские права в кузове вышеупомянутого грузовика, милиционер-экзаменатор с первым в очереди сдающих устроились в кабине, и отправились в путь по городу Киеву. В очереди Олег оказался третьим, и когда он забрался в кабину, молодой лейтенант милиции уже заметно нервный и бледный был, но еще крепился.
Курсанту Савостину достался участок маршрута, по которому вначале надо было проехать вниз по довольно крутому спуску, а в Киеве местность холмами и перепадами высот весьма богата. Затем выехать на оживленное Брест-Литовское шоссе, притормозив при этом, в соответствии с правилами при выезде на главную магистраль. Затем дождаться сигнала светофора, и далее после поворота следовать по шоссе в сторону центра города, удаляясь от родного училища.
Теоретически ничего сложного, конечно, но это только с точки зрения экзаменатора. Но не для водителя, который за рулем находился второй раз в жизни, и менее получаса в общей сложности. Да еще не на танкодроме, а в городе, где и других «конкурирующих» средств автопередвижения более чем достаточно. Да и старый грузовик ГАЗ-53 – это вам не «Мерседес» с автоматической коробкой передач, а вовсе даже наоборот. Довольно сложная схема переключения передач, с двойным выжимом сцепления, а когда это к тому же совершенно не отработано, то чревато серьезными последствиями. Впрочем, обошлось без пострадавших, если не считать некоторый ущерб для психики гаишника. Судьба хранила Олега и его коллег для будущих воинских свершений.
Ситуация сложилась следующим образом. Как добрался товарищ Савостин до четвертой скорости на разгоне, так и шел на ней бессменно, да еще с крутой горки вниз. Уж больно сложно попасть на нужную передачу, если не знаешь толком, куда рычаг переключения передач втыкать надо.  А экспериментами и поисками заняться уже как бы поздновато. Ведь не просто так катается, а экзамен сдает. Не будешь же в таком разрезе у самого экзаменатора спрашивать?
Так что так же лихо, без остановки и торможения, вылетел Олег на полном ходу на Брест-Литовское шоссе, пересекая его и круто разворачиваясь влево, в сопровождении какофонии сигналов и визга тормозов с обеих сторон на полосах встречного движения. А все оттого, что вдобавок к вышеупомянутым проблемам ногой на тормоз перед выездом на шоссе вовремя не попал.
В уши ворвался истошный вопль лейтенанта-гаишника, закрывшего в ужасе глаза и вцепившегося намертво обеими руками в поручень в кабине.
- Стой! Стой, мать твою!
Видимо, нервное напряжение как-то не так воздействовало на мозг товарища водителя. В этот момент он как раз вырулил к остановке трамвая, едва не снеся нескольких томящихся на ней граждан. А в памяти по ассоциации непонятно зачем всплыл пассаж из правил дорожного движения. Из курсантских уст совершенно машинально вылетело.
- На стоянке общественного транспорта не положено останавливаться.
В ответ из лейтенантского рта донесся уже не человеческий крик, а рычание попавшего в капкан  разъяренного зверя, в котором отдельные слова практически не различались. Впрочем, смысл был и так понятен и команда тут же аккуратно исполнена.
Лейтенант довольно быстро пришел в себя. Буквально через пару минут. Оторвав побелевшие от напряжения руки от поручня, он открыл глаза и хриплым, срывающимся голосом с трудом выдавил  из себя.
- Сколько вас там еще осталось?
Олег догадался, о чем идет речь, и пояснил.
- Так, четверо еще не водили.
Лейтенант как-то обреченно дернулся, и откинулся назад на сиденье, вновь закрыв глаза. Еще несколько минут прошли в томительном молчаливом ожидании. Время явно уходило на принятие какого-то принципиально важного решения. И через некоторое время лейтенант каким-то устало-тоскливым голосом его озвучил.
- Ну вас всех на хрен!  Я жить хочу. У меня жена и маленький ребенок Мне их кормить надо. Все, вылезай из кабины. Поедем все назад, в училище. Я сам поведу. Один.
Такие вот дела. Ну, ничего. Слава Богу, все живы остались. И казенная военная машина уцелела. И в нее никто не врезался. И никто на дороге не пострадал.
И даже водительские права затем все желающие получили. Скинулись всем курсантским взводом лейтенанту милиции  на «лекарственный презент». Купили ему ящик болгарского коньяка «Плиска», в качестве компенсации за моральный ущерб и на ремонт его нервной системы. Впрочем, большего удара по дорожной обстановке на территории СССР это не нанесло, поскольку водительские права реально потребовались товарищу Савостину только лет через десять. Так что все равно к тому времени азы «гражданского» вождения пришлось заново проходить.

Ладно, с вождением, будем считать,  разобрались. Пора все же перенестись по времени и месту событий и вернуться в Феодосию. Олег втроем с водителем и «гросс-чемоданом» на неказистом, но вертком, крепком и надежном УАЗике, быстро выскочили за город, миновав автостанцию, и устремились по шоссе в сторону Старого Крыма.
Немного не доехав до поселка Первомайский и развилки в сторону поселка Кировское, являвшегося центром района, в который входил и Старый Крым, резко свернули вправо на узкое заасфальтированное ответвление, в конце которого можно было легко распознать характерное ограждение воинской части в виде натянутой на бетонные столбы металлической сетки-рабицы. Со столь же типичными металлическими воротами на въезде и небольшим одноэтажным домиком КПП возле них.
Как вскоре выяснилось, ограда была чисто декоративной, ибо сетки хватило только на пару сотен метров, тянущихся по обе стороны от КПП. Т.е. ровно настолько, чтобы обозначить границы части с фасада, так сказать, со стороны парадного въезда.  Остальной довольно протяженный периметр прикрывался только отдельными местами с помощью разнообразных подручных средств, якобы перекрывая основные тропы, по которым ходили в самоволку солдаты срочной службы. Правда, чтобы поверить в их предохранительную функцию, надо было обладать большим воображением.
Выход на полевой аэродром части вообще ничем не прикрывался. Поэтому на территорию, как говорится, совершенно секретного военного объекта нередко заходили пасущиеся на этом аэродроме овцы из местного колхоза, оторвавшиеся от стада по недогляду пастухов. Как вскоре выяснил Олег, на сей счет существовало негласное джентльменское соглашение с пастухами. Навроде того, которое существовало у донских казаков в свое время для беглых крепостных и аналогичного стабильно-традиционного пополнения – «С Дону выдачи нет!». В настоящее время, как известно, действует аналогичное правило в Израиле для евреев, укрывающихся там от судебного преследования других стран. 
В Старокрымской бригаде Спецназ  такой же правовой статус, только с несколько иной концовкой, распространялся на незаконно и нахально проникших на территорию засекреченной воинской части питательных животных, попавшихся, на свое несчастье,  на глаза к бдительным военнослужащим. Ну, а далее, видимо, с ними поступали как с вражеской агентурой в 1941 году - по суровым законам военного времени, без суда и следствия, как в песне:
- И никто не узнает, где могилка твоя (или ея)....
Если вы когда-нибудь пробовали шашлык из молодого барашка/овечки, из наисвежайшего мяса, не залежавшегося, не прошедшего через холодильник, да еще вымоченного в сухом вине, нанизанного на деревянные самодельные шампуры из веточек фруктовых деревьев, чередуясь со свежими помидорчиками и репчатым лучком…Мммм… Ну, вы меня понимаете. Чего ж после этого пастухам отдавать? Разве только шкуру с костями? Да и зачем? Кости им и самим не нужны, а шкура в воинском и домашнем хозяйстве тоже пригодится.
Так что, хотя на щитах и плакатах по периметру части череп с костями и прочих ужасов не рисовали, но пастухи четко знали – здесь проходит «Запретная Зона – Зона Смерти - ДЛЯ СЪЕДОБНЫХ ЖИВОТНЫХ».  Это как на государственной границе, даже если она не обозначена ничем на местности. Ни контрольно-следовой полосы нет, ни погранзнаков, ни заграждений из колючей проволоки, ни минных полей. Отсутствие заграждений – это вовсе не повод для того, чтобы через нее туда – сюда, кто ни попадя, запросто шастал. Граница, как говорится, всегда должна быть «на замке», даже если тот «замок» давно уже проржавел, а то и вообще кто-то «скомуниздил».
А вот местные жительницы из поселка Первомайский спокойно и уверенно перемещались по территории части, дабы отовариться в местной лавке «Военторга». И что интересно, никто с концами и бесследно не пропадал. Ну, разве что какая-нибудь девица-красавица, не слишком перезрелого возраста, на некоторое время задерживалась, так сказать, в плане развития личных отношений, по обоюдному согласию сторон.
Ходили даже легенды о колдовских девах-нимфоманках, якобы чуть ли не месяцами тайно проживавших на территории части, в окружении гаремов из своих привороженных и зачарованных военных поклонников в голубых беретах. Но эта мифология, как сами понимаете, сродни легендам о привидениях в старинных рыцарских замках. Кто ж ее проверит, кроме дежурного по части, да и то, если знает, где и как надо искать? И если таковое желание у него вообще возникнет?
Гуляла заодно промеж военного люда байка  о том, что одна из таких волшебниц-фей завела крамольно-компроматный эротический дневник, в который аккуратным бисерным подчерком школьницы-коллекционерки вписала имена, фамилии, звания и псевдонимы-прозвища более сотни околдованных ею военнослужащих бригады. Так мало того! Якобы, в этом списке оказался и офицер из политотдела части?!
Конечно, любому сознательному гражданину понятно, что это клевета ядовитая и гнусный навет на наши славные партийно-политические органы, несомненно и однозначно, со стороны еще не искорененных компетентными органами грязных  наймитов ЦРУ (зловещего орудия сатанинской «Империи Доллара и Тьмы»), СИС (подлого детища «Злококозненного и коварного Альбиона»), БНД (достойного наследника Абвера и РСХА), СДЕСЕ (любимая игрушка La belle France со штаб-квартирой на бульваре Мортье), МОССАД (ну, тут даже пояснять не надо, и так у всех на слуху) и т.п. опорные столбы Русофобии и Западного Зазеркалья.
А также их же продажных выкормышей-диссидентов, по недоразумению и мягкотелости высших и местных органов власти не высланных до сих пор из благословенного Крыма на Самый Крайний Север и Максимально Дальний Восток достаточно большой для этого страны (слава Богу, не Голландия какая-то), для оказания посильного содействия в цивилизационном развитии Заполярья в зоне вечной мерзлоты.
И, естественно, извечно враждебных и коварных масоно-сионистов, еще не получивших по каким-то причинам путевку для полного и окончательного возвращения на земли исторически  обетованные. Еще раз подчеркиваю, окончательного! А не челночным методом - то туда, то обратно.
Ну, и прочих ренегатов, двурушников и паразитов, про которых даже упоминать в приличном советском  обществе не хочется. Тоже давно пора куда-нибудь к полезному делу пристроить на окраинах Светлой и Героической Империи Социализма.
Конечно, такого рода подрывными акциями, в первую очередь, по профкомпетенции, наследники Феликса Эдмундовича Дзержинского и Лаврентия Павловича Берии должны напрямую заниматься, в лице особых отделов КГБ в армии, а не политотдел и армейские дознаватели. Но, с другой стороны, клевета – она и есть клевета. Чего в ней зря копаться да грязное белье понапрасну ворошить, или, как иностранцы говорят, скелеты из шкафа доставать? Кому это выгодно, кроме наших заклятых политических и военных врагов?

Проехав с сотню метров от КПП, автомашина с водителем, лейтенантом и «гросс-чемоданом» остановилась возле входа в разлапистую одноэтажную деревянную постройку, оказавшуюся штабом части. К которой, кстати, даже собственная гауптвахта для рядового и сержантского состава примыкала. В силу режима секретности таким вот собственным узилищем пришлось обзавестись, чтобы носители спецназовских тайн по чужим гауптвахтам секреты не разносили. Правда, по прямому назначению оное сооружение редко применялось, ибо пребывание в нем местными военными вождями рассматривалось как, фактически, сознательное уклонение от тягот и лишений повседневной боевой и политической подготовки.
Водитель помог затащить во внутрь здания «Великую Германию», а дежурный по части сразу же, без всякой бюрократии и дворцовых церемоний, провел в кабинет начальника штаба части, пояснив, что командир части  сейчас на выезде. Так что примет для представления попозже.
В кабинете Олега встретил высокий и широкоплечий подполковник гренадерского роста, чуть ли не под два метра, внешне своим вытянутым  и строгим лицом, поджарой фигурой и манерой поведения напоминавший известного немецкого разведчика и диверсанта Отто Скорцени. Правда, без шрамов на лице.
После представления двусторонняя беседа надолго не затянулась. Олег немного рассказал о себе, причем заметил, что его личное дело в красной обложке уже покоилось заранее на столе. Но вот никакой информации по месту предстоящей службы пока не получил. Товарищ подполковник просто пояснил, что часть готовится к окружным учениям, с выездом в Молдавию. Так что сейчас он весьма занят, и предложил продолжить беседу на следующий день, в том числе по вопросу о назначении на должность.
Соответственно, порекомендовал пока устроиться временно в офицерской гостинице на территории части, куда его проводит посыльный дежурного по части. Его чемодан уже туда отнесли. В ней, по идее, должен находиться лейтенант –  выпускник Рязанского воздушно-десантного училища, прибывший в часть тоже впервые, на день раньше, чем лейтенант Савостин. Подполковник поднялся из-за стола, пожал руку новоприбывшему и впервые слегка улыбнулся.
- Так что сегодня отдохните с дороги, устраивайтесь, осмотрите окрестности. А завтра с утра за работу возьмемся. С Киевского ВОКУ вы у нас первый. Стало быть, по вам будем судить, как в нем специалистов по разведке готовят.
Так называемая «офицерская гостиница»  оказалась просторной комнатой в дощатом неотапливаемом домике летнего типа, с несколькими армейскими металлическими кроватями в ряд, уже застеленными положенным комплектом постельных принадлежностей. Рядом с каждой кроватью тумбочка и табуретка. И все. Даже стола нет. В общем, типичная солдатская казарма.
На одной из кроватей поверх темно-синего шерстяного армейского одеяла уже устроился молодой лейтенант крепкого сложения, в повседневных галифе с голубым десантным кантом и расстегнутой «до пупа» зеленой рубашке, но босиком, и читал какую-то тощую потрепанную книжку, из тех, что обычно берут в дорогу. На соседней кровати лежал его китель, причем рядом с голубым ввузовским «ромбиком» Олег разглядел солидный армейский сине-белый значок инструктора-парашютиста с угловатым верхом. Свой маленький и неказистый  «гражданский» парашютный значочек, полученный от ДОСААФ, он даже побрезговал водружать на свой китель, рядом со столь авторитетными знаками об окончании СВУ и ВОКУ.
 Как и положено по воинскому этикету новоприбывшему, Олег представился первым.
- Лейтенант Савостин. Можно просто Олег. Выпускник Киевского ВОКУ. Вот, направили в эту часть на службу. Только что прибыл.
Будущий сослуживец и сосед по общежитию, отложив книжку, оторвался от кровати, стал босыми ногами на пол и протянул руку.
- Ну и хорошо. Рад встрече. А то я тут уже сутки в одиночку маюсь. Меня Серегой зовут. Рязанское ВДКУ. По фамилии Скворцов. Так сказать, из породы пернатых.
Он тут же засмеялся над собственной шуткой, как бы демонстрируя легкость и общительность характера. И моментально добавил.
- Я тут уже по окрестностям походил, и кое-кого из знакомых по училищу встретил. Ребят со старших курсов. Один уже ротой командует.  Так что  меня уже слегка просветили, куда попал и чем заниматься предстоит. Могу и с тобой поделиться, если хочешь.
- Да, это было бы неплохо, - согласился Олег, - А то, честно говоря, я не очень в курсе. Я у начальника штаба уже был, но он все разъяснения на завтра отложил. Сослался на то, что очень занят. Мол, к учениям часть готовить надо.
- Да, мне тоже об этом сказали, - продолжил диалог Сергей, заодно устраиваясь на кровати сидя и натягивая хромовые сапоги. - Завтра-послезавтра могут уже по тревоге поднять, и прямым ходом в Молдавию направить. В Слободзею.
- Да, это было бы интересно, - отреагировал Олег. - Я вот в Молдавии никогда не был. Хотя, конечно, с другой стороны рановато туда отправляться. Как говорится, не хотелось бы сразу с корабля на бал. Хотелось бы вначале в море искупаться. Никогда в жизни в нем не плавал. Только с речной да озерной пресной водицей знаком. А тут такая возможность, и совсем рядом. Как магнитом тянет.
- Ну, в Молдавии я тоже не бывал. А вот на море приходилось. Правда, всего раз, но целых две недели. В Сочи. Я там на сборах пловцов был, еще до Рязани, когда в школе учился. Повезло. Я тогда кандидатом в мастера по плаванию был. По баттерфляю. А позже, уже в Рязани, и мастера спорта получил.
- А чего «мастерский» значок не носишь?
- Да, и так на груди значков хватает. Чтобы перебора не было. Будем считать, что для будущих орденов и медалей место припас. Кстати, Олег, у нас с тобой с питанием будут проблемы. В части нас кормить пока никто не собирается. Офицерского кафе здесь нет, на солдатский харч переходить тоже нет резона. Как видишь, в этой комнате  готовить не на чем. Так что придется заняться самообеспечением где-то на стороне.
- Да, хреново, коли так. И что предлагаешь, как старожил? Есть идеи?
- Естественно, есть. Я ж тут уже целые сутки пасусь.  В перспективе, конечно, надо будет девицу-красавицу, умеющую готовить, поблизости завести. Не обязательно профессиональную повариху. Главное - чтобы чем-нибудь съедобным кормила, – пошутил Сергей. – А пока, как положено офицерам по прибытию  к месту назначения, надо бы это дело самим отметить. Заодно и перекусить поплотнее. На должность еще не поставили, подъемные не выдали, так что, думаю, обойдемся без ресторана. Честно говоря, с деньгами пока не густо. Дали по выпуску офицерскую зарплату авансом за два месяца, так ее всего на пару недель хватило. Надо же было как следует офицерские погоны и звездочки обмыть. Я, кстати, москвич. Вот в рязанских и московских ресторанах зарплата и осталась. Пришлось даже у родителей занять перед отъездом, чтобы до части добраться и на первую неделю хватило.
- Да, это знакомо. У меня практически такая же ситуация, - столь же горестно и откровенно заметил Олег. - Правда, в основном уже в Киеве офицерская зарплата разошлась. Не такой уж и большой оказалась, как представлялось вначале, после курсантской. На длительные гуляния явно не хватает. Да и хрен с ней! Отметить начало новой службы, хотя бы скромно, все равно надо.
- Вот, и я о том же. Кстати, если не считать Феодосию, ближайший ресторан имеется только в Старом Крыму. «Горный» называется. Далековато отсюда. Где-то полчаса на местном автобусе добираться от поселка Первомайский. Да его еще дождаться надо. Редко ходит. Остановка возле  поселкового клуба. Я, кстати, вчера вечером туда на танцы потащился, а там бойцов, как говорится, уже с нашей части, полным полно. Причем многие не в парадной, а в повседневной форме. То есть не в «парадке» и фуражках, а в повседневном «хебе» и в беретах с тельняшками. Явно в самоволке. Ну, а мне встревать еще рано, да и сложно. И местную обстановку толком не знаю, и на должность здесь пока не поставлен, и, сам понимаешь, еще психологически на офицера не перестроился.
- Конечно, Серега, понимаю. Я сам в курсантах рядовым все  четыре года ходил. И сержантом никогда не бы, ни в «кадетке», ни в ВОКУ. Разведвзводом в танковом полку всего месяц покомандовал после третьего курса во время войсковой стажировки, вот и весь практический опыт руководства.
- Вот-вот. У меня аналогичная ситуация. В общем, глядя на бойцов-самовольщиков, решил я, что мне там не очень удобно находиться. Я ж уже не рядовой курсант. Да и девки местные сразу в оборот взяли. Новое лицо увидели в офицерских погонах, да еще как узнали, что холостой. Ну, ты понимаешь. А я за безопасное общение с женщинами. Без залетов. Так, чтобы оно к свадьбе сразу не вело. В общем, пришлось уйти с танцев, не дожидаясь их окончания.
- Ничего, Серега, вдвоем теперь проще будет, в том числе и на танцы ходить. Отобьемся, если что не так пойдет. Как в русской сказке на новый лад про военного Колобка «От блондинки я ушел, от брюнетки я ушел, и от шатенки я ушел, а от тебя, рыжая, и подавно сбегу!».
- Хорошая сказка. Первый раз слышу.
- Ну так, век живи – век учись. В рамках культурного обмена, между Рязанью и Киевом. Ты ж меня уже вон как просветил по местным делам. Так что с «тутэшними» дамами справимся. Я ведь тоже холостой.  Ежели бы захотел, так давно бы еще в Киеве обвенчался. Там и выбор побольше был, чем в здешних краях. В общем, как я понял, ты предлагаешь банкет по упрощенной схеме самим себе устроить тут же, по месту жительства. Правильно я угадал?
- Да, Олежка, правильно. Дойдем до ближайшего продмага. Он тут рядом, в поселке Первомайском. Затаримся напитками и закусью, и назад. Минут за сорок вполне управимся. А то, честно говоря, уже в желудке урчит. Как говорится, очень кушать хочется.
- А как с посудой и инструментом?
- Ну, ножик перочинный есть, с прибамбасами. Колбасу порубить, консервы и бутылки открыть без проблем. Вилка и ложка тоже есть. Парой стаканов  я здесь разжился. И даже большую тарелку раздобыл.
- Ну, так прекрасно. То, что надо. У меня в чемодане эмалированная кружка, нож, вилка и ложки, большая и чайная,  тоже имеются. Заодно новоселье отметим. Может, в том магазине еще посуда какая-нибудь найдется. Хотя бы еще пара тарелок не помешает. Так сказать, начнем своим хозяйством обзаводиться потихоньку. Если серьезно к этому делу подойти, так и чайник срочно нужен, и пара кастрюль, и сковородка,  и электроплитка. И поварешка с дуршлагом. А поскольку в этой «общаге» отопления нет, то на зиму вообще куда-то перебираться придется. Скорее всего, у кого-то комнату снимать.  Казенную квартиру нам вряд ли дадут.
- Да, хорошая мысль. Верная. Я смотрю, ты, Олежка, мужик хозяйственный.
- Ну, а ты как думал. Как и положено. Солдат в любой обстановке должен уметь быстро обустроиться. Если уж на войне в окопах с этим справлялись, так и нам нечего здесь бытовых трудностей  бояться. Можно сказать, в тепличных условиях комфорт себе обеспечивать будем. Все же не тайга вокруг, не пустыня и не Северный Полюс. И пули над головой не свистят.
- Ага, комфорт себе обеспечивать? Так-то оно так, но только пока какая-то местная девица тебя не захомутает. И твои хозяйственные способности на себя не обратит. Вместе с зарплатой.
- Не, я с этим торопиться не буду. Я в суворовском училище семь лет, можно сказать, на казарменном положении  прожил. Да к этому еще четыре года в Киевском ВОКУ добавилось. Итого 11 лет подряд сплошной казармы, и почти никакой личной жизни. Так что хотя бы пару - тройку лет на свободе погулять надо. А там видно будет. Еще найти надо какую-нибудь особу, подходящую для длительной семейной жизни с офицером. Чтобы понимала четко, за кого замуж выходит и в каких условиях жить придется. А то вдруг после Крыма куда-нибудь в Забайкалье зашлют. Да прямиком в тайгу. Или в пески загонят в Среднюю Азию. Где до ближайшего населенного пункта на вертолете час добираться. Всякое бывает.
- Ну, это ты уж совсем далеко заглянул, Олежка. На так долго жизнь в армии все равно не спланируешь. Давай ка лучше займемся более насущными проблемами. Оставляй свои вещички, возьми какую-нибудь сумку подходящую, если есть, и пойдем в поход. Я вот, как видишь, уже с ботинок на сапоги перешел. Удобнее по местным тропам и буеракам  напрямую шастать. Ты как, будешь переодеваться?
- Не, я так пойду. А то если чемодан разбирать начну, так надолго застряну. Сам видишь, какая емкость на полу стоит. «Трофейная». Считай что подарок победителям от побежденной Германии. В счет репараций. Как говорится, изобретение «сумрачного германского гения». Чудо германской конструкторской мысли, чемоданное «вундерваффе». Ну, а мне его родственник презентовал. Он в ГСВГ служил.
- Ясно. Да, действительно, изделие впечатляет. Как раз спросить хотел, где ты такое «чудо» себе достал? Но ты опередил. Ладно, дождей тут давно уже нет и на сегодня не предвидятся. Так что по трассе пешего прохождения пока сухо и без грязи. Пошли, в чем есть. Сумку только не забудь.

Менее чем через час оба лейтенанта уже устроились на соседних кроватях в общежитии, поставив между собой застеленную газетой табуретку и  водрузив на нее половину нехитрой закуски и стаканы. Бутылки пришлось поставить на пол, вместе с оставшейся снедью. Для импровизированного банкета, можно сказать, почти в полевых условиях, имелись две бутылки легкого вина «Било мицне» (на местном жаргоне «Биомицин»), две банки кабачковой и баклажанной икры, батон докторской колбасы, батон белого хлеба и две бутылки нарзана. А также большой пакет спелой и уже помытой алычи, нарванной самолично с деревьев, растущих прямо на территории части. Ну, а по пути из магазина, перемещаясь по протоптанной бойцами «тропе самовольщика», на «нейтральной» территории, между воинской частью и населенным пунктом, попутно приватизировали в колхозном саду еще с десяток красивых, крупных и сочных яблок. Так что, можно сказать, что не только на торжественный ужин, но и на завтрак кое-что останется.
Вот  в ходе «банкета на двоих» лейтенант-десантник Серега и поведал Олегу то, что сам за сутки уже успел узнать. Не так много, но вполне достаточно, чтобы понять, куда они попали. В Старокрымскую бригаду Спецназ, подчиненную Разведуправлению Одесского военного округа. Предназначенную для ведения разведывательно-диверсионной работы в глубоком тылу противника, для организации партизанского и повстанческого движения и т.д.
К сожалению, бригада кадрированная, так что вакансий для служебного роста не так много. Зато должность командира разведвзвода на ступень выше, чем в пехоте и ВДВ – т.е. капитанская, а у «ротного» – майорская.  Укомплектована бойцами и офицерами, переодетыми для маскировки в десантную форму. Так что для местного населения и военнослужащих из других формирований мы числимся как бы десантниками. Солдаты и сержанты в основном местные, то есть набраны из жителей Крыма. Много также призывников из Молдавии.
Ну, и прыжки с парашютом тоже придется отрабатывать. Но уже не в этом году. На этот год прыжковый сезон закончился, так что у Олега будет достаточно времени для подготовки в этой сфере. До весны будущего года.

Ночью Олег еще долго ворочался в кровати, не в состоянии никак заснуть. Переваривая полученную информацию и размышляя о том, как же он будет дальше жить в своем новом качестве. Справится ли?  И в голове невольно всплывали воспоминания о прошедших годах. О том воинском пути, который привел его в эту бригаду.
Впрочем, несколько забегая вперед, хочу сразу же пояснить, что о своей службе в армейском спецназе Олег потом нисколько не жалел. Наоборот, считал, что ему несказанно повезло. Да и вообще, как он справедливо полагал, разведка – это, пожалуй, единственная область человеческой деятельности, дающая возможность полностью реализовать все заложенные в человека способности, знания и умения, как врожденные, так и приобретенные.
К тому же налицо был явный профессиональный рост. В Киевском ВОКУ, на своем факультете, он обучался по профилю тактической разведки. Действующей в интересах полка- дивизии.
Армейский спецназ относился уже к более высокому уровню – к оперативной разведке. Действующей в интересах корпуса - армии - фронта. Соответственно, и задачи ставят гораздо разнообразнее и шире, интереснее и сложнее.
Сама служба в бригаде спецназ оказалась тоже как раз для него, под его характер, дающая гораздо больше возможностей для самостоятельности и разумной инициативы, более колоритная и экзотичная.  Это все же не разведывательный батальон дивизии и не полковая разведка. 
Некоторый практический опыт общения с этими структурами Олег получил во время войсковой стажировки в Прикарпатском военном округе после окончания третьего курса ВОКУ. Направили вначале по плану стажировки в разведывательный батальон танковой дивизии, в роту глубинной разведки. Однако в этом качестве пробыл недолго. Практически, всего сутки. А на следующий день убыл  на целый месяц командовать отдельным разведывательным взводом танкового полка, удаленным аж на целых 70 км от штаба дивизии и от разведывательного батальона.
Впрочем, об этом подробнее будет рассказано несколько позже. А пока начнем по порядку. С первого года учебы курсанта Савостина на факультете войсковой разведки Киевского высшего общевойскового командного дважды краснознаменного училища имени М.В. Фрунзе. Так звучал полный титул родного училища.
Училище было образовано в 1966 г. путем перевода в Киев Одесского ВОКУ. Так что Олег попал в число первого набора в это училище по новому месту дислокации. Ему вообще везло по жизни на всякие инновации и эксперименты.
Вначале при поступлении после четвертого класса, в возрасте 10 лет, в Калининское СВУ (суворовское военное училище) в 1959 г.  Одно из старейших суворовских училищ, созданное во время Великой отечественной войны в 1943 г. Ныне называется Тверское СВУ, в связи с восстановлением старинного исторического названия города, где оно расположено.
А в 1959 г. тогдашний верховный вождь страны в лице Н.С. Хрущева затеял тотальную кампанию массированного и огульного урезания вооруженных сил, рассматривая их как постоянную угрозу верховенству партии в государстве, а главное - правящей верхушке в Политбюро ЦК КПСС.
В эту разрушительную «реформу» вооруженных сил «главный кукурузовод» страны и «ниспровергатель культа личности Сталина» включил также поэтапную, но полную ликвидацию суворовских училищ, по его оценке, злостного рассадника милитаризма и воспроизводства потенциальных врагов режима. Так что Олег оказался в последнем наборе в Калининское СВУ, и в течение последующих четырех лет обучения оставался на самом младшем курсе. Новое пополнение новичков больше ведь не поступало. Вместо них прибывали доучиваться ребята из уже разогнанных СВУ. При правлении  Никиты Сергеевича восемь суворовских училищ успели ликвидировать. Ну, а после свержения «великого кукурузника» и принятия новым руководством страны решения о сохранении СВУ начали набирать на учебу уже после восьмого класса. На три года обучения, а не на семь, как раньше.
После такой метаморфозы с СВУ, товарищ Савостин по выпуску вновь стал объектом эксперимента. Во-первых, попал в первый набор новообразованного Киевского ВОКУ. Во-вторых, определился на факультет войсковой разведки ВОКУ, также созданный впервые в вооруженных силах СССР. В-третьих, лишний год пришлось из-за этого учиться.
В СВУ программа обучения суворовцев включала в себя также программу единой подготовки курсантов первого курса высших общевойсковых, танковых и артиллерийских командных училищ. В том числе, помимо военной подготовки, получение повышенного по сравнению с обычной средней школой уровня знаний по математике, физике, химии и иностранному языку.
А посему после окончания СВУ его выпускник получал право поступления без экзаменов сразу же на второй курс упомянутых училищ. Распределяясь по разнорядке Министерства обороны с учетом наличных вакансий, и, по возможности, с учетом пожеланий самого выпускника СВУ.
Олег как раз выбрал именно этот факультет, но не потому, что его тянуло к разведке. Он об этом поначалу и не знал, поскольку создание такого факультета было военной тайной на тот период. Просто высшее военное училище, помимо военного образования, давало и высшее общее. Киевское ВОКУ предлагало три вида вузовских дипломов по гражданской специальности: на общевойсковом факультете - инженер по эксплуатации автотехники, а также преподаватель физики и математики; на разведывательном факультете – переводчик-референт иностранного языка.
По физике и математическим дисциплинам в аттестате за СВУ заслуженно стояли «пятерки», но душа товарища Савостина никогда не лежала к точным и техническим наукам. А вот лингвистика  - это как раз для него. По выпуску в СВУ получил даже диплом военного переводчика 3-го разряда.
 Так что выбирал он просто лингвистику, а попал в разведку. Да еще из-за этого лишний год учиться пришлось. И факультет только что был создан, и для получения вузовского диплома по лингвистике начинать полагалось с азов, включая изучение на первом курсе ряда смежных дисциплин (языкознание и т.д.).
Ну, а что поделаешь? Всегда в этой жизни чем-то приходится жертвовать для достижения более высоких целей.
Будущий Офицер Разведки – это звучит столь заманчиво, интригующе и гордо!


Первый курс – первые испытания на прочность

Коль нет в тебе проку – иди, сынок, в ВОКУ
(Курсантская шутка)

Олег Савостин, облаченный в парадно-выходное курсантское одеяние той поры в виде зеленого мундира с жестким стоячим воротником, пересекаемого по вертикали груди и живота длинным рядом желто-блестящих пуговиц, синих галифе, надраенных хромовых сапог (на военном жаргоне – «хромачи») и фуражки с зеленым верхом и красным околышем, уверенно и с достоинством сошел на перрон киевского железнодорожного вокзала. Получил сей комплект после выпускного вечера в родном Калининском СВУ в обмен на сданную старшине роты черную кадетскую форму с одинарными красными лампасами.
По традиции остались на память только лично снятые с черной формы красные кадетские погоны с золотистой надписью Кл СВУ. Да на зеленом мундире теперь красовался значок выпускника СВУ с изображением А.В. Суворова по центру.
Следом за ним из вагона поезда с табличкой «Москва – Киев» на борту вышел облаченный в такую же форму друг детства и соратник по учебе в суворовском училище Ванюша Куренной. Семь лет плечом к плечу в одном взводе. И училище себе одинаковое выбрали для продолжения воинской учебы и службы – Киевское ВОКУ. Только вот факультеты разные. Иван пошел учиться на мотострелка, и сразу на второй курс. А вот Олег оказался в разведчиках, и посему угодил, как вскоре выяснилось, на первый курс. Лишний год учиться придется.
Вещей с собой было немного, у каждого все уложилось в небольшой чемоданчик. А чего нагружаться, коли официально в гражданском все равно нельзя ходить, а военные шмотки и сопутствующую аттрибутику, как говорится, Родина-мать выдаст по прибытии в училище? В принципе, засунул зубную щетку, носовой платок и пару – тройку «червонцев» в карман, и в путь дорогу в Киев можно было смело отправляться.
Выбравшись на привокзальную площадь, решили вначале полакомиться мороженым с дороги. Так сказать, провести дегустацию местной продукции. Пожилой и весьма разговорчивый еврей – мороженщик заодно просветил насчет того, как добраться до училища и более подробно - на что следует обратить внимание иногородним во время длительного пребывания в столь прекрасной, но весьма самобытной столице Украины. Как лучше к жизни в ней приспособиться. Все же не интуристы в краткосрочном набеге на достопримечательности, а «таки серьезные молодые военные люди».  И весомо  закончил свое выступление весьма значимой и характерной итоговой фразой.
- Хлопцы, запомните. Киев – город коммерческий!
До училища, расположенного на Брест-Литовском шоссе,  позднее, после 1991 г. в суверенной («незалежной») Украине переименованного в проспект Перемоги (Победы) добрались довольно быстро. Огромная территория с массой зданий внутри, окруженная по периметру двухметровым бетонным забором. Ранее здесь квартировало танко-техническое училище, но теперь его заселили «одесситы» - переведенные в Киев курсанты Одесского ВОКУ. Причем весьма этим недовольные. Так что вскоре на стенах многих училищных зданий и на внутренней стороне забора появились различные протестные надписи. Об их характере свидетельствовало одно из них, наиболее растиражированное:
- Лучше Одесса с триппером, чем Киев с каштанами!
Извините за стиль и фразеологию, но это не я придумал. Я только цитирую.
Кроме того, весьма колоритно звучал и «неуставной» песенный репертуар, в стиле крамольно-криминального «одесского шансона», доносившийся по вечерам и в выходные дни под переборы гитарных струн из окон казарм, где размещались «одесситы». Исполнялся обычно с нарочито акцентированным чисто одесским выговором,  так сказать, на одесской версии русского языка, густо замешанного на «лагерном иврите». Если закрыть глаза, то можно было легко представить, что ты находишься не у стен казармы «загально-вийскового» училища» (это ежели на местно-украинский язык слово «общевойсковой» переложить, как бы для национального колорита), а где-то у входа в шалман на Привозе или на Фонтанке.
Для начала – один из вариантов т.н. «одесской Мурки»:

Раз пошли на дело Я и Рабинович,
Рабинович выпить захотел.
Отчего не выпить бедному еврею,
Если есть в кармане лишний гель?

Выпить, так уж выпить, но выпить и покушать.
Мы зашли в прибрежный ресторан
Там сидела Сара, у нее под юбкой
Дробом был заряженный наган
 
А потом и знаменитую Дерибасовскую, центр одесского мироздания и фольклора, ну как можно было забыть?
 
На Дерибасовской открылася пивная.
Там собиралася компания блатная.
Там были девочки – Маруся, Роза, Рая,
Их спутник жизни – Вася Шмаровоз

Или по иной теме пройтись, в том же городском географическом диапазоне:

Раз на Дерибасовской, угол Ришельевской,
В восемь часов вечера разнеслася весть,
Что у нашей бабушки, бабушки-старушки,
Шестеро налетчиков отобрали честь

Бабушка вздыхает, бабушка страдает,
Потеряла бабушка и покой и сон
Двери все открыты, но не идут бандиты,
Пусть придут не шестеро, хотя бы впятером

Потом уроки одесского этикета и танцев:

Дамы, дамы, не крутите задом,
Не крутите задом, вам говорят,
Две шаги налево, две шаги направо,
Шаг вперед, и две назад….

А то и просто общесоветский криминальный шансон:

По тундре, вдоль железной дороги,
Где мчится поезд «Воркута-Ленинград»,
Мы бежали с тобою, уходя от погони….

