Супруги Васнецовы, разменяв шестой десяток решили завести собаку. В преддверии пенсии время замедляет движение, а скука заполняющая досуг толкает некогда деятельных людей к неожиданным поступкам. К тому времени сын женился, стал жить отдельно. В доме стало пусто, не хватало суеты. Почтенный кот Степан всё время спал, его энергии поубавилось ровно на количество прожитых в любви и сытости кошачьих лет.
Однажды Екатерина Павловна произнесла буднично и весомо:
- Шарпея хочется!
Васнецов удивлённо повернулся к хозяйке:
- Отчего такую экзотику?
- Когда-то в журнале «Англия» увидела фото шарпейчика. Влюбилась сразу - такая душка! У нас в стране их в то время не было. А мечта осталась, давай хотя бы посмотрим собачку, а, касатик?
Муж к собакам относился ровно и считал, что десятилетнего кота Стёпы вполне достаточно. Вялые попытки отдалить светлую мечту жены, глава семьи мотивировал отсутствием опыта, страшилками о бесконечных хлопотах с прививками, кормами, ветеринарными вопросами и прочими неведомыми препятствиями маячившими в новой жизни собаковода. Этими, казавшимися вескими резонами муж до поры откладывал принятие важного решения. Екатерина Павловна женщина в этом вопросе оказалась настойчива, исподволь подводя благоверного к «дню решительного поступка».
В солнечное августовское воскресенье, Васнецовы сели в машину и тронулись на ярмарку собак. Выставка-продажа проводилась в ДК пищевиков, что на улице Правды. Приехали рано, в коридорах расстилали большие листы бумаги, щенков ещё не подвезли. Устроители обещали открыться часа через полтора. Супруги решили вернуться позже, а пока смотаться в проверенное место – Кондратьевский рынок. В воскресенье с утра машин мало, оттого дорога из центра до площади Калинина заняла от силы полчаса. На рынке было оживлённо: в закутке, где предлагали щенков, шла своя жизнь. Целеустремлённые Васнецовы двигались вдоль рядов с коробками, клетками, ящиками из которых выглядывали друзья человека. Забрать хотелось всех – такие они были милые и печальные.
- Кого ищите? Девочку, мальчика, какая породу ищите? Вот посоветую алабая, лучшего охранника не найти, прививки и РКФ* имеется. Или вот смотрите очаровательная девочка карликового пинчера…
* – Российская Кинологическая Федерация
– Нам бы шарпея.
– А, это сейчас узнаю, - собачница крикнула какой-то товарке, - Маша, а Танюшка пришла с шарпеем?
- Ага, вы пройдите в конец ряда и направо, там увидите.
Пара двинулась в указанном направлении. Тот, которого искали, сидел абсолютно равнодушный ко всему и лениво жевал попкорн. Разговорились с продавщицей, женщиной, между тридцатью и сорока, с энергичными повадками, громким голосом и сигаретой во рту.
- Мальчик, по паспорту По Фи Гун. Переросток, четыре месяца, продам подешевле.
Екатерина Павловна, замерла на мгновение и неожиданно выдала:
- Слушайте, а шарпей ваш ходить умеет? Всё сидит и сидит!
Татьяна заржалала, отсмеявшись, взяла псину на руки и опустила на землю. Шарпей По Фи Гун сделал несколько уверенных шагов: "убедились", вновь присел и посмотрел чёрными маслинами глаз сквозь кожные складки на глупую покупательницу.
Посоветовавшись, супруги решили ещё раз съездить на выставку, а там видно будет. Когда уходили с рынка, обернулись – собака укоризненно смотрела вслед. Васнецовы отъехали не больше километра, когда жена вздохнула и молвила:
- Сереж, давай вернёмся. Бог с этой выставкой, уж больно этот «Пофигун» понравился. Как ты считаешь?
Васнецов, не говоря ни слова, развернулся. Таня встретила их с улыбкой:
- А, вернулись, я так и подумала!
Заводчица стала рассказывать об особенностях ухода и питания собаки. Достала документы, надела поводок, не переставая при этом грузить напряженных покупателей нужной информацией. Произвели расчёт.
- Вот телефон, если возникнут вопросы, звоните - проконсультирую.
