Красный Торквемада

Сергей Шрамко
От автора. Сокращенный вариант. К сожалению, при размещении материала на сайте исчезли все постраничные примечания. Лица заинтересованные могут пройти по ссылке внизу и прочесть полный текст, который был опубликован мной в журнале "Сибирские огни".
 
…Будто алой мглой затянуло в судьбе Новосибирска промежуток от Февраля 1917 г. до конца эры, обозначенной словом Сибревком. Есть, к сожалению, они, причины, из-за которых не только сибиряки ощущают себя Иванами Безродными, а история 20-го века страны для нас, родившихся в этом столетии, куда загадочней, чем судьба Рима или Иудеи времен Христа.
Если объяснять вкратце, то почти не уцелело документов, слишком много путаницы в воспоминаниях, и даже специалист не скажет: кто, что, где… Из красного тумана истории всплывают полуразмытые лица; вдруг выясняется, что многие важные события связаны с именами каких-то деятелей, но почти все, что мы знаем об их биографиях, не соответствует реальности. И - для чего, когда, при каких обстоятельствах, - нет ответов на простые эти вопросы, сколько не ройся в архивах…

Сказка про Емелю
В течение десятилетий писать о нем полагалось так:
«К славной когорте профессиональных революционеров, старой гвардии большевиков принадлежал Емельян Михайлович Ярославский, самоотверженный борец за дело трудящихся, пламенный пропагандист идей марксизма-ленинизма, крупный ученый и публицист. С юных лет вступил он на тернистый путь борьбы против царского самодержавия, помещичье-буржуазного строя, против темноты и невежества, рабства и угнетения. Долгие годы вел он напряженную революционную работу в массах; ни частые аресты, ни тюрьмы, ни ссылка не останавливали кипучей деятельности верного сына большевистской партии. Он был в первых шеренгах и в огненные дни Великой Октябрьской социалистической революции, и в славные годы социалистического строительства, и в суровое время Отечественной войны»...

Но в память сибиряков (а значит, и жителей Новосибирска), благодаря усилиям многих историков, журналистов и писателей, Емельян вошел не борцом с самодержавием, а просветителем, творцом культуры советской Сибири, этаким сибирским Прометеем.

Впрочем, не всегда так было.
Не был до 1922 года в чести у Ильича товарищ Емельян. Впрочем, однажды, еще в 1905 году, на первой конференции боевых парторганизаций вождь произнес в его адрес доброе слово, и с тех пор этот факт обычно называли, как доказательство его принадлежности к старой гвардии…

Ежегодный «Календарь коммуниста», издававшийся Московским горкомом ВКП (б) с 1922 по 1934 годы, был удивительным изданием. В этой книжище в алом переплете, толстой, за тыщу страниц, умещалось все: телефоны партийных органов, советы врачей, решения пленумов и съездов, экономические обзоры, отчеты Коминтерна и данные о зарубежных компартиях, перечень газетно-журнальных изданий СССР и многое другое.

Почти в каждом из выпусков «Календаря» был и «Биографический Словарь Революции» со справками о крупных деятелях партии и государства.

Одна из первых официальных биографий Ярославского в «Календаре на 1925 год» гласила: «Ярославский Емельян Емельянович. (Именно так - С.Ш.). Родился в 1878. Журналист. Член партии с 1903. Организатор социал-демократической партии в Забайкальской области. Провел 8 лет на каторге, 4 года в ссылке в Якутской области. 1917 - член Якутского областного комитета. 1918 г. - редактор «Деревенской Правды». В 1919 г. - уполномоченный ВЦИКа по Казанской и Саратовской губерниям, председатель Пермского губкома, редактор Пермской «Звезды» и «Красного Урала» («Красный Урал» был переименован в «Звезду» лишь в июне 1920 г. - С.Ш.). В 1920-1922 член Омского Совета, секретарь Сиббюро ЦК, редактор «Советской Сибири». Член ВЦИКа 2-го созыва и член ЦИКа СССР 1-го созыва. В настоящее время член президиума и секретарь ЦКК» .

Целые куски судьбы тут опущены, кое в чем есть неточности.
В следующих выпусках пошли дополнения.
В частности, через 2 года оказалось, что после Февральской революции он «работал в Москве в качестве члена Московского комитета, а затем Московского областного бюро партии. Ярославский был одним из организаторов Красной гвардии, во время Октябрьского переворота - членом Московского военно-революционного комитета и был назначен первым военным комиссаром Кремля, а после Октябрьской революции стал членом коллегии военного комиссариата. В 1919 г. переброшен на Урал, где до 1920 г. работал секретарем губкома партии. В 1920 г. работал в Сибирском краевом бюро ЦК, а затем был избран секретарем ЦК. В 1921 г. снова уехал в Сибирь и работал в Сиббюро ЦК до 1923 г. В 1923 г. на XII съезде партии был выбран в ЦКК, которая избрала его ответственным секретарем президиума ЦКК. На последующих съездах партии переизбирался в ЦКК и секретарем президиума ЦКК».

