Дедок проснулся на рассвете
в поту холодном от видений.
К нему пришла Она в берете,
с петлей зелёной из растений.
Дедок на бабку покосился,
спиной к нему, храпит со свистом.
Вздохнул легко и прислонился
к бедру жены в порыве быстром.
ОНА присела у кровати,
глядит на деда взглядом блудным.
Рукой ласкает его "пряди"
и шепчет о мгновенье чудном.
Уже он бабку сдвинул к краю,
вот-вот с кровати навернётся
и телом он в дороге, к раю…
но, если бабка не проснётся.
Проснулась бабка, дед икает,
холодный весь, дыханье сбилось
и Смерти тень над ним витает,
заметив бабкин взгляд, вмиг смылась.
Сидит за печью тише мыши,
а бабка, шмыг за сковородкой,
подходит с "тылу" и по "крыше",
Смертище в лоб – прямой наводкой.
Смерть осерчала - видно злая,
за бОшку держится руками: -
Ты чЁ, на голову больная?" –
кричит и топает ногами.
"Чего припёрлась раньше срока?
Дедку ещё-то дом достроить,
пёчь положить, вот взялся тока,
всё поняла? Ворчишь? Не спорить!!!
Ну не дают глаза прикрыть-то!
Чего пришла, с косою скачешь,
коли спешишь, так подсоби-то,
косу в углу поставь, чё плачешь?
"На службе я, при исполненье
и я тебе не Самозванка,
я у начальника в доверье,
а ты-то, бабка, хулиганка!
Вставай, дедок, пора в дорогу,
поди, на свете задержался.
Отжил своё, садись в пирогу.
Ну вот, опять к жене прижался!
Тебе сто лет вчера пробило.
ты засиделся уж на свете…
как улыбался ты мне мило…
тебе я нравилась в бэрэте?
"Каких сто лет, чего ты мелешь?
Степашке только девяносто.
Бумагу покажи, как смеешь
здесь самовольничать запрОсто?
Порвав бумагу на кусочки
и, запустив их Смерти в рожу:
- Я на сносях, у нас сыночки, -
сказала бабка, - скоро рОжу.
- Тебе-то сколько лет, девица,
а ты на смерть похожа стала!
Тебе самой ещё б влюбиться,
поди и с мужиком не спала…
Никто тебя не любит – знаю,
а что любить, себя видала?
Когда отбеливала харю?
Когда ты бровки подправляла?
А на начальство плюнь, на службу,
вон, к косметологу б сходила.
Я не в укор тебе, а в дружбу
советую, смени-ка рыло.
" Почто мне голову морочишь? –
вскричала Смерть, косУ хватая, -
советовать взялась, пророчишь,
забыла, я-то не живая!!!
На кой мне, рожею светиться,
красавицей бродить по свету?
При мне должны дрожать, креститься,
я души привожу к ответу!
Ты, бабка, хуже горькой редьки
и дед, маньяк яйцеголовый,
к соседу я сбегу, у Федьки
гробище уж готов дубовый.
А вы, лукавая семейка
рожайте и живите вечно,
я вам не "ЧТО-То", не злодейка,
плюю на вас, мне поперечно!
Дед с бабой живы и доселе
и жизни этой очень рады,
и спят всегда в одной постели,
и дед поёт ей серенады.
А Смерть забыла к ним дорогу,
всё бродит где-то стороною.
Завидует людЯм, ей богу
и летом, в зимку и весною.
Вдруг рожу, иногда, подкрасит,
на щёки, наложив румяна,
её от ужаса колбасит,
не с бодуна, она не пьЯна.
Мерещится ей в липкой ночи
вчера и завтра, утром светлым…
любви ей хочется – нет мочи,
но плод считается запретным.
Срывая сроки чьей-то жизни,
с собой уносит в неизвестность
прошедшую любовь, в ней лики
святых и грешных… в бесконечность.