Васнецов взял щенка на руки бережно понёс на стоянку. Жёсткая шерстка покалывала руки. Новый член семьи не сопротивлялся, сидел тихо и равнодушно поглядывал на собачий табор. В машине Екатерина Павловна устроила щенка на коленях и, под забавные похрюкивания нового члена семьи, с улыбкой заявила:
- А назовём очаровашку Пончик.
Муж покосился на пухлые щенячьи брыли, делавшие его похожим на бегемотика, объёмистое брюшко и согласно кивнул. Хрюкающие звуки забавляли и настораживали, но позже выяснилось – они вызваны особенностью носоглотки. Став полноценным членом семьи, Пончик повёл себя независимо и спустя время великодушно принял новых хозяев в свою стаю (люди по простоте душевной считали наоборот).
Васнецовы радовались спокойному нраву собачки, отсутствию у той желания портить мебель, царственным манерам, уже имевшейся привычке исполнять особые дела на улице и отсутствию всякого желания подавать голос (хрюки не в счёт). Но обозначились проблемы: опустошая миску с кашей, Пончик до неприличия вымазывал мясистые губы и «бульбочку» носа. «Гиппопотамью» мордочку, под недовольные фырканья, приходилось вытирать полотенцем. Дело в том, что короткий фиолетовый язык, не позволял вылизать толстые складки вокруг пасти.
Вторым номером в списке нелюбимых процедур стояла стрижка когтей. Это особый ритуал с привлечением как минимум двух человек: один отвлекал и держал животное – второй аккуратно подводил когтерезку, не дай Бог отхватить лишнее. Кроме того, "его величество" на дух не переносило природные осадки, оттого маршруты, пролегающие через лужи или ручейки, становились проблемными.
А потом пришла беда – олимпийка, страшная болезнь, косящая без жалости собачий род. Вызвонили Татьяне, та включилась в борьбу с болезнью решительно и бескорыстно. Позже та призналась, что покорила любовь и забота Васнецовых. Полные дилетанты в собачьем вопросе, они самоотверженно искали любые способы помочь Пончику, чем вызвали уважение у циничной и опытной заводчицы. В ход пошли капельницы, комплексные инъекции, все доступные и недоступные лекарства. Подключили даже детского реаниматолога, который провёл курс интенсивной терапии и заработал пару укусов. С олимпийкой справились, больной пошёл на поправку – начал кушать. Через месяц с небольшим, после выздоровления, новая напасть – чумка! Мудрые ветеринары качали головой – две страшных болезни, одна за другой, как правило, не вылечиваются.
А чудо всё-таки свершилось! Всем миром навалились на измученную собаку и вытащили почти с того света. Посильную лепту внёс даже мудрый кот Стёпа. Он будил не высыпавшуюся хозяйку, если та через каждые три часа не слышала будильника, бил лапой по лицу - пора делать укол Пончику. Шарпей ожил и пошёл на поправку, в наследство от перенесённого остался ослабленный организм, но это дело поправимое…
Следующая встреча с ветеринарным врачом состоялась, когда требовалось подрезать веки и губу. Измученные недавними проблемами со здоровьем любимца, Васнецовы, смирились с подобной необходимостью. Операция тнужна из-за особенностей всё тех же складок. Без пластики мальчик мог ослепнуть, а сросшаяся губа мешала собаке нормально принимать пищу. Люди из разросшегося круга собачьих знакомых, дали телефон опытного ветеринара. Доктор Владимир Куприянович, оказался крупным мужчиной, около сорока лет, с добрыми манерами и замечательной особенностью внимательно выслушивать печальные излияния владельцев животных. Одним словом, чем-то напоминал Айболита. Издёрганная Екатерина Павловна стала рассказывать грустную историю Пончика.
- Понятно, понятно, - поддакивал собачий эскулап, одновременно готовя шприц, - давай-ка братец я тебя послушаю, пощупаю и укольчик сделаем, это совсем не больно!
Пончик подозрительно захрюкал, очень уж знакомо пахло от большого человека лекарствами и всякими другими неприятностями. Когда наркоз подействовал, врач провёл операцию и принялся накладывать швы.
