3. Рождение Ирис.
Смерть оказалась нестрашной. Темнота, пустота, покой. А потом в эту идиллию ворвались голоса. Их гул был вначале неразборчив, но достаточно настойчив, чтобы пробудить мой разум.
- Ангелы? - подумала я, всё ещё наивно надеясь, что мне удалось умереть.
Вслушавшись в беседу неизвестных, вынуждена была отказаться от перспективы знакомства с крылатыми небожителями. Один из голосов показался мне знакомым. Небольшое мысленное усилие, и я вспомнила весёлого рыжеволосого парня, который, кажется, пытался остановить, примчавшуюся за мной, смерть. Невозможно поверить, что ему это удалось. Но вместе с возвратом воспоминаний стало проходить и онемение тела. Боль, живущая во мне, пробудилась, подтвердив, что надежда избавиться от мучений была напрасной.
- У нас получилось, профессор? - Знакомый голос раздался совсем близко. Видимо, рыжий меня внимательно разглядывал, склонившись к самому лицу. Я чувствовала его дыхание у себя на щеке. Такое беспардонное вторжение в моё личное пространство мне не понравилось. К сожалению, оттолкнуть наглеца не могла. Боль сковала меня прочнее любых самых крепких пут.
- Of course, Peter(Конечно, Петя), - Судя по голосу, профессор был уже немолод. - Virus tied to the body of the soul Iris(Вирус привязал к телу душу Ирис).
- Но она не регенерирует! - неравнодушный к полутрупам парень продолжал ко мне принюхиваться. Его поведение всё больше нервировало.
- Do not worry, my boy. I know how to help her. (Не волнуйся, мой мальчик. Я знаю, как ей помочь.)
Эти двое разговаривали на разных языках, но прекрасно понимали друг друга. Ситуация позабавила бы, если я могла отвлечься от боли в теле хотя бы на секунду. Они обещали помощь. Я знала, что спасти меня невозможно, но так хотелось верить.
Далее профессор заговорил слишком быстро, я перестала улавливать смысл его распоряжений. Кажется, он велел своей помощнице, которую назвал Лорой, "сменить мне кровь", что это означало, я не поняла. Кстати, он тоже, как и отец когда-то, называл меня Ирис. Вопросы росли как снежный ком, но я была не уверена, получу ли на них ответы, хотя бы когда-нибудь. Жизнь во мне едва теплилась. Душа билась птицей в умирающем теле, упорно стремясь на волю. Я бы и рада была её выпустить, но не знала, как это сделать. Чувствовала себя беспомощной, практически мёртвой.
Послышался стук каблучков по паркету. Я ощутила резкий запах лекарств и прикосновение тонких, холодных пальчиков к моим запястьям.
- Трансплантация поражённых опухолью органов поможет? Вы не опасаетесь отторжения инородных тканей, профессор? - Петя, кажется, был заинтересован в удачном исходе эксперимента. Я уже практически не сомневалась, что стала чьим-то подопытным кроликом. Чувствую, скоро разберут меня на запчасти, словно сломанную куклу. Выразить своё решительное несогласия я не могла даже стоном.
- Мы вводим ей мой препарат. Я уверен в успехе. - По-русски профессор говорил с сильным акцентом. Послушать лекцию о том, как меня будут превращать в робота, не получилось. Шум в голове нарастал с каждой секундой. Спасительная пустота буквально вырвала меня из столь пугающей действительности.
Моё следующее пробуждение напугало до такой степени, что в пору было начинать оглашать округу душераздирающими криками. К сожалению, мне даже рот не удалось открыть. Губы ощущались, как сплошная рваная рана. Пришлось довольствоваться мысленными стенаниями. Нет, я не увидела извлечённые из моего тела органы, картинно развешанные по стенам. Я вообще ничего не увидела, так как глаза открыть не смогла, сколько не пыталась. Мне даже показалось, что глаз у меня больше нет. Дыхание, как будто остановилось. Я не слышала биения своего сердца. Собственно, я больше ничего не слышала. То ли меня лишили ушей, то ли я утратила слух, не знаю, что уж там было ближе к истине, возможно, и то и другое вместе взятое. Тело своё я ощущала лишь через боль. Если бы не этот спасительный, пожирающий меня огонь, я бы предположила, что не имею уже даже телесной оболочки. Резкий, пронзительный жар покрывал меня всю - от макушки до кончиков больших пальцев на ногах. Внутренности тоже пылали, словно какой-то безумный угольщик зашил во мне раскалённые уголья. Странная мысль посетила меня в этой одурманивающей чёрной пустоте. Возможно, я уже похоронена. Я слышала, как профессор вещал о привязанной к телу душе. Тело умерло, но душа не смогла освободиться. Сознание накрыла волна паники. Следующим, я знала точно, в него ворвётся безумие.
