Шел 2010 год, в мае мы отметили день рождения Джека, ему исполнилось пять лет. Это возраст, когда у собак наступает половая зрелость. Джек уже взрослый и умный, но его половая зрелость принесла ему и даже мне много нервотрепки и переживаний. У Джека появилась, естественная для его возраста, половая потребность, а подруги у него не было. В нашем городе нет бездомных, бродячих собак. Все собаки при своих владельцах, и чтобы найти Джеку подругу, пришлось развешивать объявление с фотографией Джека. Но пара все не находилась. Джек стал нервничать. Каждая случайная встреча на улице с собакой, у которой течка, превращалась в настоящую трагедию для Джека и для меня. Страдал мой друг, вместе с ним, страдал я. Джек никогда не плакал, ( не скулил, как говорят другие) вдруг в одну из таких мучительных ночей, Джек поднял морду и завыл. На следующий день мы с Джеком пошли в вет. Поликлинику и я рассказал о состоянии Джека, о том, что надеялись, подвернется какая-нибудь подруга и Джек успокоится. Врач сказал, что так можно погубить пса, по возрасту, конечно, поздновато, но откладывать больше не следует, надо стерилизовать. Досужие люди говорили, что собака после стерилизации становится вялой, пассивной, но Джек очень легко перенес стерилизацию и к нашей общей радости, был такой же жизнерадостный и энергичный, как и раньше.
В нашем городе очень долго полиция относилась спокойно к собакам, гуляющим без поводка, если они рядом со своим хозяином. Вдруг, все изменилось, когда по телевизору стали показывать ужасающие истории о собаках, нападавших на своих хозяев, о собаках, выпущенных на улицу без поводка и намордника, нападавших на соседей и прохожих. Теперь, за прогулку без поводка грозил штраф. Теперь Джеку приходилось ходить на поводке, что очень удручало и его и меня. У нас в городе для прогулок со своими питомцами есть специально огороженные площадки. Собаки на них резвятся, общаются, но когда я привел туда Джека и завел его за ограду, он удивленно посмотрел на меня и не сдвинулся с места, пока я не выпустил его оттуда. Еще тогда, когда можно было ходить без поводка, я научил Джека ходить рядом, у левой моей ноги. Это доставляло мне огромное удовольствие, я гордился Джеком. Он не особенно любил ходить так, рядом у ноги, но делал это, что бы доставить мне удовольствие. Никому не придет в голову бегущей собаке давать команду-“Стоять”, я же научил Джека по этой команде останавливаться, если он далеко впереди меня, что бы я мог спокойно до него дойти. Мы с Джеком нашли огромный пустырь, это было раздольем для него, а значит и большой радостью для меня.
Мы с Джеком гуляли всегда в одно и то же время дня. Время гуляния для меня было связанно с приемом пищи, то есть с утренним завтраком, после большой утренней прогулки с Джеком и моим обедом, никак не связанным с Джеком. С Джеком я гулял вечером, позже. Собакам принято давать еду разово, на каждое кормление, считается, что собака животное и сколько ей положишь, все съест без меры. Я не знаю, как дошли до сознания Джека советы Елены Малышевой, но кушает он именно так, то есть часто понемногу. Я, встав утром, кладу Джеку его дневную норму, он к еде не прикасается, пока не нагуляется. После гуляния я сажусь завтракать, это самое любимое время у Джека, потому что он устраивается слева от меня и получает от меня самые лакомые кусочки. Только после этого он подходит к своей еде и немного поклюет. Так, потихоньку, до вечера Джек съедал свою дневную норму еды. Время обеда, примерно 17. 30 , Джек знал лучше меня. Если я, увлеченный, занятый чем-то, забывал, он подходил ко мне и клал свою морду мне на колено, так он обращался ко мне по любому поводу, так же, он мог иногда положить мне на колено свою лапу. Бывало и так, пришло время идти на прогулку, а я увлечен телевизионной передачей. Джек садился передо мной и начинал меня гипнотизировать. Делал он это по всем правилам, по долгу, не сводя с меня своего немигающего взгляда. Моя дочка, Марина, когда видела это, начинала нервничать, пыталась отвлечь Джека, но это был напрасный труд. Проще было оторваться от телевизора, сказать- “ Прости Джек”, и идти с ним гулять. Вы скажете, с собакой нельзя так разговаривать. Я, на пятом году жизни Джека понял, что он лучше реагирует на тот язык, который он слышит в своей семье. Я говорю- “ Джекуша, не беги пожалуйста” или- “Джек, посиди пожалуйста, пока я приду”, и он будет терпеливо сидеть и ждать. То, что Джек был большой аккуратист, надо бы радоваться, но его аккуратность и чистоплотность, порой, раздражали. Джек обходил лужи так, что бы ни замочить свои лапы. Обычно, мы видим, что большинство собак свои гигиенические дела делают на тротуаре или около него, хорошо, если хозяева за ними убирают. Джеку, для своих гигиенических дел, нужны были кусты или какие-то заросли. Под проливным дождем, я просил его, чтобы оправился около дома, а он все равно бежал куда-то за кусты. Один раз у Джека был понос, он рвался к дверям, я открыл дверь, он стрелой вылетел из квартиры. Я, взяв пакет, побежал за ним. Я думал, что Джек оправится около дома, а он домчался до ближнего сквера и только там, в кустах освободился.
