Кто прошлое помянет, тому глаз вон

               
  В СОАВТОРСТВЕ С Л.ЧЕЛЕБИ   

На днях, во время одного общественного мероприятия в Страсбурге, меня попросили прокомментировать некоторые моменты фильма английской журналистки  из ВВС (би-би-си)  Люси Эш «Чеченская свадьба». Действительно ли дела в республике обстоят так, как представлено в данной работе? Являются ли  похищения девушек с целью заключения брака традиционной нормой? И так далее, и так далее...
         Фильм британской журналистки – это попытка исследовать достигшее в последние годы в Чеченской республике невиданного размаха явление , - похищение невест. Однако увидеть ей удалось лишь то, что  позволено было увидеть.  Заведомо лишенная инициативы и свободы выбора, она вынуждена ограничиваться навязанными ей сюжетами. За исключением очень  редких случаев, когда Люси, очевидно, удалось ускользнуть от бдительной опеки, она находится под непрерывным присмотром неких «цензоров», неотступно сопровождающих  её  в определённых ими  же маршрутах.
       Но в ходе своего исследования она сталкивается с другой, совершенно неожиданной для себя, реалией – СТРАХОМ... Гнетущим, удушающим, тяжёлым и липким... Чем же ещё объяснить явно царящее здесь табу на тему двухэтапной войны, из горнила которой едва вышел чеченский народ? И не порождённые ли этим страхом бессилие и униженное достоинство толкают мужчин на поиски самоутверждения наиболее доступным способом? Тем более, что таким образом можно почтить далёких пращуров, обитавших в пещерах. И совершенно неправ один из героев фильма, утверждающий, что, отказавшись от подобных традиций, они отказались бы от своей природы и перестали  бы быть чеченцами: «Мы стали бы русскими». До разделения человечества на этнические общности тащить избранницу за волосы в ближайшую пещеру было доброй традицией наших ОБЩИХ предков.
      Издревле у чеченцев поощрялся брак по обоюдному согласию, по любви. Традиционных вариантов несколько. Классический – это когда жених, заручившись предварительно согласием девушки, засылает сватов к её родственникам. Существует и более романтический, когда влюблённые выбирают более упрощённый способ. Этот зовётся «похищением». 
          «Похищение» - фальшивое. Девушка сама назначает время и место. Детали обряда довольно чётко регламентированы. Они касаются линии поведения «соучастников» «похитителя» (его друзей или родственников); вознаграждения снохе  или другой родственнице невесты, выводящей её к месту намеченного «киднеппинга»; определённого предсвадебного «карантина» в доме родственников жениха,  в течение которого «похищенную» развлекает  вечеринками национальной музыки и танцев окрестная молодёжь, а молодым  удаётся увидеться разве что  украдкой,  и т.д.
      Обычай этот нашёл своё отражение и в чеченском фольклоре: «Йиллана буьйса ца болу аьтто, хьо ма да адами ла-ла-ла.» («Ночь назначена, да никак не улизнуть, да что же это, ла-ла-ла»).
    Браки заключались, как правило, после длительных ухаживаний, на основании обоюдных чувств.
      Моего дедушки уже давно не было в живых, а бабушка продолжала то и дело вспоминать, как он, красавец – и стать, и удаль, и честь при нём – ухаживал за ней, выполняя самые сумасбродные её капризы.
      Порой родители, желая добра своим дочерям, пытаются склонить их к «правильному» выбору, исходя из учёта респектабельности претендента. 
  Но, согласно неписанному правилу, настоящий мужчина не станет ни свататься, ни похищать женщины вопреки её воле. Основной сюжет, представленный английской журналисткой в качестве образца, не является обобщающим и не отражает истинного положения вещей.
     История Зулихан и Богдана предельно проста и даже безобидна на фоне того, что происходит сегодня в Чечении. Парню уже 30. Бизнесмен. Родители давно торопят с женитьбой.  Поскольку семья проживает в Казахстане,   невесту, разумеется,   подыскивают на родине. А там – по накатанному сценарию.  Из предложенных кандидатур выбирается понравившаяся больше других.   Пара встреч и можно приниматься за свадебные приготовления. Чего  долго тянуть? Да вот только девушка пока к замужеству не готова. Планирует прежде завершить учёбу в университете, приобрести профессию и независимость. А вот года через два можно будет подумать и о создании семьи. Но кавалеру ждать уже некуда. Да и отказа принципиального не было, как в известной песенке из старого фильма:
- Я не сказала «да», милорд!
