Глухарь

               
   На клюквенное болото Витька Лапоть, такое было у него деревенское прозвище, выехал с глубокого похмела.  Утренний туман стоял, хоть топор вешай.  По реке лодку вел на малом газу вдоль бережка, чтобы на колодину не наскочить, или дай бог лодку чужую не протаранить, что уже случалось в его практике. Правда тогда и тумана не было, и лодка у берега на приколе стояла, а все равно поперек дороги оказалась. 
   Болота по Пелыму редко начинаются дальше ста метров от берега. Прихватив из лодки рюкзак, совок для сбора клюквы и ружье, он миновал полоску берегового леса и пройдя по кочкарнику с полсотни метров, тормознулся. Клюква вокруг была, но не ахти какая.  Подвесив рюкзак на сосенку, чтобы не потерять, и закинув ружье за спину, Виктор решил прошвырнуться для разведки, не наткнется ли на окружинку, с хорошей ягодой.  В ясную погоду без проблем можно бы  ориентироваться по кромке берегового леса, а при таком тумане, не только кромку леса, в двадцати шагах ничего не видно. 
   Потихоньку, обирая совком более урожайные кочки, он стал удаляться  все дальше и дальше от рюкзака. В мешке совка скопилось уже около ведра ягод, и чтобы не таскать их, пора было поворачивать обратно. Парень осмотрелся, пытаясь прикинуть куда идти, и обомлел.  Сквозь туман, совсем близко, на пошваринке* смутно просматривался силуэт глухаря. Витька осторожно снял ружье, хорошенько прицелился и выстрелил. Глухарь не упал, но и не улетел. Добавил из второго ствола. Сидит.               
   - Совсем, зараза, птица обнаглела, - подумал Лапоть, трясущимися руками меняя патроны.  Еще дуплетом прогремели выстрелы. Не падает.   
   - Может, завис, - мелькнула мысль. 
   Вновь перезарядив ружье, и держа его на изготовку, он осторожно приблизился к пошваринке.  Отборный мат разнесся по болоту, перед ним висел его рюкзак, весь изрешеченный крупной дробью.

Пошваринка – низкая болотная сосенка или сухостоинка.