Эхо победного разгрома немецко-фашистских войск под Москвой в декабре 1941-го года через газетные пропагандистские статьи, сводки информбюро из динамиков в центральной усадьбе одного из совхозов Мордовии вперемежку с многочисленными слухами плавно перевалило в 1942-ой год и постепенно начало затихать. Радостные новости с фронтов всё чаще сменялись тревожным ожиданием новых неудач и поражений. За короткий срок люди научились читать между строк и разбираться в тональности выступлений дикторов радио.
Череда безрадостных событий последовала и в семье восемнадцатилетнего Николая. В январе умерла давно болеющая мать, Анна Андреевна, а в марте ушёл на фронт отец, Александр Гаврилович.
— Судя по всему, война будет долгая. Наверное, больше не свидимся, — на прощание сказал выходец из Принаровья, чьи предки веками жили между Чудским озером и Финским заливом на правом берегу старинной русской реки Нарова.
Последнее письмо-треугольник пришло от отца в конце апреля из госпиталя в городе Рязани, а больше вестей не было. Дальнейшая судьба ещё одного рядового второй мировой войны осталась неизвестной, то ли погиб, то ли пропал без вести в кровавом хаосе весны и лета 1942-го года…
В начале июня Коля, недавно ставший помощником заведующего фермой в большом и беспокойном хозяйстве — филиале совхоза, со стадом в четыреста коров, десятками лошадей, с обширными пахотными землями и собственным зернохранилищем, получил телефонограмму явиться на призывной пункт. Две недели на сдачу дел по просьбе директора совхоза и 22 июня 1942-го года, в годовщину начала Великой и Отечественной войны, Красная армия пополнилась ещё одним доблестным бойцом.
Призывник Николай, родившийся и проживший до марта 1938-го года в буржуазной Эстонии, отправился защищать новую родину Советский Союз, где успел отбыть трёхлетний тюремный и лагерный срок за незаконный переход границы в четырнадцатилетнем возрасте, а также поработать на строительстве светлого будущего в сельском хозяйстве.
Жалко было расставаться с мирной жизнью, налаженной работой на ферме и с приветливыми и работящими сельчанами и молоденькими сельчанками. Повезло, что сестрёнку Тамару тринадцати лет, оставшуюся одной удалось удачно пристроить в няньках у заведующего общественной столовой, а точнее пунктом кормления сельхозрабочих, в основном женщин всех возрастов.
А дальше всё закрутилось как в полусне. Призывной пункт в райцентре Кочкурово, большой плакат с суровой женщиной на стене: РОДИНА-МАТЬ ЗОВЁТ! Далее последовали зачисление в маршевую роту и отправка на фронт…
Где-то недалеко от передовой линии окопов тёплым летним днём в берёзовой роще рядом с полевой кухней группа проголодавшихся солдат молча, лишь постукивая ложками, из солдатских котелков уминали кашу. Чуть в стороне молодая простоволосая цыганка с медным крестиком на шее, чудом уцелевшая в фашистской оккупации и непонятным образом перебравшаяся на нашу сторону, кормила грудью младенца, сидя на толстой срубленной берёзе.
Пасторальная картина с кормящей мадонной войны предстала перед сытым и в отличном настроении бравым красноармейцем Колей, возвращающимся из штаба, куда его вызывал комсорг батальона. После подробной беседы молодой активист предложил подать заявление о вступлении в ряды Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодёжи — ведь «завтра в бой», а затем накормил будущего комсомольца «от пуза», картошкой с тушёнкой и напоил крепким чаем с сахаром.
Получив от приветливого повара одним из последних полный котелок жирной гречневой каши, красноармеец Николай отошёл в сторонку, привычно достав из-за голенища сапога ложку, но после сытной трапезы в штабе батальона есть не хотелось. Оглядевшись вокруг, будущий комсомолец вновь остановил взгляд на молодой матери-цыганке, закончившей кормить ребёнка и заворачивающей его в тряпьё. Не раздумывая, Коля убрал ложку за голенище сапога, подошёл к цыганке и без слов поставил рядом котелок с кашей.