- Вы не сказали «нет»!    
Проблема решается, как легко догадаться, старым проверенным способом.
       Люси, продолжающая поиски истины, навещает Зулихан в её новом доме, в Казахстане. Похоже, всё вошло в колею. Молодые, в общем, довольны жизнью. Зулихан продолжит учёбу в местном вузе, куда её отвела свекровь. Но автор фильма, совершенно справедливо, считает происшедшее жестокостью, так как в сущности  это ничто иное, как насилие над свободой личности, когда во имя осуществления собственных планов в одночасье рушатся проекты, идеалы, мечты  и  достоинство другого человека, потому  что, согласно разумению   сторонников матримониального блиц-крига, для женщины все эти категории - неуместная роскошь.
     Тон фильму практически безраздельно задаёт имам Альви из селения Янди, явно наделённый соответствующими полномочиями, который и решает, что и где снимать. Он добросовестно выполняет  возложенную на него миссию, подбирая для Люси , в качестве наиболее характерных, самые безобидные сюжеты. Он изрядно поднаторел в урегулировании подобных конфликтов и является, в сущности, истинным героем этого фильма.
       Настоящие произвол и насилие, когда отказ облечённым властью «сановникам» чреват серьёзными последствиями не только для приглянувшейся девушки, но и для её семьи, - остались за кадром. А именно такого рода союзы и стали настоящим бедствием в  республике в последние годы.
       Случаи похищений имели место даже здесь, в Европе, когда вдохновлённая «романтикой» отечественного опыта, не знавшая стабильной, регламентированной твёрдыми моральными нормами,  жизни и оторванная от действительности молодёжь  решала взять на вооружение подобную практику.   Так, группа молодых людей, совершивших попытку умыкнуть для своего друга пришедшуюся тому по вкусу молодую особу, оказалась за решёткой, с запозданием обнаружив,  что они находятся в правовом государстве. Теперь у них будет вдоволь времени поразмышлять о том, какой же всё-таки должна быть настоящая чеченская свадьба.
         В процессе съёмок британская журналистка обнаруживает существование некого табу на тему недавних войн.  В фильме акцентируется инцидент во время свадебного застолья старейшин, когда старика, заговорившего было о войне, грубо обрывают на полуслове. Почему?!  Разве это не общая  беда всех присутствовавших?  Но имаму Альви и его адептам откровенность пожилого человека пришлось  явно не по душе...
       С большой опаской касаются запретной темы и другие участники картины, очевидцы  военных преступлений и гибели родных. Рассказ о том, как на их глазах умирала 6-летняя девочка, раненная в ходе артобстрела, внезапно прерывается из страха за ещё живых близких.
    Кстати, «безопасность» Люси Эш обеспечивалась вездесущими сотрудниками республиканских спецслужб, которые, естественно, остались за кадром. Один из участников этого фильма , вынужденный после интервью бежать в Европу, был избит до неузнаваемости тремя неизвестными – чеченцами, пытавшимися выдать себя за русских, - в ноябре 2013 г. в Страсбурге. Лицо – сплошная чёрная гематома (этот факт засвидетельствован Страсбургской медэкспертизой).  Нападавшие требовали от него немедленного возвращения в республику.
        Как ни нелепо подобное начинание, власть предержащие твёрдо намерены истребить память народа о трагедии. Намерение  тем более абсурдное, что  финал этой   трагедии ещё не сыгран, а  очередной её акт, разыгрывающийся сегодня в Чечении, является, пожалуй, наиболее жутким из всех, что пришлось пережить.
    Люси и сама крайне осторожно касается взрывоопасной темы, хотя собственной кожей ощущает царящую здесь гнетущую атмосферу. Снимает раскатывающую по селу, распугивая местных жителей, российскую бронетехнику и кружащие в небе  военные вертолёты. Несмотря на  недюжинные усилия гостеприимных хозяев оградить гостью от негатива и упаднических настроений, она не может не осознать тщательно скрываемого факта – ВОЙНА НЕ ЗАКОНЧЕНА.