Заодно «южане» с красными курсантскими погонами на плечах быстро навели в окрестностях новый «одесский» порядок. До этого, по слухам, аборигены периодически обижали «технарей» с курсантскими погонами черного цвета. Но весьма крепкие физически, пропитавшиеся энергетикой под жарким южным солнцем, закаленные в баталиях с одесской шпаной, решительные, суровые и сплоченные «одесситы» быстро отучили их от пагубных привычек прошлого, устроив несколько показательных  карательных экспедиций, в том числе в расположенный поблизости парк имени XIX съезда КПСС.
Местная гражданская молодежь мужского пола  после этого даже возле стен училища не решалась проходить. Четко осознала радикальные перемены в обстановке, душевно прониклась новой ситуацией и научилась глубоко и искренне уважать курсанта с красными погонами.
А попробуй не уважать, когда за бетонным забором находилось более 1000 таких вот краснопогонных молодцев, будущих офицеров, готовых по первому кличу дружно ринуться в бой? 
Так что в этом плане жизнь стала безопасной и по ближним и дальним  окрестностям курсанты ВОКУ шастали в любое время суток даже в одиночку.
Кстати, после развала СССР лидеры самостийников тут же решили перевести недостаточно лояльное к новой власти училище подальше от столицы, выселив его обратно в Одессу. А через несколько лет порешили, что и там не все ладно с «украинизацией» будущих командных кадров, этно-социальная и языковая среда не та. И, в соответствии с новой национально-политической географией, отправили училище из Одессы к «западенцам», во Львов – колыбель и базу новоукраинской агрессивной «незалежности».
На первый курс набрали три роты, с запасом, по 135 человек в каждой. Две роты по профилю мотострелков, одна – войсковых разведчиков.  Объединили в отдельный батальон первокурсников и поселили в длинной трехэтажной казарме, с отдельным входом на свой этаж для каждой роты. Разведроту разместили  на первом этаже.
На каждом этаже – огромное спальное помещение, в нем -  железные кровати в четыре ряда по горизонтали и в два яруса по вертикали, установленные повзводно, четырьмя блоками, между опорными столбами. 24 часа в сутки на глазах друг у друга на все четыре года. Из личного имущества только зубная щетка в тумбочке, да и то, если уважаемые коллеги для чистки автомата не свистнут. В дополнение к грандиозной общей «спальной комнате» - канцелярия роты, ружейный парк, каптерка, большая умывальная комната с четырьмя рядами умывальников. Вода, естественно, только холодная. Ну, и туалет, разумеется, на некоторое количество посадочных мест. В полуприсед, конечно, по упрощенной схеме.
Кстати, в баню, причем в городскую общественную «лазню» (это на местном украинском), в «незалежной» Украине переделанную в здание банка, водили ротной колонной, пешим порядком, раз в неделю, к тому же только в ночное время. Днем она обслуживала гражданское население. Там же и бельишко меняли, тоже раз в неделю. От училища до нее было где-то с четыре километра. Неплохо для ночных прогулок туда и обратно, особенно в зимний период. А утром после такой прогулки, как и положено, на зарядку и занятия. 
Кстати, со второго курса ввели дополнительное требование – курсант ВОКУ обязан пробегать ежедневно не менее 20 км. Ибо, как известно, будущего строевого офицера, как и волка в пословице, ноги кормят. А в период пребывания в учебном центре училища «Старое» намного больше «сверхнормативных» бегов получалось. От одноэтажных бараков, где размещались на ночь товарищи курсанты, и столовой поблизости от них, до стрельбища было 6 км по прямой, через лес с буераками и оврагами, до танкодрома побольше – 8 км, а до тактического поля – еще дальше.
Соответственно, попутные тренировки в ускоренном передвижении в виде марш-бросков с оружием и снаряжением организовать было несложно.  После завтрака в столовой бегом на стрельбище. Можешь по прямой через лес, так покороче, как уже отмечалось, всего 6 км. Можешь по дороге, но это намного длиннее, зато по ровной местности. Оружие и ящики с патронами на себе. Постреляли до обеда, а на обед бегом в лагерь, до столовой. Быстренько пообедали, минут 15 перекурили, и опять марш-броском на стрельбище. Отстрелялся, и вечером очередное ускоренное передвижение «на базу»  - ужинать и в койку. Сколько за день всего пробежек в навьюченном, аки мул, военной поклажей виде получается? Да приплюсовать то, что целый день еще и по стрельбищу мотаешься.
Офицеров это, естественно, не касалось. Для таких поездок транспорт есть, и перед ними начальник училища такие личные спортивные сверхзадачи  не ставил. И это правильно, особенно с возрастом. И со здоровьем проблемы нарастают по мере выслуги лет, ибо традиционная для армии служба на износ, особенно у строевиков, здоровье отнють не укрепляет. То, с чем легко справится физически лейтенант, майору уже редко доступно. Так что отцов – командиров по возможности беречь надо. Еще Петр I учил, что заболевших офицеров из армии не гнать, а отнють – лечить и на ноги ставить. Далее цитирую афористичный аргумент Императора Российского:
- Ибо сила офицера не в ногах, а в голове суть!
Так что введенные в Киевском ВОКУ военно-спортивные стандарты  соблюдались достаточно аккуратно и точно. Что, безусловно, принесло свои весомые и зримые плоды.
Например,  товарищу Савостину на выпускных государственных  экзаменах по физподготовке довелось бежать кросс на три км, в так называемой «военно-спортивной форме» (т.е. в повседневной военной форме и сапогах, но без ремня и с расстегнутым воротником). И без оружия, естественно.  Причем забег начинался в семь утра, а в пять утра он вместе с группой сокурсников закончил праздновать день рождения одного из них. Ну, и ничего. Пробежал без проблем на «пятерку», и даже на «второе дыхание» не пришлось переходить. Да и остальные участники банкета не хуже себя показали на дистанции.   На «пять баллов» почти все уложились.
Один только, как раз именинник, «четверку» получил. Ну, а что вы хотите? Когда твой день рождения товарищи сослуживцы отмечают, когда «камераден» за твое здоровье и успехи всю ночь пьют, когда красивые, душевные и правильные тосты и речи говорят - кому больше всех «на грудь принимать» приходится для поддержания праздничной атмосферы? Тем более, после четырех лет совместной тяжелой, но интересной службы и в преддверии неизбежного расставания по выпуску.

К концу 4-х летней учебы курсантские роты заметно уменьшились по численности, особенно разведрота, в которой из 135 набранных курсантов стали офицерами только 95 человек.
Двое из них – Олег Кричевский и Юрий Лопатин – погибли потом в Афганистане. Вечная им память и вечная слава!
Остальные курсанты отсеялись по разным причинам, причем в основном на первом курсе. Так что уже на втором курсе койки в казарме разместили в один ярус. Вполне достаточно места освободилось.
Зато каких специалистов после такого жесткого отбора для вооруженных сил подготовили. Забегаю вперед, конечно, но не терпится похвастать. В трех ротах аж девять будущих генералов подготовили, в т.ч. трех генерал-полковников, да еще каких! Правда, главным образом для будущей украинской армии. Когда Олег побывал в Киеве на праздновании 40-летней юбилейной годовщины своего выпуска, выяснилось, что две «мотострелковые» роты выпускного батальона подготовили для вооруженных сил Украины Министра обороны, Начальника Генерального штаба, Начальника военной разведки и т.д. Ныне уже бывших, конечно, в силу возрастных ограничений по службе. Причем первичные генеральские звания они получили еще в Вооруженных силах СССР.
Так что, при наличии и разумном задействовании такого административного ресурса, масштабное, красочное и веселое празднование юбилейной даты выпускниками Киевского ВОКУ 1970 года вначале в городе-герое Киеве, как на территории бывшего училища, занимаемой ныне украинским аналогом Президентского полка в России, так и в городском Доме офицеров, а на следующий день в учебном центре «Старе» (где даже пострелять дали по мишеням из пистолетов «Форт-14» украинской разработки и производства)  прошло на самом высоком уровне. Пафосно, зрелищно, душевно, приятно, романтично и блестяще организованным.
А вот разведчики вырастили всей ротой всего одного генерала, но зато исключительно для России. Генеральский Эксклюзив. Причем в том же взводе и даже в том же отделении, в который и Олег входил. Можно сказать, рядом с будущим генерал-лейтенантом на соседней койке спал, вместе с ним на кухне картошку чистил,  вместе  с ним плавающий танк драил после вождения, в одной шеренге по Крещатику на параде ходил. И, кстати, начинал свою офицерскую службу товарищ генерал тоже в спецназе. Но, к сожалению, не в Старокрымской бригаде.
В разведроте в рамках получения высшего общего образования преподавалось четыре иностранных языка. В трех взводах кому английский, кому немецкий язык достался. А вот в четвертом взводе половина курсантов изучала китайский, а вторая половина – французский. Китаистов набрали в основном из выпускников киевского интерната, где как раз преподавался этот самый пресловутый китайский. А «франкофонов» - из кадетов Казанского СВУ.
Каждое суворовское училище выделялось определенной специализацией по той или иной учебной дисциплине. Вот Казань как раз и славилась своей языковой кафедрой. Причем методика преподавания была достаточно простой и жесткой. Мол,  «иняз» – это вам не физика и не философия с высшей математикой. Не хрен попусту мозги ломать.  Учи все наизусть, память развивай – вот и вся премудрость.
В Киевском ВОКУ в рамках лингвистики основной упор делался на военный перевод. Олегу по военному переводу в Киеве довелось изучать двухтомник по вооруженным силам США и Великобритании, в котором описывались на английском языке общая  организация вооруженных сил вероятного противника, структура основных формирований, тактика боевых действий, форма одежды, воинские звания, вооружение и техника, их устройство, картография и т.д. и т.п. Вполне хватило материала для изучения на пару лет.
А вот казанские кадеты свой двухтомник по вооруженным силам Франции выучили наизусть, все подряд и полностью, от обложки до обложки, с упреждением, еще до приезда в Киев. Вот такая у них передовая языковая кафедра была – принципиальная и требовательная.
Были лингво-самородки и из других суворовских училищ. Один из выпускников Киевского СВУ прославился тем, что еще до поступления в ВОКУ всего за год выучил наизусть англо-русский словарь Мюллера объемом в 60 тысяч слов, а также роман Джека Лондона «Мартин Иден». Правда, с соответствующей существенной компенсацией в последующем, мягко говоря,  затрудненном освоении военно-технических знаний в стенах ВОКУ.
Достаточно вспомнить его первый опыт вождения танка. Отработка начального упражнения № 1. Завести двигатель танка, тронуться с места по прямой и через десяток метров остановиться и выключить двигатель. Вот и все. Вроде бы ничего сложного.
Правда, есть один технический нюансик. В танке, как известно, в отличие от автомашины, руля нет. Говоря упрощенно, без технической зауми, при поворотах и разворотах управление гусеницами осуществляется  как бы с помощью двух  рычагов, расположенных по бокам от водителя. Зажал, допустим, правым рычагом правую гусеницу, а левая продолжает работать. И танк, соответственно, поворот сделает вправо или, если до упора зажать, будет  и дальше крутиться на месте.
Да, так вот. Талантливый и усердный лингво-самородок перед началом упражнения долго и дотошно расспрашивал инструктора по премудростям устройства системы управления на месте механика-водителя. Тот вяло отбивался, пытаясь убедить чрезмерно любознательного с его точки зрения товарища курсанта в том, что ему пока что все это знать ни к чему. Для первого упражнения по вождению - это лишнее.
Потом последовала посадка новичка на вышеуказанное место механика-водителя. Люк при этом не закрывался, чтобы не усложнять выполнение упражнения. И это правильно, как показали последующие события. Инструктор величаво и благостно восседал вверху, на башне, подавая команды голосом. Расслабленно и вальяжно, как барин. Типа, «Ну, трогай, Савраска! Поехали!».
Ничего сложного, никаких эксцессов не ожидается. Танк заводится с полуоборота и начинает медленно двигаться, при этом направляясь в сторону ближайшего дерева с довольно массивным стволом.
И тут вдруг раздается истошный вопль новичка-водителя:
- Руль! Руль где?- и голова курсанта исчезла где-то во внутренностях танка. Искаженные массой металла невнятные крики продолжали доноситься изнутри. Вскоре, после тщетных поисков, перепуганная голова водителя вынырнула наружу, и за ней последовало тело, цепко и споро карабкающееся по броне вверх в сторону инструктора. Танк продолжал двигаться самостоятельно, медленно, но неуклонно продвигаясь в сторону импровизированного препятствия в виде дикорастущего впереди дерева.
Из распяленного курсантского рта вновь вылетел истошный вопль.
- Руля нет! Нету! Совсем! Танк бракованный! Подсунули!
Опытный инструктор все же не растерялся. Практически молниеносно встречным движение он метнулся «рыбкой» в открытый люк механика-водителя головой вперед и вскоре танк замер, всего в полуметре от дерева. Природный объект был спасен от единоборства с железным чудовищем.
Цитировать последующие высказывания матерого танкиста не будем. А то вдруг вы в армии не служили и, следовательно, не получили должную психологическую закалку? А также просто напросто не знакомы с основами военной лексики в виде командно-матерного и матерно-технического языков? То есть весь накопленный веками  колоритный, богатый эмоциями,  фонемами, морфемами, лингвистическими находками и перлами военно-лексический запас втуне пропадет.

В свою очередь, Калининское СВУ отличалось своей кафедрой русского языка и литературы. Так что не случайно многие ее выпускники потом за перо и клавиши компьютера взялись, чтобы с читающим народом своими мыслями и литературными изысками поделиться. Например, товарищ Валера Шахмагонов.
К сожалению, в эти славные ряды литераторов-патриотов затесался и свой антигерой в лице перебежчика к англичанам Резуна. И этот гнусный предатель не только всякое непотребство в книжках стал творить, сшибая «бабло» на облыжном поливании грязью своей бывшей Родины, но и совершенно по-хамски себе псевдоним «Суворов» присвоил. Прикрывшись фамилией  великого русского полководца, как бы «литературным полководцем» для общественности себя представил, тля помойная.
Более правильно было бы взять созвучную фамилии кликуху типа Резун-Грызун. Как бы символизируя того крысенка, который старательно, выслуживаясь перед новыми хозяевами, подгрызает в стае таких же серо-хвостатых литераторов исторические корни и моральные устои чужого уже для него государства.
Кстати, стишок есть про того же крысообразного. Сподобился. Можно сказать, честь оказали незаслуженную. К сожалению, имя автора не отложилось в памяти. Стих пародийный, естественно, с учетом тех небылиц, нелепостей и ляпов, которые этот беглый эмигрант в своих опусах бессчетно плодит.

Летят «автострадные» танки,
Шуршат по асфальту катки,
И грабят швейцарские банки
Мордатые политруки.
И мелом на стенах Рейхстага
Царапает главстаршина:
Нам нужен Париж и Гаага,
И Африка также нужна!

В Ла-Манша глубинах угрюмых
Повсюду, куда не взгляни,
Плывут в водолазных костюмах
Агенты кровавой «гэбни»,
У этих заданье простое:
Им нужен писатель Резун,
И Африка – это святое,
И Марс, и Луна, и Нептун!

Кстати, у тех же англичан есть хорошая патриотическая пословица – «Right or not it’s my country» (Права или нет, но это моя страна). В этом плане интересно провести аналогию с «Резуном-Грызуном». В свое время наши знаменитые английские агенты в тылу противника, т.н. «Кембриджская пятерка»,  весьма эффективно и плодотворно сотрудничая длительное время с ГРУ и получив затем убежище в СССР, собственную страну все же грязью публично никогда не поливали. Джентльмены, что с них возьмешь?! И что интересно, прекрасно работали для Советской России без всяких гонораров. На чисто идейной основе. По убеждению.
И еще один нюансик имеется. Как известно, Россия ни разу на Британские острова не вторгалась, в отличие от английских десантов на наши исконные земли. Достаточно вспомнить осаду Севастополя в ходе Крымской компании и разгром английского десанта на Камчатке в середине 19 века, а также высадку английских войск в Мурманске и Архангельске в Гражданскую войну. Так что исторический должок пока неоплаченным остается. А долг платежом красен.

Во время учебы в СВУ Олег подружился, как это  в «кадетке» называлось, со «старшим товарищем», из роты старшекурсников, с которым вместе занимался в изостудии при  училище. По имени Радован, или, сокращенно, Радо. Сербом по национальности. В свое время в Калининском СВУ обучалось две роты иностранцев – албанская и югославская.
Учились они на год больше. В т.н. «нулевой» роте в течение первого года вначале осваивали русский язык, а потом уже занимались по общей программе.
Ну, а после резкого ухудшения отношений между Тито и Хрущевым, югославская рота была отозвана на родину. Отец Радована попал к антисербски настроенному сатрапу (естественно, хорвату по национальности) в опалу и присоединился к оппозиции против Тито. Получил политическое убежище в СССР, а его сын, соответственно, продолжил учебу в Калининском СВУ. Парень был талантливый, увлекался живописью маслом. Предпочитал изображать монументальные батальные сцены. Олег как-то раз даже поучаствовал в создании такого полотнища с изображением батальона Калининского СВУ во время парада на Красной площади в Москве. Естественно, как бы на подхвате, допущенный к созданию ярко голубого майского неба с легкими облаками и т.п. деталей общего фона. Многие из картин Радована до сих пор стены ныне Тверского СВУ украшают.
Радо отличался и литературными дарованиями, а его выпускное сочинение было признано лучшим в роте. Не зря по выпуску из СВУ получил золотую медаль. Он же заслуженно стал автором выпускной песни их роты:

Мы унесем с собою небо голубое,
Детства безоблачный летний сон,
Суворовский алый погон

После выпуска из СВУ Олегу довелось пообщаться с еще одним политэмигрантом из Югославии, полковником, преподававшем в Киевском ВОКУ, насколько помнится, топографию. А занятия по военной истории вел полковник-поляк, на праздники весь увешанный польскими орденами, включая крест «Виртути милитари». По его словам, обилие наград объяснялось очень просто. Часть за реальные заслуги, а многие награды, как говорится, по случаю получил. Воевал долгое время офицером в составе 1-го польского корпуса, развернутого затем в 1-ю польскую армию. Причем в своем батальоне был единственным человеком, говорившим по-польски. При приезде в часть любой польской делегации его, естественно, выдвигали на передний план, а посему ему и доставались нередко сопутствующие «памятные» награды от этих делегаций.
Предистория этой ситуации известна. В 1941 г. в СССР была сформирована польская армия из бывших военнопленных во главе с генералом Андерсом. Андерс, активно воевавший против Советской России  еще в 1920 г., отказался драться с немцами на русском фронте и вся армия в 1942 г. ушла через Иран на Ближний Восток к англичанам. Воевала потом в составе английской армии.
Ну, а вместо нее позднее в СССР была сформирована последовательно 1-я польская дивизия, затем в 1943 г. 1-й польский корпус и в 1944 г. 1-я польская армия. Первоначально, частично из советских поляков, а главным образом из украинцев и белорусов с фамилиями, похожими на польские. Это уже потом, когда вошли на территорию Польши, ее стали активно пополнять «настоящими» поляками.
На первых порах сразу влили партизан и подпольщиков из «Армии Людовой» (Народная Армия), дружественно настроенной к СССР в отличие от т.н. «Армии Крайовой» (АК) – (Территориальная Армия), ориентирующейся на Лондон. Новые польские власти, после проведения массовой мобилизации военнообязанных, создали под патронажем СССР 2-ю польскую армию из местного контингента, объединив обе армии в Войско Польское. Кстати, командование АК тут же резко выступило против, заявив, что вступившие в эти армии поляки – это «продажные наймиты Москвы».
 
При комплектовании разведроты явно ощущался недобор китаистов, так что ряду курсантов, изучавших ранее английский язык, в том числе товарищу Савостину, предложили перейти на китайский. Естественно, в тот период он отказался, и правильно сделал. А то бы вместо Одесского военного округа  потом бы Забайкалье или Дальний Восток и Среднюю Азию осваивал. Хотя, как говорится, от судьбы не уйдешь. Довелось таки потом, уже в более зрелом возрасте, все же взяться за изучение этого «великого и могучего», а также как бы перспективного, но уж очень сложного и трудоемкого языка. К тому же, хотя на нем и четверть населения планеты говорит, да вот только в большинстве своем все же на территории одной страны весьма скученно разместилась. Да еще, к великому сожалению, в стране, приграничной с Россией. Не повезло любимому Отечеству с географическими соседями. Не то, что США.
Да, китайский язык, прямо скажем, не подарок. Над ним ежедневно работать надо, особенно с иероглифической письменностью, с тональным произношением и с восприятием на слух. Сущее наказание и серьезное испытание для тех, кто китайцем не родился и генетически все эти «языковые особенности» в себя не впитал. Особенно для представителей белой расы.
Кстати, учебному отделу удалось уговорить взяться за китайский язык  единственного представителя кавказских народов в разведроте по имени Карен и родом из Еревана. Мальчик из хорошей интеллигентной семьи, папа и мама профессиональные музыканты. А его зачем-то в армию понесло. А в ней еще и в китаисты-синологи определили. Просто ужас! Вот уж, действительно, неисповедимы порой пути Господни и человеческие! Кстати, в силу генетических задатков Карена тут же включили в созданный в роте самодеятельный вокально-инструментальный ансамбль.
Ну,  дело уже прошлое, так что можно поделиться некоторыми коммерческими тайнами того периода. Курсантское жалованье у рядового в те поры большими размерами не отличалось. Насколько помнится, восемь рублей тридцать копеек ежемесячно на первом курсе, на втором – 10 рублей восемьдесят копеек, на третьем – 15 рублей с копейками, на четвертом – уже 20 «советских карбованцев», но из них пять рублей удерживали на пошив офицерского обмундирования. Для читателей-мужчин напоминаю, что бутылка обычной водки «Экстра» стоила тогда 4 рубля 12 копеек. А ведь еще надо закусь прикупить, да на сигареты оставить. А уж если подругой обзавелся, так вообще сущее разорение. Одним брикетом сливочного мороженого за 20 копеек и билетом в кино на дневной сеанс по 25 копеек раз в неделю, ясное дело, не обойдешься. В общем, сами можете проанализировать и оценить ситуацию с существенным разрывом между военно-человеческими потребностями и их реальным служебным обеспечением.
Ну, стало быть, самодеятельный музыкальный коллектив разведроты,  в отличие от Резуна, Советскую Родину, Военную Разведку и Героев-Сослуживцев продавать оптом и в розницу не стал, а изыскал возможность негласной подработки, выступая периодически с демонстрацией своих музыкальных дарований, так сказать, в сети общепита, как тогда выражались. То есть в кафе и ресторанах. Причем пели на всех изучаемых в роте иностранных языках и с хорошо отработанным произношением, надо отметить. Что кабацкой публике весьма нравилось. Такое впечатление создается, будто еще не раскрученный, но даровитый интернационально- заморский ансамбль в Киев на гастроли пожаловал.
А уроженец солнечного Еревана, в котором он, кстати, и закончил потом, много лет спустя, свою военную службу в качестве военкома города, дополнительно исполнял песни на родном армянском языке, аккомпанируя себе на гитаре, причем, выдавая этот древний индоарийский и звучно-красочный язык за арабский. Который, вообще то, к семейству семитских языков относится. Типа, от Украины до Армении далеко, а «местный пипл и так схавает», как сейчас принято выражаться. При этом только единожды слегка прокололся.
Как то в перерыве во время очередного концерта члены ВИА пристроились за столиком, чтобы перекусить и слегка «освежиться». И тут подходит из-за соседнего стола, отделившись от загульной компании, гражданин среднего возраста и кавказского обличья,  с бутылкой армянского коньяка в руках,  и уже издалека дружелюбно улыбается. И прямиком к Карену обращается. Причем, вначале на армянском. Со стандартным приветственным началом, типа:
- Барев дзес. Вонцек? Вочинч?
Ну, а потом, не дожидаясь ответа,  сразу на русский переходит, чтобы всем понятно было.
- Мерси, земляк, за то, что красиво песню исполнил на родном языке. В Киеве такое редко услышишь. Примите за это в подарок от нашего стола. Хороший коньяк, пять звездочек. Настоящий армянский. Выдержанный. По всем правилам в самом Ереване сделан. На заводе, где я сам работаю.
И уже почти уходя, вдруг засмеялся, и добавил.
- Слушай, 40 лет прожил, и вот впервые теперь узнал, что оказывается, всю жизнь на арабском разговаривал.

Военная учеба на первом курсе для Олега не стала напряженной, поскольку все это он еще в СВУ проходил. Так что сконцентрировался в основном на изучении английского. На теорию не налегал, на грамматике тоже не заострялся. У него уже давно была выработана собственная методика. Учил язык так, как осваивают его дети, общаясь с родителями и сверстниками, слушая радио и разговоры окружающих. Просто воспроизводя услышанные обороты и конструкции и заучивая новые слова.
Помимо английского, вскоре появились и другие лингвистические увлечения. Почему-то в разведроте появилось непонятно по каким причинам забавное новое поветрие – в дополнение к полученным для обязательного изучения иностранным языкам освоить еще какой-нибудь самостоятельно. Причем, что-нибудь экзотическое, или, во всяком случае, не из тех, которые в роте уже принудительно изучали.
Оная напасть постигла и товарища Савостина. Как говорится, мода есть мода. Куда от нее денешься? У гражданских это обычно в одежде и обуви проявляется. Ну а в армии, сами понимаете, надо какую-то другую сферу для  самореализации в mode fashion найти. Для начала взялся Олег за испанский язык. Это вполне понятно, потому как тогда в политической моде была маленькая революционная Куба во главе с Фиделем Кастро, не убоявшаяся своего монстробразного и злобно-агрессивного «северного соседа». Так что кубинский гимн и лозунги типа «!Cuba Libre! – Venceremos! - No pasaran! – !Patria o Muerte!» и т.п. можно было слышать каждый день, а высококачественные элитные кубинские сигары продавались чуть ли не в каждом табачном киоске, к тому же по баснословно низким ценам.
Кстати, очень удобный для изучения язык, поскольку фонетика почти не отличается от русской. Но все же терпения для освоения испанского языка хватило всего на три месяца. Запомнилось только, что в испанском вопросительный и восклицательный знаки надо ставить в начале и конце предложения, «R» произносится более раскатисто, буква «b» произносится как нечто среднее  между русскими «б» и «в», а красивый «песенный» оборот «Asta la vista» давно уже устарел и надо говорить «Asta luego» (До свидания).
Все-таки для большей продолжительности вгрызания в чужой язык нужна какая-то практическая отдача. А отдача для товарища Савостина от его юношеских увлечений появилась много-много лет спустя, во время коротенького трехдневного пребывания в Испании, в Мадриде. А еще спустя несколько лет повезло ему несколько раз побывать в Соединенных штатах Мексики. И не только в столице Мехико, c традиционным посещением района древних, раскопанных археологами пирамид-храмов Теотиуакан, с восхождением на самый высокий и массивный Храм Солнца.
Сподобился даже добраться до родины знаменитой «текилы», совершив экскурсию из Гвадалахары (штат Халиско) в городок Текила на фабрику Хосе Куэрво («куэрво» – ворон в переводе, фирменный знак предприятия и марка «текилы»), окруженный плантациями «голубой агавы» - исходного сырья для производства знаменитых национальных алко-напитков - «пульке» (продукт брожения, всего 5-8 градусов) и намного более крепких после перегонки продуктов - «мескаль» и «текила».
По древней местной мифологии у Матери богов Майяуэль было 400 грудей и 400 детей. Одними из самых почитаемых среди ее детей были бог пульке Тепотекатль и бог текилы Оме Точтли. А среди потребителей их продукции наибольшей активностью отличались «Пернатый змей» - бог Кецалькоатль и бог Ольмека.
Ну, а на фабрике, украшенной во входном дворике клеткой с огромным и живым черным вороном, юная и симпатичная мексиканка не только квалифицированно разъяснила технологию производства текилы, но и в ходе дегустаций различных видов готовой продукции (в зависимости от времени выдержки в дубовой бочке, как и коньяка), от «нуэво» через «нормаль» и «репосадо» до «аньехо», провела также «мастер-класс» по технологии правильного употребления этого священного напитка и рекомендуемой по тамошним понятиям закуси.
Так что тут же выяснилось, что «варварское» употребление текилы в комплекте с солью и ломтиком лайма придумали невежественные американские бармены. А истинные «macho» и подлинные «hombre» -кабальеро должны запивать tequilla сангритой и закусывать гуакамолес, бурито и т.д.
Кстати, пользуясь случаем, хотел бы предостеречь некоторых излишне доверчивых россиян по поводу нередкого наличия «гусано» (червяка «Hepopta Agavis») в бутылках с «мескалем». Вообще то это существо  помещают в бутыль не для закуси, как некоторые утверждают, а для подтверждения достаточной крепости напитка. Если «гусано» в целостном виде – значит все в норме, если разложился – значит, напиток не доведен до нужной кондиции, а то и вообще суррогат. Как шутят сами мексиканцы по этому поводу:
- Ну, кто же закусывает дохлым червяком? Закусывать лучше живыми!
Так что не теряйте бдительность, а то запросто можете стать предметом традиционного розыгрыша. Хотя, конечно, во многих национальных кухнях наличествуют деликатесные блюда из тушеных и иным способом приготовленных гусениц.
Ну, а в Гвадалахаре заодно трехчасовое выступление местного танцевально-песенного ансамбля сподобился лицезреть. Очень красиво смотрелось – «кабальерос» в серых, расшитых серебром костюмах  в обтяжку и огромных тяжеленных сомбреро (кстати, включенных во всемирную пятерку самых бесполезных подарков), и «сеньоритас» в пышных ярко-цветастых  платьях. Причем и те, и другие лихо и темпераментно отплясывали на сцене все три часа подряд, без перерывов, под открытым небом, в 35 градусную жару,  да еще под собственные песни в стиле «марьячи». В том числе про ту же текилу. Типа:
 Ай, яй, яй…текилллааа!
Так что невольно вспоминались и отечественные самоделки на ту же тему, например, Бэнги Хоп:
Хочу в Мексику, где кактусы цветут,
Хочу в Мексику, где текилу пьют…
Кстати, в Мексике на огородах местные пейзане нередко разводят вполне съедобные сорта кактусов. Навроде того, как у нас картошку. Так что довелось попутно откушать оный национальный продукт и в виде супового набора, и в тушеном обличье.
В общем, как видите, хотя и с большим запозданием, испанский язык все же Олегу пригодился. Естественно, пришлось существенно дополнить его новыми знаниями, а то в Мексике, даже в столице, с английским далеко не уедешь и не уйдешь. Не дальше приемной стойки в солидном отеле.

После испанского настала очередь арабского языка. Успехов в его постижении оказалось еще меньше, чем в испанском, ибо проблем оказалось намного больше. Одни «трансфиксы» чего стоят, т.е. система словообразований в виде двух вставленных друг в друга «гребенок», где между зубцами корня из согласных вставляется зубцы второй «расчески» трансфиксов из гласных. Да и произношение в арабском освоить достаточно качественно только по самоучителю нереально.
Кстати, в рамках попутного культпросвета уважаемых читателей и читательниц, хотелось бы отметить, что от корневых арабских гласных «Ш-Р-Ф» (в переводе – «благородный») произошло прославленное Голливудом культовое название американского должностного лица – «шериф». Так что тайное проникновение Востока в американскую повседневную жизнь отнють не с 11 сентября началось. А может, просто какой-нибудь потомок крестоносцев из ордена госпитальеров и иже с ними завез на американские земли? А вот священное для любого американца, а также многих жителей планеты Земля название «доллар» вроде бы от чешских эмигрантов в Новый Свет занесло.
А зачем курсант Савостин взялся за арабский? Честно говоря, ему самому это было непонятно. То ли из-за экзотики, то ли из чистого любопытства. Тем более что потом, хвала Аллаху,  ни разу не потребовался. Даже заочно.
Зато родителей изрядно напугал, когда прибыл в родной город на зимние каникулы без всякого багажа, если не считать зубную щетку в кармане и самоучитель арабского в руке. Не подумав о том, что как раз прошла очередная арабо-израильская война. Родители, увидев сию лингвистическую новацию, ясное дело, решили, что единственного сына отправляют на Ближний Восток спасать арабов от очередного погрома.
 Кстати, в тот период ходили разные байки о конфликте. Как известно, в израильскую армию призывают не только мужчин, но и незамужних молодых женщин. Однако от непосредственного участия в боевых действиях призывницы освобождены. Да и вообще в зону боевых действий их, по возможности, не пускают. Тем не менее, в цветах и красках расписывалось, якобы со слов очевидцев, как по Синайской пустыне наступал ударный батальон израильских амазонок в пешем порядке, развернувшись цепью,  со знаменитыми «Узи» наперевес, пронзая боевые порядки арабов, как раскаленный нож пронзает сливочное масло. Дескать, коварные евреи пустили в ход свое изощренное и где-то даже запретное для Востока психологическое оружие.
А все потому, что, в силу природных жарких условий, воинственные, и как бы специально подобранные по эротичности девы были, якобы, облачены только в мини-бикини. Причем отнють не камуфляжных расцветок. А то и вовсе, не убоявшись вредоносных ультрафиолетовых солнечных лучей и мастопатита, в режиме «топлесс» продвигались. Хорошо еще, что правоверное иудейское начальство им все же до полного нудизма не позволило дойти.
В дополнение к этому экстравагантному для поля боя наряду, надели также облегченные ботинки на нижние конечности, поскольку все же песок днем раскаленный, босиком не погуляешь. Ну и, ясное дело, вместо касок легкомысленные панамки на голове для укрытия от солнца в комплекте с противосолнечными очками на лукаво-бойкие глазки. В общем, почти пляжный вид, если не считать автоматов. Смотрелось это скорее как демонстрация новинок женской военной моды, для условий жаркого климата, с использованием Синайской пустыни вместо  подиума.
А бедные арабские солдатики при виде такого непотребства, натурального «харама» по исламским нормам, чтобы не впасть в грех любострастия, вынуждены были бросать оружие, чтобы обеими руками закрыть понадежнее глаза. Как говорится, хрен с ней, с войной, это временно и ненадолго, а вот места в Раю можно запросто навечно лишиться. Так что в таком вот виде, с закрытыми глазами, вместо героической битвы сразу в плен целыми батальонами и полками отправлялись. Под конвоем тех же амазонок.
В общем, экзотическо-арабский язык тоже довольно быстро приелся, в т.ч. из-за отсутствия практики. В этом плане и с основным языком был напряг. Например, за все годы углубленного изучения английского в СВУ за пределами училища он понадобился все один раз, когда на улице к юному суворовцу Савостину подошли иностранные туристы, причем французские, и спросили, как дойти до одной местной достопримечательности в виде памятника Афанасию Никитину. По счастью, среди природных франкофонов нашелся знаток английского, что вообще то для французов редкость. Заодно печеньем угостили, видимо, как бы в качестве гонорара за лингвистическо-туристическую консультацию.
В отличие от Военного института иностранных языков и гражданских языковых вузов, языковая практика и стажировка  в Киевском ВОКУ официально не планировались и не проводились. Но, как известно, в армии, а тем более в разведке, народ быстро привыкает полагаться главным образом на собственные силы для восполнения вечных нехваток и упущений. Так что быстро нашли неплохие возможности для языковой практики на английском и французском в расположенном поблизости от училища общежитии медицинского института, где обучалось много выходцев из знойно-банановой Африки с бывших британских и французских колоний.

Помимо лингвистики, курсант Савостин еще и  активно спортом занялся. А началось все с регби. Вместе с ним во взводе учился киевский "кадет", кандидат в мастера спорта по самбо и, по совместительству, один из игроков молодежной сборной по регби местного армейского спортклуба СКА (Киев). Игра по тем временам весьма экзотическая, так что Олег с удовольствием принял приглашение съездить с ним на матч, в качестве зрителя, естественно.
Однако вместо роли зрителя довелось выступить экспромтом в качестве игрока, да еще и в "жестко-силовой роли", так называемым штатным "столбом" в первой линии "схватки". Ну, может, видели когда-нибудь по телевизору, как две противостоящих группы игроков быстренько выстраиваются вплотную и в борьбе за вброшенный судьей продолговатый мяч друг в друга «рогами»  упираются.
Команда вышла на игру не в полном составе, и коллега запросто уговорил курсанта Савостина, как кадет кадета, проявить солидарность и некоторый авантюризм вкупе с реализацией корпоративного чувства военно-спортивного долга, героически заполнив собой возникший кадровый вакуум. Разъяснил за пару минут основные правила игры, дополненные пятиминутной практикой во время разминки. Спортивно-упрощенный регбийный "прикид" для нового игрока собрали вскладчину на месте, а тренеру объяснили, что парнишка учился ранее в Калининском СВУ и якобы уже играл когда-то за как бы существующую молодежную сборную по регби СКА (Калинин).
И понеслась, как говорится, карета по ухабам. Ничего, в целом справился. Живой остался и целый,  без тяжелых травм. Прижился, целый сезон отыграл, пока команду этого состава не расформировали. Залетели «военно-регбийные орлы» на организации показательных выступлений на коммерческой основе во время гастролей по области, правда, по счастью, без участия Олега и его сослуживцев по взводу. Их в команде к тому времени уже четверо набралось. Кто же курсантов отпустит со службы и учебы на длительные неофициальные спортивные гастроли?
Впрочем, регбийный задор и почин на этом не угас. Сформировали в роте две собственные команды добровольцев и играли друг против друга на училищном стадионе. А дефицитным регбийным мячом помог обзавестись один из игроков, московский кадет, у которого папа – генерал в Чехословакии служил. Вот родитель и прислал оттуда в подарок сыну и его друзьям экзотический для тогдашнего СССР спортивный инвентарь.

Кстати, это был не единственный спортивный экспромт на первом курсе. Довольно быстро после начала учебы были проведены соревнования между курсантскими ротами на первенство училища по различным видам спорта. Поскольку командир роты посчитал, что все бывшие суворовцы получили хорошее спортивное и физическое развитие, то и в сборную команду разведроты первокурсников вошли в основном «кадеты». Олега записали на первенство аж сразу по четырем видам: бокс, фектование на саблях, греко-римская (классическая) борьба и  ручной мяч.
Оно, конечно, интересно себя попробовать в таком широком диапазоне, и спасибо за доверие, но вот только до этого из всего ранее перечисленного довелось заниматься в СВУ только боксом. Да и то недолго, всего с полгода, чисто в прикладном плане, чтобы овладеть основами техники. Чтобы не по-уличному кулаками махать в случае необходимости. Все же в суровом мужском коллективе в «кадетке» семь лет рос и воспитывался, где требовалось умение постоять за себя. Ну и, естественно, в этой же связи активно и целеустремленно занимался, как тогда выражались по-американски «боди билдингом» (строительством тела) по тем же пресловутым американским методикам. То есть тем, что сейчас называется силовым атлетизмом.
Однако, как ни странно, на этом спортивном училищном марафоне  по четырем видам наилучшие результаты  удалось достигнуть как раз по классической борьбе. Трудно поверить, но даже второе место в училище занял в личном зачете. Помогла чистая психология и везение.
Коллега, тоже кадет, успевший поучиться вначале в Новочеркасском СВУ, а затем, после его ликвидации, в Казанском СВУ,  кандидат в мастера спорта по самбо, буквально накануне первого выступления на соревнованиях любезно согласился провести инструктаж. При этом сразу же честно объяснил, что за пару часов подготовить хорошего борца невозможно, а противник у Олега серьезный. Перворазрядник, да к тому же грузин, из батальона обеспечения. Горячий, экспансивный, волосатый и опытный, настоящий «дикий звэръ».
Поэтому единственный шанс – это попытаться перехитрить соперника. Шанс слабый, но есть. Мол, недавно внесли изменения в правила борьбы. Ранее для чистой победы требовалось удержать противника в лежачем положении на спине три секунды. Теперь, по новым правилам, достаточно лишь касания ковра спиной. Скорее всего, «кацо» об этом еще не знает, или просто психологически не перестроился. Этим и надо воспользоваться.
Затем коллега показал товарищу Савостину красивый прием, основанный на использовании условных рефлексов нормального человека. Надо сразу же, в начале схватки прыгнуть в ноги противника, рассчитав прыжок так, чтобы «вражина» повалился тебе сверху на спину. При этом он, скорее всего, машинально обхватит тебя руками за туловище. Требуется сразу же в этот момент успеть зажать его руки своими и перекатиться вместе с ним вбок так, чтобы тот коснулся лопатками ковра первым. И все. Чистая Победа и Слава Герою!
Ну, а если сразу не получится, то, сам понимаешь. Плохо тебе будет.  Ой, плохо! Второй шанс, скорее всего, не появится. И концовка может весьма печальной стать. Как бы чего не сломал сгоряча, этот горячий «сын гор». Так что старайся, вложи всего себя в этот бросок. Тут, как говорится, либо пан – либо пропал.
Затем, после этой должной психологической подготовки,  с полчасика потренировали тот самый заветный прыжок в ноги и захват рук с переворотом. Вроде кое-что стало получаться. Тем более что прыжок с ходу в ноги бегущего противника с захватом щиколоток Олегу уже не раз довелось отрабатывать и применять на регбийных матчах. Один из наиболее эффективных способов свалить игрока, идущего с мячом. Расширять набор приемов далее сочли нецелесообразным. Бессмысленно, только  отвлекать будет на борцовском ковре от главного. Так что, в общем, надо уповать на везение и на то, что противник не будет воспринимать новичка всерьез. Авось, да купится на рефлексах.   
К счастью, так и получилось. Грузин был на голову ниже, зато почти в два раза шире на вид и заметно мускулистей. Да еще весь какой-то мохнатый, поросший курчавой буйной шерстью не только на груди и конечностях, но и на спине. Чисто пещерный неандерталец. К тому же, в отличие от Олега, был облачен в настоящую профессиональную спортивную экипировку.  Растопырив руки, не спеша и уверенно, он надвигался на курсанта, как бы подавляя его психологически всем своим грозным видом и демонстрацией готовности скрутить зеленого новичка в бараний рог и безнаказанно заняться костоломством.
Терять было нечего, промедление, в такой ситуации, как говорится, смерти подобно. Во всяком случае, чревато серьезными травмами. И Олег, не дожидаясь окончательного сближения, сразу же сделал резкий, точный и, главное, весьма удачный бросок в ноги противника. Захват локтями рук противника, переворот, и грузин уже  на спине. Он тут же вывернулся, но было уже поздно. Судья остановил схватку, и возвестил о, мягко говоря, весьма неожиданной, но чистой победе.
Набитый курсантами – болельщиками  со всех курсов спортивный зал, естественно, переживавший все же за своего бедолагу-коллегу, которому по результатам жеребьевки  «повезло» сразу же нарваться на «профи», при таком неожиданно парадоксальном результате, разразился громким ревом, смехом и даже аплодисментами.
К тому же надо учитывать и этнический фактор. В те поры офицерский корпус в основном комплектовался из славян – русских, украинцев и белорусов. И не потому, что представителей других наций в него не допускали. Как раз наоборот, была целая система стимулирования такого благородного порыва, главным образом, для представителей коренных народов Средней Азии и Кавказа. Во многие училища представителей ряда национальностей брали практически без экзаменов, по разнарядке военкоматов, даже с двойками на вступительных экзаменах, да не с одной. Лишь бы выделенную квоту для расширения «офицерских этно-меньшинств» хоть как-то заполнить.
А уже к концу первого учебного года основная масса азиатско-кавказских «волонтеров» все равно разбегалась по домам. А более стойкие по выпуску из училища на строевые должности не шибко рвались. Уж больно служба в армии тяжелая и не перспективная. Так что на разные искусственные стимулы неславянские нации слабо реагировали и офицерский корпус в СССР оставался доминантно русско-украинско-белорусским. А среди представителей других народов преобладали татары.
А вот в войсках среди рядового и сержантского состава множилось национальное многоцветье, особенно в мотострелковых частях. Даже на уровне роты зачастую до 30 наций было представлено, а про полки и говорить не приходится. Ситуация, особенно в мотострелковых частях, порой напоминала колониальные туземные войска Британской империи под командованием белых офицеров-сахибов  (в Индии) и не менее белых офицеров-бвана (в Африке) из метрополии. Естественно, не 100% молочно-белых, а местами все же загорелых. Ну, про границы и характер т.н. «армейского» загара, думаю, знаете.
Довелось как-то Олегу, уже в звании подполковника, встретиться в командировке в Алма-Ате с политработником-майором  т.н. «придворного» мотострелкового полка. Обличье у «политбойца» было вполне славянское, но в его кабинете на гвоздике висел полосатый узбекский халат рядом с домрой. А на голове красовалась бухарская тюбетейка. По его словам, собрался как раз идти проводить политзанятия с молодыми солдатами, которые в основном призывались из местных народов. Осталось только халат поверх формы надеть и музыкальный инструмент прихватить.
Новаторская технология политвыступления отработана. Вначале что-нибудь из местного фольклора спеть под национальный инструмент, в стиле народного акына. Потом, в несколько приемов, на локальных  туземных наречиях постараться как-нибудь попроще  и доступнее довести до специфической аудитории в самых общих чертах, что такое Советский Союз, в котором они проживают, а главное - что такое Советская Армия и для чего они в ней служат. В промежутках выступления, для разрядки, периодические вставки из национальных песен и сказаний. Но без национально-экзотических танцев, конечно. Все ж не женщина, чтобы танец живота в галифе и босиком исполнять, да еще в звании майора, перед рядовыми бойцами. Туземным солдатикам,  конечно, такой подход понятнее и очень нравится. И хоть какая-то польза от занятий будет.
Затем товарищ майор вполне откровенно и со злостью пояснил. А что делать? Приходится изощряться. Главное политуправление совсем от жизни оторвалось. Разработало программу политподготовки для многонационального рядового состава так, как будто занятия проводятся со слушателями выпускного курса марксистко-ленинского университета где-нибудь в Москве. А  бойцы из аулов в реале только через полгода кое-как по-русски начинают объясняться и с трудом могут на карте разыскать столицу СССР. А ведь по официальной программе обучения положено разъяснять им основы диалектического материализма и исторические решения партийных съездов и пленумов. Причем на общегосударственном русском языке.
Сам он по национальности русский, жена местная, но не казашка, а узбечка.  Свободно говорит на узбекском, более или менее освоил казахский язык и «мала-мала» может объясниться на таджикском. Так сказать, местный полиглот. Вполне соответствует по лингвоквалификации основному призывному контингенту в САВО (Среднеазиатском военном округе).
Такая вот национально-политическая дилемма и фарс того времени.
Посему, в поединке Славянства и Кавказа в спортзале Киевского ВОКУ будущие офицеры подсознательно болели за своего. А возмущенный грузин,  рявкнув «Деда шено!» (типа, «Твою мать..»), добавив на ходу еще пару крепких оборотов на родном языке, ринулся к судейской коллегии опротестовывать результаты схватки. Тщетно, разумеется. Судейская коллегия вполне справедливо пояснила, что столь опытный спортсмен обязан самостоятельно следить за изменением правил.
Вторую схватку в полуфинале Олег с трудом выиграл по очкам. Повезло встретиться с таким же «спортивным неофитом». Оба долго и неумело, но старательно возили друг друга мордами по ковру, пытаясь перевернуть соперника и уложить его на лопатки. Впрочем, безрезультатно.  В итоге судьи оказались все же более лояльными к товарищу Савостину. Может, просто по инерции, после столь результативного начала на предыдущей встрече.
К счастью, от  финальной встречи на турнире его освободили, как говорится, «по техническим причинам», поскольку противник был все же мастером спорта по этой самой классической греко-римской борьбе. Так сказать, дабы не устраивать «гладиаторские бои» и уберечь товарища курсанта от вполне возможных бессмысленных и опасных травм, а маститого спортсмена - от столь непочетной победы. Вот так и занял неожиданно курсант Савостин вполне  престижное второе место в училище.
Впрочем, не смотря на оригинальное и перспективное начало, этот вид борьбы его все же не увлек, а занимался в училище на протяжении всей последующей учебы гораздо более необходимым для войскового разведчика боевым самбо, отрабатывая до автоматизма соответствующие удары и приемы. Весьма пригодилось эти умения и навыки в последующем на службе в бригаде спецназ, прежде всего для обучения бойцов столь эффективному и эффектному разделу боевого ремесла.
В разведроте увлекались также изучением и отработкой основ ножевого боя, используя для тренировок резиновые или деревянные макеты боевого инструментария. В особой моде был поединок в круге, ограничивающий возможности для перемещений и маневров поединщиков. Лидировал в круге кадет из Минского СВУ, мастер спорта по фектованию. Рапирист. Просто виртуоз в работе с ножом. А уж когда показательно-демонстрационные выступления проводил с обнаженным штык-ножом, то его противнику-партнеру оставалось только закрыть глаза и замереть на месте, просто таки «окаменеть столбом». А то, не дай Бог, дернешься случайно не в ту сторону, невпопад,  в попытке уклониться, и все – баста и финита! Молниеносные движения при малейшем сбое в программе выступления – и нанизают тебя на порхающий вокруг тела штык-нож, как бабочку на булавку. И офицерские погоны не успеешь примерить, даже в гробу.

