Как давно это было!..Однажды в солнечный августовский день мы шли с Дитером
по улице Ландрайн в городе Халле, ГДР. Дитер показал мне свою бывшую школу и
дом девочки, в которую он влюбился в отрочестве.
- За что ты полюбил её?
- Она была очень спортивная. Мне нравилась её внешность. Но любовь - это и
внешность, и характер, и загадка, когда не знаешь, что ты в девушке нашел...
- Где она сейчас? Как сложилась её жизнь?
Он не знал. Она давно уехала оттуда. Только что он познакомил меня со своими
родителями. Я впервые побывала в немецкой квартире - в маленькой трехкомнатной квартирке с кухней и балконом. Отец Дитера, инженер, получил
её в 1937 году, когда родился его первый сын. Затем родились ещё двое детей,
и все они выросли в маленькой девятиметровой детской комнате. Сейчас мне эта
теснота представляется ужасной, но тогда у меня не было никакой квартиры в России, и квартира Дитера показалась мне дворцом. На платяном
шкафу в детской лежала скрипка, а в гостиной стояло пианино.
В спальне родителей тоже был платяной шкаф, но на нем хранились банки с домашними вареньями и соленьями, накрытые чистой глаженой скатертью. По старой немецкой традиции в спальнях не было отопления, и даже зимой они
спали с открытым окном, так что это было самое подходящее место для консервов.
Между двуспальной кроватью и шкафом стояла деревянная детская кроватка. Она
занимала это место со дня рождения Дитера, хотя в спальне было очень тесно.
В этой кроватке выросли трое детей. Видимо, её сохраняли для внуков, которым, однако, как покажет будущее, не придется там лежать. Слева
и справа от родительской кровати стояли маленькие тумбочки. Я открыла один
ящичек и поразилась царившему в нём порядку. Там лежало множество мужских
носков, скатанных попарно в шарики. По тем временам это было богатство. У
советских мужчин не было столько носков, да и прикроватных тумбочек тоже.
В гостиной стоял большой овальный стол, накрытый почти бесцветной клеенкой. Такого же слегка блестящего, бледно-бледно-серого цвета были и обои на стенах. Это выглядело изысканно. Посреди стола красовалась круглая хрустальная вазочка с тремя большими персиками.
Когда же хозяйка дома приготовила обед, она убрала клеёнку и накрыла стол белой скатертью.
- 2 -
Я видела, как она в кухне терла на терке картофель, а затем поставила на стол картофельные блины и яблочный мусс. Я молча удивилась. Конечно, это
своего рода деликатес. Но не обед в русском понимании, хотя мне было вообще-
то не до еды: я парИла сама над собой в невесомости, попав в чужой мир и
наслаждаясь его гармонией. В какой-то миг я заметила, что машинально, как в замедленной киносъемке, подношу ко рту нож вместо вилки, а все укоризненно глядят на меня...С того дня прошло много десятилетий, но мне до сих пор стыдно. "Русские не знают этикета", - вот что они могли подумать обо мне...Они же не видели, что я витаю в облаках...
"Так вот как должна выглядеть семейная идиллия!"- думала я, потерявшая во время войны и отца, и родительский дом. Лишь много десятилетий спустя я узнала, что и у нас была до войны трехкомнатная квартира. Я нашла этот дом, когда мне уже исполнилось 60 лет, и сильно взгрустнула.
Это был лучший в мире дом в парковой зоне, улица Динамовская, в прошлом - "Улица Красных стадионов"- дом 3, квартира 7, город Харьков. Эту квартиру получил мой отец, военный врач, когда родилась я.
( В то время Дитер уже лежал некоторое время в своей детской кроватке).
Значит, наши жизни начинались в одинаковых благоприятных условиях. Но война лишила меня всего. А у них даже и волосок с головы не упал! Меня поразило фото его сестры, родившейся в 1943 году: она сидела в детской коляске вся в белых кружевах! Как?! В то время, когда мою родину враги бомбили и стирали с
лица земли, их мать решала демографические задачи в роскоши! Их отец не
воевал. Пропаганда призывала:"Роди Гитлеру троих!" Некоторые мамаши умудрились даже назвать своих троих детей именами на букву Г. (По-немецки пишется буква H, как Himmel) Ни в каких учебниках не написано то, что можно узнать, пожив заграницей.