Позже уточнили, что он «сын ссыльного политпоселенца в Забайкалье. Подростком начал работать в переплетной мастерской. В 1891-1894 гг. был чернорабочим на аптекарском складе, до 1897 г. - учеником в аптеке. В партии с 1898 г. Работал в Сибирском социал-демократическом союзе, создавая рабочие кружки в Забайкальской области. В 1904 г. избран членом Питерского комитета. Был членом комитетов большевистских организаций в Одессе, Туле, Москве и др. городах. В 1919-1922 гг. был членом Омского Совета, секретарем Сиббюро ЦК. В 1923 г. избран в ЦКК, бессменно работает в ЦКК до сих пор. Ныне секретарь партколлегии ЦКК и кандидат в члены ИККИ. Кроме того, Ярославский руководит антирелигиозной пропагандой и редактирует журнал «Безбожник».

Потом официальная версия его судьбы много раз изменялась: расширялась, дополнялась неведомыми фактами, редактировалась, что-то, наоборот, сокращалось, вычеркивалось, в авторитетных изданиях всплывали все новые штрихи и тайны, связанные с его именем.

Так, уже в 1988 году «выяснили», что «он был председателем Пермского губкома партии в 1919-1922 гг.».

Спустя 20 лет историки С.А. Папков и Б.И. Мухачев в статье «Дальневосточный совет народных комиссаров» напишут, что Е.М. Ярославский был членом Дальневосточного Совнаркома, действовавшего в Хабаровске с января по сентябрь 1918 г. 

В том же томе энциклопедии в статье «Евреи» Р.Е. Романов и В.П. Клюева уверяют читателей, что Ярославский играл руководящую роль в революционных событиях на Дальнем Востоке. Они пишут: «Весной 1918 Дальневост. краевой комитет совета раб., крест., и солдат, депутатов и Дальсовнарком возглавил большевик Е.М. Ярославский».
Есть тут и такое указание: «3 октября 1922 в Чите Дальбюро ЦК РКП (б) организовало Дальневосточную историко-партийную комиссию (Дальистпарт), ставшую отделом Дальбюро. 1-м председателем Дальистпарта был Е.М. Ярославский».
Видимо, авторы «Исторической энциклопедии Сибири» в спешке спутали Ярославского с его братом - дальневосточным большевиком Израилем Губельманом.

Но причина тут вовсе не в ошибках журналистов или небрежности историков.

Нет, во всем, что происходило с предоставленным на общее обозрение описанием его судьбы, обнаруживалась некая скрытая методология, умелая подгонка фактов и стандартных формул под заданный трафарет.

Л.Д. Троцкий едко писал: «принудительная ложь пронизывает всю официальную идеологию. Люди думают одно, а говорят и пишут другое. Так как расхождение между словом и делом непрерывно возрастает, то самые священные формулы приходится пересматривать чуть не каждый год. Если вы возьмете разные издания одной и той же книги, скажем, Энциклопедии, то окажется, что об одних и тех же людях или явлениях в каждом новом издании даются совершенно различные отзывы, либо все более хвалебные, либо, наоборот, все более порочащие. Под кнутом бюрократии тысячи людей выполняют систематическую работу «научной» фальсификации».

Подлинная судьба запрятывалась и, почти оторванный от живого человека, начинал автономное существование политический миф.

Впрочем, разве из соратников Сталина один Емельян Ярославский имел липовую биографию?

Вымыслом и ложью насыщено ведь и жизнеописание самого Хозяина…

Впрочем, в СССР почти никто не знал, что Сергей Киров до 1917 года был кадетом, а в 1918 г. - одним из создателей и руководителей Партии социал-демократов интернационалистов, что в основе героического жития Валериана Куйбышева - реальная судьба Александра Масленникова, сгинувшего в контрразведке Колчака, что истинное имя Климента Ефремовича Ворошилова - Петр Иванович. Даже сам Ворошилов в мемуарах перекрестил отца Ивана в Ефрема Андреевича...
Отец наркома Николая Ежова был не пролетарием-литейщиком, а полицейским, а затем владельцем питейного заведения.
В воспоминаниях экс-премьера Вячеслава Молотова есть многозначительная обмолвка: «Мы искали, но так и не смогли отыскать шахту, где работал Никита Сергеевич Хрущёв». Да и сам-то Молотов происходил не из того сословия, что указывал в анкетах.