- А вы знаете, ведь складчатость кожи - это уникальная особенность породы. История шарпеев насчитывает четыре тысячелетия. Загадочные китайские собачки – кошмар ветеринара. Практически не встречал идеально здоровых, все с какими-то нехарактерными для собак симптомами и лечатся нестандартно. Сюрпризов хоть отбавляй, взять хотя бы вашего мужичка – чумка в купе с олимпийкой – смертельный приговор. А вот ведь цветёт и пахнет…
- Точно, - оживилась супруга, - если Понька здоров, то пахнет черёмухой, а как заболевает – идёт грибной запах. А ещё брыльки сдуваются, словно воздух из морды выпустили.
- Ну, вот и всё, - резюмировал Владимир Куприянович, - сейчас выпишу процедуры по уходу и лекарства.
Договорились о следующем визите. Тогда ещё супруги Васнецовы не предполагали, что новый знакомый превратится в домашнего доктора на десятилетие. С подобным диагнозом, как «кошмар ветеринара», это было естественно.
Наконец, солнечным деньком, худой, но относительно здоровый Пончик выполз на улицу, сделал пару шагов. Остановился, огляделся и вдруг залаял, да так звонко, радостно. Васнецовы переглянулись – выкарабкался!
Скоро в перечне особенностей характера Пончика появился новый пункт – собака имела склонность обижаться.
Дело было так. Придя с прогулки, супруга оживлённо поведала, как Пончик, повинуясь природным инстинктам, стал учиться поднимать лапку (до этого приседал по девичьи). Первая же попытка кончилась тем, что лапа задралась чересчур высоко и собачка, не удержав равновесия, шлёпнулась на спину. Екатерина Павловна засмеялась и стала успокаивать любимца.
- Представляешь, Понька обиделся. Отвернулся, фыркнул и больше не обращал внимания!
- Катя, ну что ты несёшь, собака подчиняется инстинктам. Как животное может обижаться? Эмоции высшего порядка, свойственны только человеку. А тут всё просто: есть, пить, спать, ласкаться, драться, размножаться. Это не человек!
Екатерина Павловна помолчала, затем многозначительно произнесла:
- Ну-ну.
К слову сказать, Сергей Игнатьевич, скоро убедился в правдивости слов жены. Питомец явно с характером. Выяснилось, что ездить любит только на переднем сидении, желательно с открытым окном. Запомнился случай, когда Сергея Игнатьевича остановил инспектор ГАИ. Водитель вышел из машины, за ним, естественно, Пончик. Начали разбираться, что, да как. Пёсику привиделось, что любимого хозяина обижают и, недолго думая, он показал обидчику, как умеет задирать лапку. Ладно, что гаишник попался с чувством юмора и за испорченные ботинки не отомстил штрафом.
Год спустя, Екатерина Павловна и Пончик вернулись с прогулки. Жена рассказала о шибко симпатичной рыжей собаке, встреченной на улице. Сергей Игнатьевич не обратил внимания, а зря! Восторги по поводу «крупной рыжей собаки» повторялись. Васнецов узнал, что "после шарпея, бульмастиф первейшая порода". И, наконец:
- Пончику одному скучно, нужна ещё одна собака.
- В каком смысле?
- Нашему мальчику нужно плечо в стае.
- А мы-то кто? Члены стаи и есть: гулять водим, играем, да ещё и жрать даём. Зачем нам вторая собака, хлопот тебе мало? Не сходи с ума, Катя.
- Это не обсуждается!
Муж открыл, было, рот - очень хотелось возразить, но промолчал. Как ни странно он не почувствовал внутри себя стойкой убеждённости против увеличения собачьего поголовья. Не воспротивился идее, она не казалась абсурдной и неосуществимой. Сдался. Васнецовы долго обсуждали в тот вечер за и против.
Очаровательная девочка рыжего окраса из бульмастифов, по собачьим документам именовалась Герцогиня Мари-Аннет, по-домашнему стала Анечкой. Покупали по объявлению, у серьёзной заводчицы, что бы родители здоровые и породистые, подлинные документы и прививки. В глубине души боялись повторения истории со здоровьем и подстраховались. Собачка и впрямь оказалась здоровенькая и живая.