...Потом Дитер провожал меня на молодежную турбазу. Он рассказывал мне о своих друзьях. Один из них попал в детстве в Россию и выучил там русский язык. Дитер слегка завидовал ему.
- Однажды осенней ночью 1946 года некоторых наших соседей разбудили русские солдаты, погрузили всех членов семьи и мебель в грузовики и отвезли на вокзал, где уже ждали пассажирские и товарные вагоны. Семьям выделили отдельные купе, и поезда двинулись в путь.
-Ты знаешь, раньше были другие вагоны: у каждого купе был отдельный вход с перрона...Через некоторое время мы узнали, что и из Бляйхеродэ тоже забрали
некоторых коллег моего отца. Все они трудились в авиационной промышленности, включавшей в себя не только строительство самолетов, но и научно-исследовательские отделы, испытательные стенды, приборостроение и создание ракет.
Хотя производства были рассредоточены по разным городам, многие инженеры знали друг друга со студенческих лет.
Я приняла эту историю к сведению и редко вспоминала о ней. Ну, подумаешь!
Уехали в Россию! Ничего особенного.
...Так вот по какой причине Дитер отделился в 16 лет от родителей и поступил в авиационный техникум в Лейпциге! Он хотел пойти по стопам своего отца!
- 3 -
Но проучился он там недолго. Скоро техникум закрыли. По какому-то решению
свыше в ГДР было прекращено строительство самолетов. Дитера перевели в родственный техникум в Дрездене. Специальность: турбины. Между делом его
хотел подцепить военкомат, но он поехал в Берлин к министру и добился освобождения от срочной службы в армии.
В то время, когда мы познакомились в Халле, он уже работал инженером в Дрездене и снимал в аренду маленькую комнатку, в которой он ночевал четыре ночи, и уезжал в пятницу к родителям на субботу, воскресенье и праздники.
Его сестра училась в медицинском, а его младший брат- на геологическом факультете университета в Халле.
Встречи в родительском доме были для них продолжением их счастливого детства.
Вместе с друзьями они гуляли по городу или устраивали вечеринки. О своём
младшем брате они шутили, что все полезные ископаемые в ГДР уже исчерпаны и что геологам здесь делать нечего!
Как будто услышав их разговоры, судьба в лице университетского начальства
послала их брата на длительную практику в Башкирию! В те времена мир был ПО-
ХОРОШЕМУ тесен! Все дороги вели в Советский Союз! А Дитер поступил на заочное
отделение Технического университета в Дрездене, чтобы получить высшее
образование наравне со своими сестрой и братом. Его учеба затянулась на долгие годы. Но он был очень доволен своей жизнью. В ГДР существовала какая-то почти всеобщая легкость бытия: отпуск два раза в год - зимний и летний,
очень дешевые места в профсоюзных домах отдыха, безвизовый выезд в Болгарию,
Венгрию, Чехословакию, групповые турпоездки во все республики Советского Союза...Причем ездили супружескими парами. Женатые люди получали две путевки. Иначе и быть не могло. А холостяки находили себе в тургруппе одиноких девушек. На производстве было трехразовое питание и возможность
принимать после работы душ.
Никаким бытом Дитер себя не нагружал. Выпив утром бутылку молока в своей ночлежке, он мчался семимильными шагами на трамвайную остановку и ехал на работу через весь город. Рабочий день в ГДР начинался очень рано- в 7 часов. Хозяйка квартиры не разрешала пользоваться кухней,
но Дитеру кухня была и не нужна. Он тоже как бы парил в облаках, а вся ГДРовская система заботилась о нем. На предриятии было время для завтрака в 9, обеда- в 12 и кофе- в 15 часов. Всё это давали в столовой и в буфете.
По профсоюзным талонам обед стоил 30 пфеннигов.
После нашего расставания в Халле, Дитер начал писать мне длинные и очень интересные письма. Он присылал мне книги и долгоиграющие пластинки. Благодаря ему, я впервые узнала Биттлсов и принцессу европейской эстрады Катарину Валентэ. Мы обменивались мнениями о книгах и музыке. Это очень сближало нас. Если бы у нас тогда были телефоны, мы могли бы разговаривать день и ночь.
Но телефонов не было.