Кстати, приведем еще один эпизод из курсантской жизни, имеющий косвенное отношение к спорту, в увязке с тем же регби, и тоже в самом начале пребывания в Киеве. В котором Олег попал, вместе со своим сослуживцем по взводу по имени Миша, в  довольно пикантную этно-лингвистическую ситуацию.
В родном курсантском взводе Миша по кличке Моня (хотя и будучи чисто русской национальности) и родом из Саратова, считался довольно колоритной личностью. Росту был небольшого и слегка пухловатой комплекции, но всегда с очень умным и серьезным выражением лица и четко выраженной деловой хваткой. Это, так сказать, несмотря на специфическую армейскую шутку-рекомендацию, типа "И не делайте умную морду лица, товарищ курсант. Вы же будущий офицер!". Эх, ему бы вместо учебы на разведчика по какой-нибудь хозяйственно-экономической стезе пойти. Или подождать с появлением на свет, чтобы во взрослую жизнь вступить в мутные времена «сатанинской перестройки» и «криминальной революции».
Прославился Моня среди сослуживцев уже в первый же месяц пребывания в училище тем, что на вводную лекцию  по марксистско-ленинской философии для всего курса принес известное эпохальное  произведение геноссе Карла Маркса "Das Kapital". Естественно, на немецком языке, поскольку на разведывательном факультете Моне как раз достался этот самый немецкий. За пару недель обучения, строго говоря, товарищи курсанты первого курса еще только делали первые шаги в профессиональной лингвистике, отрабатывая произношение и  разучивая алфавит.
Слава Богу, что в училище готовить полиглотов не собирались, так что распределили всего по одному «не нашему, идеологически чуждому» языку на человека. На 4 года обучения в военно-строевом училище, с учетом изобилия других ведущих дисциплин и базовых предметов, для нормального курсанта и этого за глаза хватит. К тому же в Киевское ВОКУ отнють не «яйцеголовых ботаников-очкариков»  и урожденных вурденкиндов  набирали. И спецтесты на выявление лингвистических способностей с абитуриентами не проводили. Суворовцев так вообще без вступительных экзаменов зачисляли, по разнорядке Министерства обороны.
Однако Моню пребывание на самой первичной стадии вхождения в иноязыковую среду не смущало. Сел он специально в первом ряду, положил пресловутый "Das Kapital" на стол, естественно, названием кверху. Рядом тетрадку с ручкой пристроил, и с серьезным выражением лица начал как бы следить за выступлением подполковника - лектора, и даже вроде бы изредка что-то конспектировать. А тот, как матерый и знающий профессионал, не стал вещать с амвона, поминутно заглядывая в конспект, в стиле пьющего воду петуха, а спустился в массы, в аудиторию, прохаживаясь между рядами, и гладко и выразительно излагая преподаваемый материал по памяти.
Ну и, естественно, наткнулся чисто автоматически пару раз взглядом на весьма  профессионально знакомое название. Вначале даже не поверил своим глазам,  но потом, видимо, вспомнив про гражданско-лингвистическую ориентацию аудитории, не выдержал, подошел поближе и вежливо так и тактично поинтересовался. Видимо, чтобы еще раз убедиться, что не ошибся в опознании объекта.
- А можно взглянуть на книгу?
Моня совершенно хладнокровно и бестрепетно и столь же вежливо и тактично дал санкцию на просмотр.
Военно-Политический Педагог и Великий Идеолог с явным трепетом и благоговением принял на руки Священное Писание Классика - Прародителя Политэкономии Социализма и Пророка Классовой Борьбы. Пролистав несколько страниц, тут же убедился, что субстантивное содержимое текста и его оформление на родном языке того же классика  полностью соответствуют названию на обложке.
Жаль, конечно, что Моня не догадался нанести на титульном листе заодно и дарственную надпись от автора, на чистом "хохдойч"  и с сопутствующим пояснительным переводом на русский язык для будущих строителей коммунизма в одной, отдельно взятой стране. Так это скромненько, но выразительно: "Дорогому Мише от Карла на добрую память. Вручить после рождения". Ну, и дату поставить соответствующую, столь же историческую.
Впрочем, и без дарственной надписи Педагог-Идеолог сразу проникся ситуацией. С заметным уважением к собеседнику он, несколько смущенно, но, все же, с легким оттенком недоверия, вопросил.
- Что, уже читаете?
Моня как-то равнодушно и недоуменно подал плечами, и, как будто вынужденно, нехотя и назидательно, пояснил некоторым недоверчивым и бестолковым в погонах старшего офицера.
- Да, естественно. Классиков лучше изучать  в подлиннике.
Думаю, нет необходимости разъяснять, что зачет по этой самой марксистско-ленинской подготовке на первом курсе Моня получил автоматически.
Да, ну а теперь можно и к описанию небольшого приключения товарища Савостина совместно Моней в увязке с вышеупомянутым регби приступить. Выглядело оно так.  Матчи регбийных сборных организовывались в городе-герое Киеве зачастую спонтанно, с большой долей импровизации и частыми изменениями, на разных стадионах, разбросанных по городу. Поначалу Олег не слишком хорошо ориентировался в столичной планировке, к тому же несколько раз приходилось убывать на игры с территории училища неофициально, так сказать, в классическую "самоволку". Соответственно, требовалось поаккуратнее выбирать  маршруты передвижения, чтобы не нарваться на свирепствовавшие патрули городской комендатуры.
Во время одной из таких неофициальных вылазок в город как раз вместе с Моней, напросившимся в качестве зрителя, оба явно заблудились. В такой ситуации лучше всего незамедлительно обратиться к аборигену за ориентировкой. И тут как раз довольно колоритный мужичок навстречу продвигается, по виду явный пролетарий, в руках авоська с несколькими бутылками водки, батоном колбасы и караваем белого хлеба.
Мужик тут же подтвердил, что хлопцы совсем не в том районе оказались, а по времени стало понятно, что на игру попасть уже в любом случае не успеют. Несколько расстроились, конечно, а пролетарий их тут же утешать стал, по своему, конечно, по-пролетарски. «Вид щирого» украинского сердца. К армии тогда в народе все же хорошо относились. Приподнял так выразительно авоську с бутылками и спрашивает.
- А шо, хлопцы, мабуть, може присоединитесь ко мне, раз все равно не успеваете. Що ж мне одному все это употреблять? Не по-людски будэ. Один пока хозяиную.  Жинки дома вже другий день нема, у родственников загостилась, так що зараз без помех пойдет.
И тут Моня мгновенно продемонстрировал свои развитые потребительские качества, отреагировав без всяких предварительных консультаций с Олегом.
- Спасибо, отец. О чем речь? Конечно, поддержим.
Домик оказался обычной украинской хаткой, утонувшей промеж фруктовых деревьев. В городской черте Киева тогда таких немало сохранилось. Разместились в горнице за столом. Хозяин посуду и граненые 200-граммовые стаканы шустро расставил, колбасу щедро толстыми ломтями напластал, к ней и знаменитое украинское сало, как водится, тоже нашлось. И зеленый лучок, и спелые душистые помидорчики добавились, вместе с огромным белым караваем "Поляницы" (кстати, "богатырша" в переводе с украинского).
В общем, почти как в одном национальном стишке получилось. Существует несколько его вариантов, с небольшими различиями, но ограничимся одним.

Як романтично пахне ковбаса
И помiдори в банцi зашарiлись.
А в плящечцi так тихо, як роса
Горiлочка домашняя причаилась.
I сало нiжно зваблюе тiльцем
I хлiб наставив загорiлу спину
Як що ти млiеш, слухаючи це,
Чому ж ти, мать твою,
Не любиш Украiну?

Думаю, что понятно и без перевода. Кстати, «зваблюе» - это что-то вроде «обольщая», если на чисто русском изложить. Про остальное сами догадаетесь. Украинский язык – он, конечно, ближе к древнерусскому, чем современный московско-русский, но все же по-прежнему близкородственный великорусскому.
Да, будучи в армии, такие народно - застольные обряды и съедобно-питейные украшения как-то по-другому воспринимаются.
Ну, сели за стол, хозяин, не откладывая главное дело в долгий ящик, тут же первую полулитровую бутыль по трем граненым стаканам распределил, полностью, естественно, как у русско-украинских пролетариев положено. Тост незамысловатый, как хозяину положено, тоже сам провозгласил.
- Ну, хлопцы, за знакомство! Будьмо!
Выпили, не чинясь,  как и положено, до дна. Закусили, чем Бог в лице хозяина послал. И тут, как это обычно в мужской компании водится, а также в соответствии с народными обычаями и традициями, знакомство началось. Надо же знать, с кем священную "огненную воду" совместно потребляешь, не говоря уже о закуске. Инициатором, естественно, выступил тоже хозяин.
-   А з видкиля хлопцы сами будете?
Компания вроде достаточно интернациональная по настрою подобралась. Киев в те времена был должным образом русифицирован, при бытовом общении по-украински в основном приезжие говорили, особенно "западенцы" и провинциалы. Как говорится, не в Галичине или Буковине с вооруженным до зубов "дядькой с полонины" в бендеровской "крыивке" (то бишь в схроне) для "интервью"  разместились. И не в разведывательном поиске на вражеской территории находились. Вполне можно было бы и нормально, по сути вопроса ответить, без всяких излишних придумок и игр в конспирацию. Но тут уж Моня, блин, опять отличился. Неизвестно зачем, практически совершенно не владея украинским и  не зная толком местных реалий, он вдруг брякнул.
- Да с Винницы мы.
Вот же козел! Олега аж передернуло от неожиданности. Но вносить коррективы было уже поздно, поскольку хозяин дома тут же радостно отреагировал новой репликой.
- О, и я теж. А де ж вы в Виннице проживаете?
Да, блин, разговор все более уходил совсем не в тут сторону. Но, что ж делать? Надо вытаскивать из болота тонущую лошадь, хотя и не по своей вине она туда попала. Моня почему то явно не торопился исправлять собственную ошибку. Правда, тут же осенило. Хвала Богам и  Коммунистической партии Советского Союза, в те времена в каждом крупном городе, а тем более в областном центре, обязательно наличествовала или улица, или площадь, названная в честь вождя мирового пролетариата товарища В.И.  Ульянова-Ленина. И располагались сии объекты городской и политически значимой инфраструктуры, естественно, отнють не на окраинах мегаполисов и миниполисов. Поэтому Олег уверенно пояснил.
- Да в центре. На улице Ленина, - и напряженно застыл, в ожидании столь же щекочущих нервы последующих вопросов.
Но, к счастью, их пока отложили, поскольку данное направление информационного поиска, похоже, сразу иссякло. Хозяин как-то разочарованно, не вдаваясь в детали, унылым голосом  урожденного селянина тоскливо  заметил.
- Не, не був там. Та я ж не с самой Винницы. Я с области.
И тут же, как бы в качестве психологической разрядки и компенсации,  переключился на продолжение застолья. Степенно, опытной мастеровитой рукой открыл вторую бутылку, вновь наполнил почти до краев стаканы и выдвинул уже более конкретный национально-патриотический тост. Локально-местнического характера.
- Ну, за ридну нэньку Украину! Хай живе и процветае!
Как говорится, за Советскую Украину в составе СССР, на тот момент пока еще не суверенную (то есть не ставшую еще "незалежной та соборной") отчего же было не выпить? Конечно, выпили, и снова до дна. Закусили на этот раз уже поплотнее, посерьезнее, основательно и молча. Все же уже литр "огненной влаги" на троих приняли. Однако молчание длилось недолго. Хозяин хаты потянулся за третьей бутылкой, но, прежде чем распределить ее по стаканам, решил вновь заострить ситуацию.
- А що ж вы хлопцы все по-москальски размовляете? Хиба ж не с Украйны родом?
Да, это был уже удар ниже пояса. Даже Моня как то съежился и, похоже, уже под стол стал сползать. Наверно, как бы инстинктивно скрываясь от выразительно испепеляющего взгляда Олега с обещанием суровой, но справедливой будущей расплаты. Однако реагировать как то надо было, причем срочно и опять же самому. Да вот фантазия как-то не вовремя истощилась, ничего путного не подсказывала в самый нужный момент.
- Да, так уж получилось, батя. Мы ведь оба с детства в суворовском военном училище учились (где, кстати, Моня никогда не был). Это как в интернате. А там все время на русском изъяснялись, и в учебе, и в быту. Такие вот дела. Привыкли.
Украинский пролетарий как-то недоверчиво пожал плечами на эту, честно говоря, не очень убедительную "отмазку", ненадолго задумался, а потом прокомментировал в прежнем духе.
- Да. Як же ж можно ридну мову забуваты? От до чого ж власти довели!
Олегу стало понятно, что питейное рандеву надо как-то срочно сворачивать, не дожидаясь негативного развития щекотливой и проигрышной темы. Слава Богу, предлог для этого в армии придумать было несложно. Как бы машинально взглянув на часы, он встревожено бросил.
- Твою ж мать. Извини, батя, засиделись мы в гостях и счет времени потеряли. Давно пора на службу вернуться, а то искать начнут. Дякуем тоби от всей нашей армии и от нас за гостеприимство и хлебосольство.
Хозяин понятливо мотнул головой.
- Та я понимаю. Сам в армии когда тось служил. А може, ще по одной? На дорожку.
- Не,  батя. Це не можливо, - вставил Олег одну из немногих уже  освоенных украинских фраз, - Зараз опаздываем.
В общем, не довелось третью бутылку освоить,  во избежание возможных осложнений, и все благодаря Мониным импровизациям.

Одной из приятных новаций в военной жизни для Олега на первом курсе стал выезд на уборку яблок. Так сказать, для традиционной в те времена регулярной помощи со стороны армии сельскому хозяйству. Причем в Калининском СВУ вывозили на несколько дней осенью в колхозы и совхозы для уборки картошки. Весьма неприятная, тяжелая и грязная работа, нередко под дождем, в пасмурную и неприветливую погоду.
А тут полный контраст. Золотая украинская осень зазывно веселит и играет. На небе по-летнему яркое солнце улыбается промеж легких пушистых облачков. Огромный яблоневый сад гостеприимно раскинулся, щедро украшенный огромными, красочными и сочными плодами, в зелени которого быстро расползлись и растворились  более сотни курсантов с красными погонами.  Как будто под природной волшебной шапкой-невидимкой вся рота с глаз скрылась. Кстати, вместе с офицерами. Только аппетитный хруст повсеместно звучит, размножаясь, как эхо. Это крепкие, молодые и закаленные в армейских столовых курсантские зубы неустанно и дерзновенно вонзаются в колхозную продукцию, загружая бездонные курсантские желудки.
Ну, а самые хозяйственные и спорые, быстро насытившись, уже по карманам и за пазухой гимнастерок стали эту же колхозную продукцию попутно пристраивать. А еще более хозяйственные и предусмотрительные - по наволочкам, снятым перед отъездом с курсантских подушек.
А вот деревянные ящики, выставленные по всему саду для заполнения, все также сиротливо пустынные стоят, хотя солнце уже высоко в зенит забралось.  Никак до них товарищи курсанты добраться не могут. Некогда! Сами понимаете, ну когда еще вот так вот запросто на вольное фруктовое пастбище выпустят? Яблоками на халяву в ВОКУ, ясное дело, не кормили. В меню курсантской столовой вообще за четыре года ни разу не появлялись.
И тут в эту патриархально-райскую идиллию резким диссонансом вдруг врывается остервенело-гневный голос председателя колхоза. Больше всего напоминающий призывание библейскими пророками кары небесной, которая должна обрушиться на закоренелых еретиков и нечестивцев, или на дикие, злобные и кровожадные иноземные орды, вторгнувшиеся в священные пределы родной страны.
А ведь какой улыбчивый и радостный был всего несколько часов назад, когда встречал их по приезду? Как оптимистично его голос звучал, когда он мысленно подсчитывал, сколько тонн яблок смогут собрать в течение рабочего дня более сотни крепких и дисциплинированных парней, под командованием столь уверенных в себе и энергичных офицеров. И даже посулил роскошным обедом прямо в поле всех накормить, суля при этом офицерам, как бы намеком, что для них и горилка найдется, чтобы было чем этот обед запить и коллективные трудовые успехи отметить.
И тут на тебе! Полдня уже прошло, и что же? Полный облом налицо! Всем иллюзиям и расчетам - полный капут!
Цитировать дословно содержание яркой и пафосной прощальной речи председателя, к сожалению, не всегда выдержанной в рамках светских приличий и хотя бы нормативной литературной лексики, на тягостной церемонии выдворения роты с территории колхозного сада, не буду. Да еще к тому же щедро приправленной угрозами рассылки соответствующих жалоб в руководящие партийно-политические органы. Полагаю, о содержании и направленности выступления в целом сами догадаетесь. 
Так же, как понятна вполне предсказуемая реакция председателя на военный беспредел. С его точки зрения, конечно. Особенно остервенился, когда в разгар его подобной взрывному извержению вулкана прощальной речи вдруг узрел, как двое курсантов, взявшись за углы красно-белой полосатой «матрасовки»  (чехол для матраса),  с большим трудом и внаглую тащат волоком по земле в сторону колонны готовящихся к отъезду автомашин эту тяжеленную, набитую яблоками импровизированную емкость. Не могли, придурки, хотя бы с другого угла зайти, что ли? Вне поля председательского зрения. А еще разведчики, называется!
Последствия этой заготовительной экспедиции тоже понятны. И без обещанного колхозного полевого обеда остались, и в последующем за все годы учебы в Киеве больше для сбора яблок, а также прочей плодово-ягодной продукции, разведроту не направляли. Ну, а как ротные офицеры перед начальством потом оправдывались, и как промеж них воспитательную работу проводили, так кто ж его знает? Товарищам курсантам они об этом не докладывали.
Да, яблоки – это все же тебе не картошка. Другой результат получается. Это картошку в сыром виде не съешь. Да и то, впрочем, от конкретной ситуации зависит.  Вон, даже Чапаев в кино с одноименным названием ее хрумкает. Интересно, а что было бы, если бы на ликеро-водочный завод «красных» курсантов запустили, как бы для оказания помощи в индустриализации страны? Или хотя бы не для помощи, а просто на экскурсию?
Кстати, как-то раз свозили на кондитерскую фабрику в Киеве. Тоже ничего. Неплохие впечатления от «сладкой экспедиции» остались. Как в мультике про дракончика получилось. Когда он на ленте транспортера сидит, с распухшим от тортов животиком, и в ответ на глупый вопрос «Тебе же плохо, наверное?»», с недоуменно-радостной улыбкой отвечает:
- Мне плохо? Мне очень хорошо!
Конечно, если не считать некоторых страдальцев из числа псевдо-разведчиков. Которые уже даже зачеты на классность официально сдали, получив значки «Войскового разведчика второго класса», а некоторые и «первого класса» (кстати, по-украински, в духе республиканской политики «билингвы» в тот период, оно звучало бы как «Загальный розвидник другово классу» або «першого классу»). И эти, с позволения сказать, «розвидники», после двух лет обучения на факультете войсковой разведки, совершенно не подумавши, «трофейную» шоколадную продукцию, да еще без оберток, добытую прямо с конвейера,  по карманам распихали. К тому же дело летом было, по жаре. Более 25 градусов на улице и солнце как раз только в зенит добралось.
Так что легко представить, как они потом мучились, когда обмундирование пытались от растаявшего шоколада отстирать. А не хрен жадничать было! Или мозгами следовало заранее поскрипеть, как «хомо сапиенсу» положено. С более разумных сослуживцев пример взять, которые соответствующей тарой для скрытного походного складирования шоколада перед экскурсией заранее запаслись.

Первый курс стал и школой физической и климатической закалки будущих командных кадров. Особенно в процессе ежемесячных поездок в зимнее время в учебный центр «Старое» и обратно. Нетрудно представить, что такое 90 км с ветерком на открытом грузовике, особенно когда вокруг  20-25 градусов ниже нуля по Цельсию. Это вам явно не туристический круиз на Канары, а, скорее, учебные курсы по ускоренной трансформации курсантов в пингвины. При подготовке к арктической экспедиции.
Так что, хотя и обматывались и утеплялись чем можно, даже газеты под шинель на спину и грудь подкладывали, но на практике это мало помогало. Иногда по приезду к месту назначения самостоятельно с машины спуститься не могли. Больше всего, конечно, страдали ноги, одетые в обычные яловые сапоги. Зимой в наши морозы все же без валенок не в кайф. Сложновато выжить. Особенно когда долго сидишь на одном месте. Ни побегать, ни попрыгать, ни ручками и ножками помахать.
Достаточно фильмы документальные посмотреть, как под Москвой скукоженных  и скрюченных, серо-зелено-синих и даже почерневших от русских морозов фрицев, одетых в пилотки и соломенные бахилы поверх сапог, беспощадно громили наши бравые, краснощекие  от бодрящих морозов воины, естественно, в казенных зимних валенках, полушубках и шапках-ушанках. На вражеском опыте в проблему вникнуть. Да и свой не забывать. Если уж в 1941 году валенки и полушубки для родной армии нашли, учтя предшествующий печальный опыт начала зимней Финской компании, так тридцать лет спустя и для будущих красных командиров тоже можно было бы расстараться?!
К счастью, на старших курсах такого рода испытаний уже не было. И кузова тентами накрывали, и внутри бронетранспортеров с подогревом ездили. И валенки нашлись, и утепленные танковые комбинезоны. Так что появилась возможность использовать скромные привилегии старшекурсников.
Ну, а в теплое время долгий путь на автотранспорте по маршруту Киев-Старое-Киев скрашивался песнями, что также курсантский народ сближало. Тогда в военной среде в моде были творения Высоцкого, Окуджавы, белоэмигрантский фольклор и т.п. «шансон», естественно, с военным уклоном. Кстати, певцы были в основном выпускниками СВУ, с уже отработанными традициями и навыками корпоративно-коллективного и хорового пения.

А перед нами все цветет,
За нами все горит.
Не надо думать, с нами Бог!
Он все за нас решит.
Веселые и хмурые вернемся по домам,
Невесты белокурые в награду будут нам.

Все впереди, а ныне, за метром метр,
Идут по Украине, солдаты Группы «Центр».
На первый-второй рассчитайся, первый – второй.
Первый шаг вперед – и в Рай, первый-второй.
А каждый второй, тоже герой,
В Рай попадет вслед за тобой,
Первый-второй, первый-второй, первый-второй

Мы у Господа Бога поблажки не просим,
Только пыль да копыта, да пуля вдогон.
И кресты вышивает последняя осень
По истертому золоту наших погон.

Поручик Голицын, раздайте патроны,
Корнет Оболенский, надеть ордена…

Господа офицеры, нас осталось немного,
С нами ветры полынных степей.
Далеко от России, от родного порога.
След измученных наших коней…

А если что не так – не наше дело,
Как говорится, Родина велела!
Иду себе, играю автоматом,
Как просто стать солдатом, солдатом.

Простите пехоте,
Что так неразумна бывает она.
Всегда мы уходим,
Когда над землею бушует весна…

День проходит, не беда, кап-кап,
Ночь уходит без следа, кап-кап,
Между пальцами года просочились, вот беда!
Между пальцами года, кап-кап

Помимо песенно-поэтической продукции на русском языке, весьма популярными в курсантском репертуаре были и песни на изучаемых языках. Кроме китайских, конечно. Хотя пару звучащих попроще строк из Марша китайских добровольцев, ставшего гимном КНР, полагаю, не только китаисты могли исполнить. Типа:

Цянь цзинь, цянь цзинь, цянь цзинь! (Вперед, вперед, вперед)

На английском языке наиболее популярными были, естественно, песни из репертуара весьма модного тогда во всем мире ансамбля Beatles. Ну, десятки их произведений даже в перечне дать сложно. Слишком много места займет. В этом плане «англофонам» повезло. По таким завлекательным и легко усваиваемым образцам, вкупе с обилием англоязычных детективов, добываемых в Киеве через различные неофициальные источники, легче язык учить. В роте наиболее часто звучали: «Yesterday», «Rock and Roll Music», «Hey, Jude», «And  l Love Her», «I Wanna Be your Man»  и т.д.
Естественно, самой привлекательной из них была «Back in the USSR»:

I’m back in the USSR
You don’t know how lucky you are, boy
Back in the USSR

Well, the Ukraine girl really knock me out
They leave the West behind
And Moscow girls make me sing and shout…

Я снова в СССР
Ты не знаешь, как тебе повезло, парень
Быть снова в СССР

Мне перед украинками не устоять
Они оставляют Запад в хвосте
Хочу с москвичками петь и взывать…

Вполне созвучной проблемам армейской службы была песня «A hard Day’s Night»:

It’s been a hard day’s night,
And I’ve been working like a dog.
It’s been a hard day’s night
I should be sleeping like a log

Ну, а Олегу лично очень нравилась лиричная песня «Michelle, особенно за ее романтично-интригующую смесь английского с французским:

Michelle , ma belle,
These are words that go together well
My Michelle

Michelle , ma belle,
Sout les mots qui vont tres bien ensemble
Tres bien ensemble
I love you, I love you, I love you

That’s what I want to say
Until I find a way
I will say the only word I know
That you’ll understand

Моя дорогая Мишель,
Есть слова, которые столь прекрасно звучат вместе -
Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя….(и т.д.)

А наиболее популярной в роте песней на французском, вошедшей в репертуар не только франкофонов, стала  «Tombe la neige» (Падает снег) Сальваторе Адамо. На встречах выпускников роты до сих пор нередко народ ее дружно поет, невзирая на ранее изучаемые языки, к которым, помимо изученных первоначально в ВОКУ, за время службы еще много других добавилось. В том же Афгане многим потом пришлось пушту и дари наспех осваивать. Хотя бы в сокращенном, военно-прикладном плане. Типа «Хуб асти», «Четур асти», «Душман ас?» «Нис душман», «Шурави контрол», «Мушавер рафик» и т.д.

Tombe la neige
Tu ne viendras pas ce soir
Tombe la neige
Et mon сoeur s’habille de noir…

Падает снег
Ты не придешь сегодня вечером
Падает снег
И мое сердце одевается в черное…

А вот с репертуаром на немецком было сложнее. Ансамбля «Рамштайн» тогда еще, к сожалению, не было, зато на слуху были песни военных времен, не слишком приятные для советских граждан, прошедших Великую отечественную войну, особенно переживших немецкую оккупацию. С соответствующими ассоциациями. Ну, то что «Хорст Вессель», нацистский гимн, не пели, это понятно. Даже по нынешним временам дальше первой строчки не пойдешь, а то еще обвинят в нацистской пропаганде:

Die Fahne hoch! Die Reihen dicht geschlossen!
………..
Стяги ввысь! Смыкайте ряды!

Можно, конечно, рискнуть что-нибудь из немецкого военно-похоронного марша отобразить, поскольку достаточно аутентично под такого рода церемонии звучит и задолго до рождения Гитлера написан.

Ich hatt’ einen kameraden,
Einen bessern find’st du nicht…

У меня был товарищ,
Лучшего ты не найдешь…

 Но, все равно. Политический риск – дело скользкое, т.е. можно запросто подскользнуться и больно упасть. Ибо по тем временам даже «Лили Марлен» воспринималась с подозрением. Не говоря уже о той, в общем-то, по тексту вполне безобидной песни, но которую распевала в кинофильмах про войну немецкая солдатня, рвущаяся на танках, самоходках и грузовиках к Москве, Ленинграду и Сталинграду:

Wenn die Soldaten
Durch die Stadt marsrchieren
Offnen die Madchen
Die Fenster und die Turen

Eine Flasche Rotwein
Und ein Stuckсhen Braten
Schenken die Madchen
Um ihre Soldaten

Kommen die Soldaten
Wieder in die Heimat
Sind ihre Madchen
Alle schon verheirat

Ei warum? Ei darum!

Если солдаты
По городу шагают,
Девушки окна
И двери открывают

Фляжку красного вина
Да кусок жаркого!
Девушки встречают
Гостя дорогого

Если солдаты
В дом с войны приходят,
Все их невесты
Давно в замужних ходят

А почему? Да потому!

Так что петь можно, конечно, но в те времена лучше все же в подполье. А явочным порядком, официально, лучше ограничиться чем-нибудь совсем безобидным, типа новогодней «O, Tannenbaum, o, Tannenbaum…». Кстати, в немецком тексте я всякие «О-Ю-умляут» и т.п. не выделил (опять таки, чтобы не напрягать родной ПК), так что двоеточия над гласными в нужных местах вы уж сами мысленно расставляйте, кто в немецком грамотен.

А вот что касается включения в репертуар белоэмигрантских и стилизованных под них песен, то это было не случайным. Именно в этот период в Советской Армии началось активное возрождение традиций старой русской армии, конечно, нередко выборочно, в трансформированной, искаженной и адаптированной под новые реалии форме. Но и это было симптоматичным. Представить такое явление в 30-е годы было бы полным абсурдом. Первые же ласточки мигом НКВД засекло и отловило бы, с последующим трансфером в ГУЛАГ. Да за одно обращение «Господа офицеры», даже в шуточной форме, тут же чекисты бы замели, к тому же, скорее всего, по экстренному доносу сослуживцев. 
Первые коррективы в большевистские каноны внесли, как известно, во время Великой отечественной войны, восстановив ношение погон со звездочками и «старорежимные» термины «офицер», «солдат» и т.п. А с конца 60-х годов пошли дальше, и на офицерских застольях сплошь и рядом «старорусские» обращения под тосты зазвучали, и ничего. Только «политотдельский народ» слегка по привычке морщился и делал вид, что крамолы не замечает. 
Эти процессы затронули и Олега. То, что смутно тревожило ранее, определенные диссонансы в официальной истории и пропаганде с реалиями жизни и военного бытия, в том числе в сопоставлениями с рассказами взрослых по истории семейных кланов по отцовской и материнской линии, давало себя знать и вызревало в мозгу по мере возрастного и военно-профессионального созревания. Естественно, оставаясь глубоко внутри, в виде собственных, сугубо личных переживаний и рассуждений.
С профессионально-военной и корпоративной позиции совершенно не воспринималось целенаправленное разложение собственной армии в период войны, массовое истребление собственных офицеров на фронте и в тылу, вплоть до расстрела командующего Балтийским флотом за успешный перевод флота из Ревеля в Кронштадт, чтобы не допустить его захвата немцами. А также превентивные массовые аресты бывших офицеров в Петрограде в процессе их «перерегистрации» и затем расстрел всех «зарегистрированных» в течение трех суток из пулеметов на берегу Финского залива.
Не воспринимался лозунг о необходимости превращения войны империалистической в войну гражданскую, в результате реализации которого - «самодемобилизация» армии, «похабный» Брестский мир, оккупация и отторжение западных и южных регионов России, 6 млрд. золотых рублей контрибуции, интервенция стран Антанты, отстранение России от устройства послевоенного мира по Версальскому договору и получения возмещения - репараций от разгромленной Германии.
Политика «расказачивания», поднявшая на дыбы 4 млн. казаков, и их последующее массовое истребление, лишившие Россию столь самобытного воинского сословия ее умелых и стойких защитников. И еще многое множество столь же разрушительного и кровавого.
Ну, а уж о последствиях насильственной и ускоренной коллективизации начала 30-х годов вообще   говорить не приходится. И по отцовской, и по материнской линии, происходившей из крестьян и казаков, изрядно родственникам досталось. Кто на Соловках сгинул, кто от голода умер, а кому то «повезло» – местные власти ограничились «раскулачиванием по третьей категории». То есть с полной конфискацией имущества, но без выселения.
Например, деду по материнской линии так повезло, с учетом его прошлых заслуг, поскольку в Гражданскую войну в Красной Армии служил. Такая вот награда за то, что за эту власть на фронте кровь проливал. Против белых войск Юденича под Петроградом сражался. А до этого в Великой войне против германцев в Прибалтике воевал.
И опять против немцев во второй раз довелось выступить, в воинский строй вернуться. Вдосталь тяжкой и кровавой войны хлебнуть, уже третьей для него по счету. В августе 1941 г. призвали «раскулаченного по третьей категории» во время массовой мобилизации в Европейской России всех мужчин, способных носить оружие, в возрасте от 18 до 45 лет. Всего четыре месяца до предельного возраста не хватило.
Третью войну пришлось деду «ломать», и какую. Конечно, не за советскую власть воевал, а чтобы Россию и свой народ спасти. Как и положено русскому мужику и русскому солдату. Со своей властью как-нибудь потом разберемся, когда победим, отложим на время счеты. А вот вторгнувшегося на наши земли исторического врага надо сейчас бить. Всеми силами и все кто может. Наповал. Так, чтобы никогда больше не посмел соваться. И еще лучше так, чтобы и на расплод никого больше не осталось.
Да еще деду опять не повезло. Сразу на Ленинградский «блокадный» фронт попал. Вначале с учетом возраста в саперы, а потом, в связи с огромными потерями в первую «блокадную» зиму, в роту автоматчиков перевели, в танковую бригаду. Причем потери в «блокадных» окопах несли чаще не от пуль, а от голода и холода. Истощенного человека в промерзлых окопах быстро смерть забирает. Выставили часовым на пост, пришли через пару часов сменять, а он уже отошел в мир иной. С небес из Рая душа взирает.
Так что довелось в таком почтенном возрасте и за танком в атаки бежать, и верхом на броне в танковые рейды ходить. Пока не приложило термитным снарядом под Шауляем, все в той же Прибалтике, где в Первую мировую войну воинскую службу начинал, с немецкого «Тигра». Во время прорыва к Балтийскому морю, чтобы отрезать немецкие войска в Прибалтике от Восточной Пруссии. Полгода потом  по госпиталям ожоги залечивал. Но остатков здоровья хватило только на четыре послевоенных года жизни.
А вот по «первой категории раскулачивания» в 30-е годы физическая ликвидация с полной конфискацией имущества полагалась, по второй – конфискация имущества и выселение всей семьей в тайгу или тундру. Ну, а там как повезет, если вообще до места ссылки живыми доедут. Может, и выживут, если сумеют.
Иногда Олег даже задумывался о том, на чей стороне дрался бы в гражданскую войну, если бы жил в то время? Большинство его сверстников -  юнкеров, кадетов и гимназистов старших классов ушло тогда в Белую Армию. И сражались в ней, как известно, в основном, отнють не сынки богатеев, не царская гвардия и не выходцы из высшего сословия, типа легендарных поручика Голицына и корнета Оболенского. Достаточно просмотреть биографию таких вождей Белого Движения, как Лавр Георгиевич Корнилов и Антон Иванович Деникин,  почитать мемуарные произведения самого Деникина.
Белая Гвардия воевала и умирала за свою традиционную  и великую Россию, за ее спасение от гибели, а не за поместья и фабрики, которых у большинства офицеров отродясь не было. И представители знатных дворянских родов, т.н. «столбовых дворян», в ней отнють не кишели.
Кстати, была попытка в Вооруженных Силах Юга России создать отдельный кавалерийский  добровольческий полк из благородных высоко знатных сословий. Формировали его в Крыму. С трудом набрали желающих на эскадрон, да и тот полгода никак не могли отправить на фронт. Благородные эскадронцы предпочитали по привычке в тылу по «ресторациям» в дамском обществе  гусарствовать. Чем закончился эксперимент, неизвестно, но на фронте эскадрон, как отдельное формирование, так и не появился.
Те же, у кого были неплохие капиталы, быстро перебрались за границу, наплевав на родину. Да и на защищавших их «белых» не желали тратиться, а уж тем более свою драгоценную кровь за Россию лить. Тот же Деникин вполне откровенно и зло, чисто по-большевистски, их за это клеймил, с применением типичной «комиссарской» терминологии.
В армии Лейбы Троцкого служило, пожалуй,  больше царских генералов, чем в армиях белых. Не зря Белое Движение прозвали «Движением штабс-капитанов». Своих генералов Белая Гвардия как раз в основном из этих штабс-капитанов быстро растила. Как, например, знаменитого командира «цветной» Дроздовской дивизии Антона Туркула, написавшего в эмиграции свою книгу под названием «Дроздовцы в огне».
После мобилизации в Красной Армии служило более 60 тыс. бывших царских офицеров, т.н. «военспецов», опять же больше, чем в белых войсках.  Старательно и добросовестно служили в своем большинстве, и в силу профессиональных привычек, и в связи с четкими и недвусмысленными разъяснениями со стороны ВЧК о том, что в случае перехода на сторону белых или саботажа их семьи будут расстреляны. Поэтому наиболее эффективно воевали армии красных, возглавляемые бывшими царскими полковниками.
Впрочем, от последующих репрессий это их не спасло. Вначале были уволены из армии после завершения гражданской войны. А в конце двадцатых годов, перед коллективизацией в деревне, на всякий случай, в превентивном порядке, были арестованы как потенциальные руководители возможных крестьянских восстаний и волнений, и затем ликвидированы или вымерли в лагерях. Заодно убрали и тех, кто вернулся из эмиграции, поверив в обещания об амнистии.
Например, знаменитого генерала Якова Александровича Слащева, командира Крымского корпуса в армии Деникина и у Врангеля. Весьма яркая и неординарная личность. Естественно, не лишенный недостатков. Явный позер, любил ходить в ярком, расшитом позументами гусарском мундире, да еще с любимым попугаем на плече. И наркоман, поскольку пристрастился к морфию, который тогда давали в госпиталях в качестве основного болеутоляющего средства. В которых он нередко задерживался, излечиваясь после восьми огнестрельных и штыковых ранений на полях мировой и гражданской войн.
Но зато один из самых талантливых полководцев в Белой Армии, отличавшийся исключительной, просто самоубийственной храбростью. Это весьма ценилось в Белой Армии, даже больше, чем полководческие дарования. Особенно отличился при разгроме крестьянско-повстанческих войск Махно и при обороне Крыма. После возвращения из эмиграции Слащев преподавал стратегию и  тактику в Военной академии РККА и нередко доводил до белого каления красных командиров на занятиях, при разборе проводимых ими операций на фронте и допущенных ошибок.
Так что уцелели из этой огромной массы «военспецов» буквально единицы, в том числе некоторые на верхнем уровне управления вооруженными силами (Б.М. Шапошников и др.). Весьма интересной и необычной для того времени была военная судьба Л.А. Говорова, дослужившегося от артиллерийского подпоручика в царской армии до маршала Советского Союза. Прежде всего тем, что до попадания в Красную Армию больше года провоевал в белой армии  Колчака. Но вовремя «сменил знамя» в период тяжкого отступления колчаковцев на восток, активно участвуя в организации восстания в Томске, что облегчило его взятие красными. Затем быстро рос в должностях, и весьма отличился при штурме Перекопа, за что был даже награжден недавно введенной и очень редкой тогда наградой «Орденом Красного Знамени». Выданной бывшему белому офицеру?!
В Отечественную войну командовал армиями и затем весьма трудным и сложным «блокадным» Ленинградским фронтом. В т.ч. организовал, как опытный артиллерист, в 1944 г. успешный прорыв восстановленной финнами «линии Маннергейма», что заставило Финляндию выйти из войны. На участках прорыва довел плотность артиллерии до 500 стволов на километр, что обеспечило темпы продвижения в ходе наступления до 10-12 км в сутки. А ведь прорывать приходилось не полевые, наспех построенные сооружения, а многополосную и многоярусную систему мощных бетонированных укреплений, с отработанной системой огня и взаимоприкрытия, с подземными укрытиями в несколько этажей, создаваемую несколько лет, с умелым использованием сложного рельефа местности и массы водных преград. И удерживали ее 3/4 боевого состава финской армии!
Кстати, один из сыновей маршала вырос до генерала армии, второй, правда, только до полковника.

