Когда у мужика руки из нужного места растут и голова есть, которая знает, чем эти руки занять, ему никакая тоска с одиночеством нипочём. Вот и пришла, наконец, пора сделать для Феньки то, что так и не успел сделать для любимой внучки, и работа закипела, все вечера и все ночи, все выходные с утра до утра напролёт. Весь мой столярный инструмент зазвенел, засверкал, запел от счастья. Ещё бы! Столько лет уже пылился в шкафах и верстаках, а тут вдруг весь понадобился хозяину, весь до последнего, самого тонкого резца. И заготовки... Тонкие благородные дощечки словно и ждали, когда же мои руки снимут их с полки, пройдутся по запыленным бокам острейшим рубаночком, и засияют они во всей своей красе, радуя мои глаза и руки затейливыми деревянными узорами.
Первым делом нужна кровать. Настоящая, роскошная, царская, не хуже, чем у императрицы Екатерины. Эк ты загнул, батенька. А сумеешь ли? Конечно, сумею. Представил я, как моя Фенька ложится на шелковые подушки, что на резные спинки из драгоценного ореха опираются, и резец уже сам начал такие узоры на дереве выводить, что только успевай стружку сдувать. А к кровати тумбочка нужна, а к ней зеркальный трельяж, а к ним мягкая бархатная банкетка. А к спальне и кухня подстать, настоящая, королевская, из дуба и красного дерева. Дни полетели за днём, как минутки. И всё больше в чудо хотелось верить и Фенькино тайное колдовство во всём искать. Да только в чём его искать? В работе? Там и так всё хорошо, куда уж лучше? В деньгах? Миллион на улице найти или в лотерею выиграть? Так мне и под ноги теперь некогда смотреть, и в лотерею я не верю. Разве что в личном? Да, тут есть о чём призадуматься. Вроде всё, как всегда, по немолодой холостяцкой жизни, а вроде и не всё. Раз роскошная иномарка ни с того ни сего впереди меня в грязную обочину засела, и машин вокруг ни одной почему-то. Остановился я, трос вытащил, чтобы своим могучим джипом эту гламурную машинку вытянуть, а из неё такая блондинища вдруг вылезла, с бюстищем и ногами от ушей, что аж челюсть отпала. А она улыбается на полмиллиона и взглядом намекает, помоги, мол, а я в долгу никак не останусь. Сел я за руль, машинку вытягиваю, а сам с раздражением думаю: "Ну, удружила Фенька! Такого счастья мне только и не хватало!" И не успел я это подумать, как подлетает шикарный "Мерседес", из него бойфренд вылезает, сразу благодарить меня, конкретно руку жать, деньги за помощь совать...
А тут в кафе на юбилее у начальника на бухгалтершу одну нашу запал. Всё потому, что нестарая она, рыжая, как Фенька, и глаза у неё серо-голубые. Не сапфир, конечно, но душу и тело завели да притянули. Пригласил я её на танец, и она уже с первого намёка всё поняла и тоже не против у неё или у меня ночку провести. И только мы обо всё сговорились, как вдруг забулькало и заурчало у неё в животе. Бухгалтерша, как рак, покраснела, шёпотом извинилась, унеслась, даже не дотанцевав, только я её видел, а потом ещё две недели сторонкой меня стыдливо обходила. Экий конфуз. Так ведь он и с каждым в нашем кафе случиться может? Может Фенька здесь и ни причём совсем? Просто повар сшельмовал и чего-то несвежего в салатик накрошил? Причём - не причём, только лето пролетело в сплошных делах, огородах и конфузах быстро да незаметно. В пятьдесят дни летят, не то, что в двадцать. Не успеваешь в понедельник спать завалиться, а уже среда пришла - неделя прошла, а тут и выходной опять. Только субботним утром за дела взялся, и снова будильник на работу зовёт. Вот уже и бабье лето на исходе, и золотая, как Фенькины космы, осень пролетела. Всё вокруг посерело, почернело, замерло в ожидании лютой зимы. Эх, Фенька, Фенька! Где же ты теперь, моя маленькая Фенька? В каких тёплых краях греешь свои удивительные крылышки и когда же, наконец, вернёшься ко мне? Да и вернёшься ли? Зачем молодой очаровательной девушке огромный старый Кинг-Конг с глупым и благородным сердцем? Но, ведь, настоящие феи никогда не обманывают даже старых Кинг-Конгов. Поэтому я буду верить тебе и ждать.
Неожиданный мороз накрепко высушил позднюю осеннюю слякоть. Вышел я с работы с удивительных светлых сумерках, но, только выехал из города, погода разом испортилась. Да не просто испортилось, такое вдруг началось, что даже страшно стало. На морозное небо тучу наволокло, ветер жуткий подул, а с ветром дождь грянул. И не просто дождь, а настоящий ледяной ливень! Всё вокруг ледяной коркой покрылось, машины начали трусливо на обочины съезжать. Только мой верный и бесстрашный стальной друг, мужественно борясь с коварным льдом, осторожно понёсся к нашему одинокому дому. Как же мы можем бросить наш дом? Ему же тоже страшно и холодно под ледяным дождём. Да и... Погода то так и шепчет "Не спроста всё это, ой не спроста!" А вдруг... И сердце уже заколотилось. Прилетит! Сегодня непременно прилетит! Зима ведь началась. Хорошо, что у меня всё давно готово, и форточка, как всегда, открыта, и мебель вся на своих местах, и ванна её ждёт, и новенькие полотенчики, и посуда стеклянная, настоящая, сам из стекла её выплавлял! Прилетит Фенька, когда меня дома нет, сама всё увидит, поваляется на новом диване, подождёт. Только бы она не перемёрзла, как в прошлый раз, только бы мне доехать поскорее...