    Зловещая атмосфера леденящего кровь  страха усугубляется обстановкой умолчания систематического и целенаправленного истребления мирного населения. Оттенок сюрреализма этому вселяющему ужас полотну в стиле Гойи добавляет то, что в роли карателей непокорных, от имени России, выступают такие же (пусть и не вполне) чеченцы, чьи дома сжигала, чьих родных и любимых пытала и уничтожала российская армия. Европейский менталитет не в состоянии постичь логику подобного явления. Тем и объясняется обилие недоумённых вопросов аудитории. «За чьи интересы выступают эти люди?  Какую, в итоге, преследуют цель?»
      Хотя журналистка коснулась данной темы лишь вскользь, основное внимание уделив похищениям невест, особый интерес зрителей вызвала именно она. Как и кто может наложить запрет на трагическую страницу истории народа? Как такое стало возможно? Каким правом и какими нравственными критериями может быть оправдан подобный запрет?
       Действительно, как можно забыть Самашки 1995 г. ? Алды 2000 г.? Грудных детей, раздавленных под гусеницами танков на глазах матерей? Первоклассников, повешенных на колючей проволоке в актовом зале школы на фоне надписи, сделанной оккупантами на стене: «МУЗЕЙ ЧЕЧЕНСКОЙ СВОБОДЫ»?  Родителей, сжигавшихся на глазах у детей из огнемёта? Забыть горы трупов мирных жителей?  Забыть море крови и остервенелый садизм?   Выходит : «Грех не беда, Молва не хороша»? Совершать преступления – обычное дело, а вот говорить о них – не сметь?!
     По ходу фильма раскрывается ещё одна любопытная деталь. Выясняется, что у «разводящего» местного имама у самого рыльце в пушку. Он тоже похитил свою нынешнюю жену (будучи женатым) против её воли, причём друзья жениха применили к ней насилие. Маха, по её собственному признанию, оказала похитителям ожесточённое сопротивление, и колени её были разодраны в кровь, когда те тащили её по острому гравию.  Охмелевший же от собственной значимости вездесущий имам замечает, щерясь в камеру щербатой ухмылкой, что пора, пожалуй, подумать о третьей...
      Свадебный арбитр Альви добавляет ещё один интересный штрих к собственному портрету.  Он рассказывает, что учился богословию в Египте, и на вопрос об отношении к похищениям шариата, ни секунды не колеблясь заявляет, что это категорически запрещено.  Более того, он даже подчёркивает, что согласно шариатскому праву брак возможен исключительно по согласию женщины!?  Итак, зритель имеет редкую возможность лицезреть имама, демонстративно не подчиняющегося  нормам исламского права, который личным примером проповедует прихожанам, что в дилемме Заповеди Всевышнего либо Плотские наслаждения, безусловный приоритет принадлежит последним. Это  - позиция духовного лидера. Ну как уж тут строго судить неразумную паству?
    Этот фильм отражает не традиции чеченского народа, а безнравственное, преступное явление, сложившееся в республике в результате всеобщего хаоса. Хотя с тех пор, как он был снят, прошло достаточно много времени, события последних дней не оставляют надежды на улучшение общей обстановки. Напротив.  Последней акцией вандализма явился демонтаж МЕМОРИАЛА ПАМЯТИ, который был посвящён депортации чеченского и ингушского народов. Вопиющий факт глумления над памятью народа, его достоинством, непостижимый для здравой логики. Каким манкуртским  мышлением нужно обладать, чтобы пытаться вычеркнуть из памяти своего народа одну из самых трагичных страниц его истории? Этот мемориал, переживший две войны, был символом мирного, довоенного Грозного. Сюда ежедневно приходили люди, чтобы почтить память безвестных,  покоившихся некогда под этими плитами,  мысленно уносясь к   ставшим   безымянными могилам собственных близких. Ведь собранные здесь чурты (надгробные плиты) – это лишь малая часть уцелевших из тех, что в советские времена использовались в качестве стройматериала на различных объектах.