В общем, крамольных мыслей по истории революции и гражданской войне  было много, но делился ими Олег только сам с собой. Со своим внутренним голосом всегда приятно пообщаться. Тонко чувствующим и понимающим тебя во всех переливах твоей души.
Иногда в мозгу даже появлялись собственные стихи на разные не санкционированные официально темы. По такому случаю, не изливаемые, конечно, на бумагу. Тем более, не всегда достаточно гладкие и совершенные с литературной точки зрения.   Да и с рифмой нередко был напряг. Все же не камер-юнкер А.С. Пушкин и поручик М.Ю. Лермонтов. Хотя в Калининской «кадетке» кафедра русского языка и литературы заставляла чуть ли не еженедельно собственные стихи кропать, в рамках попутного массового тиражирования будущих самодеятельных стихоплетов, бардов, шансонье и миннезингеров для армии.
Так что склонности к рифмоплетству в стиле «розы – козы – грозы – занозы - мимозы» не проявлял, хотя вполне был способен выдать экспромтом нечто вроде:

Рукой ее за косу взял
И потащил на сеновал.
Небось, не Гегеля читать,
Природой даденое взять

Или, ежели на французско-дворянский старорежимный манер вдруг решили стишата смастерить  - «toujours – l’amour – glamour – morsure – droiture» и т.д.  Тоже ничего звучит, красиво. И не сложно подобрать. Открыл словарь, поковырялся в нем с полчасика, и готово. Технология простая. В конце каждой строчки по заранее подобранной рифме расставил, а потом уже под нее остальной текст сочиняешь и по размерам подгоняешь. Можно даже патент на поэтическо-литературное изобретение оформить.
А также вполне позволительно что-то совместное подобрать, в стиле языкового микса или лингвистического коктейля. «Drapeau – метро – chapeau - вино  - couteau – ведро» и т.д. Примерно, как один из персонажей в известном школьном произведении «Дубровский» изъяснялся.
- Я не могу dormir в потемках.
Впрочем, по нынешним временам обвального перерождения на просторах Родины общегосударственного «великого и могучего» в убого-примитивный американо-русский «пиджн-рашэн» и его навязчивой популяризации этим никого не удивишь.
Да, красивый язык французский,  романтический и звучный. Хотя, конечно, в любом случае только на втором месте идет, после родного русского.  Да и не силен я нем, честно говоря, хотя и восхищаюсь. Знаний только на туристический минимум наскрести хватит. Чтобы в ресторане с голоду не умереть, да в гостинице без места не остаться. Ну, и с симпатичной парижанкой чтоб объясниться смог без посторонних и с помощью языка, а не только жестами. У меня таких заготовок для туризма по разным странам и языкам на всякий случай много припасено, на полпланеты хватит.
Конечно, это отнють не означает, что я сам этими заготовками  пользуюсь или пользовался. Может быть, кого-то этим разочарую, но истина дороже! Так что, ни в коем случае! Никогда! Да Боже упаси! Никаких служебных инструкций нарушать во время служебных загранкомандировок никогда себе не позволял! Поэтому речь идет как бы о почти чисто научной работе с лингвистической подкладкой сугубо в интересах других людей. Как олицетворение авторского альтруизма и бескорыстия. А что касается применительно к себе, так это, можно сказать, продукт платоническо-теоретического характера.
И еще один важнейший момент надо учесть. Просто обязан об этом напомнить, как патриот родного Отечества и искренний почитатель прекрасной половины его населения. Ибо общаясь, так сказать, интимно с иностранкой, вы ведь, можно сказать, не только своей жене изменяете (если женат, конечно), а фактически всем женщинам России разом. Которые, как известно, лучшие в мире. То есть, как бы предпочли им, таким расчудесным и распрекрасным, какую-то, прости Господи, легко доступную иностранку!
Еще можно как-то понять нашего разведчика, который делает это в силу служебных обязанностей и, так сказать, производственной необходимости. Как говорится, Родина велела и работа такая. А начальство потом все грехи спишет. Если, конечно, таковое греховное занятие позитивные для страны и армии результаты дало.
Во имя Отечества и великих целей разведчику – патриоту приходится порой собой жертвовать, и не только жизнью, но и душой и телом. Ну, и еще чем-то, так сказать,  личным. Но вот если вы не разведчик и  просто ради собственного удовольствия решились совершить акт антипатриотического прелюбодеяния и  грехопадения – тогда это просто таки кощунство и святотатство.
И чтобы избежать ненужного соблазна, представьте себе в тот момент, когда вы обнимаете соблазнительное, но иностранное женское тело, и уже свои цепкие пальцы ей под трусики запустили, дабы оголить искомый вход для последующих природных действий, что на вас смотрят с укоризной, осуждением и даже с отвращением десятки миллионов глаз соотечественниц, прекрасных даже в гневе.
Вот теперь, после такого пояснения во имя истины и очищения от возможных обвинений в сутенерских наклонностях и антипатриотизме, соблюдя все необходимые формальности, можно уверенно и решительно перейти к разъяснению сути и конкретики чисто научного проекта.
Например, для общения на шведском языке. Швеция к нам поближе все же. Это вам не до Мексики на перекладных добираться. Например, от Москвы до Парижа – 4 часа. От Парижа до Мехико – еще 13 часов в воздухе. Ну, можно с пересадкой через Мадрид и т.д., но временной диапазон примерно тот же.
А вот от аэропорта «Шереметьево» в Москве всего два часа лету до аэропорта Арланда, в 50 км от Стокгольма. А от него за полчаса на скоростном поезде до центра Стокгольма без остановок можно добраться. Железнодорожный вокзал прямо в центре города, недалеко от «Гамла Стан» (Старый Город на острове, исторический центр) и Королевского дворца. То есть народ еще только к Парижу подлетает или на погранконтроле в аэропорту «Шарль де Голль» топчется, а вы уже в Гамла Стан возле Королевского дворца с аборигенками кокетничаете или уже даже рандеву успели назначить. Или на улице Дрёттнингатан по сувенирным лавкам с местной продукцией и системой ценообразований на нее на ходу знакомитесь. Если, конечно, в дорогу налегке отправились, не перегружаясь багажом. То есть, нет необходимости вначале с апартаментами для ночлега и багажа определиться.
Кстати, сразу оговорюсь, что придется русскими буквами транскрибировать, а то у меня на ПК шведский алфавит не красуется. Некоторые буковки в нем  весьма специфичны по написанию.
Да, так вот. Когда вечерком знакомишься с местной приглянувшейся дамой, где-то в Стокгольме или в Уппсала (где тамошний университет с раскованными шведскими студентками очень славится), что вежливый и интеллигентный кавалер должен сказать, чтобы в своем лице Россию не опозорить? Правильно!
- Гу квель. Ва хетер ду? (Типа, добрый вечер и как тебя зовут?)
Ну, допустим, скажет, что ее Линой кличут. Очень хорошо. Тогда продолжаешь завязавшийся диалог следующим образом.
- О, Лина! Ду э стролланде ваккер квинна! Йа эльска дэй! (Ты ослепительно прекрасная женщина! Я люблю тебя!).
По-моему, вполне достаточно для завязки отношений. Ну, а утром, вылезая из общей постели, когда время расставания подошло (вы ведь все-таки турист и не насовсем в Швецию приехали), произносите, опять таки, как вежливый и воспитанный человек:
- Гу морон (Доброе утро). О, Лина! Тюверр, йа эльска дэй инте! Ля осс бли веннер! (К сожалению, я не люблю тебя больше, Лина! Давай останемся друзьями!).
Да, полагаю, что полезную местную фразеологию хотя бы по минимуму надо знать, когда по «забугорным» странам шляешься. А то будете все вышесказанное  излагать не нашей даме  по-русски, а хрен ли толку? И осчастливленной красавице приятно, когда с ней на ее родном языке общаются. И напряг для ее мозгов поменьше. И, по крайней мере, хотя бы в общих чертах, в ситуацию быстрее вникнет.
И как прекрасно, чарующе и интригующе будет звучать на разных экзотических языках эта волшебная фраза «Я люблю тебя». Даже если адресована не прекрасной незнакомке, а давно уже пресытившейся близким знакомством с вами даме. Конечно, лучше употребить не набившие оскомину языковые перлы типа «Je t’aime»  (французский) или «Ich liebe dich»  (немецкий), а что-нибудь более изысканное, но по-прежнему в пределах Европы: «Ti amo» (язык Ромео и Джульетты), Te amo (это уже язык Дон Кихота и Дон Хуана), «Jeg elskar deg» (это норвежский),   «Ik hou van ye» (нидерланский) и даже «Is brea liom tu» (гэльский, древний язык кельтов в  Ирландии). 
А можно развлечь партнершу и более оригинальными наречиями с других отдаленных уголков планеты, например, «Mo ni ife ti o»  (язык йоруба, Западная Африка), «Ek is life vir you» (африкаанс, Южная Африка)    и «Aku mencintaimu  (индонезийский). На языке бушменов (Юго-Западная Африка) эту фразу я все же не предлагаю заучить, ибо по фонетике уж больно на птичий язык похож, со всякими прищелкиваниями да присвистываниями. А вы все же не канарейка, и не волнистый попугайчик, чтобы без грубых ошибок и смешного акцента столь волшебную фразу озвучить.
К сожалению, на данный момент я все же не лингвистический разговорник для туристов сочиняю, так что аналогичную развертку по другим языкам как-нибудь в другом произведении отобразим. Если, опять же,  руки дойдут. А пока некогда. Нельзя надолго от главной темы отрываться.
Да, про Париж опять вспомнил. Ничего, симпатичный город. Аура у него какая-то светлая, не то, что у Берлина, например. Идешь по нему, а в ушах невольно песня звучит:

Sous le ciel de Paris
S’envole une chanson
Elle nee d’aujourd’hui
Dans le coeur d’un garcon
 
Под небом Парижа
Взлетает песня
Она родилась сегодня
В сердце мальчишки

А вот в Берлине, когда, например, по Тиргартену вечером шаг чеканишь, почему-то пресловутый «Хорст Вессель» в ушах звучит. Я  об этом «национал-социалистическом гимне» уже ранее докладывал. Все же в этом городе нечто казарменное и маршево-строевое постоянно в воздухе висит. Да еще как бы обогащенное историческим наследием Третьего Райха.
Ну, в Париже главный герой моего опуса Олег Савостин, естественно, тоже побывал,  и не раз. Уже в зрелом возрасте. А вы бы отказались, когда возможность есть прокатиться туда за казенный счет? То есть не сам по себе, с оплатой из своего отнють не бездонного кармана, а на законных основаниях в служебную командировку по казенной надобности, как и положено государственному служащему. То есть не по своей прихоти и не за свой счет. Хотя некоторые шибко завистливые соотечественники злословят порой  по этому поводу. В основном из тех, у кого такой возможности пока не было. Или спонсором со стороны еще не обзавелись. Гостуризмом это дело облыжно клеймят.
И потом, в самом деле, ну, что за бестактные и несуразные намеки? Этак и Их Высокопревосходительство?/Их Светлость?/Их Высочество? (честно говоря, до сих пор не знаю, как правильно титуловать, лично пока напрямую не общался) Президента Всея Российской Федерации и как бы Верховного Слуги Российского Народа в ходе зарубежного официального визита на своем президентском самолете тоже осмелитесь чуть ли не гостуристом обозвать?!
Кстати, особенно нравится в Париже то, что сумели французы сохранить первозданную классику общего архитектурного облика города, в отличие от современной хаотичной, скороспелой и варварской перекройки Москвы за последние 20 лет, с т.н. «точечной» застройкой. Когда промеж старинных русских архитектурных ансамблей вдруг по-хамски впихивают  какой-нибудь доминирующий над ними модернистский новострой в стиле «а ля Манхэттен» и «нуэво-рюс». Это американцам один хрен, как и чего кромсать. У них страна относительно молодая, серьезной историей и архитектурными древностями еще не успели обзавестись.
А вот парижане разумнее подошли. Вот с кого пример надо было брать, хотя уже поздно, конечно. Тот город, который при префекте Османе в первой половине 19 веке был сконструирован, так и оставили внешне как бы в законсервированном виде.
А для всех смелых новаторских архитектурных авангардов конца 20-го века и начала 21-го века отдельный район Дефанс подальше от исторического центра отвели. Его как раз от Триумфальной Арки хорошо видно, ежели вдаль взглядом скользнуть по Гранд Арме (это, фактически, продолжение Елисейских Полей). Вот на этой территории и изощряйся как хочешь. А старину не трожь и сложившийся исторически портрет города не погань!
В общем, как сказал поэт (а может, и сам сочинил когда-то, уже и не помню):

Люблю Париж в начале мая.
Ну, а вообще то, круглый год…

Однако пора опять быстренько вернуться к нашему герою, а то что-то со своими авторскими вставками надолго в тексте увяз. Отвлекает от главного персонажа и его поэтических деяний.
Так вот. Курсант Савостин предпочитал не заморачиваться долгими поисками и подгонкой подходящей рифмы, а использовал более практичный и выразительно-незатейливый «белый стих». Главное ведь,  чтобы правильно основная идея была отражена. Заодно попутно и музыкальное оформление рождалось, обычно почему-то в маршевом пехотном стиле. Это казаки свои песни традиционно слагают так, чтобы их сидя в седле на ходу петь можно было. И казачьим коням, видимо, такие традиционные напевы и ритмы больше нравятся.
Как например, приведенная ниже стихо-песня, посвященная бойцам Добровольческой армии генерала Корнилова, участникам Первого Кубанского, т.н. «Ледяного» Похода  зимой-весной 1918 г., от Ростова до Екатеринодара. Четыре месяца в туго сжатом кольце красных войск, с ежедневными переходами по обледенелой, завьюженной степи и постоянными боями на прорыв окружения и с целью захвата мест для ночлега и прокорма.
В строю при выходе из Ростова всего четыре с половиной тысячи офицеров, юнкеров, кадетов и гимназистов, и даже студентов вузов. Многие – дети тех же офицеров. Часть бойцов из вчерашних гражданских  и по молодости лет впервые взяла в руки оружие и приходилось учиться пользоваться им на ходу. В основном пехота, поскольку казачество было настроено первоначально враждебно. Вооружены главным образом винтовками, а офицеры еще дополнительно револьверами. Патроны к ним – в виде трофеев, если удается отбить у красных.
Нередко уходили из Ростова семьями. Отец – в офицерском полку, сын – в юнкерском батальоне, мать, дочь, сестра – в медицинском отряде. Воевать приходилось всем. Зачастую тяжелый бой по овладению очередной станицей или селом затягивался, и вперед на прорыв шли все, способные ходить в атаку. А сзади постоянно напирал преследующий Добровольческую Армию противник. И в отсутствие арьергарда для прикрытия с тыла приходилось использовать даже раненых, не способных передвигаться самостоятельно. Медсестры и санитарки снимали их с повозок и укладывали на снегу в цепь, размещаясь рядом и помогая перезаряжать винтовки. Если враг прорывался близко к повозкам, сами брались за наганы. Такая вот гражданско-семейная война. 
И все это против плохо организованного и недисциплинированного, но прекрасно вооруженного и численно намного превосходящего противника. У красных более 100 тыс. штыков и сабель. В целом более чем двадцатикратное превосходство в силах, с постоянной подпиткой людьми и оружием. Спасало только тактическое мастерство, железная дисциплина и самодисциплина, а также психология потенциальных смертников. Понимание каждым того, что надо драться и обязательно побеждать, в каждом бою. А если потребуется, то и умирать. Но только в бою и во имя победы. В противном случае все равно всех ждет гибель.
Пленных не брали обе стороны, кончали на месте. Тяжело раненых офицеров, попавших в плен живыми при отходе, поскольку не смогли или не успели застрелиться, нередко истязали перед смертью. Выкалывали глаза, ломали ребра, руки и ноги прикладами, вырезали на память «кожаные» погоны на обнаженных плечах, а потом вместо дарования гуманной пули или удара штыка на прощанье бросали живьем в костер.
На гражданской войне люди быстро звереют и перестают быть людьми. На обеих сторонах конфликта. А социально-политический конфликт превращается в массовую резню и бойню, в самоистребление нации и разрушение собственной страны. У войны свои законы и своя логика. Мир упрощается и люди делятся на своих и чужих. А чужие чаще всего рассматриваются как враги. Без полутонов и оттенков.
Те, кто выжил, потом получили и с гордостью носили памятный знак участника «Ледяного похода». Терновый венец из серебра, пронзенный мечом. Носился на трехцветной, бело-сине-красной розетке.  А всей уцелевшей после четырехмесячных боев военной молодежи, невзирая на возраст, приказом Деникина, принявшего на себя руководство Добровольческой Армией после гибели Корнилова, было присвоено первичное офицерское звание прапорщик.
И юные бойцы, нередко достигшие всего 14-15 лет,  а то и меньше, с гордостью рисовали звездочки на погонах простым химическим карандашом. старательно мусоля его в губах. Ведь офицерских погон не было под рукой, как и звездочек. Поэтому рисовали на тех погонах, которые на них были – юнкерских, кадетских, солдатских. А то и просто на студенческих и гимназических тужурках, вместе с изображением на плечах погон тем же химическим карандашом.
Как бы ни относиться к политическим противникам на гражданской войне, но как профессиональный военный Олег не мог не признать самоотверженность, самоотречение, героизм и мастерство русского офицерства и русской военной молодежи. Может, в этом тоже заключается долг русского военного патриота – в сохранении исторической памяти обо всех героических и славных деяниях российских воинов, даже если им приходилось порой сражаться друг против друга?
И не только во время побед, но и в период поражений. И  славя не только победителей, но и побежденных. Тем более, что исторические оценки спустя какое то время кардинально меняются, а бывшие победители и побежденные меняются местами.
Можно даже сослаться на примеры в истории других стран. Достаточно посмотреть американскую литературу по гражданской войне 1862-1866 гг. Или бесчисленную японскую книжную и кинематографическую продукцию, воспевающую деяния славных самураев, сотни лет занимавшихся самоистреблением в ходе локальных внутренних конфликтов и войн удельных князей и князьков в борьбе за земли и власть.
Ну, а теперь давно обещанная «белая» маршевая песня-стих о прошлом.

Снегом засыпана,
Кровью залитая,
Матушка Русь
Цепь офицерская
На пулеметы
Во весь рост.
Русский на русского,
Брат на брата,
Такая война!
А в небесах
Ликует
Сатана….

Юный поручик
И старый полковник
Сын и отец
Рядом в атаке,
Пулям не кланяясь,
Идут на прорыв
Сзади в обозе
Их мать и жена,
Медсестра,
С наганом в руках
Прикрывает раненых.
Такая война!

Иссякли снаряды,
Вместо патронов
Штык и приклад,
Честь офицерская,
Выжжено сердце,
Ненависть, боль.
Русский штык,
С хрустом втыкая,
В русскую грудь,
Кровью отмоем
Тебя от грехов,
Святая Русь!

Существует теория о существовании вокруг Земли информационного поля – ноосферы, формируемой, в том числе, за счет умственной деятельности человека, за счет скопления своеобразных «информационных душ», т.е. индивидуальных информационных полей, остающихся в пространстве после смерти человека. И, соответственно, существует возможность намеренного или случайного подключения к такому коллективному или индивидуальному информационному полю живого жителя планеты. Это и есть так называемое озарение, прозрение, послание богов, или шелест крыльев музы за спиной. Называть это можно как угодно.
У Олега иногда даже возникала мысль о том, что это не он сам сочиняет такие стихи, а получает их откуда-то с небес, с «корпоративного небесного хранилища». Уж больно это выглядело порой как-то совершенно неожиданно и почти в готовом виде. Типа внезапного подключения к незавершенному или неопубликованному литературному творению - наследию неизвестного поручика или штабс-капитана Добровольческой Армии, погибшего в штыковой атаке под Екатеринодаром в 1918 г.
Или значительно позднее, в 1919 г., где-то в полях под Курском, практически уже на дальних подступах к Москве, в надежде вскоре услышать приветственный праздничный перезвон колоколов Первопрестольной, радостно встречающей своих освободителей – Белых Рыцарей в золотых погонах, с трехцветными знаменами в руках и трехцветными шевронами на рукавах. Захороненного в братской могиле с пробитой пулей окровавленной тетрадкой с незаконченными стихами, спрятанной на груди, под черной гимнастеркой «марковского», «корниловского» или «дроздовского» офицерского полка.
А может, наследие юного, безусого и романтичного корнета врангелевской Русской Армии, оставшегося добровольно за пулеметом на Перекопе в 1920 г.  прикрывать отход  обескровленной офицерской роты. Вместе со стихами, которые он так и не успел записать, и потому просто выбравшимися на небо, в ноосферу, из пробитой винтовочной пулей головы.

А теперь снова о Киевском ВОКУ и ее питомцах. Первый курс – это ведь не только учеба. Это и период ускоренной внутренней трансформации  и притирки друг к другу. Кадетам было проще. За долгие годы уже научились жить вместе в жестком военном коллективе, в суровых условиях казармы. А вот бывшим гражданским, сразу после школы, было намного сложнее.
Шла притирка и с командным составом, особенно с главным хозяином роты – ее командиром. Мужик сам по себе неплохой, хотя несколько излишне увлекавшийся хозяйственными вопросами и болезненно воспринимавший курсанта, не занятого полезным физическим трудом. Излюбленная привычка при появлении в казарме – встать в дверях, расставив ноги и перекрывая проход, и неспешно окинуть подведомственную территорию и контингент подчиненных отточенным поисковым взором, засекая потенциальных кандидатов на физические работы. Потом слегка почесать кончик носа, как бы в задумчивости, и негромко возвестить.
- Тааак… Нужны несколько добровольцев для уборки снега.
Ну, или еще для каких-нибудь аналогичных продуктивных занятий. Ссылка на то, что надо вот как раз иностранный язык срочно учить, подкрепляемая толстым словарем и учебником в руках, не проходила. Категория «добровольности» тоже носила весьма относительный и гибкий характер, поскольку определялась самим начальником.
Ну, ничего, быстро приноровились. Научились при появлении ротного вождя и главного работодателя срочно прятаться под кроватями, а то и сразу рывком в противоположную сторону, обычно в санузел и через постоянно открытое окно прыжком наружу, на плац. Все же на первом этаже размещались, а не на третьем. Кстати, в самоволку из казармы выбирались и возвращались из нее тоже нередко по тому же маршруту. Так что заповедно-заветное  и универсально спасительное окно в туалете было гостеприимно открыто нараспашку круглый год и круглосуточно.
Иногда помогала ссылка на то, что уже получил объем работы внутри казармы и уже находишься как бы при исполнении. Причем в наглядном и зримом отображении. Допустим, сидишь на табуретке возле кровати и мусолишь англо-русский словарь. А возле ноги наготове лежит щетка для натирки полов, или хотя бы простенький веник. Соответственно, при появлении отца-командира словарь моментально убирается в сторону, лучше под матрас, а вместо него в руки берется веник и с его помощью изображаются махательные движения вдоль и без того идеально чистого пола.
Стало быть, для поисково-ищущего взгляда командира роты налицо предстает полная наглядность проявления уже реализуемого трудового курсантского порыва и производственного энтузиазма. Можно даже не спрашивать, а поискать взором других, менее сообразительных «интеллигентствующих бездельников и лодырей» с толстыми учебниками в руках. Так сказать, типовых  и явных кандидатов в «добровольцы», для смены словаря на снегоуборочную лопату.
Да, это вам не в гражданском вузе тягу к знаниям проявлять!
В армии гражданские знания с боем добывать надобно и нередко скрытно! Ибо твой будущий гражданский диплом – это твое, сугубо личное дело. Армии, он, в общем то, и на хрен не нужен. Так что, как говорится,  гражданский диплом твой – вот и проблемы твои!
Уже на второй день после формирования роты, как и положено по армейским традициям,  командир роты получил звучную кличку «ЦАРЪ». Фактически, сам на нее напросился, когда во время своего, так сказать, «тронного выступления», при церемонии восшествия на «ротный престол» красивую речь перед подопечными курсантскими массами толкнул. Как обычно, в духе того, что он теперь как бы в едином лице «наш отец и мать», а по полномочиям так и вообще бери выше. То есть наш всесильный и державный сакральный владыка и вообще, цитирую дословно:
- Я для вас теперь как ЦарЪ! (с жестким произношением звука «Р» в конце).
Ну, вот так и стал негласно «ЦАРЕМ». Агентура ему, конечно, это быстро донесла, но на такое «служебное псевдо», сами понимаете, не обижаются. Я бы тоже не отказался с такой «кликухой» ходить. Был даже случай, когда он, отдавая какое-то трудно выполнимое распоряжение, и подчеркивая в завершение свое полное моральное право его отдать, грозно-театрально и с заметной ехидной улыбочкой, признающей знание псевдонима,  вопросил:
- ЦАРЪ я или не ЦАРЪ?
Ну, а верноподданные всей толпой дружно и искренне, с должным подобострастием, чинопочитанием и пиететом, тут же хором, в унисон подтвердили:
- ЦАРЪ, ЦАРЪ! Конечно, ЦАРЪ!

При формировании роты тут же возник еще один забавный казус. По традиционным военно-строевым понятиям при передвижении на занятия курсант должен иметь при себе на боку только т.н. командирскую сумку. А в ней, соответственно, ручку, коробку с цветными карандашами, компас, командирскую линейку, курвиметр, тетрадку и т.п. военно-измерительную и военно-пишущую снасть. Можно до кучи еще и какой-нибудь устав туда засунуть, типа «Дисциплинарного» или «Гарнизонной и караульной службы». И все. Внутреннего объема командирской сумки для такой малогабаритной ерунды вполне достаточно. А если в него еще и секретную топографическую карту запихнуть (прошу не путать с колодой игральных карт), то оная сумка автоматически превращается, как в армии шутят, в «походный сейф командира взвода».
Руки при этом должны быть свободны для обозначения походного или строевого шага, или заняты каким-нибудь полезным военным инструментом, типа автомата или лопаты. Но уж никак не толстенным крупногабаритным словарем в несколько сот страниц, а то и двумя-тремя сразу. А у несчастных китаистов иногда и до 4-5 словарей набиралось, с разными системами поиска иероглифов (по фонемам произношения, по количеству составных элементов в иероглифе, по т.н. ключам и т.д.), или разного уровня емкости содержимого, или разного исходного материала (отдельно русско-китайский и китайско-русский словари).
  При таком обилии противоестественной для строевого подразделения книжной продукции в руках всякое традиционно священное понятие о воинском строе напрочь летит. Просто таки натуральный армейский катаклизм, диссидентство, кощунство, надругательство над строем и неприкрытый вызов начальству, на грани «огражданивания», вольнодумия, партизанства и, не приведи Господь, настоящего бунтарства и мятежа.
В общем, эта противоборство между потребностями учебного процесса и традиционными армейскими строевыми нормами длилось довольно долго и с переменным успехом для обеих конфликтующих сторон, пока не победил все же здравый смысл. А вот объемные портфели, как в Военном институте иностранных языков, в ВОКУ носить все равно не разрешили.
Кстати, в защиту переноски при себе словарей и прочей лингвистической атрибутики активно выступил командир роты, быстро разобравшийся в специфике и потребностях служебно-учебной деятельности подчиненных. И даже проникся гордостью за своих подопечных. Когда его пытались подколоть коллеги из «мотострелковых» рот по поводу перегруженных, как верблюды, книжной продукцией разведчиков, особенно китаистов, он горделиво и с достоинством ответствовал.
- А что вы хотите? Это у вас одни колхозники служат, а у меня интеллигенция.
ЦАРЪ также довольно быстро изыскал и личную выгоду для себя в наличии под рукой такого обильного количества подчиненных лингвистов. Построил как-то роту в казарме, пару минут в задумчивости походил вдоль строя, как бы собираясь с мыслями и настраиваясь на вступительную речь. Потом, достаточно заметно и непривычно смущаясь, застыл посередине перед строем настороженно  вопрошающих глаз, слегка откашлялся и возвестил.
- Я вот тут решил поступить в Киевский университет на филологический факультет.  Иностранный язык изучать, заочно. Вот и решил с вами посоветоваться. Какой язык выбрать? Чтоб полегче был.
Ясное дело, что из курсантского строя тут же радостно  и в унисон торопливо прозвучало несколько доброжелательных голосов.
- Китайский! Конечно, китайский!
ЦАРЪ хитро усмехнулся, хмыкнул с пониманием, оценив столь искреннее и сказочно- экзотичное предложение, и продолжил.
- Нда, шутники! Ладно, я еще сам подумаю. Меня как-то больше на немецкий тянет. А китайский сами учите. Могу помочь через учебный отдел в китайскую группу перевестись. В ней еще много вакансий.
В общем, правильно сообразил. За три года командования ротой разведчиков-лингвистов, после которых ушел на преподавательскую работу, три курса Киевского университета успел успешно закончить. Естественно, по немецкому языку. В самом деле, не с китайского же начинать вхождение в дебри и джунгли лингвистики отцу-командиру? И без того проблем по службе хватает.
Кстати, жаль, что ротный командир после того, как сам стал лингвистом, не догадался воспользоваться опытом Французского иностранного легиона для повышения уровня языковых знаний подчиненных. В Легионе, который комплектуется уроженцами всех материков планеты, кроме Антарктиды, стены казарм в котором повсеместно украшены лозунгом «Ma patrie - legion!» (Моя родина – легион) или на латыни – «Legio Patria Nostra»,  единственным официальным языком является французский. На родном языке между собой вообще запрещено общаться.
А для ускоренного повышения лингвистического уровня контингента весьма распространенным наказанием, в дополнение к отжиманиям лежа, битью каской по голове  и т.п. традиционным армейским развлечениям, является требование в течение дня изучить сто новых французских слов и к вечеру отчитаться перед своим капралом или сержантом.
Для разведроты с лингвистическим уклоном это было бы интересной и полезной инновацией. И языковая кафедра бы наверняка поддержала. А ЦАРЪ смог бы лично принимать ежедневные зачеты по этой схеме на немецком. Заодно и сам бы чего-нибудь дополнительно запомнил. Пригодилось бы наверняка для сдачи экзаменов в Киевском университете.
А главное – со словарем в руках  можно было бы уже спокойно в казарме сидеть. И даже без веника поблизости, под рукой. Как бы уже полностью охваченный беспредельной командирской заботой. Ведь не просто так сидишь и «интеллигентствуешь», а суровое наказание отбываешь!

Еще одним неприятным диссонансом в курсантской жизни стали проблемы с увольнением в город. Вроде бы, с точки зрения нормальной логики, пребывание в столь крупном мегаполисе следовало бы использовать в подготовке офицеров для повышения их общеобразовательного и культурного уровня, релаксации от тягот, строгостей, запретов и лишений повседневной армейщины и жесткой уставщины, для перспективного устройства личной жизни, включая создание прочной офицерской семьи, и т.д. и т.п.
А вместо этого, якобы, для поддержания боеготовности училища, - увольнение в город всего на несколько часов в выходные дни и не более 30% личного состава. И это на все четыре года. Для последнего года курсантской учебы ввели потом более свободный режим, но, к сожалению, уже после выпуска Олега из училища. При этом в разведроте было много киевлян, и отпускали в первую очередь их, так сказать, для поддержания нормальных семейных связей. А «иногородние» и «селяне» месяцами обходились без официальных увольнений.
А потом командование удивлялось тому, что процветают «самоволки». Ну, а что делать, коли такую дурацкую систему сами ввели?  Впрочем, для подготовки разведчиков это было даже полезно. Как бы в прикладном плане попутно отрабатывались необходимые для войскового разведчика боевые и служебные качества: смелость, решительность, сообразительность, наблюдательность, бдительность, самостоятельность, инициативность, умение молниеносно просчитать ситуацию и принять оптимальное решение, мастерство и стойкость в преодолении физических и психологических препятствий и преград и  т.д. Это доказала и последующая служба. Наиболее активные, умелые и удачливые «самовольщики» оказались впоследствии и лучшими разведчиками.