Пончик встретил нового члена стаи сдержанно. На то имелись причины, в основе которых лежала ревность, а как же, малявке прощалось всё – писает в доме, а не ругают, мебель грызет, а не ругают. И вот однажды… Жена вышла из комнаты в коридор и растерялась - на полу большая лужа. Рядом с дверью жмётся растерянная Анечка, а из кухни хитро выглядывает нашкодивший Пончик. Ясно – главный устроил хозяевам экзамен: будет выволочка мелкой или нет? Пришлось Анюту громко поругать. Старшой подошёл, ткнул тихонько брылястой мордой в бок мелкой - бывает, сестрёнка. С той минуты мастифулька была принята в стаю.
Серьёзная порода требует серьёзного обхождения. Начали с клейма на ухо, нашли хорошего дрессировщика, забегая вперёд: Анюта прошла все курсы, начиная с общего и заканчивая специализированным милицейским. Девочка славно осваивала команды, кроме требования «голос». Ну не получалось у неё лаять - хрипела, скулила, а лая не было. В выходные Васнецовы полным «семейством» поехали за город повторить и закрепить навыки, наработанные месяцами упорных тренировок. Нашли пустующее поле. Сергей Игнатьевич вышел из машины, потянулся и скомандовал:
- Анька, голос! – А в ответ тишина. - Ну вот, начинается саботаж...
Хозяин повторил: собака понимала команду и попыталась что-то изобразить. Тут терпению Пончика пришёл конец. Он решительно прыгнул в сторону Анечки и изо всех шарпейских сил громко рявкнул. Низкий забрех разорвал тишину и покатился над полем. Люди засмеялись, пёс бросил укоризненный взгляд и повернулся к ним хвостиком. Понятно, обиделся! С тех пор Анька команду исполняла по первому требованию, проняло породистую псину из рода мастифов. Вот и пойми этих собак...
Спустя пару лет вновь начались проблемы с Пончиком. Что за напасть - теперь болячка на брюхе. Непорядок, следуя советам и рекомендациям знакомых «собачников», супруги рванули в импортную клинику на Охте. Импортная, значит дорогая, а раз дорогая, значит хорошая. Это устоявшееся представление сформировалось ещё при Советской власти. В эпоху, когда медицинские и ветеринарные услуги оставляли желать лучшего, подобная точка зрения считалась незыблемым постулатом.
У Пончика взяли на анализ соскоб, кровь и осмотрели больного. Пончик подобные процедуры не любил. На памяти собаки остались отвратительные манипуляции при лечении прошлых хворей. Наконец, семья пришла за результатами и в ожидании вердикта расположилась в приёмной, где уже томились хозяева с питомцами. Пончику быстро надоело сидеть на полу в окружении нехороших запахов медицины и устойчивого чувства тревоги. Своё отношение к мучительному бездействие, подкрепляемому противными командами «сидеть», «рядом», собака выразила неожиданно и весомо - громко пукнула. Людская братия зашевелилась, заулыбалась, а питомцы принюхивались к новому запаху. Затем стало не смеха – заключение было страшным. Ветеринарный доктор, раскладывая перед собой листочки анализов, тактично поведал о злокачественной опухоли, подтверждённой двумя лабораториями. Сроки, отпущенные для жизни – месяц, два. Вдогонку последовал пространный монолог о комплексном лечении, увесистая смета, но как итог неотвратимый конец.
Подавленные Васнецовы возвращались домой. Анечка обнюхивала Пончика, а сам источник проблем, с независимым и гордым видом поглядывал в окно.
- Пора посоветоваться с Куприянычем, - молвила Екатерина Павловна, - не верю я этим «специалистам по максимальной ставке». Зря к ним обратились, думала там анализы, приборы...
- Звони, - бросил Васнецов, лихорадочно обдумывая сложившееся положение.
Домашний доктор после осмотра старого знакомца, неожиданно успокоил:
- Ничего не предпринимайте, я таких кожных образований насмотрелся. Напишу список лекарств и будем ждать. Думаю ничего страшного.