Его многочисленные умные письма, написанные аккуратным мелким почерком, можно было бы назвать энциклопедией второй половины ХХ века. Они до сих пор хранятся у меня в хронологической последовательности. Кроме того, он присылал
открытки из всех своих мест отпуска и отдыха. Особенно он любил высокогорные
заснеженные курорты, где он катался на лыжах, а вечерами просиживал с новыми
друзьями в баре, любуясь Эльбрусом или Татрами. Он не курил, не пил, деньги специально не копил, но вдруг в один прекрасный день обнаружил, что на его сберкнижке, куда ему переводили зарплату, накопилась необходимая сумма на машину, однако он ещё и на очередь не стал!
- 4-
Тогда его отец купил ему в г.Халле "Вартбург", которого он сам ожидал уже 12 лет! И Дитер перестал бегать за трамваем. "Вартбург" был наилучшим ГДРовским
автомобилем с четырехтактным мотором.
...С тех пор прошло опять много лет, и вдруг в руки мне попала книга одного
ГДРовского журналиста, находившегося во время войны, в 1941-1942 годах, в возрасте 28 лет, в окружении в Демянском котле на озере Селигер. Этот журналист, Бернт фон Кюгельген, был сыном прежнего главного редактора "Санкт-
Петербургской газеты". Несколько поколений этой семьи жили в Эстонии и в Санкт- Петербурге. Будучи подданными царской России, они являлись представителями национального меньшинства прибалтийских немцев.
После погрома в редакции и в типографии в 1918 году семья Кюгельгенов осталась без средств к существованию и тайком через Псков выехала сначала в Эстонию, а потом в Финляндию и в Берлин. Всю свою жизнь они рассчитывали на то, что когда-то погромы и бесчинства прекратятся, и они вернутся в Россию, которую беззаветно любили.
Меня притягивали мемуары таких людей. Меня интересовал их взгляд со стороны на Россию в годы войны 1941- 1945 г.г.
Зима на озере Селигер в 1941-1942 г.г. была очень холодной и суровой.** При
30 и 40 градусах мороза окруженные немецкие солдаты лежали цепью в снегу, дрожащие, изможденные, нервно и бесцельно стреляющие в лес. Ежедневно увеличивалось количество раненых с их черными, обмороженными ушами,
с гноящимися обмороженными пальцами рук и ног. С измазанными гарью лицами, воспаленными глазами, небритые, в оборванной грязной одежде, укутанные тряпками и платками, искусанные кучами неистребимых вшей, ползали солдаты на позициях среди оледеневших снеговых стен, боясь получить пулю снайпера в лоб.
Но когда пришла весна, когда пробудилась природа, они поразились красоте, окружавшей их. Да-а, в мирное время это был рай для дачников. Ароматные пихты сменялись буками и березами, а голубика, земляника, дикая малина и
разнообразные грибы доставляли всем радость и удовольствие. Кроны столетних
деревьев смыкались над головами, одаряя атмосферу смолистым упоительным воздухом... "Вот она, Русь!" - думал полурусский лейтенант Кюгельген, любуясь
маками, ромашками и яркозелеными травами.
И мне захотелось побывать там. Я очень любила лес.
Опять прошли годы в трудах и заботах. Я работала в Дрездене. Вдруг позвонил очень взволнованный Дитер:
- Ты помнишь, я рассказывал тебе о семье Вернеров, живших после войны в России?
- Да, конечно!
- Так вот, господин Werner стал профессором дрезденского университета!
- Я знаю господина Вернера. Он почти мой сосед.
- Слушай, давай мы как-нибудь встретимся с ним! Тебе же тоже интересно узнать о тех годах в России, когда ты была маленькая!
- 5-
В то время я изучала печально-памятные места событий 1813 года на окраине
Дрездена. Из моей головы не выходило воспоминание Вильгельма, сына знаменитого художника Герхарда фон Кюгельгена (прапрадеда журналиста Бернта), о том, как его отец лег на землю, приложил к ней ухо и сказал, что слышит топот коней и грохот пушек
приближающейся из Богемии армии Наполеона Бонапарта и что нужно с южной окраины переселиться в безопасный центр города Дрездена.
26- 27 августа 1813 года на возвышенности Рэкниц произошла битва между наполеоновской ордой и защитниками Дрездена- русской, прусской и австрийской армиями. Мимо деревушки Старый Рэкниц горная дорога вела вниз, в Дрезден.