Весьма забавным в условиях училища выглядела и реализация общеармейских требований по повышению полевой выучки войск, а также наращиванию специфической выносливости по продолжительности пребывания воинов в средствах защиты от оружия массового поражения (ЗОМП). Нередко это выглядело как полная профанация и трагикомический фарсовый формализм.
Например, когда уже на четвертом курсе при теоретическом изучении основ управления боевыми действиями на уровне командира батальона вывозили за город морозной зимой в заснеженное поле, где промеж сугробов выставлялись плакаты с тактическими схемами. А мученик-преподаватель смерзшимися губами пытался читать по памяти очередную лекцию на изучаемую тему, периодически тыкая в направлении схем указкой, неловко зажатой в скрюченной от холода руке.
Поведение и реплики курсантов, активно стучащих в ходе лекционного процесса зубами и сапогами от холода, постоянно подпрыгивающих на месте и размахивающих руками, чтобы согреться,  нет смысла комментировать даже в самом общем виде. 
Ну, а в увязке со средствами ЗОМП, как-то раз, еще на первом курсе, удалось разыграть любимую преподавательницу английского языка. Сделать это было нетрудно, поскольку дама была сугубо гражданским человеком и до перехода в училище преподавала язык в Киевском университете.
После получения очередной директивы о постепенном повышении времени ежедневного пребывания в противогазах руководство училища приказало курсантам постоянно ходить с противогазами на боку, в том числе на занятия,  и как бы заодно, по ходу дела, периодически надевать оные резинотехнические изделия на себя.
И чем дольше сей противогаз устаревшей и неудобной конструкции, с длинным прорезиненным патрубком, похожим на хобот слона, ведущим к «очистительной» коробке-фильтру в сумке на боку будет оставаться в дневное время на морде лица, тем лучше. А вот на ночь, в кровати, его можно совсем не одевать. Неинтересно. Все равно никто во сне это никто не отметит и не оценит. Начальство ведь ночью в основном спит.
Так вот, представьте себе такую жанровую сцену. Продвинутая языковая группа, в которой учился курсант Савостин и в которую входили бывшие кадеты и единственный бывший гражданский школьник (изучавший английский язык ранее в школе при Посольстве СССР в Канаде), уверенно разместилась на переменке в учебном классе, в ожидании прибытия педагога. Бойцы достали учебники «аглицкой мовы» из командирских сумок и затем, по команде командира отделения, добросовестно облачились в противогазы,  как бы сразу  преобразившись, как в анекдоте, в «военных слоников».
Есть такой армейский анекдот.
Военный городок, казарма, спящие солдаты. Командир роты заходит с маленькой дочкой в казарму (не с кем ребенка оставить было), чтобы порядок проверить. А та теребит его за китель и настойчиво ноет.
- Пап, хочу увидеть слоников. Пожалуйста…
- Доченька, ну ты же видишь, солдатики спят. Устали очень, недавно с учений вернулись.
- Ну, пап, ну, пожалуйста….
Да, сами понимаете. Ну, как ребенку откажешь, да еще девочке?
И капитан решительно и привычно дает уставную команду:
- Рота, подъем! Рота – газы!
Ну, а теперь сами можете вообразить реакцию интеллигентной гражданской дамы, узревшей впервые в жизни при входе в класс такую военную экзотику. Как педагог со стажем, в обморок падать все же не стала. Креститься и поминать всуе Богородицу-защитницу на предмет изгнания демонов  и бесов из аудитории тоже воздержалась. Все же армия кругом сплошняком, защитит как-нибудь в случае явного вторжения чертей, инкубов, суккубов, ведьмаков, вурдалаков,   вампиров, зомбаков и прочих инфернальных монстров из подземных глубин Темного Мира.
К тому же, несомненно, еще до перехода на работу в училище, наслушалась в  университетской среде всяких ужасов и небылиц про национальные вооруженные силы, и заранее настроилась на то, чтобы в военном училище ничему не удивляться.
Впрочем, сидеть за столом и молча страдать тоже не стала. Видимо, чисто по-женски, проявила законное  природное любопытство. Довольно вежливо так и почти интеллигентно поинтересовалась, что это все могло бы значить, и как в таком антураже она будет занятия вести?
Товарищ сержант, командир курсантского отделения, он же старший языковой группы и в прошлом «кадет» из Минского СВУ, временно сняв противогаз со своих белокурых, истинно арийских волос, открыв заодно для общения, помимо рта, искренне-честный, прозрачно-голубоглазый и лучисто-светящийся  взор, лаконично пояснил.
- По строжайшему повелению начальника училища группа наращивает время пребывания в средствах противоатомной защиты. Пока что в облегченном виде, то есть только в противогазе. Задача – довести время пребывания в течение первого года обучения постепенно и поэтапно от 20 минут до шести часов подряд, без перерыва. Это сложно, трудно, но надо.  К будущей мировой термоядерной войне надо готовиться серьезно.
А главное – Приказ есть Приказ! Мы в Армии, где Приказ Начальника – Закон для Подчиненных! Это - как приговор суда, который обжалованию не подлежит! Как в прошлом у прусских милитаристов – «Бефель ист Бефель!». Так что приходится использовать для его выполнения и учебное время.
Товарищ сержант затем усилил напряжение, заявив, что вскоре придется также отрабатывать задачу по увеличению длительности ношения полного комплекта противоатомной и противохимической защиты. Цель – довести время пребывания в нем до четырех часов подряд.
Но затем все же несколько смягчил стрессовую ситуацию,  заметив нарастающую панику в преподавательских глазах и явно накапливающиеся в них типичные женские слезы, грозящие вот-вот начать изливаться бурным потоком из-под элегантных очков. В завершение доложенной военно-просветительской информации мягким, неуставным голосом оптимистично добавил.
- Будем вместе надеяться, что наших занятий по английскому языку это все же не коснется. По крайней мере, в ближайшее время. Ограничимся пока противогазом.
И товарищ сержант заученным, хорошо отработанным движением вновь вернул на голову упомянутый злосчастный элемент военной экипировки, как бы подчеркивая этим завершение неуместной дискуссии по чисто военным вопросам между гражданским лицом и кадровым военнослужащим. К тому же будущим офицером.
Мадам преподавательница все же не стала сразу капитулировать, а проявила обычно не свойственные женскому полу выдержку и мужество. Решила вначале более четко сориентироваться в ситуации, попытавшись выяснить, а как долго высокоуважаемые курсанты намерены находиться в таком «слоноподобном» обличье.
Пришлось товарищу сержанту вновь снимать противогаз, начисто испортив прическу с аккуратным утренним пробором, для обеспечения ясности и четкости изложения.
- Сегодня, по плану, в течение первого часа занятий. Поскольку у нас двухчасовое занятие по английскому, стало быть, ничего страшного. За оставшийся час вполне успеем наверстать упущенное. Тем более что в противогазе только разговаривать сложно. Но вполне достаточно хорошо слышно.
Аудитория «слоников» одобрительно замычала из-под резины, как бы подтверждая и поддерживая выступление вожака. А чего ж не поддержать, коли патрубки от противогазных коробок уже отсоединены, воздух в легкие свободно поступает, ничего делать не надо и народ уже как бы на оздоровительный сон настроился? При постоянном недосыпании самое любимое курсантское занятие, да еще с дополнительным стимулированием, под монотонно-усыпляющий голос преподавательницы.
Под противогазом закрытых глаз не видно, так что внешне все приличия соблюдены. Лишь бы со стула во сне не упасть. Кресла ведь с боковыми ручками – телодержателями курсантам не положены. Еще не дослужились до достаточно высоких чинов, чтобы с удобствами на службе спать.
Выдав очередную порцию информации, товарищ сержант вновь вознамерился облачиться в техническую резину, но не успел. Тут же последовали новые вопросы от любознательной и настойчивой женщины. Ну, да сами, небось, знаете, как с дамами общаться? Это начать легко, а вот остановиться трудно.
- А нельзя как-то все же по-другому решить проблему? – слегка заискивающим и даже льстивым голосом предприняла новую атаку скучающая без привычной работы педагог. Привыкшая к тому же в университете к активным формам обучения, при постоянном обратном контакте с аудиторией.
- Мы же здесь все свои. Никто ведь не узнает, наверное, если вы без этой резины на голове сидеть будете? Я ведь никому не скажу. Честное слово. Это как временная мера. А потом, я думаю, языковая кафедра обратится в учебный отдел с тем, чтобы для языковых занятий такую практику отменили. Как же вы через этот противогаз говорить будете? Мне ведь ничего не слышно. И ничего понять невозможно.
Но примитивная и явно провокационная женская попытка беззастенчиво и с ходу толкнуть морально стойких советских курсантов на грубую сделку с военной совестью и как бы даже злостное нарушение приказов не прошла!
Товарищ сержант тут же пояснил, что не исключает заодно визитов проверяющих из самого учебного отдела для выяснения того, как выполняются приказы и распоряжения начальника училища. Так сказать, по горячим следам. Может очень нехорошо получиться для всех задействованных лиц, с соответствующими оргвыводами. И тут же, чтоб не затягивать дискуссию, вновь спрятал свои предельно честные славяно-арийские глаза под запотевшими круглыми  очками противогаза.
После такого афронта мадам педагог все же опять попыталась старательно и честно проводить плановые занятия, так сказать,  в новом формате, чтобы не терять зря драгоценное учебное время. Но, естественно, как и ожидалось, безрезультатно. Точнее говоря, с результатом, полностью подтверждающим ее пессимистические предположения. Ибо типовой военный противогаз той поры не содержал в своей конструкции встроенный микрофон, как сейчас. То есть не содействовал продуктивному межличностному общению, тем более на заморском языке.
Мадам даже раскраснелась от своих лингвистических стараний, а на ее лбу от умственного напряжения появились аж целых три складки, что она себе редко позволяла, дабы не состарить преждевременно свою внешность.
И вновь, спустя некоторое время, возобновился диалог между двумя высокими договаривающими сторонами. И вновь, уже в который раз, товарищу сержанту пришлось снимать противогаз в поисках взаимопонимания и консенсуса на компромиссной основе между военно-мужским и гражданско-женским полом.
Конечно, в итоге пришлось все же уступить победу даме. То есть, победили природная военно-мужская рыцарственность и женско-преподавательская настойчивость и изворотливость, вкупе с применением типично женского эффективного  оружия путем поднесения носового платка к глазам как бы в преддверии грядущего слезного потока, срывающегося голоса на грани перехода в рыдания и т.п.
В свою очередь удалось убедить мадам преподавательницу не выходить всей языковой кафедрой с челобитной в учебный отдел училища, а вовсе даже наоборот. То есть сохранить строго конфиденциальным джентльменское соглашение между педагогом и учебной группой. Пусть это будет их маленькой учебно-лингвистической тайной. А в случае даже внезапного появления проверяющего из учебного отдела хорошо натренированная группа сумеет молниеносно перевоплотиться в нужный противоатомный вид.
Боже, как мило и радостно улыбалась мадам преподавательница, сумев достигнуть столь весомую победу в нелегком и длительном поединке с грубой мужской ордой и милитаристами-ретроградами.
Кстати, было бы интересно узнать, что и как она поведала об этом маленьком приключении своим родственникам, подругам и бывшим коллегам по Киевскому университету, обогатив заодно соответствующую  мифологическую базу о доблестной Советской Армии, бытующую в гражданской среде.
Несколько месяцев спустя ее незрело-искаженное гражданское представление о своеобразии и самобытности Вооруженных Сил СССР дополнилось еще одним ярким впечатлением. Вернувшись как-то с очередного заседания ученого совета училища, она с дрожью в голосе и искренним негодованием урожденной интеллигентки-гуманитария и убежденной пацифистки поведала об инструктивно-директивном  выступлении начальника учебного отдела. То есть должностного лица, который вроде бы по своим функциональным обязанностям отвечал за насыщение товарищей курсантов необходимыми знаниями.
Товарищ полковник как бы в стиле рассказа-притчи поведал присутствующим о давно наболевшем. О том, что не далее как вчера, проходя по территории, обратил внимание на курсанта, сидящего возле казармы в курилке, и читающего весьма толстую книгу. Специально подошел к нему, полюбопытствовал. И что же? В книге оказалось более 400 страниц!
Товарищ полковник выразительно замолчал, как бы акцентируя внимание присутствующих на итоговую фразу - вывод.
- Товарищи! Курсант ВОКУ, читающий книгу толще 40 страниц – это ненормальное явление! Мы кого здесь призваны готовить?
И далее перешел к постановке задач по организации учебного процесса в контексте сделанного ранее заявления.

Вот так и учились весь первый год.
 

Второй курс – Первые шаги на учебной  тропе войскового разведчика

Пошел в разведку –
Посмотри на ветку!
Вдруг на ветке пидорас?
Ты его штыком прям в глаз!
(Из армейского фольклора)

Впереди ползет разведка,
В зубах кинжал,
А в ж_ _ _ ветка.
(Тоже из армейского фольклора)

Сразу поясняю, особенно для ранее не служивших в армии, что в первом случае, оценивая данный пассаж с точки зрения главного героя произведения (а не автора), т.е. обычного нормального профессионального военного, со стандартно-традиционной половой ориентацией,  да к тому же разведчика, ситуация выглядит следующим образом. Изложим ее с точки зрения мировоззрения товарища Савостина. Что отметил бы главный герой сразу при анализе, не будучи еще офицером? Ибо нормальный офицер еще покруче бы высказался, пожестче и пошире! Итак:
Бдительность и еще раз бдительность в разведке постоянно нужна. Тем более при выходе на боевое или даже учебное задание.
Необходимость мгновенной и адекватной реакции для разведчика также вещь, безусловно, крайне необходимая. Без этого и задание не выполнишь, и вряд ли долго сам проживешь, и товарищей погубишь.
Четко, решительно и недвусмысленно выражена также традиционная, проверенная веками позиция Российской Армии и Российской Разведки, ежели в современном стиле «толерантности» выразиться, к т.н. «голубым секс-меньшинствам». А ежели по военному попросту сформулировать, чтобы русско-читающему народу понятно было, к «пидорасам» («гомикам», «педрилам», «говномесилам» и т.п. «мраморным задницам»).
Кстати, в России в голубые ленточки и одеяльца обычно новорожденных мальчиков заворачивают, а девочек в розовенькие. А еще в Армии голубой цвет, цвет неба, для ВДВ определен, для десантников, которые с этим небом породнились и слились, как в песне поется:

Расплескалась синева, расплескалась
По тельняшкам разлилась, по беретам…

А тут какие «содомиты», прости Господи, этот благороднейший и приятный для глаз цвет себе кощунственно и нагло присваивают и позорят. Так что, мягко говоря, за совершенно неуместные и оскорбительные аналогии по цвету для новорожденных русских мальчиков, и уж тем более для десантников, за одно только это, при одном виде оных «голубых», вполне правомочно будет сразу энтим паскудникам кулаком в рыло заехать, а сапогом промеж ног, чтобы не пачкали своей грязью славные ВДВ и не позорили мужской род и предмет мужской гордости. Как бы сразу перевести в категорию бесполых «оно». Ну, а для надежности можно и штыком выразить личную позицию, тут же на месте, по военно-разведывательному, как это выше указано.
Кстати, насколько помнится, в Лондоне, в районе Сохо, где всякие увеселительные заведения кучкуются, конурки для «педиков», так сказать, «рыцарей однополовой любви», не голубыми, а фиолетовыми фонарями на входе выделяются. Ну, а заведения для гетеросексуалов, как обычно, красным цветом. Так что если будете в Лондоне, то поосторожнее себя на прогулках по этому самому Сохо ведите. Промеж знаменитых лондонских туманов эти цвета запросто можно перепутать. Как бы жертвой не стать ошибочного цветового восприятия, особливо, ежели вы дальтоник или просто близорукий.
В общем, предлагается, как минимум, для начала отредактировать цветную привязку и перевести содомитов, ну, хотя бы на «лондонский» манер, на фиолетовый цвет. В нашей армии его вроде бы еще ни за кем не закрепляли.
И уж, не дай Бог, оное непотребство к нам в Армию заползет и приживется, да еще с санкции нынешнего руководства, что запросто можно ожидать. И как при таком камуфлете отцу – командиру службу нести? Ведь в казарму даже днем без пистолета со снятым уже предохранителем и патроном в патроннике  не зайдешь. А уж ночью? Ну, не знаю? Придется, наверное, как в Сталинграде или в Берлине, в штурмовой группе – вначале оборонительную гранату типа Ф-1 (с радиусом разлета осколков в 200 метров) в помещение закидываешь, потом врываешься и веером от бедра из автомата по всем углам. А потом можно уже и осмотреться вокруг, чего все же во вверенной казарме деется. Проредил чуток «голубизну» в подразделении, глядишь, и платформа для конструктивного диалога между командиром и подчиненными появилась.
А с пополнением для армии как тогда быть? И так в нынешние времена с этим большой напряг, а уж после победы в войсках секс-толерантности и прочих аномалий, нормальных пацанов туда и вовсе ни под каким видом не загонишь. Если только в цепях и под конвоем, как на каторгу. Ну, а как и кому в таком случае оружие доверишь?
А морякам как быть? Особенно, ежели ты на подлодке да в море вышел. Тут ведь в окно не выпрыгнешь? И через забор за пределы территории  части не уйдешь? Во где форменные массовые катаклизмы начнутся, ежели в замкнутом пространстве вооруженное противоборство начнется. Да еще на атомной ракетоносной подводной лодке.
Ну, и напоследок прорезается еще одно историческое наблюдение с аналогией. Увлечение содомитское и его легализация явно с Востока идет, и оттуда же появился изуверский способ казнить человека, насаживая его на кол. Ничего это вам не говорит?
Вот для саморазложения потенциального противника – это пущай! Чем быстрее, масштабнее и активнее – тем лучше! Так им и надо! А вот остатки своей армии и тем более разведки от этой пагубной заразы надо беречь.

Так, теперь насчет второго пассажа. Ну, с этим гораздо проще. В данном случае в стихотворной форме как бы описано подручное средство, закрепленное для обеспечения маскировки и скрытности передвижения разведчика сзади и ниже его талии.
Что должен сделать командир такого  находчивого, инициативного и даже где-то самоотверженного бойца?
Если вы служили или еще служите в армии, то Вы догадались правильно!
Да, безусловно, надо поощрить бойца, объявив ему публично, перед строем сослуживцев, благодарность за проявленную смекалку и умелое использование подручных средств маскировки.
Вот на таких сообразительных и умелых бойцах и держится наша разведка и армия  в целом. Честь им и слава! Ура – ура – ураааа!
Ну, а потом, отозвав его в сторонку, вне строя, «тет – а – тет», объясните бойцу – герою втихую (как бы учетом первого пассажа, по которому мы провели более детальный разбор), что оное деяние сослуживцы могут не вполне адекватно интерпретировать. Как говорится, каждый судит в меру своей испорченности. А посему  для обеспечения маскировки можно и другие места на теле подобрать.
И заодно стишок слегка скорректировать. Как это и сделано в другой версии, адаптированной для гражданской публики, особенно для излишне впечатлительных дам.
Впереди ползет разведка
В зубах кинжал
И в шапке ветка
          Как видите, пафосность, колоритность и натуралистичность поэтического пассажа от такой корректировки все же явно страдают.

Обучение в ВОКУ было построено на поэтапном повышении управленческих знаний и навыков товарищей курсантов, от уровня командира отделения на первом курсе до командира батальона на четвертом.
А факультет войсковой разведки, помимо подготовки в рамках стандартного общевойскового военного образования умения командовать эффективно и профессионально мотострелковым или танковым взводом, ротой и батальоном,  готовил также и по своему разведывательному профилю. Для службы в отдельных разведывательных взводах  и ротах полков, а также в ротах глубинной разведки разведывательных батальонов дивизий. При этом разведподготовка более активно велась, начиная  со второго курса.
Вот обучение на втором курсе почти сразу и началось с ротных учений по разведке. Спланированное как непрерывное и длительностью на сутки с лишним. Вначале действия в составе отдельных разведывательных групп, т.е. по курсантским отделениям. На первом этапе – пройти 20 км по заданному маршруту, с перемещением по лесу, и с хождением по азимуту. Т.е. не по прямой, а определенными отрезками, с соответствующими поворотами на определенное количество указанных градусов на контрольных точках с ориентирами. Как бы имитация выхода в тыл противника через разрывы в его боевых порядках. Потом поиск объекта разведки в заданном районе. И на завершающем этапе – сбор групп в заданном районе и проведение налета на «штаб противника».
Отделение, в котором проходил курсантскую службу Олег Савостин, вроде бы было более чем достаточно подготовлено для такой работы. Почти полностью состояло из бывших суворовцев, весьма грамотных в военном деле. Но, как показала практика, избыток знаний и скопление «звезд» в одной команде ведет нередко к совершенно обратным результатам в отличие от ожидаемых.
Сами понимаете, что может случиться, когда в одной группе столько ярких дарований и личностей собралось, с собственным мнением по всем проблемам и вопросам. При фактически коллегиальной системе управления, поскольку товарищ сержант был чисто номинальным главой, а не главарем этой «банды». В обычной разведгруппе, при действиях в тылу противника, тоже принято проводить совещания по сложным вопросам, невзирая на чины, но окончательное решение в любом случае принимает командир. Здесь же в разведгруппе царила типичная парламентская демократия.
Причина будущих проблем коренилась в том, что практичный военный народ, вызнав, что контролеров на контрольных поворотных точках не будет,  однозначно решил сократить маршрут хождения по азимуту, как бы «спрямив» его. Перед выходом на маршрут получили карточку, в которой были указаны соответствующие расстояния, углы поворотов, ориентиры и т.д. Прикинули вчерне по карте предложенный маршрут, и как он будет выглядеть после «спрямления», и порешили, что «игра стоит свеч», ибо  выигрыш на альтернативной дистанции может составить километров пять.
Но для точности расчетов требовалось учесть ежегодное перемещение магнитного полюса и некоторые другие факторы, и внести соответствующие коррективы при работе с компасом и измерении дистанций. Если бы шли по маршруту, возможные небольшие частные ошибки можно было бы легко скорректировать по ходу. А вот когда эти ошибки суммируются и их невозможно сверить и исправить по ходу - что тогда получается?
А получилось то, что вместо положенных 20 км отмахали более 30, пока не осознали окончательно, что вышли вовсе не туда, куда надо. Пришлось связываться по рации с руководителем учений, чтобы опять включили в игру.
Ну, а чего можно было ожидать, когда уже в самом начале подсчетов из 7 участников дискуссии образовалось сразу три школы топографического искусства и математического анализа. Не считая Олега, которому по жребию выпала доля первым тащить групповую радиостанцию, причем не менее 15 км, с учетом планируемых последующих перемещений в течение суток, ориентировочно, более 100 км, даже если считать по карте, по прямой.
Рация для войсковой разведгруппы - это такая большая железная коробка с голосовой (радиотелефонной) связью, размером на всю спину, с начинкой общим весом около 20 км. Это для спецназа облегченную радиостанцию разработали для дальней связи весом под 12 кг, а для ближней связи, внутри группы, для действий по подгруппам, еще намного легче. А вот войсковая разведка  в те поры таскала изделия чуть ли не времен Второй мировой войны.
А к этой радиостанции еще в довесок и оружие с вещмешком со всяким армейским и личным барахлом. Так что курсант Савостин был временно в печали и скорби и принципиально отказался заниматься прикладной математикой с топографией. Тем более, что вскоре дискуссия между представителями трех научных школ явно зашла в тупик, и принимала все более схоластический характер, на уровне теологических споров о том, сколько чертей может уместиться на кончике иглы.
Так что в итоге, в виде компромисса, просто кинули жребий, как обычно было принято в кадетской среде в спорных случаях или  при отсутствии добровольцев для той или иной работы и акции. Затем, как бы в соответствии со знаком судьбы и волей богов, представитель высоконаучной школы-победителя повел по расчетному маршруту. Как уже и отмечалось, в результате «спрямления», видимо, из-за происков каких-то  неудовлетворенных или просто неучтенных и забытых божеств и местных леших, прошли вместо 20 целых 30 км. Да еще пришлось расписаться в собственном провале и вызывать по рации подмогу у начальства.
Может, надо было по древнему воинскому обычаю перед походом кого-нибудь в жертву принести, чтобы умилостивить строгих и всеведущих разведывательных богов? Или хотя бы «сухпай» на пеньке для лешего попутно оставить?
Кстати, Олег героически и стойко тащил пресловутую рацию как раз эти первые  «законные» 20 км, т.е. с перевыполнением первичной договоренности на целых пять километров. Потом удалось сплавить неподъемную, отбившую всю спину и поясницу «железяку» с болтающейся над ней длинной металлической штыревой антенной следующему по жребию очереднику. Хотя следовало бы, конечно, поручить эту работу представителям «научной школы-победителя».
Единственным положительным моментом в неудачно начавшемся «великом китайском походе» был заход по пути на молочную ферму, где веселые и улыбчивые доярки выкатили «гарным хлопцам-розвидникам» в красочных пятнистых масхалатах, как в фильмах про войну, огромный бидон свеженадоенного молока. Так что и подкрепиться с устатку хватило, и с собой во фляги на дорожку залили.
Ну, а в наказание за «служебные грехи», слабые знания и неразумную инициативу с печальной концовкой, группу расформировали и распределили по более удачливым разведгруппам. Товарищ Савостин попал в отделение китаистов. Потом были долгие блуждания  по лесам и болотам в поисках заданного каждой группе объекта.
Особенно запомнился длительный ночной переход по заболоченной местности. Мглисто-серое, затянутое низкими облаками небо, с изредка накрапывающим дождем, бесконечная узкая просека с огромными соснами по бокам, залитая  местами черной маслянистой жидкостью, слегка отсвечивающей чем-то серебристым в мутных проблесках луны. Периодически усиливаемый порывами ветра удушливый запах болотного газа и размеренно чавкающие звуки вязнущих в грязи сапог, доносящиеся от размытых очертаний человеческих фигур. Как будто в темноте перемещаются ожившие призраки, пытающиеся вырваться из колдовских и смертельных объятий хозяев этих болот.
Невольно вспоминалась песня, которую часто пели во взводе. Весьма  подходящая для этого перехода и этой местности.

По грязной осенней дороге,
Настойчиво в липкой грязи
Шагают без устали ноги,
Одетые в сапоги.

Сосен стволы тугие,
И небо все в облаках.
А рядом шагают другие,
В таких же сапогах.

Час за часом проходит,
Они все идут и идут.
Солнце уже заходит,
И птицы сонно поют…

Уже под утро был короткий привал. Нашелся небольшой кусочек сухого леса, и группа обессилено опустилась на покрытый мхом пятачок между какими-то искривленными лиственными деревьями непонятной в темноте породы. Скорее всего, осины. Олег снял с пояса фляжку с остатками «трофейного» молока, сделал пару глотков, потом протянул флягу соседу. И тут же вырубился.
Проснулся он от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.
- Подъем! – донесся чей-то хриплый голос. – Пора идти дальше. Объявлен сбор роты в заданном квадрате.
Курсант Савостин с трудом открыл глаза. Он так и заснул с протянутой рукой, с зажатой в ней фляжкой. Напротив лежал еще не проснувшийся коллега по группе, и тоже с протянутой навстречу рукой. Бедняга так и не успел подкрепиться молоком. Как и Олег, внезапно и напрочь отключился.
Привал оказался коротким. Всего час сна за прошедшие сутки и после сотни пройденных километров за спиной. А впереди новые испытания. Настоящий разведывательный «Анабасис», последний этап которого оказался самым тяжелым и тягостным.
При подходе к району сбора роты в утреннем, по-осеннему довольно плотном  предрассветном тумане, несколько встретившихся ранее по маршруту групп, объединившись,  вышли на замощенную булыжником дорогу. Качающиеся от усталости люди-тени, растянувшиеся по одиночке вдоль дороги,  с трудом, как при замедленной съемке, передвигали ноги. Нередко падали, потом, с хрипом оторвавшись от земли,  вновь поднимались и, полусогнувшись, опираясь на снятые с плеч автоматы,  шли вперед. Без команды, держась на одной злости, инерции и самолюбии.
Реально в налете на «штаб противника», а скорее, очень медленном, но упорном и настойчивом  продвижении в сторону столь важного объекта еще способных двигаться курсантов с попутной демонстрацией воинственных намерений в виде запуска осветительных ракет, стрельбы холостыми патронами и метаний взрывных пакетов, приняло участие менее половины роты. Остальные просто не смогли вовремя «доползти» к месту сбора. Такие вот «естественные потери». Естественный отбор. Почти как на войне.

Вскоре после возвращения с учений последовало новое испытание для Олега, на этот раз хозяйственно-кулинарного характера. Рота заступила в очередной наряд по училищу. Большая часть курсантов  – в караул, остальные – на кухню. На этот раз Олег попал в наряд по кухне.
Но вначале про караул. Ходить в караул по училищу в теплое время года особых проблем не составляло, за исключением «поста № 1», т.е. стояния у знамени части навытяжку под постоянным приглядом дежурного по училищу. Был даже один интересный пост у склада, стены которого по ночам периодически украшались «от скуки и ночного томления» различными крамольными надписями самими часовыми. Прекрасная возможность  кратко, но емко и наглядно сформулировать свою жизненную позицию, или поделиться своими ночными раздумьями с коллегами, причем нередко в афористичной форме. Типа:
- Держался долго, но больше не выстоять. Ухожу спать. Страна большая – за ночь не растащат!
Намного сложнее было несение караула на гарнизонной гауптвахте, по насмешливой причуде исторической судьбы построенной еще до революции возле Киево-Печерской лавры.  Так сказать, два учреждения по соседству из противоположных и даже где-то конкурирующих ведомств по духовному совершенствованию своих чад и исправлению грешников.
Киевская гауптвахта славилась своим изощренно-зверским режимом для «временных постояльцев», получивших места на голых нарах в старинных, еще дореволюционных камерах на срок от трех до 10 суток. Особенно так называемыми «занятиями по тактике» на плацу во внутреннем дворе. Причем проводимых независимо от погоды, и в зимние снежные морозы, и под проливным дождем. В основном, в виде многочасовых переползаний по-пластунски, организацией которых для тех, кому не повезло с утра попасть на работы за пределами гауптвахты, любил заниматься самолично начальник этого богоугодного заведения. Выглядело это примерно таким образом:
- Так, злостные нарушители воинской дисциплины, пьяницы, самовольщики и лодыри. Займемся для начала тактикой. Отрабатываем выдвижение на огневой рубеж под плотным пулеметным огнем противника. Ориентир – «береза кудрявая» (обглоданное дерево неизвестной лиственной породы, росшее в другом конце двора). Ползком вперед – марш!
И тут же вдогонку.
- Не отставать! Последним двоим добавлю еще трое суток «отсидки».
Когда до «березы кудрявой» ближайшим «пластунам» оставалось всего пару-тройку метров, следовала новая вводная для «военных зе-ка».
- Бойцы! Противник прорвался с тыла! Занять новый рубеж обороны! Разворот на 180 градусов. Ориентир впереди – «дуб сосновый» (дерево явно хвойной породы в противоположном конце весьма объемного двора). Ползком  вперед – марш! Последнему – еще трое суток в камере ночевать придется.
И так часами. Туда – сюда, туда – сюда. А для отдыха и разрядки переползания чередовались со строевой подготовкой, с отработкой строевого шага при хождении друг за другом по кругу, и даже порой под мерное уханье или дробь барабана, заунывные напевы флейт и т.д. Особенно, когда гауптвахта обзаводилась каким-нибудь «сидельцем» из музыкальной команды, который, по соответствующей «убедительной просьбе» гауптвахтного сатрапа, должен был  прибывать на отсидку в узилище с соответствующим музыкальным инструментом. Если, конечно, не имел напутственных пожеланий от гневного начальства самому тактикой заняться.
Вот так и перевоспитывались военные «злодеи и нарушители», трансформируясь в доблестных бойцов Советской Армии – грозы НАТО и прочих потенциальных агрессоров.
Впрочем, к курсантам ВОКУ, попавшим в число подопечных узников, начальник гауптвахты относился благожелательно. С его точки зрения, конечно. И не раз декларировал, что:
- Курсант ВОКУ – второй человек на гауптвахте после часового!
Соответственно, на занятиях «по тактике» и строевой подготовке ходить и ползать не заставлял, а назначал командовать. Как он обычно формулировал:
- Задача курсанта ВОКУ, пользуясь счастливым случаем и моей благосклонностью, – отрабатывать во время пребывания на вверенном мне объекте командные навыки, а не ползать, как какой-то рядовой из стройбата!
А ларчик такого особого подхода к «краснопогонным» курсантам просто открывался. Товарищ начальник гауптвахты получил диплом и значок о среднем военном образовании по результатам заочной учебы именно в Киевском ВОКУ. И, соответственно, к родной «Альма Матер» и ее питомцам относился с особым пиететом.
Условия содержания на гауптвахте были весьма спартанскими. Огромные по размеру камеры, дощатые голые нары на всю длину, никаких матрацев и подушек, не говоря уже о постельном белье. Не везло тем, кто попадал сюда на «полную катушку», т.е. на максимальный срок, поскольку баня и смена белья на время «отсидки» не предусматривались.
Местной достопримечательностью являлась т.н. «камера Котовского», в которой тот якобы долго находился во время заключения. Небольшое помещение, практически пустое, с единственной табуреткой по центру, приделанной к полу,  использовалось в качестве карцера, поскольку славилось особым температурным режимом. Какое-то хитрое архитектурно-тюремное таинство. Даже летом в ней царил холод, вплоть до изморози по стенам. А уж зимой – вообще колотун и карачун. Больше нескольких часов не выдержишь.
Для тех, кто уже забыл или плохо выучил недавнюю историю страны, напоминаю, что Григорий Котовский был известным революционером, то ли эсером, то ли анархистом, ибо сам поначалу конкретно в политвзглядах и политструктурах не определился. А точнее и реально – главарем мобильной банды экспроприаторов-грабителей и лихих налетчиков, действовавшей в Бессарабии (т.е. на территории современной Молдавии) в начале прошлого века. За свои деяния попал на каторгу. В годы Первой мировой войны был выпущен Временным правительством по амнистии с каторги, и даже произведен в прапорщики. В 1917 г. это был первичный офицерский чин. А в гражданскую войну сформировал кавалерийскую бригаду и воевал за красных.
Кстати, забегая вперед и нарушая стройность повествования, но поясняя одновременно столь пристальное и детализированное внимание к киевской гарнизонной гауптвахте, должен со скорбью признаться, что в этом печальном месте «юдоли и скорби для души и плоти» курсант Савостин однажды побывал отнють не в качестве бойца караульной команды. Причем уже на четвертом курсе, да к тому же под Новый Год. Как водится, как в военной пословице – «Сколько в самоволку ни ходи, а когда-нибудь да попадешься».
К тому же отсутствие товарища Савостина на своем законном спальном месте, в родной казарме, было выявлено уже после полуночи. То есть с мотивацией затянувшегося отсутствия сразу серьезные сложности возникли. Плюс технические проблемы добавились. Это сейчас по мобильнику можно быстро проинформировать и высвистать, а в те поры? Да и транспорт ночью найти надо, чтобы в училище прибыть. Так что время отсутствия на уставном спальном месте еще более возросло.
Ну, причины такового отсутствия пояснять не будем. И так понятно, что уже взрослый мальчик, самостоятельный, энергичный, с довольно привлекательной, истинно мужской внешностью, как и положено будущему офицеру. Имеет полное право на, так сказать, приятные приватные знакомства с такими же симпатичными и юными киевлянками. А в процессе их романтического развития перейти, ну скажем, к более близким и углубленным формам знакомства. Тоже как бы в постели, но уже отнють не казарменной. И также как бы вроде бы для сна предназначенной, но вот как раз со сном, хотя и время ночное, обычно не очень в таких ситуациях получается. Думаю, что пояснять, отчего так получается, тоже не надо. Если вам, действительно, уже 18 + (плюс).
Эх, молодость! Дааа…, приятно вспомнить! А еще приятнее, когда есть, о чем вспомнить!
По такому случаю, иной раз можно и пострадать. Тем более, как уже ранее пояснялось, в официальные увольнения товарища Савостина редко отпускали, а уж ночью – это вообще эксклюзив! За четыре года по пальцам на одной руке пересчитать можно. Так что на нередкие ночные свидания приходилось отправляться почти как в сказке «По своему хотению, по дамскому повелению!». И без официальной увольнительной в кармане.
В общем, получил Олег за такое неудачное стечение обстоятельств (излишне дотошный и несговорчивый дежурный по училищу попался) 10 суток отсидки на гарнизонной гауптвахте. И Новый Год встретил спящим в камере на нарах, вымотанный после тяжелого трудового дня.
В 12 часов ночи спящих «зе-ка» разбудил пьяный и зычный голос одного из громил-ефрейторов, «ассистентов» начальника гауптвахты, совершавший «поздравительный круиз» по камерам.
- Камера, подъем! Поздравляю с Новым Годом! Я не Дед-Мороз и не Снегурочка! Так что подарков не будет. Камера, отбой!
Тут же сухо, как затвор автомата, лязгнул запор закрываемой двери.
Это была хорошая жизненная школа. Хотя и кратковременная, но тоже полезная для закалки и становления будущего офицера. Еще один кирпичик в кадровое здание разведки. Не зря в армии говорят:
- Плох тот офицер, который хотя бы раз не сидел на гауптвахте!
Кстати, во многих армиях мира, особенно в США,  в морально-психологическую подготовку элитных войск включают имитацию захватов бойцов противником в ходе учений, с последующим содержанием в суровых «концлагерных» условиях, с проведением жестких допросов и  порой даже избиений и пыток.
Так что на этом фоне отбытие наказания на гауптвахте тоже можно считать хотя и импровизированным и упрощенным, но полезным  элементом морально-психологической подготовки будущего офицера - разведчика. Наш советско-российский «ноу-хау». Заодно лучше будет знать, как и положено настоящему отцу-командиру, что такое пребывание на гауптвахте, когда в это узилище будет своих подчиненных отправлять.

А вот что касается дежурства по кухне, то главным развлечением на ней, и, так сказать, «focal point»  этого процесса, была чистка картошки. Причем в основном в ночное время, как бы для заготовки сырья на весь следующий день.
Что такое почистить картошку на полторы тысячи едоков можно легко себе представить. Для этого не надо даже быть опытной домохозяйкой. Если, например, по три картофелины на едока в среднем  посчитать, то уже весьма зримый объем получается. По крайней мере, две огромные ванны уже очищенной картошки обычно набиралось.
Для ускорения процесса на кухне стояла картофельная электрочистка. Это что-то похожее на стиральную машину, с терками внутри. Картошка вращалась в ней в водной среде, а бока ее как бы автоматически очищались от кожуры, соприкасаясь с терочными устройствами. Проблема была с «глазками», поскольку если крутить картошку в этой системе до полной «белизны», так от нее практически ничего не останется, кроме отходов. Так что на практике покрутили слегка, ободрали ей бока, а дальше весь процесс переходил в стадию ручной очистки. То есть требовалось убрать остатки кожуры и выковырять «глазки». А машина использовалось лишь как некое дополнительное подспорье. К тому же она часто выходила из строя, и тогда уже вся чистка картофельной горы проводилась вручную, с соответствующим изрядным затягиванием процесса и необходимостью подключения дополнительных людских ресурсов.
Так что вечером группа курсантов, которой выпал жребий на сей весьма тяжелый и непопулярный труд, вооружалась ножами и усаживалась на монотонную трудовую вахту, которая обычно длилась, как минимум, до 3-4-х часов утра.
Для скрашивания унылого трудового процесса обычно первую же партию тщательно очищенной картошки (поскольку готовилась для себя) аккуратно нарезали для жарки на противне. Параллельно направлялся гонец, а то и пара для подстраховки, в расположенный неподалеку от училища вино-водочный магазин. Там уже привычную для магазина «краснопогонную»  клиентуру быстро и без проблем обслуживали с заднего хода (и без очереди, и без риска нарваться на кого-нибудь из офицеров училища). А спустя полчаса устраивался перерыв в работе и «малый походный пир».
Много ли надо курсанту для скрашивания военной жизни? Водка есть, закуска в виде жареной картошки имеется, а к ней еще какая-нибудь армейская рыба типа трески, тоже в жареном виде. Да капустка квашеная с черным хлебом. В общем, типично русско-украинская застольно-походная военная кулинария. Без изысков, конечно, но для армии вполне сойдет.
Ну, а после разумно кратковременного застолья  постылая картошка как-то уже полегче воспринималась психологически и физически. И оперативные решения проще принимались, с учетом движения стрелки на часах. Когда стрелки часов уходили уже достаточно далеко от полуночи, трудовой коллектив начинал периодически вносить рационализаторские коррективы. Типа ограничений по обработке пищевой продукции.
- Так, мужики, не более четырех касаний на картофелину.
А час спустя новая вводная.
- Не более трех касаний на картофелину.
Ну, и т.д. В четыре утра глаза уже начинали невыносимо слипаться и слезиться, нож валился из изрезанных и распухших от воды пальцев. И тогда, глядя с тоской и безнадежностью на оставшуюся необработанной массу корнеплодов, трудовым коллективом единогласно принималось радикальное решение.
- Ну ее на хрен. Вали все, что осталось, в ванную. Люди не свиньи – и так сожрут!
Соответственно, проводилась косметическо-декоративная пересортировка. Последняя партия недочищенной картошки отправлялась на самое дно ванны. Вторым слоем шла очищенная по сокращенной программе. Ну, а уж сверху ее надежно прикрывали для маскировки толстым слоем нормально обработанной. Для успешной сдачи дежурному повару готовой продукции такая композиция вполне сойдет.
А что касается самих потребителей – курсантов, так жалоб от них никогда не поступало. По той простой причине, что все они сами не раз проходили эту процедуру и испытали на себе все ее прелести и вынужденные операционные решения. Как говорится, сегодня пожалуешься, а завтра сам будешь с ножом в «картофельной преисподней» всю ночь сидеть, распевая самодельные заунывные «кухонно-бурлацкие» песни.
Эй, курсантушки, да, ухнем!
Эх, по картошке ножом пройдем,
Еще раз, еще раз, пройдем еще... 
А  под утро точно так же недочищенную картошку в ванне маскировать. Так что, какой смысл фактически на себя же авансом кляузничать и жаловаться? Под самим собой сук рубить? Только лишнее внимание контролеров со стороны привлекать.
Но на кухне товарищи курсанты не только картошку чистили. Были и другие не менее увлекательные и сложные занятия. Вот как раз с одним из
таких кухонных испытаний и столкнулся Олег Савостин на первом же дежурстве по кухне после возвращения с разведывательных учений.  Причем оно оказалось тесно связанным  с такой пагубной человеческой привычкой  как курение.
В период учебы в СВУ, несмотря на строгие запреты и гонения, суворовец Савостин все же периодически курил, хотя и без удовольствия. Дымил, как и многие окружающие, как говорится, «за компанию», «из принципа», для поддержания общественного реноме и кадетского статуса. И просто потому что, как известно, «запретный плод всегда сладок».
Ну, а когда перебрался для продолжения военной учебы в Киев, где курить уже официально разрешалось, то, наоборот, завязал с этой дурной привычкой. То ли из духа противоречия, то ли просто потому, что и раньше к этому особенно не тянуло, не успел пристраститься. И больше года держался, пока не попал в очередной наряд по кухне уже на втором курсе.
Вместо ночного бдения над картошкой на этот раз доверили ему вдвоем с напарником за ночь полторы тысячи котлет сделать, чтобы всем хватило, и курсантам, и солдатам батальона обеспечения, и кухонной прислуге. И даже поварам вместе с начальником училища. Не говоря уже о враче и дежурном по училищу, которые должны были провести священную акцию по снятию пробы и дать официальную санкцию в письменном виде на употребление приготовленной пищи основными потребителями.
Можете представить себе это ритуальное священнодействие, всю его грандиозность и пафосность, притом осуществленное вполне самостоятельно, без всякого внешнего контроля и присмотра, после краткого инструктажа профессионального повара. Думаю, что не только домохозяйки меня хорошо поймут и оценят.
Вначале приготовили мясной фарш в огромной электрической мясорубке. Затем вывалили полученную продукцию в закрепленные на полу на ножках весьма емкие эмалированные ванны, и тщательно перемешали с хлебом, солью и с добавкой воды. Для перемешивания были использованы специальные узкие деревянные лопаты великанского размера, похожие на весла. Потом из полученной массы вручную, вдвоем, в четыре руки, слепили, в соответствии с поставленной задачей,  до пяти утра более полутора тысяч котлет, выложив их аккуратными рядами на оцинкованных кухонных столах.
Жарить их нам самостоятельно, естественно, никто не доверил. Утром пришел повар-профессионал, поблагодарил за трудовой героизм и достигнутые успехи, пересчитал полученные самодельные полуфабрикаты, и приступил к термической обработке заготовленной продукции. Первый же противень с жареными котлетами предложил сразу же продегустировать своим «лучшим помощникам».
Лучше бы он этого не предлагал. После ночной работы товарищ Савостин на эти проклятые котлеты еще целый месяц даже смотреть не мог, не то, чтобы их во внутрь организма помещать. Заодно поставил новый личный рекорд. Отправился после завершения «котлетных работ» сразу в казарму и проспал на простой армейской койке больше суток, ровно 25 часов. Точнее, проснулся один раз, на пятнадцать минут, в течение которых зачем то почитал газету «Известия», потом опять вырубился. Видать, не совсем в себя пришел, явно выпав в астрал после полутора тысяч рекордных котлет. 
Немногие оставшиеся в роте сослуживцы (основная масса несла служебную и трудовую вахту в карауле и на кухне) проявили чуткость и не стали тревожить и будить. А может, просто решили поспособствовать рождению второго рекорда «двоеборца» с котлетами и со сном. В условиях казармы, такого рода достижения, сами понимаете, все же сложно осуществить. Так что спасибо им за это – за понимание и чуткость. Приятно вспомнить, и легче жить, зная, что мир не без добрых людей, которых особенно много было в тот период в родной курсантской казарме.
Ну, а что касается потребления табачных изделий? После изготовлении полутора тысяч котлет курсант Савостин опять закурил. Думаю, вы меня поймете, почему это случилось. Вроде бы толково и доходчиво изложил. Правда, после вступления в семейную жизнь и появления наследницы, будучи уже офицером, опять курить бросил, и на этот раз, наконец, навсегда. Причем не специально. Как-то постепенно эта вредная привычка сама по себе отмерла. Хотя, конечно, иногда  напоминала о себе, особенно после употребления горячительных напитков, особенно в курящей компании.