Поэтому, как верно замечал Р. Медведев, «составлять биографию даже самых известных политических деятелей в нашей стране дело нелегкое, ибо наиболее важные стороны их деятельности сохраняются в глубокой тайне. Они хотели известности и славы, они поощряли свой «малый» культ личности, но не желали, чтобы публика знала настоящие факты их политической биографии и личной жизни».

Что помнят очевидцы?

Многие документы по истории Октября давно утрачены, и главные события тех лет  можно было восстановить лишь по рассказам его участников.
Видно, поэтому в 1949 г. по приказу Сталина было принято особое постановление ЦК ВКП (б), запрещающее публикацию воспоминаний участников Октября и гражданской войны.
Подчеркивая значение их мемуаров для истории, Д.А. Фурманов еще в 1923 г. справедливо писал: «В октябрьские дни и в период до издания декрета о создании Красной Армии вооруженная сила Советского государства была распылена по отрядам Красной гвардии. Этот промежуток времени является наиболее трудным для освещения... и восстанавливать действительность тех суровых и трудных дней приходится по памяти, по воспоминаниям активных участников. Многие из них уже погибли... иные забыли, перепутали многое, смешали с массой других, мчавшихся вихрем событий, а время уходит, и все больше опасность, что славная героическая эпоха борьбы красногвардейских отрядов будет бледно, недостаточно, а может быть, и неверно отображена историей».
 
Большевик В.Ф. Малаховский, один из руководителей штаба Красной гвардии Выборгского района Петрограда, честно признавался: «Учета у нас тогда не велось. Не только по анкетам, но и по записной книжке, зная лично подробно все отряды, их начальников, красногвардейцев, я руководствовался тем, что хранилось в моей памяти».

Так было и в других местах.
Увы, многие из воспоминаний разбросаны по газетным и журнальным статьям, архивам и до сих пор не систематизированы. Исключение составляют лишь несколько сборников, изданных еще в 30-х годах. За 70 лет Советской власти, в книгах, журналах и газетах опубликовано всего 436 воспоминаний организаторов, командиров и рядовых бойцов Красной гвардии.

Часто единственная возможность узнать нашу историю - рассказы стариков. Вскоре после XX съезда КПСС в этом убедились люди, занимавшиеся публикацией материалов по истории Октября и гражданской войны.
В предисловии к книге «Герои Октября», ее составители пишут: «Из архивных источников использованы документы, хранящиеся в Центральном (фонды 17, 66, 70) и Ленинградском (фонды 1, 1817, 2315 и др.) партийных архивах. В книге впервые полностью публикуется подлинный список членов большевистской фракции II Всероссийского съезда Советов. В книге использованы материалы и других архивов, а также Государственного музея Великой Октябрьской социалистической революции. Особое значение имело изучение находящихся в партийных архивах личных анкет, в которых зафиксированы биографические сведения об участниках Октябрьской революции, а также материалов, помещенных в периодической большевистской печати (заметки, некрологи и др.). Но, несмотря на довольно широкое использование документальных источников, наибольшую часть сведений при составлении биографических очерков удалось извлечь из воспоминаний».

У воспоминаний и мемуаров в глазах историка множество недостатков.
Обычно авторы мемуаров - участники или современники каких-то событий.
Через пять-десять лет, а, может, и через полвека, человек берется за перо или включает диктофон, чтобы поведать потомкам для назидания обо всем, что живет в его памяти, что было, по его мнению, так важно, что недопустимо, чтобы оно ушло с ним в могилу.
Но память человеческая - не кинокамера и не страница. У историков есть поговорка: «Ошибается, как очевидец». Но и криминалисты знают, что каждый из 10 свидетелей преступления - не пройдет и часа, - расскажет о нем по-своему. Кто-то помнит, что бандит был рыжим, другой - что злодеяние совершил блондин. Один скажет, что он скрылся на серых «Жигулях», второй без сомнений клянется, что это была серебристая иномарка…

Насколько все же они точны, эти очерки прошлого, если порой мы сами, кляня ранний склероз, не можем вспомнить имя человека, с которым познакомились позавчера? Вот и путают мемуаристы и даты событий, и имена героев, - столько лет прошло!
Взять, к примеру, воспоминания деятелей Октября. Н.И. Подвойский совещание районных партработников Петрограда относит к 17 октября 1917 года.
Протоколов этого совещания в архивах не уцелело, но оно точно было. Это подтверждает и запись в решении Петербургского комитета РСДРП (б) от 15 октября 1917 г.: «Немедленно созвать совещание всех активных районных работников для выяснения приемов и лозунгов текущей агитации».

Но вот беда: об этом совещании упоминают в своих записках участвовавшие в нем Н. Крупская, В. Чубарь, Ф. Раскольников и М. Лацис, но каждый из них называет разные даты. Единственное, что ясно: состоялось оно где-то между 17 и 22 октября.