Теперь эта дорога и деревня давно вошли в состав города. Дорога называется Берг- штрассе. Часто проезжая по ней в центр города, я видела на правой стороне какой-то узкий переулок между высокими заборами из песчаника. В те годы в этой узкой части Берг-штрассе нельзя было остановиться, чтобы выйти из машины и взглянуть на переулок.
А среди темно-серых песчаниковых стен не видна была зажатая между ними
историческая стела, созданная на средства жителей Старого Рэкница в 1814 году как грозное напоминание потомкам о происшедшей там человеческой трагедии.
Вот что было высечено в камне:
"1813 год был страшным годом для жителей Старого Рэкница
Здесь мародерствовали французские и русские орды, как дикие звери
Они издевались, грабили, жгли и разрушали дома, подвалы, сараи
и подворья. И выгоняли жителей
Отцы матери дети и старики блуждали по полям, как бездомные
без еды и без одежды, оплакивая свои владения
Читатель, мы поставили эту стелу в честь господа бога, вера
в которого помогла нам восстановить нашу деревню."
( Перевод Эммы Жариковой)
И вот на этой-то возвышенности Рэкниц в 1952 году поселился ракетчик профессор Вернер в старом сельском домике.
У подножия Рэкница стоит памятник французскому генералу Моро,
воевавшему против Наполеона в рядах русской армии. Он был военным советником
русского царя. Во время его встречи с Александром I на поле боя артиллерийский снаряд перебил ему ноги. Их пришлось ампутировать. Генерал Моро скончался
через три дня. Поле боя было покрыто телами погибших солдат и местных жителей. Город ДРЕЗДЕН ПРЕВРАТИЛСЯ В ЛАЗАРЕТ ПОД ОТКРЫТЫМ НЕБОМ. ВЕЗДЕ
лежали раненые и УМИРАЮЩИЕ от ран ЛЮДИ. Разразилась эпидемия.
(Выделено 11.11.2020. В мире уже 51 миллион больных ковидом)
...Обходя эти места, расспрашивая старых людей об изменениях застройки и ландшафта в последние 100 лет с целью найти там бывший дом Кюгельгенов и
осушенный ручей, я часто видела профессора Вернера, как он светлыми летними
вечерами выходил из своего деревенского домика и внимательно вглядывался в слегка туманную долину реки Мокриц или в отдаленные силуэты и башни дрезденских церквей.
- 6 -
Эта местность хранила свою первозданность до 1990-х годов. И, если вы заметили, что название реки Мокриц звучит как-то по - русски, то вы совершенно
правы. В Саксонии многие населенные пункты, реки и пригорья называются древнеславянскими словами из языка сорбов лужицких.
Нам посчастливилось несколько раз побеседовать с профессором Вернером.
Сказочное слово - Городомля
Его первые же слова о том, что он прожил шесть лет на озере Селигер, повергли
меня в изумление! Ведь совсем недавно я узнала из книги "Мемуары офицера" о прекрасных лесах и полянах на берегах этого озера!
Но Селигер - это было первое волшебное место. Второе стало абсолютным открытием для нас- то была сказочная Городомля!- небольшой остров на озере
Селигер, куда осенью 1946 года привезли 150 немецких ракетчиков, то есть
инженеров, физиков, математиков, электриков, слесарей и примерно 350 человек
членов их семей.
Они поселились в двухэтажных деревянных и каменных домиках. У каждой семьи была отдельная квартира. Кроме жилых домов, в распоряжении специалистов имелись все требуемые служебные помещения. Там была даже маленькая островная электростанция, работавшая сначала от паровоза, а позже - от дизельного мотора; затем мачта с параболической антенной, огромные баллоны сжатого воздуха, а некоторое время спустя и аэродинамическая труба.
После двадцати дней езды по железной дороге они вздохнули свободно под столетними соснами- великанами, ещё не зная о том, что островок... окружен
колючей проволокой.
Как же они попали туда? И почему именно они? Для этого вам следует сначала узнать, в каком положении оказались немецкие ученые в разрушенной Германии
в 1945 году.
Союзники: Россия, США, Франция и Англия - поделили страну на четыре зоны
оккупации.
** см. "Мемуары офицера" http://www.proza.ru/2012/07/15/623
См. фото старого Рэкница http://www.proza.ru/2014/03/03/2131 (2 листа)
http://www.proza.ru/2015/10/26/1596 Stadtplan Dresden
ГЛАВА 2
http://www.proza.ru/2014/02/28/460
Немецкие ракетчики в России