К великой радости Васнецовых, Владимир Куприянович оказался прав. Болячка никуда не делась, оставалась на брюшке грозным напоминанием, но не прогрессировала, тревожные синдромы не проявлялись . Вот и славно! Через год Васнецовы прикупили участок с домом, семейство разделилось. Супруга с Пончиком и Анечкой прописалась на постоянное жительство, благо удобства в доме уже имелись. Сергей Игнатьевич на правах кормильца остался в городе по работе - надо материально поддерживать славную компанию. Раз в неделю приезжал нагруженный продуктами, играл с собаками и пару-тройку дней ковырялся в загородном хозяйстве. Дел хватало – это знакомо каждому дачнику.
Время шло. Новые загородные условия допускали семье Васнецовых увеличить славный коллектив. Так однажды под сюсюканья жены и неподдельный интерес Пончика и Анечки в доме появилась чудная подрощенная шарпейка тёмно-шоколадного окраса. Славную щеняку прочили в невесты Пончику, правда, тот об этом не знал и жил по собачьим устоявшимся привычкам. «Шоколадка» оказалась шустрой, скорей даже гиперактивной девчонкой. Носилась по дому и по участку, оглашая окрестности визгом и не сформировавшимися звуками, похожими на лай. Пацанка лезла к людям с поцелуями, докучала собратьям, а больше всех Анечке, ведь та видная и напоминала маму. Однажды проказница перешла границы приличия и укусила Аньку за хвост. Та взвыла и устроила малышке трёпку.
Неразумное дитё собачье вылетело из дому и унеслось на участок с дикими воплями, напоминающими человеческие причитания типа «ай-я-яй». Трёпка запомнилась, в тот день родилась кличка – Аяйка. Так собаконаселение пополнилось ещё одним членом. А чуть позже в дружный коллектив влился снегирь Яшка. Яшку потрепали синицы, прикормленные хозяйкой. Чего там не поделили птицы, так и осталось неясным, пришлось ярко оранжевый комок нести в дом. Сергей Игнатьевич привёз из города клетку, где Яшка благополучно восстановился и будил по утрам обитателей особым посвистом с подголоском. На участок ходили в гости соседские кошки, появлялись стремительные белки, на лакомое угощение – свиную шкуру, слетались деловитые дятлы. Обилие птиц привлекало хищных ворон и даже пустельгу. Летом пришла деловитая ежиха с колючей мелюзгой, но собаки дали от ворот поворот – не прижились лесные гости. Это было сказочное время!
Через полтора года у Пончика и Аяйки случилась любовь. Любовь состоялась крепкая и плодотворная. В назначенное природой время, некогда шкодная малявка стала мамой. Шарпейка остепенилась и, подчиняясь инстинкту, исполняла обязанности заботливой родительницы. Папаша Пончик в новом качестве себя никак не ощущал - ветреный, к детям равнодушный, вроде как у части людского сообщества. Да и ладно, что с псинки взять? Сергей Игнатьевич шутливо корил Пончика:
- Ты бы, кобель, к многодетной мамаше сходил, пообщался с детишками!
Екатерина Павловна цыкала на мужа:
- Отвяжись от собаки, сам-то кто?
Когда щенята подросли, пришло время расставаться. Васнецовы дали через интернет объявления о продаже шарпеят. Покупатели нашлись, постепенно в доме стало тише, всё вернулось в старый неспешный и привычный уклад. Под грохот петард и хлопки шампанского дружно встретили новый год. И казалось, что деревенская идиллия будет существовать несказанно долго.
Увы, ближе к марту Пончик занемог. Начали сбываться мрачные прогнозы четырехлетней давности – болячка проснулась и трансформировалась в опухоль. Пончик первое время не испытывал дискомфорта, с аппетитом кушал, вёл себя адекватно. Но опухоль росла, превращаясь в жуткий нарост. Встревоженные Васнецовы переглядывались, понимая, что в этот раз придётся бороться с онкологией. Прибыл Куприяныч. Операцию сделал в то же день, прописал лекарства и уехал, выразительно вздохнув напоследок. Через неделю желудок собаки перестал принимать пищу. Тут ещё сын пригласил в Москву на новоселье. Договорились, что поедет Екатерина Павловна, сам же Васнецов утряс дела в городе и переехал в загородный дом. Провожали супругу на вокзал вчетвером. Пончик держался независимо и степенно, как делал это раньше. Разрешил себя поцеловать. Сергей Игнатьевич возвращался на дачу мрачный. Настроение хозяина передалось собакам, чего тут радоваться? Два последующих дня Васнецов резал в миску больного куски филейной вырезки. Пончик всё съедал, затем жадно хлебал воду. Сергей Игнатьевич брал в руки мокрую тряпку и ждал. Несчастное животное, через какое-то время срыгивало мясо, подбегали собаки и подбирали за Пончиком. Хозяин вытирал пол и ложился смотреть телевизор, не воспринимая действия на экране. В атмосфере мрачная безысходность, за окном пустота.