Ну, а теперь, закончив с хозяйственными работами, давайте вновь вернемся к боевой курсантской учебе в виде очередных разведывательных учений.
Как-то раз на очередных учениях отрабатывались действия разведроты в составе головной походной заставы. Т.е. передвигаясь впереди войсковой колонны, не допустить внезапного нападения противника, выявлять и громить засады, «сбивать» вражеские заслоны, сдерживать продвижение противника во встречном бою до подхода основных сил  и т.д. и т.п. Причем действуя в пешем порядке.
А для оживления игрового замысла, развития инициативы в решениях и действиях и большего реализма создали как бы мобильную диверсионную группу, которая должна была периодически устраивать засады и другие крупные и мелкие пакости для роты в ходе учений. Курсант Савостин на этих учениях был включен как раз в ряды «оголтелых, коварных и злобных вражеских диверсантов». Группа была небольшая, всего из пяти человек. Выделили им автомашину с водителем для мобильности, радиостанцию для связи с руководством учений, и вперед, дерзай. Учись попутно. Навыки диверсанта в разведке тоже пригодятся.
На одном из этапов учения обе стороны попытались переиграть друг друга, применяя военные хитрости и демонстрируя нестандартность тактического мышления. Рота должна была по плану вечером выйти на лесной участок и двигаться по лесной дороге, на которой было несколько весьма удобных  для засады мест. Учитывая, что рота будет ожидать такого нападения и принимать соответствующие контрмеры, «диверсанты» решили организовать внезапное нападение уже на выходе роты из лесу.
Расчет был на то, что после длительного ночного марша по лесу в постоянном напряжении в ожидании нападения личный состав подустанет и выдохнется. А после того, как ничего «диверсионно-террористического» по дороге не случится, выйдя наконец на рассвете на открытый простор, еще и расслабится. Тут и подготовить им сюрприз.
Для этого «диверсанты» устроились на холмике примерно метрах  в трехстах от опушки леса, с которого открывалась солидный участок открытой местности. Как говорится, в идеале поставить пару-тройку пулеметов, дождаться выхода роты, дать ей зайти подальше на открытую местность и сверху спокойно и уверенно можно начинать массовый отстрел противника. А машину поставили подальше, в посадке, поскольку за холмом тоже была открытая местность. 
Однако ведь в любой засаде важен не только сектор обстрела, но и пути отхода. Особенно на тот случай, если чего-то, как обычно, не так пойдет. Не по замыслу. В реальной войне засевшие на холме диверсанты стали бы смертниками.
В общем, перемудрили малость обе стороны, да и исполнители подкачали.
Для начала, чтобы избежать ожидаемой на лесной дороге засады, ротные вожди и полководцы решили пойти не по дороге, а как бы, «по-суворовски», смелым и искусным маневром обойти возможную засаду с фланга, пройдя напрямую через лес. При этом ориентировались по карте, хотя, как известно, топографические карты далеко не всегда достаточно точно отражают реалии местности.
В результате обхода, как настоящие герои в известном кино про доктора Айболита, рота забралась в не отмеченное на карте болото. Да еще в ночное время. У курсантов фонариков нет, только у офицеров. Да и у тех батарейки быстро сели, а запасные не догадались с собой прихватить. Луна, как назло, тоже с неба благосклонно не светила. В общем, это было настоящее приключение. Слава Богу, что никто не утонул, но нахлебались болотной жижи и перемазались в грязи все изрядно. Как говорится, от холки до хвоста, и в сапоги по голенища залило.
А к утру, когда рассвело, разобрались, что всю ночь двигались по болоту практически где-то метрах в двухстах от дороги, параллельно ей. Ну и график движения по маршруту, естественно, тоже не соблюли. Вышли из леса значительно позже намеченного времени. Да еще много времени ушло на то, чтобы отмыться и отчиститься от последствий длительного общения с болотными призраками,  ужами, гадюками, квакшами, жабами, а также липкими, грязными и вонючими материально-болотными субстанциями.
Пока курсантская рота брела по болоту, утопая в грязи, «господа диверсанты» почистили слегка соседний колхозный сад, запасаясь яблоками, набив их в изрядном количестве в карманы и за пазуху перетянутых ремнями гимнастерок. Создали, так сказать, необходимый запас для скрашивания длительного ожидания противника. Когда же противник не вышел к месту засады в расчетное время, прождав еще часа три впустую, группа разделилась. Трое отправились в машину подремать, а двоих, по жребию, оставили на всякий случай караулить супостата на холмике. В эту боевую двойку попал и курсант Савостин. Пролежали с коллегой в подобранной на холме выемке, слегка замаскированной валежником, еще часик со слипающимися после бессонной ночи глазами. Сгрызли, уже через силу, еще с десяток сочных, наливных украинских яблочек на двоих, и затем как-то незаметно задремали, видимо, пригретые первыми лучами восходящего солнца.
Так что весьма запоздалый выход роты из лесу просто напросто проспали. Мог бы вообще получиться конфуз, если бы рота ожидала засаду в этом месте. Взяли ли бы обоих тепленькими и стали бы надолго объектом насмешек для всех сослуживцев. Но повезло. Поскольку супостат никого нападения уже не ожидал, разведдозор противника вышел на холм для осмотра прилегающей местности не таясь, громко разговаривая и гремя снаряжением. Это и спасло.
Олег проснулся от шума и увидел беспечно движущихся товарищей сослуживцев, временно играющих на другой стороне, всего в 50 метрах от себя. Пулемета, положенного  для такой засады, у него не было, естественно, но зато под рукой был автомат с насадкой для стрельбы холостыми патронами. Вот Олег и высадил спросонья почти в упор весь снаряженный магазин по дозору противника.
Реакция супостата, была, конечно, интересной. Что значит полная внезапность, даже при знании того, что это просто учеба, и стрельба ведется холостыми патронами. Тем более, когда ты измучен после длительного пешего марша и ночного перехода по болоту, просто тупо бредешь вперед и, мягко говоря,  неадекватно воспринимаешь происходящее.
Вместо того, чтобы рвануть вперед и смять противника, или залечь и открыть ответный огонь, дозор противника развернулся и бросился улепетывать вниз по холму. В реальном бою перестреляли бы всех как куропаток.
А «господа диверсанты», воспользовавшись столь неожиданной, но весьма удачной реакцией противника, рванули в противоположную сторону, к ждущей их автомашине. До нее было более километра, причем, к сожалению, тоже по открытой местности. Успели пробежать около половины дистанции, теряя на ходу вылетающие из карманов и из-за пазухи яблоки, пока рота разворачивалась в цепь для боя и захвата противника.
Это было как в кино про действия СС при облаве на партизан. Рота шла по полю редкой цепью, загибая фланги, чтобы окружить беглецов. С засученными рукавами и автоматами на перевес, стреляя холостыми патронами на ходу. Даже что-то орали по-немецки, для полного антуража. Что значит, рота разведчиков-лингвистов, значительную часть которой как раз составляли знатоки немецкого языка. Замысел вполне мог бы удастся, поскольку впереди у беглецов оказался глубокий  и обрывистый овраг, со скользкими глинистыми стенками. Сказался явный просчет «диверсантов», поскольку не проторили и не проверили заранее пути отхода.
Но «диверсантам» опять повезло. По верху овраг пересекала какая-то водосточная труба, причем довольно тонкая. Какое-то «шестое» чувство, или инстинкт беглеца вывел обоих точно к этой трубе. Да еще в горячке преследования они проскочили по ней бегом, по инерции, даже не задумываясь о том, что делают, продемонстрировав на уровне подсознания талант профессиональных цирковых артистов - канатоходцев. Заставь повторить этот подвиг в нормальных условиях, осознанно, ни за что бы не получилось.
А вот рота застыла у оврага, как говорится, «несолоно хлебавши». Повторить эквилибристику пробежки по тонкой трубе следом за «диверсантами» никто не рискнул. Тем более, что  от трубы до дна оврага было где-то метров 6-7. Сорвешься, упадешь на дно – перелом ног обеспечен. Так и ушли благополучно от погони.

В течение года Олегу еще раз довелось изображать противника, при отработке курсантами в составе разведгруппы как бы пересечения передовой линии траншей противника на фронте в ночное время. Задача несложная. Засечь переход разведгруппой условной линии и открыть по ней огонь, обозначив выявление цели. Сидишь в окопе, бдительно следишь за окружающей обстановкой. Прислушиваешься, ибо в ночное время основная информация поступает через уши. Периодически пускаешь ракеты для освещения местности, особенно, если услышал что-то подозрительное.
Иногда даже постреливаешь одиночными для имитации переднего края, с разных мест, с быстрой последующей сменой позиции. Очередями – только при выявлении разведгруппы. И регулярно перемещаешься по траншее, сменяя местоположение, чтобы дезориентировать противника и устроить ему ловушку, чтобы охватить больший участок местности и затруднить «противнику» выявление твоего местонахождения. 
А чтобы, как говорится, «карась не дремал» ночью на боевом посту, «щукам» разрешили захват «языков» при переходе линии фронта. Так что приходилось «тащить фишку» вполне серьезно, чтобы славные разведчики тебя самого не прихватили, дабы не «имать позора». Повяжут сонного в окопе, автомат заберут, да еще потом распишут в цветах и красках сцену пленения для всех сослуживцев. Да еще в наглядной ротной агитации в стенгазете увековечат, в рисунках и в тексте. В каком-нибудь самодельном  и остроязычном стишке. Сами понимаете, сколь неприятно стать объектом развлечений и зубоскальства для всей роты.
А вообще то упражнение весьма полезное. Когда попеременно то сам через «передний край» скрытно пробираешься, то, наоборот, пытаешься кого-то отловить. Игра на обеих сторонах хорошо и комплексно развивает, помогает увидеть более реалистично силу и слабость, а также уязвимые места и возможности противоборствующих сторон в такой ситуации.
Кстати, впервые Олегу довелось играть роль противника  в ходе военной игры еще в суворовском училище. Рота «кадетов» отрабатывала задачу по розыску вражеской разведгруппы в лесистой местности. Вот суворовца Савостина и включили тогда в состав «вражеских» разведчиков, которых для облегчения маскировки и, соответственно, затруднения поисков, облачили в маскировочные комбинезоны. Причем всем выдали «комбезы» со стандартной зеленовато-белой пятнистой окраской, а Олегу достался резко отличающийся от других комплект с преобладающе желтым цветом осенней листвы. В связи с чем над ним коллеги вначале активно подшучивали, пока выдвигались в сторону леса, где предстояло рассредоточиться поодиночке и запрятаться от поисковиков. Для оборудования укрытий выдели всего час. Потом роту запускали на поиски. 
Не учли поначалу братья – кадеты, что дело то как раз осенью происходило и привезли их в осенний лиственный лес, под который камуфляжный наряд Олега лучше всех вписался. Так что повезло ему, а не остальным «разведчикам». Олег, конечно, тоже вначале расстраивался, пока не оказался в лесу. И тут же сообразил, на чьей стороне сегодня Фортуна будет. Норку-лежку копать себе не стал, засыпая себя листвою и ветками. В бурелом забираться и рвать об него одежонку также счел лишним.
Вместо этого разыскал быстренько участок леса с листвой, наиболее подходящей по цвету, причем не очень густо заросший. Расчет на то, что вначале в чащу полезут искать, исходя из стандартов обычного человеческого мышления обеих сторон – и тех, кто прячется, и тех, кто разыскивает. Потом дерево определил, у которого нижние ветки вниз, чуть ли не самой земли провисали, образуя своеобразный шатер. Забрался под этот «шатер», встал во весь рост, прижавшись к стволу, обхватил его руками, прикрыв лицо и ладони. И замер, услышав вскоре голоса «поисковиков».
Причем несколько раз пробегали всего в метре-двух от него, даже не задерживаясь. Психологический расчет оказался правильным. Всю группу «вражеских разведчиков» разыскали и пленили в течение часа. Радостные и довольные крики кадетов, отправившихся вместе с «пленными» докладывать отцам-командирам об успехах, затихли вдали.
Олег вздохнул с облегчением. Можно было слегка расслабиться. По условиям учений задачу – минимум он выполнил. Продержался более часа.  Впрочем, расслабиться надолго не удалось. Вскоре лес вновь огласило перекликивание поисковиков, в которых нередко звучала его фамилия. Да еще с четкой ориентацией, по результатам допроса «пленных». Мол, у него масккостюм желтый. Ориентир на желтые пятна.
Опять несколько раз кто-то проходил совсем рядом, уже заметно медленнее, внимательно оглядывая местность, но по-прежнему безрезультатно. Олег уже понадеялся, что выдержит и вторую волну разыскников. Но напрасно. 
Все же нашелся один более внимательный, терпеливый  и зоркий. Видимо, автоматически заметил какой-то диссонанс в очертаниях дерева, и не поленился подойти вплотную и даже ткнуть в спину. Лес огласил радостный вопль.
- Нашел! Я его нашел! Нашел! Здесь он! Ребята, сюда!
Ну, ничего. По крайней мере, заслужил благодарность от руководителя учений за мастерство и смекалку в маскировке. В пример всей роте поставили. Как говорится, мелочь, а приятно. И свой кадетский взвод Олегом гордился. Мол, вот какого орла всем коллективом воспитали.

Из многих разведучений, проведенных на втором курсе, запомнился небольшой, но интересный и приятный эпизод. Дело было зимой. После долгих скитаний по заснеженному лесу разведгруппа вышла к небольшой сельской школе, с курящимся над ней дымком от печи. Решили зайти погреться. Встретили романтично одетых в белые маскхалаты разведчиков весьма гостеприимно. Из-за маленьких размеров школы предложили разместиться прямо в классе, вместе с младшими школьниками.
Директрисса школы и учительница младших классов, пользуясь случаем,   даже организовали экспромтом что-то вроде урока патриотического и военного воспитания. Естественно, товарищи курсанты с удовольствием подыграли такому благому делу. Рассказали про свое училище, про подвиги старшего поколения на войне, о том, как Украину и Киев освобождали от немцев. Дали детишкам и с оружием повозиться, показали, чем в армии кормят, достав свои сухпайки. Немного с военной картографией ознакомили, показав на карте, где находятся и что рядом расположено, и какие значки на картах для чего используются.
А Олег и к радиостанции допустил, поскольку как раз была его очередь таскать эту «железяку», позволил разными тумблерами пощелкать. И даже провел прямо в классе, в тепле и с комфортом, сеанс радиосвязи с руководством учений, при котором дети с благоговением взирали на него, как на волшебника. В общем, очень неплохо все прошло. Все довольны остались – и учителя, и дети, и сами разведчики.

Помимо активной разведподготовки, второй курс стал новой, более высокой ступенью в освоении вооружений.  Прежде всего, групповых видов оружия. Осваивали стрельбу из танковых орудий, крупнокалиберных пулеметов с БТР, из станкового гранатомета СПГ-9 и т.д.
До этого Олегу довелось во время учебы в СВУ пострелять с БТР-152 из станкового пулемета Горюнова образца 1943 г. Спусковое устройство на этом пулемете было аналогичным устройству знаменитого «Максима».  То есть для наводки на цель и ведения стрельбы надо было держаться обеими руками за боковые рукоятки, а большими пальцами давить на расположенную между рукоятками тугую гашетку. К сожалению, в силу юного возраста ростом он тогда еще был не слишком велик и, соответственно, пальцы оказались недостаточно длинными. Пришлось наводить пулемет на цель вначале  обеими руками, а потом непосредственно для самой стрельбы переходить на «однорукое» управление, используя вторую верхнюю конечность для нажатия на гашетку. Ничего, справился кое-как. На «четверку» все же отстрелялся. В Киеве, ясное дело, таких проблем с «малорослостью и короткопальцестью» уже не было. Да и оружие было уже более современное и удобное.

Наиболее памятным для него стало метание гранат, особенно на первом занятии. В «кадетке» этим не довелось заниматься. Упражнение не сложное. Находясь в глубоком, обшитом досками окопе, взять оборонительную гранату в руку, поставить ее на боевой взвод, выдернув предохранительную чеку и, продолжая удерживать зажатую в ладони предохранительную планку, бросить гранату, стараясь попасть в расположенную впереди траншею. Максимальный разлет осколков – до 25 метров. Для большей безопасности на голове надета каска, после броска гранаты следовало присесть на дно окопа, чтобы не попасть под эти осколки.
Основные проблемы, как вскоре выяснилось, при отработке упражнения создаются прежде всего для обучающего офицера, находящегося рядом с метателем гранаты. Представьте, что ему требуется «пропустить» через это испытание друг за другом поочередно более сотни человек.  И стойко выдержать эту продолжительную нервотрепку.
Олег с выполнением упражнения справился без проблем. Не создал никаких угроз ни для собственной жизни, ни для жизни инструктора. И  с интересом потом наблюдал со стороны, с безопасного расстояния, как из окопа дважды слаженно выпрыгивали наружу командир одного из взводов роты, выполняющий обязанности инструктора, вместе с очередным подопечным,   и молниеносно распластывались рядом с окопом. Через пару секунд внутри скоропостижно покинутого окопа звучал взрыв, взметывая черный дым, траву и песок.
Ну,  а что поделаешь, если в первом случае граната с выдернутой чекой выскользнула из запотевших от волнения курсантских рук в самом окопе. Во втором случае, при замахе для броска товарищ курсант сильно ударился рукой с зажатой в  ней гранатой об обшивку окопа и выронил взрывоопасный предмет себе под ноги.
Теоретически, можно, конечно, исхитриться, схватить выроненную гранату и отправить ее за бруствер. Но это какая молниеносная реакция должна быть, и насколько крепки нервы? На практике проще, быстрее и надежнее оказалось выпрыгнуть из окопа самим. В общем, к счастью, обошлось без жертв.
За время учебы в ВОКУ произошел единственный несчастный случай с гранатометанием. При проведении боевых стрельб в составе роты, как бы имитирующей атаку укрепленного пункта противника, курсант третьего курса (не из разведроты) бросал оборонительную гранату в траншею, но не попал. При этом метнул на теоретически вполне безопасное расстояние, где то около 35 метров, то есть превысив расчетную дальность разлета осколков на 10 метров. Правда, забыл пригнуть при этом прикрытую каской голову.  В результате, после взрыва мелкий осколок попал ему точно под каску в переносицу. Раненый курсант выжил, но из армии пришлось его уволить по состоянию здоровья. Такие вот дела.

Ну, в армии и не такое бывает. Еще хуже, когда потери причиняются в результате, как принято выражаться в американской армии, т.н. «Frendly fire» (Дружественный огонь). Упомяну для примера только два случая времен Второй мировой войны. В период боев в Северной Африке немецко-итальянских войск против англичан на удерживаемый итальянцами Тобрук был совершен налет английской авиации. Доблестные итальянские зенитчики во время налета не сумели сбить ни одного самолета противника, так что англичане улетели безнаказанно.
На свое несчастье, сразу после английского налета в воздухе над Тобруком появился самолет с итальянским маршалом  авиации на борту. Пожаловал, так сказать, с инспекторским визитом и для моральной поддержки осажденного гарнизона. Явно не вовремя с визитом прибыл. На этот раз еще не остывшие от предыдущего фиаско итальянские зенитчики не сплоховали. Видимо, чтобы реабилитировать себя, разнесли вдребезги самолет с собственным маршалом с первого же залпа, освободив высоко должностную вакансию для преемника.
Второй пример с британским летчиком. В Великобритании существует общество «Золотая гусеница», членами которого являются люди, спасшиеся самым невероятным и чудесным способом с помощью парашюта. На груди в качестве отличительного знака носят позолоченное изображение гусеницы. Летчик барражировал на истребителе «Спитфайр» над проливом Ла-Манш (Па-де-Кале), прикрывая английские корабли от налетов немецкой авиации. Причем оповестил об этом по рации флотское начальство на кораблях, получив подтверждение и «добро» для своей миссии. Погода была по-летному прекрасная, с хорошей видимостью для взаимного опознавания.
Во время одного из маневров подлетел близко к английскому крейсеру, с которого по нему внезапно открыли зенитный огонь. Но не попали. Убравшись подальше,  летчик вновь связался по радио, на этот раз напрямую с крейсером. Естественно, в выражениях не стеснялся. Перед ним даже извинились, признав ошибку. Но когда летчик опять появился над крейсером для выполнения поставленной задачи, вновь открыли огонь. И опять не попали. И снова извинились в ходе словесной перепалки. Зато при третьем его пролете над крейсером, видимо натренировавшись, все же сумели его сбить. Или, вероятнее всего, просто уже достал «мореманов» своей настырностью и «не джентльменскими» оборотами в речи.
Летчик успел выпрыгнуть с парашютом с горящего самолета, и сильный ветер понес его на восток, в сторону французского берега, занятого немецкими войсками. Кромка берега и прибрежное мелководье были густо заминированы. Но ему повезло. При приземлении надутый ветром купол парашюта безостановочно тащил его вперед, попутно задевая своей кромкой и подрывая противопехотные  мины, как бы очищая ему дорогу, пока купол не искромсало осколками в клочья. Так что попал в плен к немцам живьем, и даже без ранений и повреждений. И от воздействия английских зенитных орудий и пулеметов уцелел, и от немецких мин. Спасибо парашюту.

У Олега тоже был свой пример «дружеского огня», к счастью, закончившийся благополучно. Как-то раз в учебном центре «Старое»  отрабатывали очередное упражнение по стрельбе ночью из автомата, с передвижением по директрисе для последовательного поражения появляющихся в глубине целей. Причем сектор для стрельбы был выделен довольно неудачно, уже изначально потенциально рискованный, с большим выносом вперед исходной позиции и мишенной обстановки. А по соседству, сзади и слева сбоку, выполняли упражнение первокурсники.
Как известно, для подсветки мишеней ночью имитируется как бы огонь противника кратковременным миганием лампочек в районе мишени. Под этот огонек и подводишь прицел при стрельбе. А чтобы случайно в темноте свои не подстрелили, на спине стрелка крепился плоский по форме фонарик. 
Вышел Олег с коллегой на исходную позицию. Залегли, включили фонарики на спине. Появились первые мишени, дали по короткой очереди, уверенно поразив мишени. Встали, чтобы продолжить выполнение упражнения по следующей группе мишеней уже в процессе движения вперед. И тут вдруг послышалась стрельба сзади и несколько пуль просвистели впритирку рядом с ними. Обоих разведчиков спасла молниеносная, прямо таки фантастическая реакция. На уровне инстинкта. Причем оба, не сговариваясь, оказались каким-то волшебным образом уже лежащими в какой-то мелкой канавке в 10 метрах впереди. Непонятно и то, каким образом они сумели разглядеть это импровизированное укрытие в темноте. Так что последующие очереди прошли хотя и низко над землей, и точно над ними, но также мимо.
Ну, сами понимаете, что в такой ситуации могут весьма доходчиво и многообещающе произнести курсантские уста. Вроде подействовало. Полежали еще минут пять для подстраховки, потом поднялись, чтобы продолжить упражнение. А первокурсникам настоятельно порекомендовали вообще приостановить стрельбу, по крайней мере, пока оба старшекурсника не вернутся живыми и здоровыми. А иначе пообещали самолично отыскать стрелков и провести с ними карательно-воспитательную акцию, путем откручивания и отрывания всех выступающих частей тела, после которой они вряд ли будут способны физически продолжить воинскую службу. Понятное дело, это я в обобщенно-смягченном виде и тезисно излагаю.
В общем, как потом выяснилось, получилась накладка. Новички-первокурсники, эти горе-стрелки, тоже были уже в исходном положении для стрельбы лежа. Когда Олег с товарищем поднялись во весь рост, приняли свет фонариков на их спинах за подсветку мишеней, хотя у фонариков свет был постоянный и белый, а на мишенях мигающий красный. Ну, а что с первого курса, с этих «дятлов» возьмешь?
С другой стороны, как раз и спасла их неопытность и торопливость. Завидев огонек, начинающие стрелки сразу нажали на спусковые крючки, вместо того, чтобы вначале спокойно и хладнокровно прицелиться. Старшекурсники бы не промахнулись, хотя, конечно, по свету фонариков стрелять бы вообще не стали.

Вот так и прошла учеба на втором курсе. Образно говоря, прошли половину запланированной четырехлетней дистанции, на которой завершился отсев всех слабых и изначально непригодных для разведки лиц. А за прошедший год, ориентированный на большую профессионализацию учебы,  разведывательный корабль со своим экипажем начал все больше отдаляться от остальной «общевойсковой эскадры», периодически покидая кильватерный строй для выполнения своих специфических учебных задач.

Третий курс – Да хоть куда, да хоть в десант!

А вы куда, ребята, вы куда?
Да хоть куда, да хоть в десант –
Такое наше звание – курсант!
(Юрий Визбор)

Наиболее интересным и знаковым приключением для курсанта Савостина на третьем курсе, предопределившим во многом его последующее направление в спецназ, стал его первый в жизни прыжок с парашютом. На вполне добровольных началах, вместе с еще сотней волонтеров из состава двух курсантских разведрот со второго и третьего курсов. «Путевку в небо» он получил в Киеве, на аэродроме ДОСААФ «Чайка».
Впрочем, вполне может быть, что так было еще раньше предопределено, еще до его появления на свет. Как бы в наличие проявление и воздействие Фатума и Рока. Типа, даже официально прописано соответствующим компетентным божеством в «Книге судеб». Стало быть,  планида такая, от которой никуда не уйдешь. Про это в разных древних индоарийских религиях упомянуто, в т.ч. в древнеславянских дохристианских верованиях толково проработано. Да и в современных мировых, т.н. «авраамистских» религиях (христианство, ислам, иудаизм), ясное дело, тоже наличествует. Как бы унаследовано и продолжено.
Кстати, был и еще один знаковый эпизод, как бы свыше ниспосланный глас небес. Как-то раз, почти сразу после начала учебы, решило командование курсантского батальона первокурсников (две роты общевойскового профиля и одна разведывательная) устроить строевой смотр и завершить его прохождением поротно с песней. Роты курсантов –«общевойсковиков» с этим заданием вполне справились.
А вот ротный командир разведчиков, чрезмерно погруженный в административно-хозяйственные заботы и хлопоты, как-то упустил этот момент и не назначил заранее, как положено, «запевалу». Дошла очередь и до разведроты. Проходит она красиво и выразительно торжественным маршем мимо командира батальона. Громко и дружно топает, а вот песни  все нет и нет. Никто самоотверженную инициативу не проявил. Народ грамотный, думающий, дураков нет, ибо потом, ясное дело, скорее всего так и назначат на все четыре года штатным запевалой. И только в самом конце прохождения чей-то ехидный тенорок из глубины строя пропел всего две строчки из  популярной когда-то на фронте песни:
Только разведка в пути не поет
Ты уж прости..
Ну, гневную реакцию командования можно легко представить, даже тем, кто в армии не служил. И то, что роту завернули на новое прохождение, тоже понятно, ибо любой нормальный командир обязан добиваться выполнения своих приказаний. При повторном прохождении ситуацию спас по своей инициативе, чисто добровольно, недавно назначенный комсомольский вожак роты, почему то изыскавший в своих личных песенных арсеналах строевую десантную песню.
Как ангел с неба он слетает
Зато дерется он как черт
И как-то так удачно получилось, что эта песня так и осталась   своеобразной «визитной карточкой» разведроты на всех строевых смотрах на весь последующий период обучения. Стало быть, где-то на уровне подсознания тоже внесла свой вклад в становление будущих спецназовцев и проложила для них путь в Небо.
Поскольку после ВОКУ лейтенант Савостин попал на службу в Старокрымскую бригаду спецназ, нацеленную прежде всего для действий на территории Турции, а затем и других стран исламского мира (не считая православной Греции, конечно, и иудеев в Израиле), то вполне уместным будет вспомнить подобающие случаю восточные изречения, типа «Кисмет» (т.е. «судьба») или «Инш Алла» (Так повелел Аллах), или даже соответствующую суру из  Корана процитировать. Например, «Кадару Ллахи ва ма ша а фа аля». Извиняюсь, конечно, что, по техническим причинам, с использованием кириллицы цитату отобразил. А в переводе с арабского языка означает что-то вроде «Что Аллах пожелал, то и произошло».
Впрочем, отвлечемся от богов и священной мифологии и спустимся с «горних высот» к прозе военной жизни. Уже после прохождения в Старокрымской бригаде нормальной стандартной предпрыжковой подготовки и завершения первой учебной серии прыжков, Олегу стало понятно, насколько безответственно и по шарлатански подошли в киевском ДОСААФ, в этой, в общем то, уважаемой и серьезной организации, в данном конкретном случае, к подготовке и  проведению прыжков. И, видимо, только великое ЧУДО спасло сотню молодых курсантов от тяжких травм, а то и вообще от гибели. А потом вмешалось ПРОВИДЕНИЕ путем отмены начальником училища продолжения этой плохо подготовленной акции.
По существовавшим тогда правилам, парашютист сам должен укладывать собственное средство доставки с небес на землю. С этой целью в училище даже как-то приехали двое «инструкторов»  из ДОСААФ (точнее, один спортсмен-парашютист и одна спортсменка-парашютистка)  и бегло показали всего один раз, как правильно укладывать этот самый предмет «индивидуального спасения».  Где-то за полчаса уложились, ибо куда-то торопились. Причем проводилось обучение в окружении примерно половины из вызвавшейся сотни добровольцев, которые смогли подойти в это время в училищный спортзал, где проходил показ.
Олег как раз смог это сделать, но толку от такой учебы было, мягко говоря, маловато. Во-первых, видно и слышно было только тем, кто пристроился возле самого парашюта. Во-вторых, укладка – вещь довольно сложная, наскоком  ее не освоишь.  Требуется несколько занятий, с  практической отработкой всего процесса укладки по этапам и элементам. А в-третьих, он подошел с запозданием, и из-за чужих голов довольно рослых курсантов, один хрен,  почти ничего не было видно. Так что, махнув рукой на такое обучение, он свалил из зала, решив заняться чем-нибудь более полезным и продуктивным.
Отработка отделения от самолета, приземления, управления парашютом в воздухе, возможные неполадки в работе парашюта и их устранение, применение запасного парашюта и т.д. вообще не проводилась. Даже теоретических занятий не было.
Так что в выходной день на аэродром «Чайка» на свой первый в жизни прыжок с парашютом Олег пожаловал, что называется, как юный  студент-ополченец на передовую в Подмосковье в 1941 г., впервые взявший в руки винтовку.  Видеть то он ее до этого видел, а вот чего и как с ней делать, так  кто ж его знает? Да еще посадили в окоп как раз в аккурат за полчаса до атаки противника, когда браться за обучение уже, мягко говоря, поздновато.
Ситуация была конечно весьма неординарной. Но отказаться от прыжка, даже под благовидным предлогом,  было невозможно. В  любом случае, это было бы воспринято как трусость, со всеми вытекающими последствиями для общения с сослуживцами и для дальнейшей службы. Проще погибнуть.  Тогда хотя бы как героя похоронят. С этим все ясно. А вот что реально делать с укладкой парашюта? Сам, ясное дело, все равно это огромное полотнище с массой прикрепленных к нему веревочек  (строп)  и резиновых петелек на ранце в должный порядок не приведешь.
В силу особенностей конструкции обычный парашют укладывается вдвоем. Это только спортивный парашют можно быстро «накидать» в одиночку, что спортсмены обычно и делают. Да вот только с поиском пары ему не повезло. Находящиеся на аэродроме спортсмены, быстро оценив ситуацию, количество и состояние прибывших новичков, сами предложили свою  помощь в укладке. А одна девушка даже продемонстрировала на тренажере, как разворачиваться в воздухе перед приземлением «на лямках».
Но помощников было слишком мало, чтобы составить пары для всех товарищей курсантов. Правда, в их компанию добровольцев затесалось еще несколько кадетов из Уссурийского СВУ, имевших прыжковый опыт в местном ДОСААФ, однако проблему в целом это все равно не решало. Тем более что с укладкой у них тоже было не совсем благополучно. Опыт маловат.
Олег горестно пристроился на укладочном «столе» в виде длинного брезентового полотнища, настроившись вначале на терпеливое ожидание, когда кто-то из спортсменов освободится, и дойдет очередь и до него. Однако процесс укладки у новичков явно затягивался, а его терпение, соответственно,  истощалось.
И тут его изворотливый ум разведчика подкинул идею. Как говорится, если гора не идет к Магомету…. Разобранный парашют для укладки  он получил на складе – длинном одноэтажном бараке, находящимся поблизости, всего в 50 метрах. Помнится, в нем на стеллажах оставалось еще много свободных парашютов, причем явно в более компактном виде. То есть уже уложенных и сданных на хранение. А почему бы не попробовать произвести обмен? Втихую, естественно. Все же на разведчика уже третий год учат. Давно пора знания на практике применить.
Он взял ранее выданный парашют, так и остававшийся нетронутым в парашютной сумке, и огляделся. Похоже, все заняты делом, и никакого внимания  на него не обращают. Ну, что ж. Попытка не пытка, и он плавно и уверенно двинулся на склад. Дверь склада была беспечно распахнута. Охранники у входа не стояли, лишь в глубине помещения за столом сидел завсклада и что-то писал, уткнувшись взором в стол. Идеальная ситуация для неофициального обмена. Выбрав удачное место, с которого его не было видно из глубины помещения, Олег аккуратно стянул ближайший из уложенных парашютов, и столь же аккуратно пристроил на освободившееся место свою прежнюю разбухшую емкость. Теперь следовало тихо и спокойно выбраться со склада, чуток подождать за углом, пока другие товарищи курсанты подойдут к финалу укладки (типа, как у Паниковского в "12 стульях" - "Пилите, Шура, пилите!") и можно будет выходить на арену, сливаясь с толпой и втайне гордясь собой.
Да, вот такой я самый умный оказался! Минимум усилий - максимальный результат. Настоящий разведчик!
Дальнейшая процедура вливания в ряды героев-парашютистов прошла столь же гладко, как и обмен. Только при посадке в самолет Ан-2 очередной команды на знакомство с небесами инструктор обратил внимание на внешнее отличие парашюта Олега от инвентаря остальных членов команды.
Он пару раз недоуменно обошел вокруг него по кругу, потрогал за парашют, а потом отрывисто буркнул.
- Ты где такой взял?
Олег, естественно, не стал делиться деликатными технологиями решения проблемы с укладкой, и коротко, но уверенно пояснил, как бы оправдываясь.
- Так дали такой, на складе. Как всем, – и на всякий случай, уже с вполне понятной и искренней легкой дрожью в голосе, спросил.
- А что, может не раскрыться?
Инструктор как-то равнодушно пожал плечами, и вполне серьезным тоном, без всякой улыбки, закончил дискуссию, слегка подталкивая Олега ко входу в самолет.
- Да, вроде должен. Ладно, заходи. Сейчас проверим.
К счастью, практическая проверка показала, что неизвестно кем и когда уложенный парашют сработал без всяких сбоев, и на свет появился еще один военный парашютист с разведывательным уклоном. Как в песне Александра Жадана поется:
Ветер в стропах – струнах
Музыкой играет
В небе расцветают купола….
Повезло и всем остальным «комсомольцам - добровольцам». Ни отказов, ни даже малейших происшествий в воздухе и при приземлении не случилось. И с погодой повезло. Идеальная для прыжков, ясное чистое небо, легкий ветерок. Так что вполне оправдалась аксиома из русской пословицы – «дуракам и новичкам всегда везет».
А что парашют инструктору «не показался» – так это вполне понятно. Все же опытный дяденька оказался, парашютист-ветеран. Как говорится, «глаз – алмаз». Все товарищи курсанты совершили полет в воздухе на парашютах Д-1-8, с круглым куполом. А вот Олегу удалось выделиться в массе, спускаясь на парашюте первого послевоенного выпуска ПД-47 с квадратным куполом. Ну и Бог с ним, что старый. Не подвел «ветеран» новичка! И вообще, как в армии шутят, «трофейному коню в зубы не бьют».
Главное – сработал, как надо. Как говорится, знай наших!
Ну, а в роте после этих прыжков особую популярность приобрела любимая песня командующего ВДВ генерала Маргелова, про высадку в период Великой отечественной войны парашютного десанта на укрепления т.н. «Восточного вала»,  для захвата плацдарма на правом берегу Днепра:

Парашюты рванули, приняли вес,
Земля колыхнулась едва,
А внизу дивизии «Эдельвейс»
И «Мертвая голова»
………
И сказал Господь - Эй, ключари,
Отворите ворота в Сад
Даю команду, от зари до зари
В Рай пропускать десант!

И сказал Господь, - Это ж Гошка летит,
Благушенский атаман!
Череп пробит, парашют горит,
В крови его автомат

Он грешниц любил, а они его,
И грешником был он сам
Но где ты святого найдешь одного
Чтобы пошел в десант?
Но разве святого найдешь одного
Чтобы пошел в десант?
 
Помимо практического знакомства с Небом были и другие новации в курсантской жизни. Например, плавание на обычном двухпалубном пассажирском пароходе по «батьке – Днипру», от Киева до села Гусенцы, чтобы добраться до учебного центра «Старое». До этого автотранспортом добирались. После этого «пафосно-эпического» плавания «военных аргонафтов» – тоже вернулись к старому способу. А почему так – из последующего описания станет понятно.
А все потому, что командир роты две оплошности допустил. Во-первых, выдал причитавшуюся курсантам месячную получку непосредственно перед отправкой на корабль. А во-вторых, не организовал постоянный и неусыпный офицерский контроль за корабельным буфетом. И, как будто назло военному командованию, буфетчица как раз перед отплытием обильно затарилась ящиками со «Старкой», «Зубровкой» и «Перцовкой». Причем, поскольку не все ящики поместились внутри буфета, часть из них громоздилась снаружи у входа, значительно упрощая и ускоряя процесс приобретения.
Хорошо еще, что в те патриархально-социалистические времена гражданское население в основной своей массе весьма душевно и заботливо к армии относилось, а также было вполне миролюбиво и законопослушно настроено. То есть на различные виды огнестрельного оружия, которым были поначалу увешаны товарищи курсанты при посадке на корабль, не покушалось.  А ведь буквально уже через час - полтора, после близкого ознакомления военных пассажиров с буфетной продукцией, тяжелые и грозные предметы военной экипировки беспечно перекочевали с усталых военных плеч на корабельную палубу. Причем нередко россыпью, по разным лавкам и углам, отделившись надолго от владельцев, и как бы де факто доверенные под сохранность мирных граждан.
Естественно, в основном под присмотр добродетельно выглядевших дам зрелого возраста и сельского обличья. В те времена женщины все же не злоупотребляли эмансипацией в плане приобщения к спиртным напиткам на уровне мужского пола. И к хранению пристроенного поблизости военного имущества добросовестно отнеслись.
Было даже несколько падений чрезмерно увлекшихся горячительными напитками пассажиров в курсантских погонах с верхней палубы на нижнюю. Но, хвала Разведывательным Богам  и Святым Покровителям, без серьезных травм обошлось, а главное – никто в воду не упал. И оружие водяным и русалкам в жертву тоже не стали приносить. Так что до пристани в Гусенцах добрались без потерь в людях и оружии. Чего не скажешь, конечно, о месячной получке. Да, погуляли маленько разведчики на водных просторах, развеялись. Настоящий речной круиз по Днепру получился.
Кстати, про Гусенцы в Киевском ВОКУ легенда ходила, что во время Великой отечественной войны все мужское население села, способное носить оружие, вошло в состав полицейского батальона («шуцманшафт) и исправно служило немцам в борьбе с партизанами. И, якобы, за таковые заслуги все село было от податей освобождено и даже награждено «Железным крестом». Не знаю, правда, практиковались ли у немцев такие коллективные награды, тем более наградами, предназначенными для арийцев? Ну, и, насколько известно, потом село под затопление пошло при строительстве водохранилища. А перед затоплением опустевшие хаты были использованы для съемок батальных сцен в фильме «Батальоны просят огня». В котором немецкие танки и бронемашины утюжат село, сметая и сжигая дома из огнеметов.

