1 глава.
Её зовут Хигасе. У нас ей даже представляться необязательно - любой русский при виде неё сразу так и говорит "Хигасе!" Или: "Ну, ни хига себе!"
Она поразительно далека от привычного нам образа японской девушки, и представляет собой маленького, но очень решительного самурая, изо дня в день отправляющегося в свой последний бой. Руки у нее будто всегда готовы выхватить короткий меч и срубить вам голову. Или, наоборот, совершить харакири. Но это уже нюансы.
Лицо у нее покрыто толстым слоем косметики, будто в перерывах между сражениями она играет в театре кабуки. Застывшее выражение лица крайне сосредоточенное, она страшно пунктуальна и аккуратна.
В год нашего знакомства в Петербурге была очень сырая зима, с сапогов текла черная грязь вперемешку с солью. Хигасе принимала гостей, раскладывая перед каждым шагом вошедшего страницы бесплатных газет. Портреты экстрасенсов и железных дверей исправно впитывали влагу. Таким образом в ее крошечном жилище поддерживалась идеальная чистота. Она обитала на последнем этаже в классическом дворе-колодце, и перед входом в ее квартиру висела незабываемая "копия" картины "Бурлаки на Волге", созданная сумасшедшим дедушкой предыдущих хозяев.
Хигасе давала частные уроки японского, но при знакомстве всем сообщала, что является оперной певицей, и на визитках обозначалось "оперная певица", плюс маленькими буквами "журналист". Никто не слышал, как Хигасе поет, а спросить билетик на концерт всё никак не получалось. С присущей ей патологической пунктуальностью в чётко оговоренное время она выставляла ученика и встречала следующего. Пауз для лишней болтовни не оставалось. Учеба шла как по конвейеру, с раннего утра и до ночи. Если ученик куда-то девался, в народ запускался менеджер по продажам - серенький человек без единого зуба. Он представлялся тренером по гимнастике у-шу. Стоит ли говорить, что никто не смог выведать, где и когда проходят тренировки. Зато "тренер по у-шу" успешно втирался в доверие к посетителям соседних кафе и исправно приводил Хигасе клиентов. Хигасе обучила, наверное, не меньше половины жителей нашего микрорайона азам японского и готова была шагнуть дальше... Но тут случилась Фукусима.
Хигасе рассказала всем своим ученикам, что ее родители на этой Фукусиме работали, и теперь их дом уничтожен, и что они сами еле выплыли из пучины, и она немедленно летит их спасать. В последнем нашем разговоре Хигасе вдруг спросила меня, своего рядового ученика, нельзя ли ее родителям пожить у меня на даче. И это при том, что я никогда не говорил ей о наличие таковой. Но друзья мои знают, что я большой любитель доверить дачу даже самым подозрительным личностям, а тут - пожилые японские интеллигенты. Особо не веря в столь странную перспективу, я дал предварительное согласие.
Это был последний наш разговор.
Учить японский я не продолжил - выяснилось, что любой другой репетитор берет ровно в пять раз больше, чем Хигасе, да и преподаёт непонятно.
Продолжение следует.