Цыганка благодарно кивнула и, не выпуская свёрток с дитём из рук, из складок одежды извлекла ложку, ловко обтёрла о подол юбки и быстро и судорожно стала поглощать теплую кашу. Насытившись, черноглазая молодая мать, аккуратно положила спящего младенца в тень, прикрыв личико платочком от мух. Затем отнесла котелок бойцу Николаю и ещё раз поблагодарила, предложив погадать по руке.
— Не бойся, дорогой. Ты человек добрый. Если что плохое увижу — ничего не скажу, а может, кто ещё хочет узнать свою судьбу?! — спросила цыганская мадонна, обведя взглядом сидящих и стоящих вокруг бойцов, с интересом поглядывающих в их сторону. Желающих не оказалась.
Делать нечего и будущий комсомолец, подбадриваемый сослуживцами, решился испытать судьбу, протянув правую руку ладонью вверх гадалке. Внимательно рассмотрев линии на ладони, цыганка на мгновение задумалась, а затем взяла другую ладонь в руки и также тщательно изучила.
— Живым всю войну пройдёшь, а если ранит, то не тяжело. Долгую жизнь проживёшь, два раза женат будешь, от второго брака двое детей будет, но большим человеком не станешь. Да и богатым не будешь, зато внуков и правнуков увидишь, — выдала прорицательница и добавила. — Вижу, ты не куришь, а если и от вина откажешься, то и рана лёгкой будет, — завершила гадание мадонна войны и направилась к ребёнку.
— Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт! — глупо пошутил рыжий рябоватый боец, но цыганка так взглянула на него, что тот быстро ретировался за спины товарищей.
В задумчивости от услышанного предсказания красноармеец Николай отправился к ручью, помыть котелок.
Через час вся маршевая рота была направлена на передовую, а в ночной атаке после смехотворной артиллерийской подготовки почти целиком полегла, даже не добежав до траншей противника, а боец Коля остался жив и не был ранен, успев спрятаться за трупами погибших товарищей. Предсказание молодой цыганки начало сбываться, а рябоватого рыжего шутника Николай больше не встречал и никого из остальных бойцов своего взвода, присутствовавших на гадании.
Остатки маршевой роты, как и всего батальона, были направлены на переформирование под город Муром. Вскоре красноармеец Коля стал комсомольцем и командиром-наставником отделения из прибывшего пополнения. Курить так и не начал, обменивая табак и сигареты на хлеб и сахар, а водку или спирт в тылу не выдавали — не положено.
В конце июля боец Коля был вызван в штаб батальона. Получив необходимые документы и сухой паёк, как уроженец Эстонии был направлен своим ходом в соответствии с директивой Ставки верховного командования, в формируемую эстонскую дивизию за Урал, в учебные лагеря в семидесяти километрах под Челябинском, недалеко от городка Чебаркуль.
Спустя неделю Николай добрался до места назначения, а на следующий день вместе с другими прибывшими фронтовиками из разных частей и госпиталей Красной армии стоял в одной сборной роте во главе с комиссаром Степановым перед «покупателями», сержантами и офицерами разных военных специальностей.
— Артиллеристы среди вас есть?
— Пулемётчики есть?
— Сапёры есть?
— Связисты есть?
— А повара есть? — выкрикивал каждый из них поочерёдно.
Услышав положительные ответы, «покупатели» забирали бойцов, отобранных по военным специальностям, и уходили прочь. Через двадцать минут на плацу остался один красноармеец Коля.
— Ну, что солдат, в разведчики пойдёшь служить? — поинтересовался комиссар Степанов.
— Так точно товарищ комиссар! С удовольствием! — бодро ответил рядовой Коля, комсомолец и бывший командир-наставник отделения.
Так красноармеец Коля попал в 328-ую отдельную мотострелковую разведывательную роту в отделение к земляку из Нарвы.
Судьба или провидение перевернули очередную страничку военной биографии маленького солдата самой великой и кровавой войны в истории человеческой цивилизации.
PRIBALTIEZ
P.S. Миниповесть опубликована в альманахе "Атланты", Москва - 2015 год.