На следующий день, после импровизированного празднования официально не объявленной капитуляции фашистской Германии командование 249-ой стрелковой дивизии Эстонского корпуса, находящегося в Курляндии дало возможность бойцам отоспаться и немного отдохнуть. После позднего завтрака все подразделения дивизии были построены на обширной поляне, с трёх сторон окружённой смешанным лесом.
Погода радовала весенним майским солнышком, вокруг щебетали пташки, а над полем кружились мириады мелких насекомых, занятых своими делами и почти не кусающих несколько тысяч бойцов стоящих по стойке «вольно». Лёгкое похмелье после вчерашнего возлияния, впервые за три года войны, не беспокоило разведчика Николая.
Никогда в жизни ни ранее, ни позднее он не видел сразу столько радостных и счастливых людей в военной форме в одном месте, а позднее и всей гаммы человеческих чувств и эмоций на лицах, от скупых мужских слёз и сдержанных рыданий до безудержного смеха, переходящего в истерический хохот. Причём восемьдесят процентов от всех красноармейцев в полку, как и во всём Эстонском корпусе, были эстонцами, о сдержанности и скупости на чувства и эмоции которых и тогда ходили десятки анекдотов.
Настроение у ефрейтора Николая было празднично приподнятым, как и у большинства бойцов дивизии, ведь впереди всех ждала мирная жизнь.
Примерно метрах в пятидесяти впереди перед строем трое военнослужащих в гимнастёрках без ремней неторопливо копали ямы под наблюдением бойца с автоматом…
Мысли-воспоминания о прошедшей войне то разрозненно копошились, то проносились роем в голове у бывалого разведчика, выхватывая из памяти картинки прошедших событий вне хронологической последовательности.
Едва успели бойцы 328-ой отдельной разведывательной роты спасти в сентябре 1944-го года от взрыва целлюлозно-бумажный завод, который позднее было поручено охранять голодному разведчику больше суток одному, как был получен новый приказ.
И уже спустя несколько часов действуя в тылу врага, красноармеец Николай в составе другой группы разведчиков молниеносно и без потерь освободили в посёлке Кехра концентрационный лагерь с женщинами, доведёнными до полного истощения и крайней степени унижения. Серые старушечьи лица молодых женщин не старше тридцати лет в лагерной одежде на костлявых телах и с нашитыми номерами на груди — тягостные воспоминания надолго поселились в памяти молодого воина.
Затем припомнился памятный знак-табличка у километрового столбика, дальше которого фашисты не смогли приблизиться к Москве, где политрук провёл короткий митинг перед бойцами 328-ой разведроты, и у молодого солдата Коли впервые появилась уверенность в нашей победе.
Надолго врезался в память двухнедельный шестисоткилометровый походный марш «на своих двоих» из Подмосковья на Калининский фронт. Тогда в начале октября 42-го года дважды разведчику Николаю пришлось почувствовать себя полностью беззащитным на открытой местности, распластавшимся и прижимающимся к осенней холодной земле с чахлой травой перед безнаказанно бомбившими и расстреливающими красноармейцев немецкими самолётами.
Неожиданно в сознании доблестного ефрейтора возникли картины великолепия архитектуры и внутреннего убранства, уцелевших и не полностью разграбленных дворцов царской семьи в Гатчине, где удалось побывать любознательному разведчику в кратковременной самоволке, когда 8-ой Эстонский корпус перемещался в сторону города Нарвы перед решающими боями за освобождение Эстонской земли.
Через мгновения память перекинула под Таллин, где пришлось увидеть ужасы и предельную жестокость фашистского режима на оккупированных территориях. В освобождённом трудовом лагере в местечке Клоога были расстреляны более двух тысяч евреев, взрослых, детей и стариков, а затем сожжены в штабелях из трупов, переложенных дровами и политых нефтепродуктами. Свою страшную работу с немецкой тщательностью и методичностью фашистские изверги не успели довести до конца из-за стремительного наступления Красной армии — штабели почти полностью выгорели в средине, а по краям оставались человеческие останки вперемешку с не догоревшими дровами, а повсюду стоял чадящий смрад.
Даже бывалые воины не выдерживали и старались покинуть быстрее ужасное место уничтожения ни в чём не повинных людей, единственной причиной гибели которых была национальность. В живых первоначально были обнаружены старик с маленькой девочкой, которые чудом уцелели, спрятавшись в картофельной ботве. Позднее оказалось, что спаслось около восьмидесяти человек, в суматохе отступления фашистов спрятавшихся по всей территории трудового лагеря, в подвалах и на чердаках домов.
Внезапно мысленные воспоминания бывалого разведчика были прерваны командой.
— Дивизия! Смирно!!! — громко прокричал кто-то из старших офицеров дивизии.
Затем представитель СМЕРША зачитал приказ, который большинство бойцов дивизии, стоявших в полусотни метров и далее от центра строя, толком не расслышали. Далее для Николая всё произошло как в ускоренной съёмке, а сознание отказывалось воспринимать увиденное. К военнослужащим, выкопавшим ямы-могилы по стандартным размерам и стоявшим к ним спиной, подошло отделение солдат, затем последовала команда — раздались выстрелы, и трое молодых солдат приговорённых трибуналом аккуратно свалились в могилы.
Первый день мира, казалось, мирная жизнь окончательно и бесповоротно вступила в свои права, но трое виновных в воинских преступлениях или прегрешениях, не были помилованы в связи с Победой, а казнены по законам военного времени. Праздничное настроение тысяч солдат и офицеров тотчас сменилось на суровую обыденность. Затем командир дивизии поздравил личный состав с капитуляцией фашистской Германии и победой.
Впереди перед бойцами Эстонского корпуса предстояла заключительная работа по очистке закреплённого участка территории Курляндии и пленение остатков немецких войск, которые оказались весьма значительными. За четыре дня около пятидесяти пяти тысяч солдат и унтер-офицеров, более четырёхсот офицеров и даже семь генералов было передано специальным комендатурам.
Затем был походный пятисоткилометровый марш победителей, Эстонского Таллинского стрелкового корпуса на родину с 29 мая по 16 июня, а 17-го числа торжественный парад в столице Эстонии, городе Таллине.
Демобилизовали младшего сержанта Николая в феврале 1947-го года, впереди предстояла мирная и относительно свободная жизнь. Однако предсказание мадонны войны, молодой цыганки с младенцем в средине лета 1942-го года надолго запомнилось и продолжало сбываться и после войны, и после демобилизации весной 1947 года, как и отпечатался в памяти первый день мира.
Как будто молох войны забрал жизни расстрелянных солдат в первый день мира вместо жизней троих разведчиков, из группы численностью в шесть бойцов взвода пешей разведки 917-го ордена Красной звезды стрелкового полка, попавшей под артобстрел на пустынной грунтовой дороге в Курляндии в последнюю ночь войны. И пощадил трёх других разведчиков, раненых и попавших в госпиталь.
Неисповедимы пути господни и в войне, и в мире.
PRIBALTIEZ
P.S. Миниповесть опубликована в альманахе "Атланты", Москва - 2015 год.