От печали до радости...

Галина Алинина
Знаю, знаю,  что « еду с ярмарки ». А нынешней зимой, кажется, и под горку…

В такие  серые дни  унылого  нездоровья,  вынужденного  ничегонеделания, когда  даже мыслями спешить некуда, кружит на экране памяти сонм образов и событий, как разрезанные кадры киноленты, пока вдруг, словно  по капризу неведомого оператора,  яркий  луч света не выхватит один из них,  с мельчайшими нюансами и подробностями, остановит на мгновение  и  заставит больно сжаться  сердце,   или  откликнуться  милым  давним  воспоминанием.

Что-то старика я сегодня не вижу, ежедневно упорно передвигающего ноги на лыжах мимо  моих окон в любую погоду.  Заметила, что вчера долго стоял он,  тяжело опираясь на лыжные палки под старой берёзой.  Нет, вот ползёт!  Уж волноваться начала, не захворал ли он, барометр моего настроения, стрелка которого при виде «моего» лыжника отклоняется в сторону – « держать и не сдаваться». Молодец, незнакомый  дедок!  Обычно, в десять, хоть часы сверяй, шествует своим маршрутом, не ведая, что я наблюдаю за ним из окна.  Но десять давно пробило. Который же час?

***
Сколько  лет моим часам с боем?  Боже мой, скоро сорок !  Надо же, вспомнилось...

Выбор в магазине  был, на редкость,  разнообразен.  На фоне всеобщего дефицита, в  отечественных часах  недостатка не было.   Кроме меня,  пожилая,  похожая на учительницу женщина,  выбирала что-то на витрине под стеклом, где располагались часы наручные. Остановилась  я на  эффектных крупных часах  неправильной  треугольной формы с белым  циферблатом и  контрастными  чёрными полосками.

Продавщица равнодушно смотрела куда-то вверх и в сторону, как умели это делать все они в ту пору,  словно, специально обученные этому способу презирать покупателя.  Я уже открыла рот, чтобы попросить  продать мне именно эти часы, как  неожиданно вторая покупательница,   доброжелательно и кротко взглянув на меня и оценив мой выбор,  чуть дотронулась до моей руки и почти неслышно произнесла:
- Прошу Вас, обратите внимание на эти, - и  указала на, не замеченные мною, скромные с виду,  с изящными  золотыми римскими цифрами на полированном  деревянном циферблате орехового цвета, часы.

Как, право,  я сама не заметила   офисного  вида  «моих» часов, и как тепло и уютно должны были смотреться на стене моей комнаты те, что посоветовала  мне эта женщина.  Конечно, я купила – вторые. И потом долго в разных конторах  встречала  те,  «мои»,  отдающие официозом  часы,  всякий раз удивляясь  своему былому неразвитому вкусу.
 
Вдруг  вспомнилось сейчас  тихое обаяние той  покупательницы, столь тактично и ненавязчиво давшей  мне совет.

***

Обаяние. . .   Редкое свойство души,  необъяснимая  человеческая  притягательность.   Думаю,  врождённая.  Разве можно научиться заражать своим настроением и светом других, как это делает  моя  соседка  с пятого этажа Танечка?  Когда-то мы с нею вместе работали. И там  её все любили, именуя неизменно  «Танечкой».  Жизнь и теперь, когда ей за сорок, продолжает оставаться    для неё наполненной событиями, в которых она непременно отыщет позитив и с радостью подарит его вам. Ко мне частенько проведать забегает.

- Ты  себе представить  не можешь, какую швабру для мытья полов я купила! Не швабра, а произведение искусства.  Ярко-оранжевая съёмная шкурка. Антистатик. Пять раз в день теперь кухню мою.  ( Я смеюсь:  «Умереть – не встать!  Швабра!)

Воду  горячую на  месяц отключили.  Я – в шоке!  А Танечка заходит с огромным пакетом:
- Посмотри,  какой одноразовой посуды я накупила.  Пластик разноцветный: стаканы  -красные, тарелочки -  зелёные.  Красота!  Месяц  не мыть посуду.  Это же  отпуск за свой счёт!

 Просто падает от смеха:
- Отнесла сегодня в третий раз сапоги в починку. Три пары почти новых лежат, не могу носить из-за высокого каблука, ноги болят.  Вот и чиню старые.  А сапожник  грузин поглядел на сапоги, на меня, и спрашивает: « Сколько можно эти сапоги чинить? Или они Вам  дороги, как ПАМЯТЬ?»   Остряк- самоучка!
Хохочем вместе.

Интересуюсь:
- Что мужу на 23 февраля подарила?
- Деньгами  обошлась. Он давно мечтал прибор один измерительный  приобрести. Название  мудрёное, не помню. Купил, весь вечер  инструкцию изучал. Просто, Остап Бендер с  астролябией:  «… сама меряет, было бы – что мерить».

Конечно, и у Танечки  свои проблемы имеются.  Но мне она приберегает особенную информацию, зная,  как важно бывает  для человека  в трудную минуту  настроение.   Заметив  тоскливый взгляд, брошенный в окно:
- Смотри,  грачи прилетели!  Повезло нам, что  дом окнами в парк стоит. Круглый год красота!  Скоро, скоро  весна, моя дорогая.

***

Телевизор ,  с горящими на площадях  автомобильными покрышками, я сегодня  себе запрещаю. Категорически!   Что бы почитать?  Тянусь, достаю с полки  томик   О.Генри.