         Примечательный факт: ни временные администрации, возглавлявшиеся этническими русскими, ни военные комендатуры, действовавшие в Грозном в обе войны, не увидели необходимости в снесении этого памятника. Сделала это действующая чеченская власть.  А разговоры о перенесении мемориала в другое место, даже если и имеют под собой основание, ничуть не оправдывают этой кощунственной акции. Это всё равно,что  потревожить прах умерших на том лишь основании, что кому-то просто захотелось для разнообразия изменить пейзаж.  Хотя и наивному ясно, что мотив был, скорее, гораздо глубже.
       В Чечении всё и вся охвачено страхом сталинско-бериевских времён. За одно неосторожное слово человек рискует быть подверженным жестоким пыткам и даже убитым. Под запретом оказалась и тема депортации 23 февраля 1944 г., запрещены памятные мероприятия в связи с печальной годовщиной. Однако интеллигенция Грозного всё же организовала научно-практическую конференцию к 70-летию трагедии. Одним из организаторов стал президент Ассамблеи кавказских народов Руслан Кутаев. Реакция местных властей долго себя ждать не заставила. В тот же вечер все организаторы мероприятия были вызваны на «беседу» к главе республики. Р.Кутаев на встречу явиться отказался. Его нашли у родственников, в с.Гехи.  Брали, как опасного преступника. На его захват было брошено 30 человек из различных подразделений: люди в чёрной камуфляжной форме, полицейские и представители каких-то специальных служб в штатском. Подступ к дому был заблокирован множеством автомашин. Руслана шантажировали, прибегнув к немудрёной уловке  с подбросом героина. Раздетым догола держали в ледяном подвале здания администрации президента. Били. Пытали током. В результате он получил сотрясение мозга. Повреждена челюсть. На теле – обширные гематомы. Используя ненормативную лексику, угрожали его семье и близким. В процессе пыток он несколько раз терял сознание. Активное участие в этой экзекуции принимали руководитель администрации главы республики Магомед Даудов и зам. Министра МВД Апти Алаудинов.
    Руслан Кутаев – человек, казалось бы, слишком известный для того, чтобы отважиться подвергать его столь брутальному способу давления. Знаком со многими российскими политиками, правозащитниками, а также журналистами из различных изданий.  За него вступилась «Новая газета». В своей статье под заголовком «Терапия памяти. Электрошоком. Вспоминать о сталинской депортации в Чечне стало опасно для жизни» , опубликованной 1 марта 2014 г., её автор, Елена Милашина, расказывает о том, каким пыткам был подвергнут известный общественный деятель и президент Ассамблеи кавказских народов Руслан Кутаев. Тот самый, что ещё 22 года тому назад искренне верил в свой народ, наивно полагая, что в час испытаний он станет единым целым, что и явится его спасением. Но так не случилось, и Руслан сам стал жертвой собственных иллюзий. А теперь  вовсе не праздный вопрос по теме: Если такое обращение возможно с публичным человеком, который у всех на виду, какая же участь уготована людям рядовым?
      Наверное, сегодня, говоря о народе, следует отмежеваться от общей биологической массы и говорить лишь о той его части, которая не способна на сделку с собственной совестью, на предательство общечеловеческих ценностей во имя мелких меркантильных интересов.
    Делом Р.Кутаева занялся член Совета по правам человека при президенте РФ Игорь Каляпин, правозащитник,  хорошо известный в Чечении, где он не раз спасал людей практически обречённых. Он и на этот раз не остался в стороне. Но ему, очевидно, впору бы позаботиться о собственной безопасности, так как после А.Политковской и Н.Эстемировой врагом №1 в республике объявлен именно он.
      Там, где так называемый гарант государства публично клянётся Всевышним убивать своих сограждан без суда и следствия, «только по одному запаху»; где какой-нибудь Швондер местного разлива с лицом, отражающим нулевой интеллект, и полковничьими звёздами на погонах  глумится с телеэкранов над достоинством народа, «авторитетно» заявляя, что будет лично безжалостно убивать всех, кто не согласен с политикой действующего режима, -  там действительно  опасно.

  10.03.2014                САЦИТА АСУЕВА