- Нет! - прокричала мысленно. - Я ещё не умерла.
Успокоиться и перестать метаться внутри горящего тела, было крайне трудно. Подсознательно я чувствовала, что это ещё не конец. Просто нужно было за что-то зацепиться, за что-то реальное. Главное, избавить душу от плена мёртвого тела. Я должна стать свободной. Только в этом было моё спасение. Вдруг сообразила, что воспринимаю боль тела совершенно отдельно от себя. При этом мыслю чётко, здраво оценивая ситуацию.
- Ещё повоюю, - упрямо пообещала себе, и постаралась сосредоточиться на реальности.
Что в мире доставляло мне удовольствие, приносило радость? Лес, ветер, дождь. Я подумала о каждом из них, стараясь представить, как можно явственнее. Сначала я увидела высокие стройные сосны. Тропинка, на которую занесло меня воображение, была усыпана пожелтевшей хвоей. Кое-где ещё проглядывала трава. Шум ветра, крупные капли дождя. Я всегда любила осенний лес. Потом услышала детский смех. Вгляделась в мелькающие вдали силуэты. Они бежали по тропе, словно надеясь оказаться в моих объятьях. Это были мои дети. В какой-то момент я увидела их лица совсем рядом, испачканные шоколадом. Невольно потянулась к ним на встречу, но они с громким хохотом пробежали сквозь меня. Я не стала следовать за ними, не желая вторгаться в их счастливый мир. Послышался шум машины и тут же всё стихло. Остался только лес, ветер, дождь. И боль... Она никуда не исчезла, просто перестала быть настолько пугающей. Паника отступила. Я стала учиться созерцать, используя своё внутреннее зрение. Моя связь с телом не оборвалась. Просто часть сознания получила способность перемещаться туда, куда хотела устремиться пленённая душа.
Зря, конечно, я попыталась поглядеть на себя. Зрелище это было, явно, не для слабонервных. Во-первых, моё тело было помещено в металлический ящик - в подобных коробках, наверное, обычно хранили трупы. Правда, крышка в нём была из прозрачного пластика. Забавно, но меня в этом ящике заперли, словно опасаясь, что гниющая плоть, к которой умники-экспериментаторы каким-то образом приклеили мою душу, сбежит на прогулку. Впрочем, замки меня теперь вряд ли могли остановить. Я принялась внимательно разглядывать это подобие человеческого тела. Зря любопытствовала. Если бы была ещё способна реагировать на подобное зрелище, как прежде, по-человечески, то меня бы обязательно стошнило. Человекообразная фигура, упрятанная в металлический гроб на колёсиках, мало чем напоминала красавицу и умницу Елену Зорину, которой я когда-то была. Кожа, как на теле, так и на лице висела ошмётками. Создавалось впечатление, что это тело передержали под лучами жгучего солнца. Волдыри от ожогов, видимо, уже лопнули, и кожа слезала с тела повсеместно. На животе и груди появились свежие швы. Подозреваю, что теперь могу хвастаться донорскими органами, ещё не поражёнными раковыми клетками. Волосы уже практически отсутствовали. Оставшиеся пряди выглядели недолговечными, готовыми упасть в любой момент, бесстыдно обнажив череп.
В первое мгновение я мысленно отшатнулась от себя самой. Это был неслабый удар по привычке чувствовать себя красавицей. Даже за время болезни я не успела избавиться от осознания своей красоты. Всё же пересилив себя, я заставила вглядеться в то, что от меня осталось. Первое впечатление оказалось ошибочным. Не знаю, на что профессор заменил мою кровь, но эта жидкость, с неизвестным мне химическим составом, действовала. Данное тело не только не было подвержено гниению, а наоборот, продолжало функционировать, медленно восстанавливая успевшие отмереть клетки. Под старой кожей я заметила образование нового покрова, который выглядел несколько иначе, чем прежде. И ещё я услышала своё сердцебиение. Сначала я решила, что мне послышалось, настолько медленным и тихим оно было. Последним сюрпризом для меня стало наличие ауры. Я впервые смогла увидеть её. Конечно, это случилось не сразу. Долго присматриваясь к телу, напрягая внутреннее зрение, я заметила её случайно. Так обычный человек замечает солнечный луч на стене или тень радуги в небе. Моя аура была прекрасной - множество цветов переплелись, создавая эфемерную оболочку неподвижного тела. Не помню где и когда читала об этом, но я точно знала, что наличие этой оболочки обозначало одно - я жива, моё тело возрождалось.