Точно так же дело обстоит с мемуарами тысяч очевидцев прошлого.
«Чрезвычайно плохая сохранность периодических изданий, в частности таких важных для исследования, как «Известия» Асхабадского Совета, приводит к тому, что пробелы в архивных материалах далеко не полностью восполняются и периодикой. В частности, обе эти категории источников довольно слабо освещают процесс складывания и организационного оформления большевистских организаций в Закаспии», - сетует турккменский историк. - «В этих условиях особенно большое значение приобретают воспоминания участников Октябрьской революции. Воспоминания эти собирались и публиковались неоднократно. Наиболее ценные из них хранятся в Партийном архиве Туркменского филиала НМЛ (подлинники, собранные в свое время Истпартом или поступившие в 1957-1958 годах). Большое количество воспоминаний хранилось также в Рукописном фонде библиотеки Академии наук ТССР, погибшем от пожара в 1958 году».

Заметим, кстати, что многие архивы в СССР почему-то горели...

Но ведь порой мемуарист лишь пересказывает слышанное от кого-то…  А память людская избирательна и обычно раскрашивает прошлое красками антипатии и любви. Автор записок всегда хочет чуть-чуть оправдать или приукрасить самого себя, а кого-то - изобразить негативно.

Не важно, какой именно пост занимал он, - помыслы и мотивы у всех похожи.

Вы верите, что объективны мемуары Никиты Хрущева или Георгия Жукова, лишенных власти и ставших заключенными на собственных дачах?

Интересно, с каким чувством описывал поступки людей Наполеон Бонапарт, заточенный на острове святой Елены!

Грубая ложь, самовлюбленность, презрение к читателю сочатся с каждой страницы книги, - и хочется брезгливо захлопнуть том воспоминаний Лазаря Кагановича.

Мемуарист судит прошлое, и в этом его отрада, его соблазн.
Историки хорошо знают, что к мемуарам стоит обращаться лишь как к одному из возможных источников. Нельзя все, что в них сказано, брать за чистую монету. Лишь сравнивая слова мемуаров с данными, полученными иными методами, можно надеяться, что крупицы правды, уцелевшие на пожелтевших страницах, будут найдены и закроют пробелы в наших знаниях…

Кому же верить - документу или человеку?
С такой дилеммой советский историк сталкивался постоянно.

Газета иваново-вознесенских большевиков «Рабочий город» сообщала 9 ноября 1917 г., что сразу после вести о победе вооруженного восстания в Петрограде на очередном вечернем заседании городского Совета рабочих и солдатских депутатов для захвата власти был избран «Орган действия» из 5 членов исполкома Совета.
В ту же ночь с 25 на 26 октября, согласно «Очеркам истории Ивановской организации КПСС (1892-1917 гг.)», председателем Иваново-Вознесенского «Органа действия», утром переименованного в Штаб революционных организаций, стал левый эсер (большевик с 1918 г.) Д.А. Фурманов, Кроме него, в состав боевого центра вошли большевики А.И. Жугин, избранный секретарем, Д.И. Шорохов, Ф.Н. Самойлов и А.Ф. Федоров.
По мнению московского историка Р.Г. Цыпкиной, «выполняя поручение экстренного заседания Иваново-Вознесенского Совета рабочих и солдатских депутатов, «Орган действия» в назначенный срок, 27 октября, созвал совещание представителей общественных организаций. На этом совещании присутствовал полный состав исполкома Совета, представители городской управы, президиума политических партий (большевиков, меньшевиков, эсеров и максималистов), железнодорожного и полкового комитетов. Обсуждался один вопрос - об отношении к текущему моменту. После прений были вынесены две резолюции - большевистская и меньшевистская. Резолюция большевиков приветствовала образование Советского правительства во главе с В.И. Лениным. Резолюция же меньшевиков осуждала установление Советской власти и предлагала организовать власть из представителей всех политических партий. За резолюцию большевиков было подано 20 голосов против 5 при 3 воздержавшихся. Меньшевистская резолюция, получившая только 5 голосов «за», «против» - 18, провалилась. После голосования меньшевики покинули совещание, а эсеры вообще при голосовании не присутствовали. Оставшиеся на заседании представители общественных организаций решили заменить «Орган действия» более широким представительством от общественных организаций и именовать его «Штабом революционных организаций» и так далее».

Но, оказывается, ученый Е.Я. Андреенко, на основании воспоминаний участников переворота, заявил, что в состав революционного штаба, кроме Д.А. Фурманова, А.И. Жугина и Д.И. Шорохова, имен которых он не оспаривает, входили вовсе не Самойлов и Федоров, а впоследствии репрессированные кандидат в члены ЦК, председатель горисполкома А.С. Киселев и председатель горкома РСДРП (б) В.Н. Наумов, причем председателем являлся 38-летний большевик А.С. Киселев, а не 26-летний Фурманов, который был лишь товарищем председателя). Более того, Советскую власть в городе - без дискуссий и попыток противодействия - установили уже к утру 26 октября.