На третьем курсе попытались также организовать обкатку всей роты танками на тактическом поле. Так сказать, для воспитания морально-психологической стойкости в бою и преодоления возможной танкобоязни, от которой так страдали наши войска поначалу в 1941 – 1942 гг. Впрочем, несмотря на тщательную предварительную подготовку, результат получился, мягко говоря, неоднозначный. Упражнение в целом простое. Курсант сидит в достаточно глубокой траншее, прорытой в песчаном грунте и укрепленной по стенкам бревнами, обвязанными проволокой. Над ним проходит плавающий танк ПТ-76, сравнительно небольшого веса. Т.е. это не наши Т-72 и Т-80, и не американский «Абрамс» или немецкий «Леопард». Присев на колени, пропускаешь его над собой и затем бросаешь ему вдогон на корму противотанковую гранату.
Ну, что надо отметить. Первые двое курсантов прошли обкатку благополучно. А вот на третьем и произошел сбой. Участок траншеи, несмотря на деревянную обшивку, под танком рассыпался и ПТ-76 сильно просел вниз. Сказался песчаный грунт. Курсант успел убраться от танка по траншее вбок на четвереньках, так что физически не пострадал. На этом обкатка и закончилась, оставив у военного люда стойкое впечатление, что под танк лучше все же не попадать, а бить его на подходе и со стороны. И стала понятной реакция плохо обученных солдат, попадавших под немецкие танки в мелких, наспех выкопанных  окопчиках, а то и вообще в чистом поле. Да еще без противотанковых гранат в руках.

Ну, а главным событием года стала, естественно, месячная войсковая стажировка в качестве командиров разведывательных взводов. Фактически, уже как бы четверокурсников, поскольку проводилась летом, после сдачи годовых экзаменов.
Вместе с группой ребят из своего взвода Олег был направлен на стажировку в разведывательный батальон танковой дивизии в Прикарпатский военный округ.
Городок, где квартировал разведбат, был небольшой, и фактически образовывался частями той же дивизии. Всего две пересекающие друг друга улицы, увенчанные в центре пересечения танком военной поры - знаменитым Т-34, установленным на постаменте. Как шутили местные обитатели "Весь городок - это от танка до банка, и от Дома культуры до комендатуры". Вот и вся нехитрая география с топографией. Во всяком случае, не заблудишься. Улицы образовывались в основном бетонными заборами, окаймлявшими мотострелковый, танковый и артиллерийские полки, а также разведбат.
В конце одной из улиц располагался штаб дивизии, а на ее противоположной стороне городской ландшафт разнообразили и украшали несколько жилых домов для офицерского состава и сверхсрочников. Здесь же размещалось и офицерское кафе, как главный центр местной культурно-развлекательной жизни, совместно с Домом культуры, естественно.
Поскольку прибывшая в разведбат дивизии на стажировку группа "краснопогонных" курсантов отпочковалась из уже сложившегося за три года и спаянного коллектива, чувствовала себя как бы  уже закаленными ветеранами вооруженных сил и без пяти минут офицерами, после размещения в казарме разведбата, где им отвели отдельную комнату, дружно и единогласно решила отметить прибытие на новое временное место службы  и временную трансформацию в командную ипостась в этом самом вышеупомянутом офицерском кафе. Кстати, напоминаю, что в тот исторический период курсанты ВОКУ все четыре года обучения находились на казарменном положении и посещать сии "злачные места" им категорически запрещалось. Как говорится, не по чину.
Чем это закончилось, догадаться несложно. И во многом из-за ошибки, допущенной, к сожалению, самим Олегом. Представьте себе такую мизансцену.  Небольшой зал кафе, уставленный несколькими прямоугольными столами на 6-8 персон. В углу игральный автомат неутомимо озвучивает  что-то мелодично-лиричное. Зал практически пустой, только рядом с курсантами за соседним столом разместились несколько дам, причем довольно симпатичных, хотя и явно старше по возрасту.
Сделали заказ официантке, включив в него, естественно, несколько бутылок вина, а также салаты и антрекоты с гарниром. Ну, и сидят в ожидании этого заказа, скрашивая ожидание обычной курсантской трепотней. И тут какая-то непонятная сила как будто затмила мозги, внезапно приподняла со стула и повела Олега в сторону скучающих по соседству дам, довольно благожелательно наблюдавших за военной молодежью. Видать, личный ангел-хранитель на правом плече куда-то отлучился по своим надобностям, а черт-искуситель на левом плече тут же воспользовался ситуацией.
Эта же неведомая сила повела Олега прямиком к даме, как бы располагавшейся во главе "женского стола", и повелела пригласить на танец именно ее, с попутной демонстрацией, как говорится, "великосветско-гвардейских манер", как и положено будущему офицеру. Приглашение было принято вполне благосклонно, и вновь образованная танцевальная пара удалилась на импровизированную танцплощадку возле вышеупомянутого танцевального автомата. Для классических бальных танцев типа "вальс" места было явно маловато, так что пришлось ограничиться традиционным и упрощенным по исполнению танго. Это тот самый, при котором танцевальные партнеры практически топчутся на месте, при этом довольно плотно прижимаясь друг к другу.
Чарующие звуки музыки из "волшебного ящика" обогащали прозаичную атмосферу зала в стиле "нон-стоп", унося столь красивую пару в романтические дали, и это упоительное состояние слияния тел и душ могло бы длиться вечно. НО....
Провидение вновь вмешалось, и весьма некстати, на этот раз со знаком "минус".
Двери в зал внезапно распахнулись, и в  него вошла группа старших офицеров во главе с величественным полковником танковых войск. Увидев танцующую пару, доблестный полковник на мгновение просто обомлел и даже остолбенел. Несколько раз его рот открылся и закрылся в немом крике возмущенного протеста. Однако матерый  танковый полководец быстро совладал с собой и вместо истеричного вопля из распахнутого на ширину приклада рта типа "Прекратить! Вон отсюда! Убью падлу!" прозвучала более приличествующая ситуации и аудитории, чисто военная команда.
- Товарищи курсанты! Прошу покинуть помещение кафе. Вам не положено здесь находиться.
Попытка качать права со стороны одного из стажеров в сержантском звании в контексте ожидания уже заказанных блюд ни к чему не привела. Полковник тут же прервал дискуссию, заявив заодно, что разберется со всеми нарушителями воинских норм и уставов завтра с утра в штабе дивизии.
Суть проблемы и допущенного "косяка" доброжелательно разъяснил полушепотом один из офицеров уже на выходе из кафе.
- Да, не повезло тебе, парень. Натуральный залет. Это начальник штаба дивизии, а танцевал ты как раз с его женой. Так что готовься персонально к разбору полетов на завтра.
Впрочем, разбора полетов не было. Зато сразу стали понятны оргвыводы.
Начальник штаба дивизии даже не упомянул о происшествии. Просто сухо пояснил, что внес некоторые коррективы в план стажировки товарищей курсантов. Вся группа стажеров в результате осталась все же в городке, получив, как и планировалось, назначения в разведбат дивизии, за исключением товарища Савостина. А вот его как раз и направили на должность командира отдельного разведывательного взвода танкового полка, размещенного на самом большом удалении от штаба дивизии, как уже говорилось ранее, аж на целых 70 км. Как говорится, с начальственных и женских глаз долой, и  вообще от соблазнов лучше тоже подальше. На всякий случай, мало ли. В общем, получилось где-то как в кинофильме  про императора Павла Первого, где он, не удовлетворенный строевой выучкой одного из гвардейских полков,   прямо с петербургского плац-парада весь полк полным составом в ссылку отправил. Лично команду отдал:
- Полк! В Сибирь, шагом - марш!
Вот так поверишь песне "..танцуй, пока молодой, мальчик", а в жизни может и по-другому повернуться, совсем не по песенному. Впрочем, Украина, даже в сельской и военной глуши - это все же явно не Сибирь. И, что отрадно,  под раздачу попал в одиночку, остальные коллеги не пострадали. Обошлось без коллективных огульных наказаний.
Добравшись самостоятельно комбинированным маршем (на рейсовом автобусе и пешком)  к месту назначения, Олег доложился о своем прибытии в штабе полка, и затем отправился к одноэтажной небольшой постройке рядом со штабом, где размещался взвод. Попал он удачно и вовремя, встретившись сразу же с действующим взводным - матерым, крупногабаритным и, как тут же выяснилось,  весьма сообразительным старшим лейтенантом. Впрочем, как и положено настоящему  войсковому разведчику.
Тот встретил вначале Олега несколько недоуменно, заявив, что и так есть кому командовать взводом, поскольку он на месте. А вот в полку полно свободных вакансий, поскольку из-за некомплекта многими взводами командуют сержанты, или "пиджаки". Так в армии тогда неофициально называли призванных на два года после окончания институтов офицеров запаса. Более обидные клички типа «двухгадюшник» и т.п. приводить не стоит ради политкорректности. Но потом, молниеносно сориентировавшись в ситуации и в открывающихся перспективах, товарищ старший лейтенант тут же заулыбался и пояснил.
- Так, жди меня здесь. А я быстренько в штаб смотаюсь.
Вернулся он  довольно быстро и с еще более радостной улыбкой доложил.
- Я тут с начальником разведки полка договорился, и он меня в отпуск отпустил, раз уж есть теперь кому взводом командовать. Тебя мне сам Бог послал. Представляешь, впервые офицером летом в отпуск пойду. Придется, как говорится, теплую водку пить и потных женщин обнимать. Так, ну все, будем считать, что я тебе должность сдал, и уже домой побежал, чемодан собирать. Надо бы сегодня же на поезд успеть. Хочу родителей навестить.
Олег, правда, попытался замедлить этот чересчур ускоренный священный процесс вхождения в командную должность, заявив, что вообще  то, как известно, на сдачу и прием взвода отводится по уставу три дня. Три дня не потребуется, конечно,  но хотя бы в общих чертах ввести в курс дела не помешало бы. И оружие с техникой пересчитать тоже не повредит. Однако матерого разведчика  было трудно свернуть с намеченного пути столь формально-уставной, непрактичной и служебно-незрелой  курсантской аргументацией.
- Да ты что, не понимаешь? Тут надо как можно быстрее ноги из части уносить, пока начальство насчет отпуска не передумало. А взвод? Чего его сдавать? Казарма  вот она, на месте. Замкомвзвода у меня толковый, он тебе все объяснит и покажет. Он сейчас как раз занятия с бойцами проводит, вскоре подойдет, познакомит тебя с личным составом. Техника? Вон, видишь бетонную стену. За ней вся моя техника и размещена. Три плавающих танка ПТ-76, две БРДМ-1 (бронированные разведывательно-дозорные машины) и три мотоцикла К-750. Все на ходу. В общем, все, бывай. Желаю успехов на новом поприще,  а я побежал. А то точно как бы начальство не передумало.
Вот так и потекла временная командирская служба стажера на новом месте. Разместился он в здании офицерского общежития, разделив спартанскую обитель со студентами - стажерами с военной кафедры Саратовского медицинского института, временно находящимися в полку в статусе военных докторов.
Как вскоре выяснилось, полк активно готовился к дивизионным учениям, так что прямой начальник курсанта Савостина - начальник разведки полка в звании майора танковых войск - тут же расширил диапазон решаемых новоиспеченным командиром взвода задач.
- Это мне повезло. Очень вовремя тебя прислали. Ты же на разведчика учишься, а я вот просто танкист. Честно говоря, пошел на эту должность, чтобы майора получить. Так что будешь помогать в разработке всех необходимых документов на учения по своему разведпрофилю. Сделаем так. До обеда работаешь со взводом, а после обеда - на меня. Договорились?
Ясное дело, что договорились, ибо вопрос был чисто риторический, как бы из командирской вежливости. К тому же вскоре появился еще один работодатель, в лице начальника штаба полка, озадачивший разработкой расчетов на марш для танкового полка и прочими "военными играми", а также нанесением всей этой информации на карты с соблюдением всех классических требований т.н.  "штабной культуры".
Работа сразу на двух хозяев и в двух ипостасях не привела, к счастью,  к раздвоению личности, хотя и удлинила значительно трудовой день, в том числе, естественно, и в выходные дни. Впрочем, без особого ущерба для этих  самых выходных, ибо с развлечениями в полку было небогато. Преферанс в офицерском общежитии по вечерам вместе со стажерами-докторами, а также периодические вылазки в соседствующее с танкистами украинское село. Точнее, в расположенное в нем кафе типа "корчма", в котором подавали неплохую жареную рыбу, свежевыловленную в местной речушке, и салаты из наисвежайшей продукции местных огородов на закуску к "горилке з перцем або з медом". Да и то, пока еще деньги были.
Месяц "военно-административной ссылки" прошел быстро, и стажировка закончилась даже досрочно на пару дней, в связи с убытием полка по якобы "внезапной" тревоге на дивизионные учения. Кстати, настоящий командир взвода к этому времени уже, естественно, вернулся из дарованного летнего отпуска. А куда он, на хрен денется? Куда ж на войне, хотя бы и учебной, без разведки?
На прощание начальник разведки вместе с начальником штаба, высоко оценившие личный вклад стажера в подготовку полка и его доблестной разведки к учениям, выразили большее, вполне искреннее и понятное  сожаление, что не удалось продлить стажировку товарища курсанта  до конца учений. И заодно настойчиво зазывали будущего лейтенанта после выпуска из училища вернуться в «несомненно полюбившуюся ему» танковую дивизию, обещая похлопотать об этом перед вышестоящим командованием. Едва удалось более или менее вежливо и корректно отклонить столь "лестное" предложение.
 Олег вернулся в городок, где коллеги радостно приняли благополучно вернувшегося из ссылки соратника. Военно-городское поселение тоже опустело, в нем остались только охранявшие казармы и склады отдельные служивые, а также жены и дети военнослужащих. В общем, как говорится, все как на войне, как в песне Высоцкого - "…Значит, все ушли на фронт".
Ну, и естественно, товарищи курсанты решили отметить досрочное завершение стажировки. Поскребли, как водится,  по уже изрядно опустевшим  за месяц сусекам и карманам, скинулись в общий котел. Набралось, в аккурат, на пять бутылок водки и трехлитровую банку томатного  сока. Да, не густо, конечно, но ведь главное - это ритуалы соблюсти. Причем устроились по интеллигентному, на летней веранде все того же пресловутого офицерского кафе, хотя ничего в нем не заказывали. Все же гарнизонный общепит, все свои, так что нравы и сервис вполне патриархальные. Как и положено между нормальными военными, полувоенными и околовоенными людьми. Официантка даже стаканы принесла для мальчиков в красных курсантских погонах с «золотыми галунами". При этом безыскусно, но старательно кокетничала и весьма многообещающе на одного из будущих офицеров поглядывала. Как потом выяснилось, не зря старалась. Сами понимаете, нельзя девушек разочаровывать в такой ситуации. Следует проявлять чуткость и отзывчивость. Нельзя армию и защитников Родины дискредитировать перед слабым, но прекрасным полом. 
Хотя, конечно, в те благословенные, патриархально-кондовые времена про нетрадиционную сексуальную ориентацию вряд ли бы заподозрили. Про нее тогда, да еще в славянском военном сообществе, редко упоминали. Только в ругательном контексте изредка встречалась, да в анекдотах про некоторые горские народности. А  уж импотенцией в таком гиперсексуальном возрасте служивая молодежь в армии тем более не страдала. Скорее, наоборот.
После опустошения ранее приобретенных емкостей, как говорится, после завершения водкообильного, но малозакусочного, а точнее, вовсе беззакусочного  застолья,  народ разошелся, в соответствии с воинскими традициями и обычаями, в поисках романтических приключений.  Из скромности, опишу только один эпизод, произошедший с курсантом по имени Миша и по кличке Моня, уже описанного ранее. Думаю, психологический портрет данного вспомогательного персонажа эпопеи достаточно прояснился после предыдущей пары зарисовок, так что понятней станет и соответствующая сценка из его финальных похождений на войсковой стажировке, так сказать, под занавес.
После посещения кафе Олег с Моней вышли на улицу. Причем Моню несколько «штормило» и  покачивало после приема "горячительных" во внутрь. Да и с пространственной ориентировкой наблюдались определенные осложнения. Передвигался он при этом довольно рискованно, по самому краю тротуара, периодически отклоняясь в сторону проезжей части. Вообще то проезжая часть транспортными средствами не кишела, все же военное поселение – это не Нью-Йорк, не Москва, не Киев и даже не Винница.
Однако и здесь Моня ухитрился чуть не упасть под какой-то проходящий мимо рейсовый автобус. Но, к счастью, будущий офицер был спасен некой проходившей мимо дамой, успевшей цепко ухватить его за воротник, не позволив бесславно закончить еще не расцветшую жизнь под колесами.
Если дама полагала, что на этом все и закончится, то напрасно. Как известно, добрые дела нередко наказуемы, а инициатива любит инициаторов. Во всяком случае, без последствий не остаются. Под воздействием алкоголя Моня становился обычно весьма прилипчивым, с заносом в сторону высокого стиля общения с попутной демонстрацией достигнутых познаний в немецком языке. Дама была раза в два его взрослее, на голову выше и обладала крепкой фигурой, с заметно выдающимися атрибутами женственности как в верхней, так и в нижней проекции. Уверенно вытащив спасенного из-под колес, она продолжала крепко держать его за воротник, чуть ли не на весу, видимо, вполне резонно опасаясь продолжения пагубного воздействия законов гравитации на пропитанное алкоголем военное тело.
Моню такие нюансы бытия не смущали. Видимо, в этот момент его обуревали навязчивые сексуальные фантазии, взлелеянные алкоголем и обостренные чудесным спасением от неэстетичной и не героической концовки жизни. В полувисячем положении, почти уткнувшись носом в весьма притягательное декольте, он слегка заплетающимся языком, но высокопарно возвестил в стиле поручика Ржевского.
- Мадам! Вы спасли будущего офицера. Как благородный человек, я обязан отблагодарить Вас за это! - и затем, слегка прищелкнув каблуками, непринужденно и старательно вытянул трубочкой губы и ткнулся ими в маячившее перед носом и столь соблазнительное декольте, как бы обозначив направленность предстоящей награды.
Гарнизонная дама, конечно, попыталась вначале как-то отбиться от столь неожиданной инициативы куртуазного военно-столичного кавалера, аж с самого Киева, но не тут-то было. После непродолжительной творческой дискуссии, накопившийся жизненный опыт позволил ей довольно быстро определить, что налицо тот самый классический случай, когда, как говорится, проще отдаться, чем объяснить, почему не хочешь.
Обреченно вздохнув, мадам обратилась к стоящему рядом Олегу, с интересом наблюдавшему за этой трогательной эпической сценой. Как бы оправдываясь за свою вынужденную уступчивость, она пояснила.
- Ну, что поделаешь? Нельзя же его оставлять в таком состоянии на улице.
После разъяснений Олега о том, что завтра, не позднее 9:00, "клиент" должен быть  доставлен на железнодорожный вокзал для отъезда в Киев, она с достоинством и по-военному лаконично заметила.
- Да вы не волнуйтесь. Будет вовремя.   
И, действительно, не подвела. К прибытию поезда свежевыбритый, хорошо  накормленный, опохмеленный, наглаженный и начищенный, довольный жизнью Моня был возвращен в целости и сохранности в родной военный коллектив для прохождения дальнейшей курсантской службы.

Кстати, по возвращении в Киев по рассказам сослуживцев выяснилось, что во многих группах стажировка прошла весьма разнообразно, нестандартно и даже экзотично. 
Особенно повезло коллегам, направленным в мотострелковую дивизию, тоже в Прикарпатье. Отзывчивое к нуждам кинематографии окружное военное командование любезно согласилось выделить оную дивизию для обеспечения "военных массовок" на батальных сценах на съемках фильма "Ватерлоо". Про последнюю битву Наполеона на территории Бельгии, в 1815 году, против британской  и прусской армий под командованием Велингтона и Блюхера. Причем офицеров и солдатиков для иностранной киностудии выделили не бесплатно, конечно, а на коммерческой основе. Как бы зарабатывая драгоценную по тем временам иностранную валюту для родной державы. Да еще выиграли тендер в острой конкурентной борьбе,  запросив меньше, чем в армиях других европейских стран.
Так что месяц курсантской стажировки прошел весьма живописно, как будто после переноса по времени в далекое прошлое и исторических перевоплощений. Нередко в пороховом дыму старинных сражений, под грохот канонады, в плотных боевых порядках наступающей или обороняющейся пехоты, с частой сменой иноземных  мундиров   разных армий. Кстати, если удастся посмотреть этот довольно удачный исторический фильм, то обратите внимание на зачастую однообразно скуластые и узкоглазые облики французских, британских и прусских солдат. Явно не арийско-европейского обличья. Ну, а что вы хотите, если в советские времена в мотострелковых частях преобладали выходцы из среднеазиатских республик?
Естественно, что помимо кинематографических впечатлений, товарищи курсанты также разжились на съемках и ценными историческими сувенирами в виде кавалергардских шлемов, пехотных киверов, палашей, сабель и шпаг, наверший знамен в виде позолоченных орлов и т.п. Однако, к сожалению, бдительные дивизионные офицеры-политработники и чекисты-особисты не дали совершиться такому кощунственному мародерству. Все трофеи были бескомпромиссно, умело и нагло изъяты перед отъездом в Киев, чуть ли не на перроне вокзала, якобы, для возвращения на киностудию. Как говорят злые языки, реально, естественно, перешли в собственность изымающих. Коллекционировать сувениры и украшать ими жилища и служебные кабинеты все любят. 
Кстати, опыт участия в киносъемках у товарищей курсантов уже ранее имелся. Всю курсантскую разведроту как-то раз, в феврале месяце, в разгар довольно холодной и снежной зимы, отправили на съемки фильма  украинской киностудии им. Довженко "Семья Коцюбинских". Поскольку в фильме отображались события периода гражданской войны, то, естественно, понадобились статисты для батальных сцен. Так что довелось подержать в руках исторический военный реквизит в виде знаменитой "трехлинейки" - магазинной винтовки образца 1898 г., разработанной капитаном Мосиным. Да еще оснащенной в довесок длинным четырехгранным "русским" штыком.
Первый день Олег добросовестно месил сугробы вместе с коллегами, изображая перемещения пехоты то в колонне, то  в виде стрелковой цепи. Но эти бесконечные променады по заснеженной местности с довольно тяжелой  и неудобно длинной "мосинкой" наперевес как-то быстро наскучили.
Так что уже на второй день съемок, проявив смекалку и находчивость, он напросился в добровольные помощники к пиротехникам киностудии - обеспечивать взрывные эффекты, имитирующие разрывы снарядов на полях сражений. Командир роты не возражал против такой перестановки. Дело вроде  нехитрое, тем более что азы саперного ремесла курсанты изучили еще на первом курсе. Закладываешь толовые шашки в нужных местах, вставляешь электродетонаторы с подсоединенным кабелем, соединяешь в сеть в определенной последовательности, подключаешь к подрывной машинке. Для сценическо-зрительного эффекта закладка обильно засыпается торфом и другими подобными материалами, хорошо имитирующими огненно-черный разрыв снаряда.
Ну, а потом по команде обеспечиваешь подрыв на нужных местах и в необходимой последовательности. Бах – бах - тарарах! Чисто военная красота и развлечение, понимаешь. И работа интереснее, и нагрузка физическая существенно меньше. И даже кофе или чаем с печеньем и конфетами дамы с киностудии регулярно угощают. Все же работа считается опасной  и сложной. Невольно проникаешься самоуважением, ощущая себя почти что кадровым сотрудником киностудии и любимцем Мельпомены.

 А одного из курсантов взвода занесло во время стажировки под Ленинград на Карельский перешеек, на ставшую знаменитой после четырехмесячной  финско-советской «зимней» войны  "линию Маннергейма". Получил на месяц в свое распоряжение несколько огромных многоярусных, но уже изрядно обветшавших дотов, с сохранившимися в них во вполне рабочем состоянии "доисторическими" довольно громоздкими пулеметными установками "Максим" с водяным охлаждением, нередко спаренные или строенные по горизонтали или по вертикали. Кстати, несмотря на древность, вполне удачное оружие как раз для такой работы. В свое время еще финны оборудовали систему их постоянного охлаждения  с помощью устройства постоянной циркуляции проточной воды, подводимой по трубам, а также дистанционное электроуправление.

На третьем курсе довелось в конце декабря, в серьезные холода, поучаствовать в парадном прохождении по Крещатику в ознаменование круглой юбилейной даты то ли образования Украинской ССР, то ли просто провозглашения Советской власти на Украине. Честно говоря, Олег особо в такие мелочи не вникал. Относился к такого рода мероприятиям, как говорится, «по-гусарски». Как в старину гусары говорили:
- Наше дело воевать и умирать. А когда и с кем воевать, про то господин полковник знает.
Сам парад прошел, как говорится, в «штатном режиме», без проблем. Опыт прохождения церемониальным маршем по Крещатику уже имелся, в празднование Дня победы 9 мая и т.д.
А Олегу тем более такие парады были не в новинку. За время учебы в суворовском училище много раз довелось участвовать в парадах на Красной Площади в Москве в составе сводного парадного полка (два батальона из «кадетов» Московского СВУ и Калининского СВУ и батальон нахимовцев из Ленинграда).
Но на таких мероприятиях самое сложное и проблемное – это не само торжество, а подготовка к нему. Почему-то в Киеве, в отличие от Москвы, местное военное командование чересчур увлеклось проведением «генеральных» репетиций. Причем, проводило их не в  дневное время, а по ночам на продуваемом всеми зимними ветрами аэродромном поле за городом, при лютом морозе. Приходилось каждый раз вставать где-то в полночь, потом следовать в столовую, где выдавалось дополнительное питание в виде ломтя черного хлеба с куском просоленного сала, а также кружки со сладким чаем. Затем погрузка в машины и выезд на аэродром, с которого возвращались уже под утро. Пару часов подремал, и вперед – на занятия, которые никто не отменял. В строгом соответствии с обычным распорядком дня.

Да, жаль все же, что многие хорошие праздники у нас в стране почему-то на зимний период приходятся. Например, 23 февраля. Ну, не буду злословить по поводу его превращения в «День защитника Отечества», который вообще непонятно чьим праздником стал по нынешним временам и почему привязан именно к этой дате?
Да еще для «политкорректности» почему то называют его «Днем мужчин». Это еще более странно, поскольку в Российской Армии  около 10% военнослужащих – лица женского пола, а в МВД женщин еще больше – около 20%. К тому же многие лица, относящиеся к мобилизационному контингенту мужского пола, от службы в армии или уже успешно уклонились, или старательно готовятся «закосить».
Так что для моего поколения он остался просто историческим праздником – Днем Советской Армии и Военно-Морского флота. Хотя эта дата и в прошлом носила довольно искусственный и надуманный характер, опираясь на некачественно проработанную мифологию. Мол, якобы 23 февраля 1918 г. первые формирования Красной Армии смогли остановить продвижение немецких войск под Псковом и Нарвой.
Достаточно отметить, что размещавшаяся в Пскове пехотная дивизия уже разваливающейся, разложившейся и агонизирующей русской армии покинула город без боя при появлении небольшого немецкого разведотряда в окрестностях. В стычку с немцами вступили только две роты латышей из псковского гарнизона и прибывший на подмогу небольшой отряд красногвардейцев. Да и те после короткой перестрелки также покинули город в этот же день вслед за отступившими войсками. Уже на следующий день 24 февраля немцы заняли Псков.
А под Нарвой небольшой немецкий разведотряд появился только 3 марта. Причем он осуществлял только наблюдательные функции, поскольку начались переговоры в Брест-Литовске и немецкая армия получила приказ приостановить боевые действия и продвижение в ожидании результатов этих переговоров.
Так что при новой власти в качестве праздничной даты  - Дня создания  Российской Армии – хорошо было бы использовать не день подписания указов и декретов очередного временного сидельца на троне, а более серьезную и знаковую для армии историческую дату. Например, знаменитого Полтавского сражения - 27 июня 1709 г. (или 8 июля по новому стилю). И по климатическим условиям лучше бы вписалось. Тепло, комфортно, природа просто поет и играет, никаких погодных проблем с организацией парадов, возложений венков и т.п. культовых обрядов и военных церемониалов. На крайний случай, дождевые тучи всегда можно разогнать, технологии отработаны.
И придумывать ничего не надо для обоснования даты. Настолько убедительно русские войска разгромили в пух и прах шведскую армию, считавшуюся сильнейшей в тот период в Европе. Конечно, кое-что в описании битвы желательно подкорректировать, особенно там, где описывается личный вклад в победу Петра Первого. Убрать ненужную дворцово-лизоблюдскую и церковную мифологию, сочиненную задним числом. Реальная картина сражения от этого только выиграет.
Например, как Петр Первый, якобы, лично возглавил контратаку батальона Новгородского полка из второго эшелона, чтобы остановить шведов, почти прорвавшихся колонной через первый эшелон русских войск, что чуть ли не привело к поражению всего русского войска. И как святой крест на теле не дал пронзить его шведской пуле.
Во-первых, журнал боевых действий не подтверждает использование второго резервного эшелона в ходе боя, поскольку в этом не было никакой необходимости. Превосходство в численности русских войск было настолько велико, что первый эшелон (т.н. первая линия боевого построения) справился с супостатом достаточно быстро, уверенно и совершенно самостоятельно.
Используя преимущество и в численности, и в построении (более длинный и плотный строй, большие разрывы между шведскими батальонами) русские войска, завершив построение, в завязавшемся бою сразу же смяли шведские фланги, врезали как следует артиллерией по боевым порядкам (против четырех шведских орудий у русских было, по разным оценкам, от 100 до 300 орудий), и перешли в общее наступление по всему фронту. После чего шведская локальная атака быстро перешла во всеобщее скоропостижное отступление и затем в паническое бегство.
В ходе удачного преследования регулярной кавалерией и калмыками прижатые к реке остатки шведской армии капитулировали. Спасся только Карл XII с драбантами – телохранителями и гетман-предатель  Мазепа, успевшие перебраться на лодках через реку на приграничную территорию тогдашней Османской империи.
Кстати, в отличие от шведов, все плененные запорожские казаки-предатели, по приказу Петра Первого, были тут же казнены на поле боя.
Во-вторых, пулевое попадание, действительно было, но не в царское тело, а в шляпу на голове. Для характеристики прямого и достаточно рискованного участия Царя в бою этого вполне достаточно, незачем еще и святой крест в легенду вставлять.
Да и последствия победы интересны. По повелению Петра впервые в русской истории по улицам Москвы провели 22 тысячи пленных шведов, а также немцев и финнов, служивших в шведской армии, взятых за 9 лет под Полтавой и в других сражениях. Так что когда товарищ Сталин приказал провести по Москве 57 тыс. немцев, пленных в 1944 г. в Белоруссии в ходе операции «Багратион», он фактически повторил деяние Петра Первого. Видимо, учел опыт великого предшественника.
А из пленных шведских добровольцев потом сформировали два   пехотных полка и один драгунский для службы в составе русской армии. Кандидатов в волонтеры было с избытком, поскольку альтернативным вариантом была отправка на строительство Санкт-Петербурга, фактически, на каторжные работы по пояс в болоте и с минимальным пропитанием. Так что уж лучше продолжать службу на привычной воинской стезе. Кстати, один из таких добровольцев вернулся на родину только спустя 37 лет. Изрядно послужил новому временному отечеству. Это еще ему повезло, ибо при Петре Первом воинская служба была бессрочной.
Хотя, конечно, в российской военной истории есть гораздо более значимые события и битвы. Выигранные, в отличие от Полтавской битвы, при подавляющем превосходстве противника в силах, исключительно за счет полководческого и воинского мастерства и героизма военачальников и рядовых воинов. Например, почему то мало известное у нас многодневное сражение в окрестностях села Молоди, недалеко от реки Ока, в 50 верстах к югу от Москвы, с 29 июля по 2 августа 1572 г. А ведь победа в этом сражении спасла Русь от тотального разгрома и полного порабощения Крымским ханством. Кстати, и дата для празднования удобная, тоже летняя.
За год до этого, в 1571 г., крымский хан Давлет-Гирей с 40 тысячным войском, обойдя скрытно приграничные укрепления на юге Руси, подло пропущенный  без помех через территорию Речи Посполитой, вышел к Москве и сжег город. Нетронутым остался только каменный Кремль, гарнизон которого сумел отбиться от татар. В ходе набега было уничтожено и угнано в рабство несколько десятков тысяч человек.
Через год Давлет-Гирей решил окончательно добить Русь, и без того уже сильно ослабленную за время правления Ивана Грозного в длительных войнах с Ливонским орденом, Польшей, Литовским княжеством и Швецией, а также в результате ожесточенной и саморазрушающей страну внутренней междуусобицы. Прежде всего, вследствие спровоцированного самим же царем внутреннего развала государства путем деления его на территории «земщины» и «опричнины», с сопутствующим массовым террором против явных и мнимых противников и жестокими карательными походами против не слишком послушных городов.
Крымский хан решил использовать ситуацию по максимуму и восстановить подневольный рабский статус русских земель. В том числе, ликвидировав князей и деления на княжества, поделить Русь на улусы (области), поставив во главе их своих родственников и татарских князьков – мурз. Нарезку и распределение владений провели загодя, перед началом похода, абсолютно уверенные в победе. Ибо в поход, поддержанный Турцией,  собрали 120 тысячное войско: 80 тыс. крымских татар и ногайцев, 33 тыс. этнических турок и 7 тыс. турецких янычар.
На приграничном рубеже, в районе Оки, их встретило сборное русское войско, общей численностью примерно в 21 тыс. человек: стрельцы, дворянская конница, донские и украинские казаки, ополченцы и немецкие наемники. Общее руководство осуществлял опытный полководец князь Михаил Воротынский. Весьма успешно боевыми действиями руководил и молодой князь Дмитрий Хворостинин.
Татары легко смяли небольшие отряды прикрытия на реке Оке, форсировали ее и устремились к Москве. При этом растянулись на 15 км, чем и воспользовались русские полководцы. При таком превосходстве в силах они не могли преградить путь противнику. Поэтому избрали другую стратегию войны. Вцепились, как говорится, врагу в загривок. Вначале уничтожили почти полностью арьергард противника, заставив Девлет-Гирея развернуться в обратную сторону для ликвидации угрозы с тыла, в том числе потери всех обозов. Затем русские выманили основное татарско-турецкое войско на заранее подготовленные мобильные полевые укрепления, т.н. «Гуляй-Город» у села Молоди, насыщенные огнестрельным оружием – пушками, пищалями и мушкетами.
Несколько дней русское войско, опираясь на «Гуляй-Город»,  успешно отбивало остервенелые вражеские атаки, нанося врагу огромные потери. А затем, воспользовавшись тем, что сильная конница противника атаковала в пешем строю  и чрезмерно увлеклась штурмом укреплений с одного направления, частью сил зашло ему в тыл, и нанесло затем мощный комбинированный удар с фронта, из «Гуляй-Поля», и с тыла. А когда противник впал в панику и побежал, организовало его активное преследование, уничтожая беглецов и отдельные татарские отряды, прикрывающие отступление.
Пленных не брали. Турки, в том числе янычары, были уничтожены полностью, а из татар в Крым вернулось не более 10 тыс. человек. Только при переправе через Оку утонуло около 12 тыс. татар и ногайцев. Была уничтожена и масса татарских и ногайских военачальников, а также сын, внук и зять Давлет-Гирея.
Т.е. тем самым было фактически уничтожено большинство боеспособного мужского населения Крыма. Ибо экономика Крымского ханства в тот период носила т.н. «набеговый характер», т.е. основывалась главным образом на захвате и последующей продаже рабов и военной добыче. Соответственно, по повелению хана в большие походы уходили все мужчины, способные усидеть на коне и применить оружие.
Русские боевые потери составили примерно 4-5 тыс. убитых и раненых. Соотношение общей численности и боевых потерь противоборствующих сторон говорит само за себя. В общем, хорошо проучили хищников, и с тех пор таких крупных сражений русским войскам со степняками больше вести не пришлось. Отбили охоту ходить на Русь. Заодно и госграницу далеко в степь сразу отодвинули, на 300 км к югу от Оки. Например, город Воронеж на новых землях основали.
Так что для прославления боевых достоинств русских полководцев и бойцов, для занесения в почетные исторические анналы русской армии и в школьные учебники истории Молодинское сражение 1572 года более чем достойно.

На этом, пожалуй, с описанием учебы  курсанта Савостина на третьем курсе, в целом, можно было бы и закончить. Однако не помешает все же добавить кое-какие детали. Сменился тогдашний министр обороны, и, как водится, решил ознаменовать свое вступление на пост рядом инноваций. В чем это будет наиболее заметно? Правильно, для армии – это, прежде всего, в изменении формы одежды. И при смене российских императоров так было, и ныне так же по исторической традиции продолжается.
Так что вместо гимнастерок времен Великой отечественной войны ввели более удобные и практичные для ношения кители, а курсантские погоны сменили ярко-малиновый окрас на морковный цвет.
И парадно-выходную форму тоже поменяли, отменив «глухой» зеленый мундир со стоячим воротником и синие галифе с хромовыми сапогами, перейдя на зеленый «одноцвет» и более современный «цивильный» фасон в одежде в виде кителя, рубашки с галстуком и брюк навыпуск с ботинками. Заодно увеличили и размер фуражки, сделав ее более разлапистой по верху. Правда, Олега это не затронуло. Проходил вместе со всей ротой до выпуска в старой «парадке». Так что курсанта четвертого курса издалека можно было определить.
А для офицеров ввели и новый цвет парадно-выходной формы. Для Сухопутных Войск  - цвета морской волны, для ВВС и ВДВ (соответственно, и для маскирующегося под ВДВ спецназа) – синего цвета.
Но товарищ новый Министр не ограничился только сменой внешних декораций. Решил копнуть поглубже, что весьма отразилось в т.ч. на выпускниках ВОКУ 1969 года. Вышел очередной приказ Министра на предмет того, что в Советской Армии сложилась порочная практика отправлять для службы на Восток страны, за Урал, далеко не лучших офицеров, как бы в качестве наказания. В результате чего в азиатской части страны сложилась крайне неблагоприятная ситуация в командно-кадровой сфере.
Для срочного исправления положения настоятельно рекомендовалось, среди прочих мер, направить лучших выпускников военных училищ не как обычно, на Запад, в ГДР, Венгрию, Чехословакию, или, по крайней мере, в Киевский и Белорусский округа, а вовсе даже наоборот. Т.е. в обратном направлении, далеко – далеко за Урал.
Да, можете себе представить радикальную смену настроений среди выпускников. С одной стороны  – старательных службистов, отличников и медалистов, и с другой стороны - завзятых нарушителей дисциплины, лодырей и троечников, после такой неожиданной смены ролей и перспектив будущей службы. И, мягко говоря, недоуменные комментарии руководства Киевского ВОКУ на предмет того, каким теперь образом мотивировать товарищей курсантов на усердную и напряженную учебу?
К тому же выпускники 1969 года попали еще и под очередную армейскую антиалкогольную компанию. До этого красивый и пафосный выпускной вечер с дамами и обильными возлияниями проводился в Киевском доме офицеров, по уже отработанной технологии. Для чуткого обслуживания выделялись курсанты младших курсов, которые, в случае необходимости, бережно доставляли «усталые» от банкета тела новоиспеченных лейтенантов по месту постоянной прописки, в казарму училища. А по киевскому гарнизону отдавалось устное распоряжение-ориентировка примерно такой же направленности. Типа, полный мораторий на традиционное реагирование при выявлении нарушений воинской дисциплины сроком на сутки, никаких репрессалий и максимум заботы и гуманности для молодых лейтенантов.
А тут, помимо неприятных для многих  инноваций в смене ожидаемого распределения, еще и выпускной вечер отменили. В результате, вместо сравнительно спокойных офицерских «посиделок» по накатанному сценарию в городском Доме офицеров, товарищи выпускники устроили бурные и продолжительные гуляния в различных городских вертепах.
Причем в одном из них, в модном загородном ресторане «Млын» (Мельница), где обычно отдыхали в основном иностранцы и, как водится, сопутствующие наблюдатели из КГБ, устроили побоище, сцепившись с австралийскими туристами. Австралийцы, конечно, сами виноваты, первыми полезли коллективно одного из своих в ссоре защищать. Ну, и огребли всей тур-группой по полной программе. Нашли на кого замахиваться, придурки! Заодно  товарищи выпускники обезоружили и связали прибывший патруль из комендатуры, после того, как начальник патруля, по недомыслию,  зачем-то угрожающе достал пистолет из кобуры.
Что интересно, ни присутствовавшие в зале чекисты, ни  представители героической милиции не решились вмешаться в конфликт. Так что после достойного отпора излишне самонадеянным чужеземцам в духе славных исторических традиций нашей Армии, товарищи лейтенанты гордо удались, решив продолжить банкет в другом кабаке. Не оставив никого из своих на поле битвы, уводя и унося с собой чрезмерно перегруженных горячительными напитками коллег, временно не способных передвигаться самостоятельно.
Кстати, из всего офицерского коллектива только один выпускник пострадал. Так сказать, своим лицевым обличьем. После перенасыщения организма горячительными напитками заснул, бедолага, у барной стойки, еще до начала стычки с австралийцами. А собрат-выпускник, тоже не в лучшей физической форме, не в силах взять страдальца на руки или перекинуть через плечо, не придумал ничего лучше, как потащить его за собой на выход волоком по полу, взявшись за ноги. Где-то видимо в памяти и в подсознании отложилось за время учебы, что нельзя «раненого» собрата на поле боя оставлять. Как учат в армии «Пленных не брать, своих не бросать!». И успел протянуть его в таком положении с десяток метров, причем лицом вниз по шершавому напольному покрытию. Пока кто-то из более соображавших и дееспособных не отстранил его от выполнения священного воинского долга в утрированной форме, взяв на себя труды по дальнейшей, более гуманной по технологии  транспортировке  офицерского тела в сторону вызванных такси. 
Ну, как водится, репрессалий не последовало, спустили все на тормозах. Но зато, соответственно, повезло выпуску 1970 года.  Новый начальник училища наплевал на все вышестоящие антиалкогольные запреты и с учетом печального и поучительного опыта, повелел провести выпускной вечер на территории училища, в новой огромной и многоэтажной училищной столовой, начавшей свою работу как раз с обслуживания выпускников.