Машины на трассе исчезли совсем, темнеть уже начало. Слава Богу, поворот мой впереди показался, а там то уж как-нибудь до дома всегда доеду. Слева, с той стороны дороги, будка остановочная мелькнула, оранжевая, как апельсин, только грязная вся и блестящая во льду, словно стеклом покрытая, а в будке... Даже сердце от леденящего ужаса ёкнуло. Она стояла, забившись в самый угол, и пыталась хоть как-то закутаться в обычное осеннее пальто. Господи, кто же выгнал её из дома в такую пропасть? Наверняка, дачница. Сколько я их уже попутно в город перевозил? Поехала днём на дачу, а теперь вот ждёт автобуса. Да какие же сейчас автобусы? Какие и были, на обочинах стоят, тронуться бояться. Я и про Феньку забыл, и про мою долгожданную встречу с ней. Сердце вдруг само весь тот холод ощутило, который эту глупую и несчастную женщину сейчас вымораживал, сжалось, съёжилось, даже зубы застучали и подбородок задрожал. Нет, всё теперь подождёт, весь мир и все феи на свете! Джип осторожно пополз в разворот...
Я успел лишь разглядеть тонкие закоченевшие руки, маленький, посиневший носик, длинные тёмные волосы из под тонкой вязаной шапочки и глаза... Чёрные, бездонные, совершенно испуганные и по-детски беззащитные. Едва заглянув в них, сердце остановилось, и я, теряя слова и рассудок, провалился вдруг в самую их глубину, туда, где упрямо вспыхивали крошечные смоляные искорки жизни и остатков тепла. Всё... Влип! Хоть и не очкарик ещё.
-- Вы же не в город ехали.
-- А Вы что, замёрзнуть здесь хотите?
Ледяной шквал бился теперь в лобовое стекло, и дорога исчезла в нём окончательно. Даже мой верный стальной конь дрогнул перед страшной стихией всеми четырьмя шипованными копытами. Нет, до города нам, точно, не доехать. Или стоять и ждать, или... Судьба? Да, сердце не обманешь, это судьба. Вот она сидит рядом со мной, уже безропотно готовая на всё, не в состоянии на секунду унять дрожь и согреться. Ну и везёт же мне на закоченевших женщин. А может... Неужели это снова Фенька? И без всяких конфузов на этот раз, до самого сердца, так, что внутри уже шевелится что-то непонятное, неясное, чего ни разу ещё за полвека не ощущал. Да и какие же теперь конфузы в такую-то пропасть?
Элем... Ольга... Не бойтесь, это коньяк. Выпейте, хоть глоток... Я не боюсь. Ох, даже дыхание перехватило... Я живу здесь рядом. Надо переждать, и Вы немного согреетесь... Телефон отключился. Замёрз... Возьмите мой...
Конечно, ей надо позвонить. Конечно, любой женщине страшно куда-то ехать с незнакомым мужиком. Конечно, муж, конечно, семья. Хотя, если муж отправил жену на дачу и бросил ей в такую пургу, значит он не муж, а просто козёл. А такому козлу рога очень даже не помешают. Чтобы все видели, что он козёл. Мой джип, щедро полыхая печкой и весело рокоча могучим мотором, уже безудержно нёс нас к дому. Она виновато вернула новенький телефон.
-- Не отвечает. Извините, я Вам столько хлопот доставила.
Вот и дом. Уже ждёт меня, волнуется. Мы здесь, и я сегодня не один! Фенька не прилетала? Нет? Ну, может оно и к лучшему. Опять трубка грустно вопрошает длинными гудками, опять никто не отвечает. Надо решаться, Ольга. Странно, а она словно ничего и не боится. Да какой уже тут страх, когда от холода зуб на зуб не попадает?
Полешки весело и дружно затрещали в камине, согревая робкую гостью щедрым и радостным теплом. Чуть согревшаяся улыбка побежала детским восхищённым удивлением по маленькому резному диванчику на каминной полке, двум креслам, крошечному торшеру, овальному журнальному столику с вазочкой и засушенным цветочком.
Какая прелесть! Вы сами сделали?... Сам. Всё в детство играю... Я тоже до сих пор в куклы играю, и дочь с этими куклами никак не повзрослеет... А зачем?... Ей двадцать лет завтра. Большая уже, первый юбилей...
Телефон запел вдруг хитро и даже лукаво. На экране засветился тот самый номер, что дважды перед этим молчал и не хотел отвечать моей гостье. Я протянул ей трубку.
-- Это Вас.
Она говорила про непогоду и про свой замёрзший телефон, про то, что сразу позвонит и вернётся, как утихнет буря. Но кто-то хитрый и лукавый постоянно перебивал её на том конце разговора, и Ольга после каждого слова стыдливо урезонивала этого самого кого-то.
-- Ну, каким утром? Аня, как тебе не стыдно!... Какая ванна? Зима на улице, какая может быть гроза? Какую задвижку? Анфея, тебе уже двадцать лет! Сколько можно придумывать глупости?
А, действительно, сколько можно их придумывать? Наверное, до тех пор, пока душа остаётся наивной и молодой. Пока ищет настоящей любви, а не сиюминутного удовольствия, и пока верит, что на свете живут ещё маленькие, крылатые феи, для которых своё собственное волшебное счастье начинается с любви и счастья их родителей.
2014 г.
================================================
На страничку автора: http://www.proza.ru/avtor/l22miller