Может быть, кто-то скажет, что я просто хвастаюсь и что-то придумываю, нет, конечно. У Джека, к сожалению, есть один большой недостаток, как и у некоторых людей, он боялся всяческих шумов, выстрелов, салютов и особенно грома. Однако, обуянный страхом, Джек прятался от грома не под столом или диваном, странно, но он искал спасение на самых высоких местах, на кровати, на диване, если можно было забраться выше, забирался. Это было необъяснимо, но нам приходилось с этим считаться. С каждой строчкой повествования, мне все тяжелей писать. Я несколько месяцев вообще откладывал это, но как видите, все-таки пишу. Мне уже несколько раз говорили, что у Джека, человеческий взгляд. Есть такие фотографии Джека, на которые я боюсь смотреть, потому что я вижу его просящий, умоляющий взгляд, У Джека, говорящий взгляд. Он никогда не лает и не скулит. Наши соседи очень долго не знали, что у нас собака, да еще такая большая. Если к нам заходил посторонний, Джек, весь напряженный, сидел в двух, трех шагах от него и тихо рычал. Его басовитый, восторженный лай можно услышать только, когда он на площадке общается со своими друзьями, или гонялся за убегающей кошкой. Если кошка не убегала, она его не интересовала.
Джек был очень прыгучий. Он высоко подпрыгивал и легко перелетал заборы и скамейки. Вдруг, в какой-то момент мы заметили, что Джек стал медленно ходить. Через пару недель видим, что он стал немного прихрамывать. Я с внучкой, Яной, пошли с Джеком к ветеринарному врачу, сделали рентген, врач выписал лекарства. Джек таблетки аккуратно принимал, но улучшений не наступало. Джек стал припадать на задние лапы при ходьбе. С ним же все равно надо было гулять, он стал периодически волочить хвост по земле. Как-то, когда я с Джеком гулял в парке, он захотел пощипать травку, для этого надо было перелезть через ограду высотой 70 сантиметров, но Джек с трудом поднял передние лапы наверх ограды. Я как-то пытался ему помочь, хотя при его весе под сорок кг. и моем радикулите, это было не реально, и тогда Джек посмотрел мне прямо в глаза. Это был умоляющий взгляд, человеческих глаз, и я тогда от бессилия и горя, первый раз, заплакал. Мы с Джеком, уже не могли гулять по-настоящему. Он, практически, обладая здоровым сердцем и светлым умом, превратился в инвалида, и понимая это, он страдал. Как-то, сделав свои дела на пороге, он виновато и в то же время умоляюще посмотрел на меня и я сказал ему-“ Все нормально Джекуша, не расстраивайся”. Уже поменяли лекарства, которые давали Джеку. Иногда казалось, что есть улучшение, но это был самообман. Джека надо было везти в ветеринарную клинику, хотя я очень плохо представлял разлуку с ним, но постоянно видеть ползающего Джека, зрелище трудно выносимое. Однако, наступил день, события которого решили все. Вернее, событие, которое, через многие месяцы, все равно тяжело вспоминать. Был пасмурный, дождливый день. К вечеру дождь прекратился, даже немного посветлело. Я уже собрался спать, не помню почему, в этот день, мы с Джеком были дома одни. Вдруг, ближе к ночи, засверкали молнии, загрохотал гром и развернулся во всей красе, пахучий весенний ливень. Вообще, этому обычно принято радоваться. Для нас с Джеком это была беда. Помните, я писал, что Джек боялся грома. Сейчас он метался, ползал вокруг кровати, желая на нее забраться. Я помог ему положить на кровать передние лапы. Когда я взялся за задние лапы, ему стало больно, и Джек первый раз в жизни жалобно заскулил. Джек плакал и плакал я. Мой друг смотрел на меня, мужика плачущего, как баба. В его взгляде была мольба. Он говорил мне “Что же ты, видишь, как мне плохо и не помогаешь”. Я сквозь слезы, сказал ему, что сейчас что-нибудь придумаю. Я лег на пол около кровати лицом вниз, а Джек заполз мне на спину, я немного отжался от пола и он с моей спины вполз на кровать. Я забрался на кровать вслед за ним, и мы в обнимку с Джеком, кажется, отключились. На следующее утро я сам попросил детей, чтобы Джека отвезли в ветеринарную клинику. Я пообщался с ним и ушел подальше, чтобы не видеть, как его увозят. Дети не бросили Джека одного в клинике, я даже по рассказам дочки знаю, что когда моя внучка Яна, там, в клинике хлопотала о рентгене и консилиуме, Джекуша ползал за ней попятам. Потом делали новый рентген, а семья собирала деньги и прикидывала, сколько будет стоить операция. Потом был консилиум и страшное заключение, рак. Я не видел, как Джек умирал, и я не знаю, остался бы, я жив, если бы увидел это. Иногда я думаю, что может быть Джек жив и радуется жизни, ведь я не видел, как он умирал.