Побродив без солнцезащитных очков пару дней весной по заснеженной, искрящейся тундре Таймыра, я нахватался "зайчиков" и натурально ослеп. Ведь взгляд не на чём остановить: в небе круглые сутки висит солнце, тундра белая-белая без единого чёрного пятнышка, снег сверкает не хуже солнца, вот и получил ожог глаз из-за юношеского пофигизма.
Испугался, конечно: мне всего двадцать лет, а ничего не вижу. Резь в глазах, словно песок в них насыпан, слёзы текут от любого светового блика. Стали промывать чаем, мокрое полотенце с лица совсем не снимал. По всяким делам рабочие выводили под руки из палатки, за едой обслуживали меня, как старого слепого барина, вставляя ложку в руку и заботливо вытирая рот и подбородок. Так длилось дня четыре, пока я снова, к счастью, не прозрел.
За это время мужики пытались найти грунтовый репер, от которого нам предстояло выполнять нивелирование, и уехали неизвестно куда. Сказал им, что пойду, поищу репер, а заодно прогуляюсь после нескольких дней невольного заточения.
Взял карту, компас и бинокль, встал на лыжи и пошёл по тундре, радостно ощущая себя снова зрячим. Оружие с собой не брал- к чему лишняя тяжесть, до побережья Карского моря километров пять, последнее время следов белого медведя не встречали, а из других хищников, вроде, некого бояться.
Пошёл без тёплой куртки, налегке,морозец слабый совсем, не больше десяти градусов, солнце сияло. Но я теперь в тёмных очках разве только что не спал, совсем их не снимал.
Пройдя, а на склонах скатываясь, километров пять-шесть, понял, что рановато я обрадовался. Время от времени в глазах появлялся туман, исчезала "резкость".
Неожиданно сбоку что-то мелькнуло. Остановился, снял очки, протёр глаза от слёз, вглядываюсь в сопочку метрах в ста от меня. Там появилось какое-то животное, остановилось и смотрит в мою сторону. Забыл про бинокль, напрягаю зрение и понимаю, что это волк- здоровенный такой. Ну, думаю, зверь- не дурак, посмотрит да и уйдёт, не будет в одиночку на человека бросаться. Стою, жду, что он решит. И тут к волку присоединился ещё один, потом другой. Лезут и лезут откуда-то на горку, наверху останавливаются, рассыпавшись цепью, и все мордами равнение на меня держат. Уже больше десятка их там.
На душе стало нехорошо, холодок по спине и ниже.
Нащупал в кармане складной нож, которым карандаши чинил, раскрыл его, выставил перед собой. Понимаю, что последние минуты живу, стаей-то они на меня точно бросятся, но злость появилась, думаю- драться буду до последнего. Бежать-то, всё одно, некуда.
Волки начали потихоньку спускаться ко мне, морды тянут, ветерок дует от них, не даёт запах мой учуять. Тут-то я и заметил странность в строении их тел- все волки были без хвостов. Вспомнил про бинокль, поднёс к лицу, настроил и глазам не мог поверить: ко мне приближался табунок диких северных оленей.
В ту же секунду я стал по настоящему храбрым, закричал, засвистел, руками замахал. Мои волки резко развернулись и галопом унеслись снова на сопку, а потом и с глаз долой исчезли.
Я побежал дальше, громко распевая песню Колобка- "...от волка я ушёл..", радостный, что никто меня не съел.
Через несколько километров нашёл репер и всё в том же приподнятом состоянии стал топтаться на месте, лыжами на снегу выписывать слова:
- Здесь был я- великий и …
Дальше не успел, наступил левой лыжей на валун, спрятавшийся под снегом, она хрустнула и переломилась пополам.
В бинокль осмотрел тундру и увидел наш вездеход вдали. И пошёл к нему, отталкиваясь сломанной лыжей и катясь, как на самокате, на целой лыжине. Конечно, падал много раз и дошёл, вымотавшись, к ребятам. Переоделся, пообедали и доехали до репера, до него оказалось восемь километров, которые я прошёл, как одноногий лыжник.
Фото из Интернета.