Сама Раиса Георгиевна, видно, в Иваново-Вознесенск не съездила, подлинность местных архивов не проверяла, не сравнивала их с другими документами. Столкнувшись со спорной ситуацией и, кроме книги по истории областной парторганизации, не имея в распоряжении других источников, свой выбор Р.Г. Цыпкина совершает, почти не колеблясь: «Нам представляется, - пишет она, - что более точный персональный состав иваново-вознесенского боевого центра приводится в «Очерках истории Ивановской организации КПСС», написанных на основании местных архивных материалов».

«За десятилетия советской истории накопились Монбланы лжи, мифов, утаенных фактов. Гомеопатическими порциями мы получаем правду, запоздалую на десятилетия. Историки выдирают ее с трудом из архивов. Сведения полувековой давности все также под замком... Шестьдесят лет прошло, и только сейчас усилиями, героическими, появляется кое-что, сквозь зубы, о потерях, о том, как на самом деле началась Великая Отечественная, та война, что вел народ.
Все было завалено чудовищным враньем. Сочинили про коварную внезапность Гитлера, про преимущества в технике, в численности дивизий - чего только не наврали, лишь бы оправдать бездарность наших военачальников, преступные потери.
Поколения прожили в стране мифов, миллионы солдат полегли не столько за родину, сколько во имя амбиций бездарных полководцев. Из напрасных жертв они соорудили себе славу и памятники.
Страна никак не может выбраться из трясины лжи. Архивы недоступны, армейские начальники изо всех сил секретят прошлое. Особенно советское, словно свою постыдную родословную. С трудом удается публиковать крохи, ничтожную часть, хотя уже прошли все мыслимые сроки хранения. Ушли из жизни все участники, все свидетели преступной нашей истории, и все равно Страх не снимает запретов.
Что мы знаем о трагедии Катыни?
Почти ничего. И то большей частью из иностранной печати.
Что знаем про депортацию советских народов? Какие обвинения предъявляли калмыкам, чеченцам?
Как готовили «Ленинградское дело»?
А как судили командующих авиацией, за что расстреляли Берию, Власова, Мейерхольда?..»   

Пожалуй, прав был Р.А. Медведев, сказав: «...наша отечественная история гораздо меньше отражена в документах, чем в умах людей. Эта особенность связана с характером Сталина и сталинского периода. Нам в помине не был присущ немецкий педантизм, когда в документах фиксируется все до мельчайших подробностей: численность лагерей во время войны, количество заключенных, число вырванных у них золотых зубов, вес волос и т. д. В нашей истории такая точность отсутствует, многие архивы уничтожены, нет и никогда не было многих важных документов. Сталин запрещал записывать даже свои собственные приказы на заседаниях Ставки главнокомандующего. Протоколы заседаний Политбюро не велись. Сталин запрещал фиксировать свои телефонные разговоры. Все это лишает историка документов, лишает возможности оценить, где правда, где ложь».

Многие, осознав важность восполнения утраченной истины, обратились к живым современникам событий. В числе первых был и Рой Медведев: «после XX съезда партии я понял, что моя задача - зафиксировать то, что исчезает вместе с людьми. Я приходил к старым большевикам, писателям и всем тем, кто хотел что-то рассказать, и я записывал».

Но тех, кого можно расспросить, остается все меньше.
Уже в 70-х годах события революции 1905 года помнили (т.е. лично в них участвовали или просто жили в ту эпоху) лишь 4,5% населения страны. 17% жили в годы 1-й мировой и гражданской войн. Более 40% помнили события 30-х годов, около 60% жили в годы Великой Отечественной войны. Наконец, 91,5% живущих - наши современники.
Можно заметить, что каждые 40 лет число очевидцев исторических событий снижается почти в два раза.
Тем, кто еще что-то ныне помнит о 20-х годах, уже не меньше века…

По определению В. Даля, истина - противоположность лжи.
Но ведь может быть отрицанием прежней лжи и новая выдумка, больше соответствующая вкусам тех, кто теперь у власти.
Поэтому в 70-80-х годах по требованиям ЦК из библиотек страны, наряду с сочинениями диссидентов, стали изыматься книги, в которых шла речь о репрессиях сталинских времен, а очерки истории региональных парторганизаций, изданные в эру Хрущева, - подвергаться переделке и печататься в новой редакции.