В общем, подводя итоги служения Отечеству на третьем курсе, можно сказать, что разведрота вышла на финишную прямую в учебном марафоне. Впереди уже зримо маячили заветные офицерские погоны с первоначальными скромными лейтенантскими звездочками. А на войсковой стажировке  смогли прочувствовать и осознать не только статусную красоту и романтику, но и будущую тяжесть офицерских погон и командирских обязанностей.
Естественно, за прошедший год курсантская разведрота еще больше пропиталась сословно-корпоративной гордостью войскового разведчика.


Четвертый выпускной курс – Меньше взвода не дадут

Пройдут годишки серые,
Мы станем офицерами…

(Из кадетской песни)

Дальше Кушки не пошлют,
Меньше взвода не дадут.
Ладушки – ладушки,
Будем мы комбатушки!

(Курсантско-офицерская частушка)


Главные события на последнем выпускном курсе были связаны, естественно, с завершением четырехлетней учебно-служебной эпопеи и столь длительной казарменной жизни в Киевском ВОКУ. К сожалению, новый Министр обороны ввел заметные послабления для выпускного курса только на следующий год. Так что Олега и его коллег по разведроте это не коснулось.
Ну, а основные события на этом  завершающем этапе включали в себя сдачу государственных выпускных экзаменов и церемониально-традиционные мероприятия по празднованию завершения учебы, получения диплома, присвоения первичного офицерского звания и т.п. приятными новациями в жизни. Официальным переходом на качественно новый и принципиально иной, более высокий статусный уровень в Вооруженных Силах СССР. Вполне сопоставимых по мощи, а во многом и превосходящих в тот период вооруженные силы США. Приятно быть офицером великой армии великого государства, которое тогда даже враги называли «сверхдержавой». Да и в общественной структуре страны офицеры тогда к элитарным слоям относились.
 
Но начнем все же не с выпускного церемониала, а с некоторых промежуточных событий. Наиболее интересным и оригинальным из них стали действительно внезапный подъем всего училища по тревоге и вывод всех курсантов КВОКУ на масштабные учения в поле в качестве сводного курсантского полка в составе мотострелковой дивизии.
Трудно сказать, зачем это понадобилось делать командованию Киевского военного округа. Во-первых, явный анахронизм времен Великой отечественной войны, периода боев под Москвой в 1941 г., когда для прикрытия брешей в обороне в катастрофической ситуации в бой бросили срочно курсантов пехотного и артиллерийского училищ из Подольска.
Да, они выполнили и перевыполнили поставленные задачи. Воевали умело, стойко, напористо, результативно и самоотверженно, как и положено будущим командирам. Но армия потеряла в этих боях не рядовых солдат, а без пяти минут готовых командиров, которых и без того остро не хватало в войсках. В плане военной целесообразности лучше было бы укрепить ими наспех создаваемые сводные импровизированные формирования, например, дивизии ополченцев. Куда как больше пользы было бы. Кстати, как это делали немцы на завершающем этапе войны в 1945 году при вынужденном расформировании училищ и учебных курсов.
Во-вторых, КВОКУ не располагало собственной материально-технической базой, достаточной для обеспечения действий курсантского полка, как говорится, в «чистом поле». И транспорта не хватало, и полевые кухни начисто отсутствовали. Из-за реальной внезапности тревоги (что в армии крайне редкое событие) строевых офицеров до утра пришлось разыскивать. Так что подняли училище по тревоге часов в девять вечера, а выехали на учения только утром. Причем даже сухие пайки не сумели выдать на дорогу. Ну, а где эти пайки взять, если на училищном продскладе они имелись в минимальном, явно недостаточном количестве?  Поскольку курсанты обычно в столовой питались и на территории  училища, и в учебном центре. Мотострелковая дивизия, куда их скоропостижно включили, тоже на них не рассчитывала. Как говорится, на довольствии и в списках дивизии не состояли.
К тому же в ходе учений курсантскую выпускную разведроту использовали в качестве обычной мотострелковой роты. После длительного марша на бронетранспортерах и автомашинах высадили у какого-то болота и повелели срочно оборудовать ротный опорный пункт. Грунт был легкий, в основном песочек, так что хотя и голодные, и болотные комары донимали, но с поставленной задачей за несколько часов справились. Оборудовали оборонный комплекс с помощью малых саперных лопаток по всем правилам военно-инженерной науки.
Однако, как это и бывает часто на войне, хотя бы и учебной, вскоре последовала новая вводная противоположного характера. Выкопанные окопы и траншеи срочно засыпать для восстановления экологической среды, а затем контратаковать в пешем строю прорвавшегося в тыл условного противника. Ну, атаковать, это не окопы копать. Это проще. Хотя, конечно, по времени дело уже к ужину шло, а товарищи курсанты еще не завтракали. И покормить никто даже не обещал.
Вытянулись цепью и побрели неспешно по равнине вперед. В животах по-прежнему кроме кое-как профильтрованной болотной воды ничего. И тут как будто Господь самолично вмешался в продовольственное обеспечение голодной разведроты, не в силах лицезреть таковые безвинные и непомерные курсантские страдания. Рота как раз вышла к проселочной дороге, на которой, как по заказу,  вскоре появилась одиночная автомашина с прицепленной к ней походной кухней. Причем явно в работающем состоянии. Дымок над трубой, на облучке повар в белом халате и колпаке с поварешкой в руках. На фоне заходящего солнышка выглядело как на лубочной картинке.
Ну, а далее сами можете легко догадаться. С базовыми военными заповедями, думаю, многие читатели знакомы:
- На учениях как на войне, а на войне, тем более, как на войне;
- Что с бою взято – то свято;
- На войне и поросеночек божий дар;
- Трофеи – дело наживное и святое;
-  Война войной, а обед по расписанию и т.д.
В общем, автотранспорт с весьма полезным и своевременным кормовым прицепом перехватили, руководствуясь, так сказать, военной целесообразностью при проведении вынужденной «самостийной» реквизиции в полевых условиях.
Водитель тут же сам добровольно сдался, а повара пленили и слегка вразумили, помяв бока за то, что пытался отбиваться огромным черпаком. Да еще вопил при этом всякие глупости и несуразности, типа, что мол, не для курсантов ужин везет. К тому же обзывал непотребными и непечатными словами и попутно карами всякими грозил за самоуправство.  Правда, после соответствующих разъяснений о том, что придется по такому случаю для ослабления нездоровых шумовых эффектов кляп вместе с зубами в рот загнать, попритих. Соответственно, организованному и справедливому распределению трофеев в последующем не мешал.
В походном котле оказалась уже готовая и вкуснейшая гречневая каша, щедро приправленная тушенкой. А в кузове автомашины и хлеб нашелся, и сливочное масло, и сахар, и рыбные консервы. На всю разведроту как раз с запасом хватило, и пустые курсантские желудки наполнить, и в вещмешках запас небольшой затарить.
Поварские обязанности по раздаче продовольствия на себя старшина роты взял, свой, тоже из курсантов. В общем, подкормились слегонца, по-походному, за счет мотострелковой дивизии. Как бы самостоятельно встали к ней на довольствие, проявив разумную военно-разведывательную инициативу.
Ибо каша на войне порой не менее важна, чем патроны! А голодный солдат – это не солдат! И весьма сомнителен в роли потенциального защитника Отечества.
На этой счастливой и поучительной ноте внезапная и краткосрочная учебная война для курсантской разведроты закончилась. Вернулись этой же ночью в Киев к месту постоянной дислокации. Кстати, вынужденная экспроприация продовольствия обошлась для роты без последствий. Как говорится, война все спишет!

Сдача государственных выпускных экзаменов проходила в два этапа. Вначале в Киеве сдали экзамены по марксистско-ленинской подготовке и по физкультуре. А затем выехали в учебный центр «Старое», где предстояло сдать огневую подготовку (знание материально-технической части и практическая стрельба), а напоследок, «на сладкое», завершающий экзамен по тактике.
Для более эффективной подготовки к стрельбам разведроту разместили в палатках прямо на полигоне. Так что целую неделю спали, как говорится, почти как на фронте, «под грохот канонады», поскольку стрелковые тренировки шли и днем и ночью. Впервые за четыре года учебы в боеприпасах не ограничивали. И отчитываться за них со сдачей гильз не пришлось. На полевом пункте боепитания берешь патроны сам, сколько хочешь. Единственное ограничение – чтобы сам смог унести. Взял с собой деревянный ящик с парой цинковых коробок с патронами внутри, водрузил на плечо, и вперед. Заодно потом опустевший ящик можно вместо походного сиденья использовать. Так что настрелялся Олег за несколько дней, наверное, больше, чем за все предшествующие четыре года. 
Кстати, разведвзводу, в котором учился товарищ Савостин, по жребию досталось выполнение экзаменационного упражнения по стрельбе ночью из ручного пулемета.
А на Олега решением взводного коллектива возложили дополнительно обязанности главного организатора по «материально-техническому  обеспечению» работы государственной экзаменационной подкомиссии. В переводе на бытовой русский это означало подготовку и проведение в полевых условиях, прямо на стрельбище, завершающего церемониал сдачи экзамена по огневой банкета, достойного высокой государственной комиссии. 
Для выполнения столь ответственной военно-дипломатической и представительской задачи командир роты даже выделил ему бронетранспортер с водителем, дабы обеспечить доставку «банкетных» напитков и продуктов из продовольственного магазина, расположенного в селе Старе.
Естественно, что почти «фронтовые» будни с постоянной нервной перегрузкой на фоне почти беспрерывной круглосуточной пальбы выпускному курсу пришлось скрашивать и «уравновешивать» традиционным для армии  способом. Соответственно, ежедневную оптовую доставку горячительных напитков и закуски для народных масс тоже возложили на Олега. Понятное дело, что выделенный военный транспорт надо использовать максимально эффективно, продуктивно и рационально не только для госкомиссии.
Со своими «двойными» обязанностями товарищ Савостин справился успешно. Когда разбирали курсантские палатки перед отъездом со стрельбища, то выяснилось, что под нарами пустые бутылки были складированы в несколько слоев. Оборзели товарищи выпускники, поленились пустую тару хотя бы в соседний лесок заранее отнести, чтобы товарища Савостина лишний раз не компрометировать.
А вот в отношении государственной подкомиссии труды оказались совершенно напрасными. Взвод продемонстрировал прекрасные знания по матчасти, и отстрелялись ночью почти все на «отлично», а главное – без «троек». Не подвели своего педагога – подполковника. И банкетный стол стараниями Олега неплохой получился, для полевых условий, естественно.
Да вот только председатель подкомиссии по огневой подготовке принципиальность продемонстрировал. Отказался от участия в военном застолье, заметно разочаровав этим рядовых членов подкомиссии, изрядно проголодавшихся и продрогших за ночь. Причем отказался в условиях, когда это ни к чему его уже не обязывало, поскольку оценки выпускникам были уже предварительно выставлены. Оставалось только формально их утвердить у председателя госкомиссии.
 Поскольку отстрелявшийся взвод уже удалился на ночлег и «самопоздравительное винопитие» к себе в палатки, пришлось Олегу с еще одним коллегой - курсантом и подполковником – преподавателем втроем усесться за банкетным столом. Ну, не пропадать же добру? Да и отношения с офицерами училища перешли к выпуску на другой уровень. Не как у офицеров и курсантов, а как между младшими и старшими коллегами – офицерами. Другой сословный уровень, другой этикет и язык.
Так что очень душевно втроем посидели. Три бутылки водки как-то незаметно под интересную беседу и обильную закуску на троих «усидели». Тем более, в те времена еще много фронтовиков в армии служило. Со своим складом характера и мировосприятия. И в аудитории охотно и внимательно слушающих ребят, своей будущей смены, профессионально с полуслова понимающих, о чем речь идет,  товарищу  подполковнику было чем, в душе накопившемся, поделиться. Много и откровенно рассказывал про свои фронтовые офицерские дороги, без прикрас, но и без  «чернухи». В том числе рассказал про самый тяжелый в его военной жизни этап, как в 1942 году из-под Харькова из окружения пробивался.   

Ну, а что касается последнего госэкзамена по тактике, так это не огневая подготовка. Все намного проще и не требующее доподготовки. Вначале знания общетеоретических разделов демонстрировали в классе, а потом выехали  с одним из членов государственной подкомиссии на природу на бронетранспортере, для решения различных  тактических вводных на местности. Взводу, в котором учился курсант Савостин, досталось решение вводных по разделу действий разведвзвода в качестве ГПЗ (головной походной заставы).
Проверяющий каждый раз давал вводные применительно к конкретной местности. До Олега очередь дошла в тот момент, когда они ехали по лесной дороге. Вначале экзаменатор определил состав и оснащение ГПЗ. Мол, после предыдущих стычек с противником в составе взвода из штатных средств на ходу остались два плавающих танка, один БРДМ и два мотоцикла. Но зато взамен получили средства усиления, в виде 76-мм пушки (с расчетом, естественно)  на прицепе у автомашины. И тут же поинтересовался, а какие бы средства усиления товарищ Савостин сам выбрал в такой ситуации?
Олег тут же выложил, что лучше бы вместо пушки дали батальонный 82-мм миномет. И установил бы он его прямо в кузове автомашины, на мешках с песком. Чтобы можно было бы прямо из кузова стрелять, не теряя драгоценное время на развертывание орудия. Да и со снабжением боеприпасами за счет противника будет проще.
Проверяющий несколько удивился, и попросил разъяснить таковой выбор. С этим как раз было несложно, поскольку в одном из прочитанных еще на третьем курсе военных мемуаров бывшего минометчика как раз все эти тонкости описывались. И по установке и закреплению в кузове на мешках с песком, и по  особенностям наводки и стрельбы, и по возможности использования трофейных 81-мм мин от батальонных минометов, состоящих на вооружении в прошлом в Вермахте, а ныне в бундесвере, и в американской армии, да и, в общем то, практически в армиях всех стран НАТО.
Так что Олег не только достаточно профессионально обосновал свой выбор, но и сослался на практический опыт Великой отечественной войны. Затем, столь же умело и четко обосновал построение боевой техники взвода на марше по лесной дороге. И «добил» экзаменатора оригинальным маневром силами взвода и использованием огневых средств при решении вводной по внезапному встречному бою  ГПЗ в лесу с такой же разведкой противника.
Так что свои «пять баллов» за экзамен по тактике получил вполне заслуженно.

После сдачи государственных экзаменов и возвращения в Киев  началась ускоренная подготовка к церемониалу выпуска из училища.
Начальник училища лично скорректировал представленный проект меню по разделу «спиртные напитки» в плане двойного увеличения их потребного объема. Вполне разумно, с опорой на свой общеслужебный и генеральский опыт рассудив, что лучше уж пусть товарищи лейтенанты выкушают столько, сколько в них войдет, в соответствии с личными представлениями каждого о норме потребления, на территории училища, да отправятся «с устатку» на койки в казарму. Чем отправятся в случае «недопития» в город в поисках новых алкогольных источников  и попутных приключений.
Говорят, что увидев предложенный первоначально нормативный объем,  брезгливо поморщился, и пафосно-удивленно заявил:
- И это все? И это русские офицеры? Стыдно! Предлагаю - каждому выпускнику – минимум по бутылке водки! И по бутылке шампанского! Для дам, если приведут с собой. А у кого дамы нет – сам выпьет.
Кстати, про личные нормы потребления алкоголя в армии. Довелось как-то Олегу присутствовать в качестве представителя «армейских избирателей» на  выступлении командующего Киевским военным округом генерала Якубовского в качестве кандидата в депутаты в «парламент» Украинской ССР. Весьма колоритно и мощно выглядел, как и положено боевому советскому генералу, прошедшему всю Великую отечественную войну.
Ну, а в своем выступлении перед армейскими «избирателями» товарищ генерал и будущий маршал заодно затронул тему борьбы с пьянством в армии. Заявил о том, что каждый военнослужащий прежде всего должен четко знать свою норму и не превышать ее. Далее цитирую дословно:
- Ну, выпил свои 800 граммов коньяка или водки, и хватит. Иди домой, к семье. Этого для хорошего настроения вполне достаточно. По себе знаю.
Глядя на его рослую и объемную фигуру, в эти декларированные 800 миллилитров охотно верилось.
Кстати, в армии существует традиционная шутка по поводу того, для чего надо знать личную норму употребления алкоголя. А для того, чтобы не выпить меньше, чем смог бы.
А есть еще такое выражение как «недоперепил». То есть, когда выпил меньше, чем хотел, но больше, чем следовало.

Отмечать выпуск по киевским ресторанам начали, правда, заранее, до официальной церемонии, как только переоделись впервые в новенькую, свежее пошитую по фигуре офицерскую форму. Хотя «удостоверения личности офицера» выдали только через два для после этого. В эти дни дежурство по роте уже отменили, и в качестве дневальных для разведроты выделили молодых солдат из батальона обеспечения.
Весьма повезло при этом юному солдатику, который стоял у тумбочки как раз в те часы, когда рота переоделась в офицерскую форму в спальном помещении и господа лейтенанты отправились на выход из казармы, проходя мимо дневального. А тот неумело, но старательно козырял всем проходящим друг за другом почти непрерывной чередой 95 офицерам – выпускникам  разведроты.
Почему повезло? А все дело в том, что по старым традициям русской армии еще с царских времен первому солдату, который отдал честь свежеиспеченному офицеру, как старшему по званию, полагалось вручить серебряный рубль. Ну, при советской власти с серебряными рублями была напряженка, ибо, так сказать, старорежимный раритет. Поэтому запаслись заранее «юбилейными» рублями.
Рядом со слегка  ошалевшим от сказочно-приятной неожиданности бойцом кто-то из лейтенантов догадался положить на тумбочку фуражку, и после церемониального приветствия со стороны рядового в эту фуражку помещали очередной «церемониальный» рубль. Так что за полчаса юный боец заслуженно получил 95 рублей «наградных». Красивая монетная горка в фуражке получилась. По тем временам вполне приличная сумма, почти что месячная зарплата младшего научного сотрудника НИИ и чуть более половины месячного лейтенантского жалования.
Кстати, церемониал взаимного отдания воинской чести (профессионального воинского приветствия) между военнослужащими впервые в российской армии Петр Первый установил. При этом довольно интересно сформулировал соответствующие уставные нормы. 
- При встрече двух военнослужащих первым отдает честь младший по званию. При встрече двух военнослужащих, равных по званию, первым приветствует тот, кто лучше воспитан.

Как уже говорилось, торжественная официальная церемония выпуска проводилась в новом огромном и многоэтажном здании столовой. Более 300 выпускников трех рот (двух «общевойсковых» и разведывательной») выстроились в длинном пустом зале, и, после кратких поздравительных речей,  началось вручение дипломов. Соответственно, совмещенная для каждого после получения диплома с ритуальной церемонией прощания со знаменем училища.
К сожалению, дипломы начальником училища вручались не по алфавитному списку, поскольку документы лежали россыпью на столе в произвольном порядке. Так что пришлось все время стоять в напряжении, чтобы не пропустить, когда назовут твою фамилию и выйти для представления начальнику училища из общего строя.
Так что Олег добросовестно простоял почти три часа, но своего диплома так и не дождался. Единственный такой неудачник оказался. Пришлось обратиться с законным вопросом к капитану - офицеру строевого отдела, занимавшегося оформлением этих самых дипломов, и вместе с ним срочно отправиться в его служебный кабинет для поисков пропавшего документа. К счастью, хотя и с запозданием, после пятнадцати минут копания в ящиках стола, диплом нашелся. Как обычно, завалился в щель.
Кстати, поскольку разведрота выпускалась в КВОКУ, да и в Вооруженных Силах СССР впервые, руководство училища долго ломало голову над тем, как записать полученную в училище специальность для разведчиков. Так, чтобы и суть отражала, но, в то же время, секретность факультета соблюсти. Кстати, сочиненная в 1970 г. экспериментальная версия потом была признана не очень удачной, и для следующего выпуска разведчиков ее опять переделывали.
Вернувшись в столовую, уже в банкетный зал, лейтенант Савостин с облегчением выпил вместе с товарищем капитаном сразу по фужеру водки за удачный исход поисков. Жаль, конечно, что со знаменем Киевского ВОКУ не попрощался, в отличие от знамени Калининского СВУ.
Потом довелось добавить по-быстрому еще пару фужеров уже с коллегами по роте. А затем пришлось заняться служебными делами, поскольку требовалось заодно успеть получить до конца рабочего дня полагающееся офицеру вещевое имущество на складе училища. Уже изрядно нагруженный алкоголем Олег добрался до вещевого склада, где начальник склада разложил на полу офицерский плащ и в соответствии с вещевым аттестатом неспешно накладывал на плащ какие-то предметы, что-то бормоча при этом себе под нос.
Отслеживать процесс созидания «вещевой горы» в соответствии со списком Олег был просто не в состоянии, поскольку уже находился в полудремотном состоянии, пристроившись на табуретке. Потом оставил свой автограф, закинул получившийся тюк со «шмотками» на спину и отправился в казарму. А там, сбросив тюк в проход, завалился прямо в парадно-выходной форме на свою «ветеранскую» кровать и моментально вырубился. Только ботинки успел снять.

Разбудили его коллеги уже вечером для продолжения банкета. Ранее договорились всем взводом отпраздновать выпуск в ресторане «Динамо», достаточно неплохом и престижном в те поры. Заказали для себя заранее банкетный зал, тем более что отправлялись туда вместе с дамами.
Построенный в центре Киева, недалеко от Крещатика, внутри паркового комплекса, на холме, на берегу Днепра в 1932-1934 гг. по модернистскому для того времени проекту пятиэтажный ресторан клубного типа был любимым местом отдыха украинской элиты. Каждый из пяти этажей был архитектурно по-разному оформлен. Кстати, в 90-е годы был закрыт, потом опять открыт и переоборудован в ночной клуб под названием D’Lux. Впрочем, здание ныне уже изрядно обветшало и требует срочной реставрации.
Недалеко от ресторана располагались «Дом Правительства» (ныне Кабинет министров Украины) и здание Республиканского Совета народных депутатов (ныне Верховной Рады Украины).  Вдоль улицы, названной в «незалежной и самостийной» Украине в честь Михаила Сергеевича Грушевского, известного историка и теоретика украинского национализма, первого председателя Центральной Рады Украинской Народной Республики в 1917 -1918 гг.
Прославился пан Грушевский своей 10-ти томной «Историей Украины – Руси», в которой старательно обосновывал и пропагандировал исконное, чуть ли не с каменного века, различие этногенетического происхождения и разновекторную направленность развития русской и украинской наций. Довольно странно, но, видимо, за таковые глубинные изыскания и находки и этно-исторические заслуги по размежеванию и противопоставлению русской и украинской наций почему-то при советской власти стал академиком Академии наук СССР.
Поблизости от ресторана «Динамо» располагались также Киевский академический театр и Михайловский монастырь. А если пройти от ресторана по Владимирскому спуску в сторону Днепра, то выходишь к памятнику князю Владимиру – «Крестителю Руси». В общем, неплохое место для прощальных с Киевом гуляний.
Как и положено, посидели в ресторане на славу, до его закрытия. Потом затарились в этом же ресторане шампанским и конфетами и отправились продолжать банкет уже во втором часу ночи «на пленере», к памятнику князю Владимиру. Но вначале спустились по длинной лестнице к Дому Правительства, возле фасада которого на клубах росли прекрасные чайные розы желтого цвета.
Ну, да сами понимаете, все же в восторженном дамском окружении, романтичное настроение, подогретая алкоголем молодая и горячая офицерская кровь в жилах бурлит. Решили осчастливить боевых подруг путем вручения букетов этих самых чайных роз, свеже сорванных прямо с клумб у Дома Правительства. Как бы в дар прекрасным дамам от лица этого самого теоретически общенародного Правительства. Вполне это заслужившим и по внешности, и, так сказать, за морально-психологическую и природно-физическую  поддержку во время курсантской учебы. Ну, а что делать, раз уж оно, т.е. Правительство, почему то не догадалось сделать это самостоятельно? Пришлось самим проявить инициативу.
Следует при этом отметить, что, несмотря на романтическое настроение и возвышенно-духовное состояние, выпускники факультета войсковой разведки профессионально выработанные навыки и бдительность все же не утратили. Так что когда вызванная правительственной охраной милиция прибыла на автомашинах для задержания «злодеев», ловить было уже некого. Веселая и радостная компания наблюдала за проведением запоздалой милицейской операции уже со стороны, в просветы между деревьями в районе Владимирской горки.
Закончились гуляния на свежем воздухе около пяти утра. А для убытия на «временную базу» для продолжения романтического свидания вместе с дамой вместо отсутствующих в поле зрения такси Олегу удалось поймать проезжавшую мимо «Скорую помощь». В связи с временным наличием отсутствия срочных вызовов и за разумное вознаграждение мобильные эскулапы охотно согласились внести соответствующие коррективы в маршрут дальнейшего следования.

Кстати, может, оно и хорошо, что такси на дороге не попалось. Ибо у дамы было довольно своеобразное хобби – таксистов по дороге разыгрывать. Причем это не всегда адекватно товарищами водителями воспринималось. Ранее уже говорилось, что в те времена киевляне в основном на русском языке общались, а при бытовом общении по-украински говорили обычно приезжие с запада, и из глубинки. При розыгрыше мадемуазель и использовала эту языковую особенность.
При посадке в такси барышня обычно сразу же начинала изображать из себя этакую «селянку с колгоспу», впервые попавшую в город. Естественно, выступая на «ридной мове» и с должной долей артистизма. Как говорится, прирожденный театральный талант налицо.
Вначале, как и положено по сценарию, следовало «расслабить» водителя, чтобы он убедился в аутентичности образа, почувствовал себя настоящим «гоноровым» столичным жителем в присутствии «простоватой и недалекой селянки».
По хорошо отработанной и зарекомендовавшей себя на практике стартовой заготовке, мадемуазель начинала вначале восхищаться городским пейзажем, особенно высотными зданиями, и расспрашивать «водилу» о всех  попавшихся   по дороге достопримечательностях. Типа:
- Ой, а це шо таке? Ой, якись гарнесенький! Ой, яка громада! А у нас, у сели, тильки у председателя хата в два этажа. А тут уси хаты таки до неба. Скильки этажей - и не счесть.
Ну, и т.д. и т.п. После того, как дама визуально определяла, что «клиент» дозрел, и уже начал спесиво «надувать щеки» и изображать «городскую распальцовку», переходила к главному номеру. Как бы случайно бросив взгляд на счетчик - таксометр, с легким любопытством невинным девичьим голосом вопрошала.
- Ой, а це шо таке? Цыфирки так и скочут, так и скочут. Ой, опьять прыгнуло.
Ну, тут уже приходила очередь Олега подключаться к диалогу. В роли местного жителя, как бы извиняясь и стесняясь за поведение «простоватой» родственницы из провинции, он суховато пояснял назначение прибора. Дама, естественно, тут же начинала демонстрировать свою сельско-кулацкую «хохлястую» прижимистость.
- Та ты шо? Та не може быть. Це вже ж цылых пьять карбованцев напрыгало. Та ты шо, с глузду съихав, чи шо? Ты шо ж робишь? Таки деньжищи. Та, мабуть, лучше б хустку (т.е. большой цветастый платок) на майдане (т.е. на рынке) мене купыв! Та лучше б пехом пошлы!
Ну, и т.д. и т.п. В общем, иногда «водилу» чуть до истерики не доводила своими «дорожными» развлечениями. Однажды не рассчитала и взялась за обработку водителя - явного гипертоника. Не учла его физическое состояние. Мужик был очень толстый, шея и подбородок складками, с надутым и излишне розоватым лицом. Еще до начала ее сольного выступления. По мере развертывания традиционного монолога «селянки с колгоспу» его лицо начало еще больше краснеть с переходом багровой окраски на шею и даже руки. А потом и совсем поплохел и начал задыхаться, когда мадемуазель, войдя в раж, потребовала у водителя немедленно остановить машину, чтобы она смогла бы выйти во избежание дальнейших непродуктивных расходов. Да еще заявила:
- Вообще нэ буду платить! От, как хотите, а нэ буду! Нэма за що!
И добила его своей коронной фразой.
- Та у мэне у грошей таких нема!
В общем, с трудом удалось затем товарища водителя успокоить. А на фразу Олега уже на чисто русском – Да ты что, командир, уже и пошутить нельзя, что ли? – вполне справедливо начал орать:
- Какие, на хрен шутки? Нельзя так с людьми шутить! Так ведь до инфаркта с инсультом можно довести!
Так что пришлось для снятия стресса пообещать ему по двойному тарифу за поездку уплатить. Как бы в качестве компенсации за причиненные психологические неудобства и возможный моральный ущерб. Кстати, загадочным образом после волшебной фразы про «двойной тариф» краснота на его лице и шее начала быстро спадать.
А с дамой товарищ Савостин был вынужден потом провести воспитательно-разъяснительную работу на предмет более разумного подбора объектов для театрально-психологических постановок.

А что касается ранее упомянутой «временной базы», то в этом качестве курсанты КВОКУ использовали тогда расположенное неподалеку от училища общежитие Академии наук Украинской ССР гостиничного типа. Естественно, первокурсникам была рановато его осваивать, не по чину, а вот уже со второго курса вполне пристойно было там негласно появляться на короткое время. Ну, а уж четвертому курсу сам Бог велел обосноваться в нем более солидно и устойчиво.
Так что порой прохождение по коридору общежития Академии наук напоминало посещение своеобразного филиала ВОКУ. Во всяком случае, с заметным преобладанием по численности в общей массе постояльцев знакомых лиц в курсантской форме, или переодетых «по гражданке». Кстати, с учетом специфики контингента, местный административный персонал излишними формальностями по официальной регистрации товарищей курсантов не увлекался. Лишь бы деньги своевременно, а лучше авансом платили, что было удобно для обеих сторон.

Кстати, попутно хотелось бы вновь упомянуть о князе Владимире – «Первокрестителе», возле памятника которому продолжились «выпускные гуляния».
Еще на первом курсе Олег увлекся военной историей, и отечественной, и иностранной.  Потом, естественно, занялся и углубленным изучением отечественной российской истории, постепенно расширяя и углубляя свои познания, уходя все далее вглубь веков и тысячелетий, к дохристианской Руси. А от нее к славянам, потом к еще более древним историческим корням - протославянам, затем к индоариям и их основным ответвлениям (ариям, персам, кельтам, германцам и балто-славянам) – переселенцам - мигрантам из легендарной Гипербореи.
То есть к северной прародине, по расчетам специалистов (в том числе с использованием древней индийской мифологии), находившейся до очередного похолодания и вынужденной миграции индоарийских первопредков, где-то на широте нынешнего Кольского полуострова.
То есть мы, нынешние русичи, тем самым являемся как бы хранителями древнейшей прародины и исходного ареала для последующего расселения многих индоарийских народов. А наш язык больше других сохранил в себе первозданные языковые основы индоариев, т.е. древний протоязык. Если не считать, конечно, санскрит, в котором весьма много общего с русским.
Естественно, в круг интересов товарища Савостина попали со временем и древние дохристианские религии, и нехристианские вероисповедания. И не только из личного любопытства, но и частично в силу служебной необходимости. Так что светским религиоведением занимался достаточно профессионально, чтобы не только кругозор расширить, но и эффективно работать в не христианской и политеистической (многорелигиозной) среде.
В ходе этих поисковых исследований довелось ему ознакомиться и с деяниями князя Владимира и с процессом христианизации Руси. По разным источникам и с разными оценками, зачастую совершенно противоположными. Если хочешь добраться до истины, без этого не обойдешься. Тем более, что в наше время и доступ к таким источникам существенно расширился, и самих источников весьма обильно размножилось.
А при анализе этих источников у Олега сложилось свое, и вовсе не благостное впечатление. Довольно быстро выяснилось, что князя правильнее было бы и научно более корректно назвать не Крестителем Руси, а человеком, начавшим длительную, кровавую и весьма разрушительную эпопею насильственного крещения Руси «огнем и мечом».  Вначале в Киеве, где он безраздельно правил. Достаточно вспомнить его знаменитую и безапелляционную фразу:
- А кто не крестится, тот враг мне!
Предполагается, что сама процедура ускоренного массового крещения горожан, с помощью прямого насилия и угроз, сопровождавшаяся тотальным уничтожением культовых изваяний древних богов, святилищ и храмов,  а также самих священников – жрецов и ведунов, началась из-за обострения традиционного конфликта между светской властью и духовенством. Причем поводом к нему стал выбор кандидатов для человеческих жертвоприношений, которые, кстати, за два года до этого как раз сам Владимир и ввел, после возвращения из эмиграции из Швеции.
Историки предполагают, что именно в Швеции он и заимствовал эти кровавые обряды, до этого применявшиеся на Руси в редких случаях, в основном во время военных действий, и, главным образом, в отношении военнопленных на церемониях воинских похорон погибших русских дружинников и ратников.
В эмиграции князь Владимир проживал в Уппсала, где располагалось главное шведское языческое святилище в виде огромного тысячелетнего дуба. По легенде, чтобы обхватить его ствол руками, требовалось не менее 20 человек. Раз в год у этого дуба проводился в течение трех суток главный священный праздник, на котором в жертву древним скандинавским богам (Одину, Тору, Фрейру, Локи и др.) приносились в жертву 500 рабов, которых вешали на ветвях этого дуба. Как бы в виде своеобразных «праздничных украшений». Дерево «украшали» также лошадьми и другими «священными» животными. 
Причем для этой процедуры рачительные шведы скупали по дешевке старых и обессилевших рабов  у грозных и добычливых датских викингов. Привозили их в Уппсала и держали за загородкой возле священного дуба без прокорма, чтобы не тратиться зря на будущих покойников.
В период христианизации Швеции священный дуб срубили, корни выкорчевали, и все это торжественно сожгли. Кстати, товарищу Савостину довелось потом побывать в Уппсала пару дней в составе российской межведомственной делегации, и лицезреть из окна ресторана то обширное пространство возле берега мелкой речушки, где раньше возвышался этот священный дуб. Что интересно, шведы это место принципиально не застраивают вот уже более 1000 лет.
Ну, а после насильственного крещения киевлян этот опыт распространили и на остальные русские города. Ибо основные храмы древних богов на Руси находились как раз в городах, а не в лесах, в заповедных  священных рощах. Причем, в отличие от Киева, местное население оказало весьма серьезное, активное и длительное сопротивление чужеземным религиозным нововведениям, слишком чуждыми и враждебными древним русским верованиям, общественной психологии, менталитету, морали, обычаям и традициям.  Например, в Новгороде местные жители дважды поднимали восстание, а при их подавлении принявшие крещение княжеские дружинники уничтожили половину городского населения.
Так что, по оценкам историков, первый, наиболее кровавый и разрушительный этап христианизации Руси растянулся примерно на 100 лет, в ходе которого христианство укрепилось в городах, а в сельской местности господствовало по прежнему, как ныне принято говорить, «родноверие». То есть наступило своеобразное перемирие на основе сложившегося баланса сил. За эти годы фактически  развернувшейся «гражданско-религиозной войны» древняя Русь надолго утратила многие отвоеванные ранее территории. Практически, весь юг страны. Например, бесследно исчезло Тьмутараканское княжество, кочевники истребили и поглотили племена уличей и тиверцев, обитавших вдоль берегов Днестра. Да и само ранее единое государство начало быстро разваливаться на удельные, все более мельчавшие княжества.
При этом одновременно происходил процесс взаимопроникновения, своеобразного синтеза вероисповеданий, что и способствовало в последующем укреплению новой церкви и ее «русификации». Кстати, до 16 века вся церковная верхушка на Руси была иноземного происхождения, а кандидаты на замещение руководящих ключевых должностей подбирались и утверждались в Константинополе. Даже после захвата его турками и превращения в Стамбул, с соответствующим установлением жесткого контроля исламской администрации и турецкого султана за деятельностью  православной церкви.   
Длительное, но временное примирение вновь прервалось в результате татаро-монгольского нашествия. Новые правители Золотой Орды активно поддержали православную церковь, в частности, освободив ее от дани и прочих налогообложений и даровав право самостоятельно карать, в том числе казнить, еретиков и хулителей христианства среди соотечественников.
Да и само длительное, иссушающее и коверкающее народную душу рабство, регулярные нашествия, карательные походы и постоянные татарские набеги, бесконечные междоусобные войны русских князей, массовое истребление населения, истощавшая экономику ежегодная выплата грабительской дани создавали благоприятные условия для укоренения в общественном сознании и менталитете христианского мировоззрения и ценностных ориентиров.
О последующих этапах в истории трансформации христианства на Руси не будем говорить, ибо к основной теме моего повествования это не относится. А  ранее сказанное приведено лишь для того, чтобы более полно и целостно охарактеризовать главного героя. Так сказать, тот конечный продукт, который Калининское СВУ и Киевское ВОКУ подготовили для военной разведки в целом и армейского спецназа в частности.

Вместо эпилога

Поскольку произведение, откровенно говоря, рассчитано главным образом на мужскую аудиторию, автор не стал насыщать его столь любимыми дамами излишними деталями и мелочами, психологическими копаниями и зарисовками, любовными страстями и т.д. Просто набросал облик героя крупными мазками, в стиле художников – импрессионистов,  причем несколько сумбурно, с обилием авторских вставок, предоставив читателям возможность самим домыслить и заполнить при желании явные лакуны и пробелы. Как бы тем самым поучаствовать в творческом процессе и формировании типажа главного героя.
Ну, а что главный герой получился не трафаретно светлым и красочным чудо – богатырем,  явно непригодным для образцово-показательной модели разведчика, в стиле пропагандистских штампов и шаблонов, так не обессудьте. Какой уж получился, таким и принимайте. Зато ближе к реализму, что тоже неплохо для художественного произведения.

Хотел бы также отметить, что факультет войсковой разведки Киевского ВОКУ подготовил массу специалистов не только для спецназа. Военная разведка – это ведь весьма сложная, разветвленная, многоплановая и разноуровневая структура. Так что многие выпускники 1970 года пополнили другие сектора, сегменты, ячейки и этажи разведывательной системы.
А некоторые и вовсе в разведку не попали. Продолжили службу в качестве офицеров - общевойсковиков. Кстати, и наоборот. Многие выпускники Киевского ВОКУ общевойскового профиля потом в разведку перешли, и, после перепрофилирования и переподготовки, весьма неплохо себя зарекомендовали на разведывательном поприще, в том числе в Афганистане.
Ну, а еще некоторые личности вообще в  другие, не армейские ведомства перешли. В т.ч. в Комитет государственной безопасности.
Вот такие жизненные и служебные метаморфозы в армии нередко случаются.

За сим позвольте откланяться и попрощаться, уважаемые читатели и читательницы. Как говорится, тут и военной сказке конец, а кто до конца прочел - тот и молодец/или молодица!
Не извольте гневаться, ежели кому-то что-то не по нраву пришлось.
И не взыщите, коли что-то не так про родную «Альма Матер» отобразил. Я все же не хроникер, не придворный летописец и не личный биограф короля или фельдмаршала. И творил как бы личную художественную прозу, а не чьи-то мемуары по коммерческому заказу, постоянно сверяясь с требованиями и указаниями заказчика  и на основе специально подобранного материала.
К тому же по памяти писал, и по прошествии такой массы времени, что и сам уже не помнишь, что действительно было, а что сам автоматически или случайно присочинил. Или просто не тем боком и выборочно или искаженно в  памяти улеглось. Сами знаете, какие фокусы память выкинуть может. Такова особенность не только общечеловеческой, но даже и военной  психики бывшего кадрового военнослужащего.

Кстати, с героями данного произведения – Олегом Савостиным и Серегой Скворцовым – надеюсь, вы еще сможете снова встретиться  в последующем сборнике новелл «Романтика армейского спецназа».

Так что до встречи в новом литературном произведении.


Март  2014 года