В одной из поездок купила я  его в Чебоксарах,  в киоске на Набережной.  Не помню, в каком году, но столкнулась тогда  поистине с комическим явлением.  Он продавался в комплекте с толстой пачкой,  заботливо перевязанных  бечёвкой,  газет  на  немецком, английском и одном из арабских языков ( по вязи шрифта я догадалась), весом  не менее полутора килограммов.  Полиглотом я не была и,  посмотрев  картинки  и подивившись  качеству полиграфии,  выбросила  газеты в корзину  рядом с киоском,  полную, как оказалось, такой же «прессы».

Кстати,  однажды,  по пути на рыбалку, в захолустном сельмаге, богом забытой  Тёпловки,  я стала обладательницей великолепного издания стихов Роберта Бернса  на английском языке  и  их переводом  на русский на соседних страницах, изящно переложенных  папиросной   бумагой.

***

Тёпловка!  Мелькнуло в памяти название несуществующей ныне деревеньки, и пронзило сердце воспоминание.  Как  же могла  я забыть!  Ведь именно Тёпловку упоминала мама.  Сокрушалась,  старенькая,  до самой смерти  о нечаянной вине своей.

Зима 1942 года выдалась холодной и голодной.   Семнадцатилетние девчонки были направлены учиться на трактористок , вместо ушедших на фронт мужиков,  в  школу механизаторов  соседнего села.  Жалкий продовольственный паёк почти не спасал от голода.
Старенькая  бабушка  будущей мамы моей исхитрилась, «по сусеку поскребла» и испекла пополам с картошкой  небольшой хлебушек-колобок  и  насушила пару горсточек  лапши.  Побежала на вокзал, нет  кого  -  до училища, чтобы передать посылочку  внучке.  Вызвалась эвакуированная учительница,  которой  нужно было в Тёпловку, где  жила она на квартире,  и откуда  каждый день  ходила в школу механизаторов.  Ни попутной машины, ни лошади в этот день не случилось, дома ждала её маленькая дочка,  и она  15 километров пошла пешком, ненадёжно, по-городскому, одетая.  Руки чуть не отморозила, а гостинец   бабушкин внучке передала.  Девчонка поблагодарила и побежала, радостная, в общежитие.
Спохватилась не сразу, не скоро, а когда  увидела за руку с учительницей худенькую, прозрачную от недоедания  девчушку.  Каково было нести голодной  женщине  долгой зимней дорогой,  которую ждал дома ребёнок , заветный хлебушек и не коснуться его. Ну, почему не догадалась она отломить ей горбушку, не поделилась той горсткой лапши?   Почему не сумела понять, чтО  выражал замученный взгляд её глаз? Молоденькая была.

Маме  моей было за восемьдесят.  Смерть стояла  у неё в головах.  А она укоряла  себя за давнюю  ту  неумышленную вину.
 
***

Но ,  открываю  О.Генри.   Непроизвольно, по  оглавлению ,  останавливаю  внимание на рассказе «Поросячья  этика».  И не  случайно.  Что за чУдное воспоминание связано с этим  рассказом!

Люди моего возраста, конечно, помнят читательский голод  70-х.  Тем и восполняли его, что читали толстые журналы  или, по очереди, «на ночь»,   новую книгу, которая становилась  объектом   горячего  обсуждения , пока «ходила  по рукам».

Помню, возвращается из командировки муж и за обедом, после  обмена новостями,  между прочим, рассказывает,  что нашёл в купе , оставленную кем-то книгу  автора   О.Генри с рассыпавшимися страницами, и от нечего делать стал читать. Особенно понравилась  «Поросячья этика»,  о которой с  неожиданным энтузиазмом  нам  за столом и поведал.   Соединённые Штаты.  Один мошенник, имея в кармане тысячу долларов, а желая – больше, что  затруднительно без партнёра, пытается найти  «в захолустной местности, куда не проник  змей-искуситель. . . какого-нибудь подходящего малого, одарённого талантом к преступлению, но ещё не развращённого успехом». Такой кандидат находится, который  «специализируется» на похищении свиней, и они, хозяин и работник,  отправляются « на дело». Работник начал с того, что украл очередную бурую свинью, которая спит  у него под кроватью.   А  хозяин, совершенно случайно, утром в свежем номере газеты обнаруживает объявление о награде в 5тысяч долларов за украденную вчера из цирка дрессированную свинью. . .

На этой фразе муж  с особым  аппетитом  и тщательностью  занялся отбивной.
- А дальше? – не выдержав его  молчания , спросила  я.
- Дальше не было  страниц!
Помню, я задохнулась от негодования .  Зачем?  Зачем же ты начал мне это рассказывать? Где теперь взять  окончание!!!
- Я сегодня  ночью пережил в поезде те же чувства, -  невозмутимо сообщил он.
Короче, мы поскандалили.
 
Утром  на работе, в отделе своём, в присутствии  десяти  наших  сотрудников,  я,  как бы, между прочим,  поведала, что вчера  поссорилась с мужем.  Не было похоже на меня, чтобы я так запросто  делилась домашними неурядицами.  В  установившейся  любопытной тишине, я коротко изложила ситуацию с О.Генри.  И когда я, наконец, умолкла, завершив историю про бурую свинью и 5 тысяч долларов, хором прозвучало :
- Ну, и . . . ???
-  А дальше вырваны листы, -  невинно   промолвила я.

Десять вариантов выражения неудовлетворённой страсти, включая непечатные, обрушились на мою голову от интеллигентных моих коллег.  Ни у кого из нас не было О.Генри.  Звонили знакомым и родным. Часа через три, с извинениями и реверансами, позвонили в библиотеку. Чуткая библиотекарша  всё поняла и, беспрецедентный случай,  прочла по телефону окончание этого рассказа. 
 
Времена изменились.   Подумают – выдумка.  А это –  чистая  правда!