А после крушения КПСС история России снова подверглась пересмотру.
За минувшие 20 лет практически в каждой из автономий, областей и краев страны изданы региональные энциклопедии, - на хорошей бумаге, с массой иллюстраций, на которых золотятся купола церквей, улыбаются загорелые лица новых хозяев жизни.

Поражает одно, общее для новых справочников обстоятельство: почти во всех этих изданиях не найти имен большевиков - революционеров и деятелей партии. Возникает чувство, что из истории 20-го века России повсюду по чьему-то тайному указанию вычеркнули более 70 лет.

Что ж, «историческая наука... всегда испытывала на себе давление со стороны продажных политиков, алчных временщиков, властолюбивых правителей и фанатичных апологетов различных учений. Почитайте знатока русских летописей Шахматова: политическое и моральное воздействие, а то и просто физическое насилие над летописцами, подчистки, целые фрагменты, переписанные заново, - таких фактов в российской истории целое множество. То же происходило и в других странах, где летописная запись рассматривалась чуть ли не как юридический документ, подтверждающий чьи-то привилегии».

Об фальсификациях в трудах советских историков написано столько, что бывает не совсем удобно иной раз даже говорить об истории как о науке.

Но самое печальное в том, что на смену старым мифам пришли новые, а вместо прежних фальсификаций - еще более вульгарные.