Утром обессиленная собака уже с трудом передвигалась. Васнецов надел поводок и, прилагая некоторое усилие, с ласковыми приговорами, не без труда, вывел животное на улицу. Мартовское утро было на редкость ледяным. Зима прощалась яростно, злобно. Сильный ветер под стать настроению усугублял дискомфорт. Природа восставала против человека, против притихших собак, против нахохлившихся и спрятавшихся под ветками птиц. Уже ближе к вечеру Пончика пришлось выносить уже на руках. Испуганный любимец, постанывая и не понимая, что с ним происходит, прижимался колючей шерстью к хозяину. Сквозь ткань тренировочной куртки, ощущался жар воспалённого брюшка. Прежде, чем прилечь, Сергей Игнатьевич сделал инъекцию баралгина - большим помочь не мог. Анечка и Аяйка привычно запрыгнули на кровать и улеглись в ногах хозяина, у Пончика сил не оставалось – пристроился на полу.
Вспоминались солнечные дни, когда собирался в гараж и бросал, внимательно наблюдающему Пончику: «Гараж!» Любимая собачья команда, значит, будут кататься с хозяином, счастье-то какое! И восторженный пес начинал шарпейский танец – расставлял лапы, подпрыгивал и пригибался, словно кланялся, при этом преданно глядел в глаза и погавкивал. В машине всенепременно занимал пассажирское сидение, а когда Васнецов уходил, перебирался на водительское место и брал машину под охрану. Летом на светофоре, Сергей Игнатьевич опускал тонированные стёкла. Пончик гордо бросал равнодушный взгляд на улыбающихся участников движения: «А я с папой еду!». Потом обязательные прогулки в Сосновском лесопарке, который проехать мимо было никак нельзя, в противном случае пес нервничал и суетился: «Папанька, ты разве не видишь, останавливайся и идём гулять?!». Команды «Гулять!» и «Кушать!» делили между собой второе и третье место по значимости среди прочих человеческих приказов. Мелькали солнечные дни из прошлого, игры, пустяковые безобразия, которые вечно прощались, какие-то картинки из прошлого…
Васнецов проснулся от собачьего скулежа. Резко подскочил и обмяк: бездыханный Пончик лежал у него в ногах, а сбившиеся в угол испуганные собаки, нюхали мертвого собрата и по своему плакали. «Господи, как же ты нашёл в себе силы, залезть на кровать, бедняга?». Хозяин встал и развернул заранее приготовленную простыню, глаза застилала пелена, пришлось вытирать краем ткани. Завернул ещё теплую тушку и аккуратно вынес на крыльцо. Ветер спал, холод отпустил, природа словно успокоилась, а смерть улетела дальше. Пока Васнецов таскал дрова на выбранную могилку, пока разводил огонь и ждал, когда оттает земля, рассвело. Затем долбил мёрзлую почву, потом с остервенением копал яму.
К двум часам закончил печальные хлопоты. Собаки сидели невдалеке, словно прощались и внимательно наблюдали, как Васнецов принёс к раю могилы белый свёрток, опустил в могилу и взялся за лопату.
- Прощай мой славный бегемотик, прощай солнышко…
Тут Васнецов перестал сдерживаться и разрыдался. В земляной холмик воткнул доску и повесил на неё ошейник Пончика, а чтобы не сваливался, прихватил гвоздём. Домой возвращались втроём. Покормил собак, покопался в холодильнике, достал початую бутылку водки И смастерил незатейливую закуску. Потянулся к рюмке и тут зазвонил мобильник. Вызов из Москвы:
- Серёжа, ну как там Понька? Чего молчишь?
- Уже никак! Умер сегодня утром. Похоронил под берёзой.
На другом конце стояла тишина, затем послышались всхлипы…
6.03.2014 Санкт-Петербург