Сосредоточившись на себе любимой, я совершенно не обратила внимания на окружающую меня действительность. Посторонний шум, раздавшийся из-за белой стены, покрытой гладким кафелем, принудил меня оглядеться. Небольшое помещение, в котором я в данный момент находилась, напоминало почему-то просторную ванную комнату без окон. У стен стояли стеклянные шкафы, наполненные различными медицинскими препаратами и инструментами. Стеклянный стол, также оснащённый колёсиками, как и моё убежище, был заставлен разнообразными колбами и пробирками. Это место упорно ассоциировалось с лабораторией. К сожалению, в качестве лабораторной крысы здесь выступала я. И пожаловаться на произвол учёного маньяка было, естественно, некому. Умереть мне спокойно не дали. Что же, придётся снова начинать жить. Другого выхода из данной ситуации я пока не видела.
Попытка проникнуть за плотно закрытую дверь не удалась. Что-то решительно меня удерживало. Создалось впечатление, будто я просто не знаю дороги, поэтому не могу пройти туда, куда хочется. В любимый лес, расположенный далеко в России, я попала в мгновение ока, а выйти за дверь не могла. Забавно, но расстояние теперь не имело для меня значения, зато адрес необходимого для перемещения места, я должна знать обязательно. Внезапно желанная дверь распахнулась сама. Я мысленно сжалась в комок, очень надеясь, что вошедший не заметит произошедшей со мной перемены. Рыжеволосый Петя равнодушно скользнул взглядом по моей гробообразной койке. Остановившись перед одним из шкафов, он задумчиво уставился на коробки, которые стояли на полках. Оставшись незамеченной, я немного расслабилась, невольно засмотревшись на ауру своего, так называемого, спасителя. Его оболочка состояла из переплетения серых, кроваво-красных и очень редких оранжевых нитей. Эти яркие пятна показались мне наиболее привлекательными. Я задумчиво потянулась к ним, совершенно не осознавая, что делаю. Впитать в себя столь аппетитную апельсиновую ленту показалось весьма заманчивым. В какой-то момент Петя встрепенулся, будто почувствовал моё прикосновение. Взгляд его метнулся к металлической коробке с моим телом, зрачки испугано расширились. Он взволновано охнул, передёрнув плечами, и вдруг обижено завопил неожиданно визгливым голосом, словно я, действительно, его укусила.
- Профессор! Она очнулась! Она пыталась меня съесть!
Услышав этот бред, я готова была расхохотаться. И даже мои мёртвые губы дёрнулись в подобии ухмылки, презрев резкую боль. В ответ на завывания рыжего в дверь живо протиснулась мелкая фигура седовласого человека. Он был суетлив, подвижен, едва заметно прихрамывал на правую ногу. Его глаза, похожие на две коричневые бусины, прятались за толстыми линзами очков.
- Our girl hurried(Наша девочка поторопилась), - ворчливо заметил профессор, поспешно открывая крышку моего гроба. Игнорируя жмущегося за его спиной Петьку, он внимательно осмотрел результат своих усилий - моё оживающее тело.
- Very good(Очень хорошо), - удовлетворённо заметил учёный, потирая маленькие, словно женские руки.
- Что же тут хорошего? - всё ещё обижено пробубнил рыжий, с опаской на меня поглядывая. - От неё же невозможно защититься.
- Её нужно покормить, - заметил профессор по-русски, с видом фокусника доставая из белой пластиковой коробки шприц, наполненный бурой жидкостью. - Её телу нужна энергия для восстановления. Ещё немного и рождение Ирис закончится.
- Очень надеюсь, что за это время она не успеет лишить меня жизни, - ворчливо заметил Петро, осторожно склоняясь надо мной. Он жадно вдохнул воздух у моего лица. Я недовольно поторопилась слиться с телом в полной мере. С моих губ сорвался невольный стон, возвращаться в плен было крайне неприятно. Желание продолжать видеть окружающий мир заставило с усилием приподнять веки. Было больно, но жажда жизни победила. Увидеть улыбающуюся физиономию профессора оказалось неожиданно приятно.
- Вот видишь, - по-стариковски всплеснул он, своими подвижными, не знающими покоя, руками, - девочка больше не опасна.
- Странно, глаза у неё стали другими, - медленно протянул Петя, продолжая вглядываться в моё лицо. - Жёлтыми.
- Скорее, медовыми, - отмахнулся профессор от его наблюдения. - Это из-за препарата, который входит в состав её новой крови. Татразин придётся включить и в меню, чтобы закрепить наличие пигмента в этом теле.
Я озадачено моргнула, словно осваиваясь со своими новыми глазами. Профессор в ответ немного старомодно поклонился, осчастливив меня неожиданным поздравлением:
- Happy birthday, Iris(С днём рождения, Ирис). I am full professor Crater, your creator. I am happy to meet you( Я профессор Кратер - твой создатель. Я счастлив с тобой познакомится). Welcome to a new life( Добро пожаловать в новую жизнь).