Вдали от Европы
Рассказ о судьбе Ярославского, прожившего 65 лет, знавшего и каторгу, и высоты власти, наделенного разными дарами и многое пережившего, - тяжкое испытание для повествователя.
Давайте возьмем из сказки про Емелю-революционера и изучим так называемый урало-сибирский период его деятельности. В 1918-1922 годах он кружит по всему Зауралью, аж до Иркутска. Но центрами его деятельности были Пермь, Омск и Новониколаевск.
Как же он попал на Урал? Пермский ученый объяснял это так: «В целях подготовки квалифицированных пропагандистов и агитаторов VIII съезд обязал ЦК РКП (б) открыть Высшую партийную школу, разработать программу и план занятий для местных партийных школ. Было решено послать из центра на периферию опытных лекторов-пропагандистов для оказания практической помощи партийным организациям. Во исполнение решения и был направлен в Пермь Е.М. Ярославский. На пленуме Пермского губкома партии он избирается председателем губкома (так называлась тогда должность первого секретаря), одновременно - заведующим агитационно-пропагандистским отделом и несколько позднее - редактором губернской газеты «Красный Урал».
Якутский историк П.У. Петров, автор примечаний к книге «Ем. Ярославский о Якутии», заявлял, что «в 1920 г. Е.М. Ярославский работал в Омске в Сибирском областном бюро и Омском комитете партии». Доктор наук из Омска Михаил Бударин упоминает о Е. Ярославском тоже скупо: «В 1920-1921 гг. работал в Сибири членом Сиббюро ЦК РКП (б), редактировал газету «Советская Сибирь».
Что до Новосибирска, то в 1940-1980 гг. во многих центральных и местных источниках сообщалось, что Емельян Ярославский в 20-е годы являлся членом и секретарем Сибирского бюро ЦК РКП (б), заведующим агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро, создателем и руководителем Новониколаевского книжного издательства, редактором газеты «Советская Сибирь» и первым редактором журнала «Сибирские огни».
Уже через день после смерти Ярославского, 5 декабря 1943 г. в «Советской Сибири» появился некролог, где указывалось, что он был не просто ее редактором, но первым редактором. Вскоре газета напечатала статью под заглавием: «Емельян Ярославский в Сибири». Ее автор, писатель С. Кожевников, редактор журнала «Сибирские огни» до 1953 г., следуя принципу «о покойниках одно хорошее», сообщал: «В 1920, а затем и в 1922 году Е.М. Ярославский работал в Сибири. Он был секретарем Сиббюро ЦК РКП (б), заведующим отделом пропаганды и агитации Сиббюро, первым редактором краевой газеты «Советская Сибирь»...»
Как видим, автора не смущает, что не было еще в наших весях тогда ни краевой газеты, ни самого Сибирского края (он был создан 25 мая 1925 г. из Алтайской, Енисейской, Иркутской, Новониколаевской, Омской и Томской губерний, с центром в Новосибирске. Лишь годом раньше, в мае 1924 г. возник и краевой комитет РКП (б) Сибири).
Один из персонажей романа А.Франса “Остров пингвинов” рассуждал о проблемах исторической науки так: “Писать историю - дело чрезвычайно трудное. Никогда не знаешь наверное, как все происходило, и чем больше документов, тем больше затруднений для историка. Когда сохранилось только одно-единственное свидетельство о некоем факте, он устанавливается нами без особых колебаний. Нерешительность возникает лишь при наличии двух или более свидетельств о каком-либо событии, так как они всегда противоречат одно другому и не поддаются согласованию.
- Зачем же, голубчик, так утруждать себя составлением исторического труда, когда можно попросту списывать наиболее известные из имеющихся, как это принято? - возражал ему другой. - Ведь если вы выскажете новую точку зрения, какую-нибудь оригинальную мысль, если изобразите людей и обстоятельства в каком-нибудь неожиданном свете, вы приведете читателя в удивление. А читатель не любит удивляться. Пытаясь чему-нибудь научить читателя, вы лишь обидите и рассердите его. Не пробуйте его просвещать, он завопит, что вы оскорбляете его верования. Историки переписывают друг друга. Таким способом они избавляют себя от лишнего труда и от обвинений в самонадеянности. Следуйте их примеру, не будьте оригинальны. Оригинально мыслящий историк вызывает всеобщее недоверие, презрение и отвращение” .
Вот и стали историки СССР списывать житие Ярославского друг у друга.
Ряд статей, посвященных становлению новой прессы, опубликовал в «Сибирских огнях» ректор Новосибирской ВПШ, кандидат исторических наук И.Н. Юрасов. Опираясь на местные архивы, Иван Николаевич писал: «Важную роль в становлении и развитии партийно-советской печати Сибири сыграл двухнедельный журнал (до 36-го номера газета) «Известия Сиббюро ЦК РКП (б)», выходивший под руководством Ярославского. В декабре 1921 г. «Известия Сиббюро ЦК РКП (б)» опубликовали тезисы Е. Ярославского «Формы и методы газетной работы», в которых был дан анализ состояния газет Сибири и намечены меры по повышению роли печати в воспитании и просвещении трудящихся масс. В тезисах определялось место и формы работы газеты «Советская Сибирь» - органа Сиббюро ЦК и Сибревкома . Редактировал ее продолжительное время сам Ярославский. За «Советской Сибирью», писал он, должна сохраниться роль руководящей, инструктирующей и информирующей общесибирской газеты... По его предложению Сиббюро ЦК РКП (б) обязало всех областных ответственных работников не реже одного раза в месяц писать в газету «Советская Сибирь». Он требовал оказания постоянной помощи печати и со стороны губернских и уездных партийных и советских руководителей» .
Другой ученый-сибиряк, доктор наук Варлен Соскин сообщал: «Центральной партийно-советской газетой Сибири была «Советская Сибирь». Она начала выходить 18 сентября 1919 г. на южном Урале сначала как орган Челябинского ревкома, Челябинского губернского комитета партии и Сибревкома под названием «Степная коммуна», а с 1 октября 1919 г. переименована в «Советскую Сибирь». С прибытием Сибревкома в Омск здесь тиражом в 20 тыс. экземпляров стала выходить и «Советская Сибирь». Редактором газеты был Е.М. Ярославский, выступавший на страницах газеты почти ежедневно с политическими статьями, международными обзорами и заметками на темы текущей жизни Сибири». Автор подчеркивал: «В становлении сибирской печати Емельяну Ярославскому принадлежит выдающаяся роль. Вместе с ним в газете участвовали многие руководящие работники Сибревкома, Сиббюро ЦК РКП (б) и других областных органов. Специальным решением Сиббюро обязало всех ответственных работников писать в «Советскую Сибирь» не менее одного раза в неделю. Работа газеты постоянно находилась в поле зрения Сиббюро, которое не раз обсуждало на своих заседаниях состояние газеты и ее задачи» .
К сожалению, историкам все время мешали какие-то неувязки… «В конце 1922 года, - сообщал, к примеру, И.Н. Юрасов, - Е.М. Ярославский был отозван в Москву в распоряжение ЦК РКП (б)». А.Л. Посадсков тоже думал, что Ярославский находился в Сибири с ноября 1921 г. по конец 1922 г.  Не ссылаясь на источник сведений, он пишет: «После утверждения Сибревкомом 26 июля 1922 г. нового положения о Сибгосиздате было назначено правление, председателем которого стал Е.М. Ярославский, его заместителями - М.М. Басов и В.П. Правдухин и членами - политпросветработник и юрист С.В. Александровский и старейший сибирский деятель книги П.И. Макушин» .
Может, такое решение и принималось. Но если оно даже имело место, занимал этот пост Ярославский считанные дни. Дело в том, что уехал он из Новониколаевска не в конце года, а гораздо раньше. Ведь в августе-ноябре 1922 г. Емельян по поручению Ленина во главе комиссии ЦК и Совнаркома объехал советские заграничные торгпредства для обследования их состояния. Был в Риге, Варшаве, Берлине, Риме. Потом около месяца находился в Москве, участвовал в подготовке к Пленуму о монополии внешней торговли, во всяком случае, он обещал законспектировать для Ленина выступления его участников .
Взглянуть на официальную версию его жизни со скепсисом не осмеливался никто.
Конечно, не мог Ярославский быть первым редактором газеты «Советская Сибирь», выходившей с осени 1919 года. Лишь весной 1920 г. в Омске Емельян впервые зашел в ее редакцию. Но один из главных редакторов «Сибири» и знаток сибирских архивов Н.В. Безрядин вообще усомнился в факте его редакторства: «С момента создания («Советской Сибири» - С.Ш.) ответственными редакторами являлись заведующие агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро ЦК», - писал он. - «Единственным исключением был Е.М. Ярославский, который оставался лишь членом редколлегии и в омский период (1920 г.) и в Новониколаевске (с августа 1921 до середины 1922 гг.)» .
Однако не могло ли оказаться так, что сидение на одном из руководящих кресел почему-то мешало занять другой пост? Ведь совмещение двух ответственных партийных должностей обычно не допускалось, хотя заведующий агитпропотделом партийного комитета действительно часто входил в состав редколлегии печатного органа комитета. А занимал ли Ярославский вообще хоть один из приписываемых ему постов?
Для ответа на эти вопросы вернемся в Москву 1917 года, откуда пролег путь Емельяна к власти. Он же всегда считался героем Московского вооруженного восстания. Действительно, сразу после возвращения из ссылки с июля 1917 г. он входил в состав МК РСДРП (б) и работал в Военном бюро при МК РСДРП (б). Много раз выступал перед рабочими и солдатами, вскоре прославился как оратор. В августе 1917 г. делегат VI съезда партии, где доложил о работе Военного бюро при МК РСДРП (б). Писал статьи для газеты московских большевиков «Социал-демократ», с августа входил в ее редколлегию. Кроме того, печатался в газете «Рабочий и солдат» и журналах «Спартак», «Московский металлист». Как сказали бы позже, он себя проявил. Поэтому с 24 октября (6 ноября) 1917 г. Ярославский - член Центрального штаба Красной гвардии при Моссовете, входил и в состав Московского Военно-революционного комитета. 25 октября (7 ноября) включен в боевой партийный центр и одновременно был назначен Московским ВРК военным комиссаром гарнизона Кремля. Так понемногу дошло и до настоящего дела.
В автобиографии для юбилейного тома словаря Гранат Ярославский маловразумительно пишет: «В Октябрьские дни принимал участие в восстании в Москве, сначала в Кремле, потом в Московском Совете, а к концу в Хамовнических казармах 193-го полка. Принимал участие в создании Красной гвардии. А в 1918 г. вместе с Н.И. Мураловым, будучи сначала его помощником, а потом, когда Муралова отправили на Восточный фронт, военным комиссаром Московского военного округа, принимал посильное участие в деле создания Красной армии .
Ранним утром 26 октября по поручению Московского ВРК во главе роты революционного 193-го полка Ярославский вошел в Кремль. Надо было взять винтовки для Красной гвардии. В Кремль стали въезжать грузовики за оружием. Часам к 10 утра три машины были уже загружены винтовками и боеприпасами. Но вывезти оружие не удалось. Кремль был окружен юнкерами, а пробиваться силой Ярославский не решился.
Несмотря на то, что солдаты требовали от Ярославского немедленно арестовать полковника Рябцева, командующего Московским военным округом, и преимущество было на их стороне, Ярославский испугался, и велел уходить из Кремля, пробыв в нем лишь 4 часа. Часть солдат отказалась подчиняться приказу, и уходившие услышали, что за их спинами в стенах Кремля загремели выстрелы - это убивали их товарищей.
Об этом через 50 лет с возмущением вспоминали на встрече в редакции журнала «Вопросы истории» оставшиеся в живых участники переговоров Ярославского с Рябцевым, убежденные, что Рябцев сумел организовать сопротивление лишь из-за трусости Ярославского, и поэтому кровопролитные бои в Москве продолжались почти 10 дней.
Но до Ленина эта история дошла практически сразу.
Что касается руководителя восстания Муралова, 2 ноября член Московского ВРК Николай Иванович Муралов подписал приказ о победе революции в Москве, и в тот же день стал комиссаром Московского военного округа с правами командующего войсками. 14 ноября 1917 г. председатель Совнаркома В.И. Ленин утвердил это назначение.
А вот Емельяна Ярославского, правда, с учетом былых заслуг, поставили на непыльную работу - помогать Н.И. Муралову в военном комиссариате сочинять приказы и воззвания. Тем не менее, 12 ноября 1917 г. он был выбран депутатом Учредительного собрания от избирательного округа №5 Москвы по списку РСДРП (интернационалистов) , а с 14 ноября 1917 г. стал членом исполкома Моссовета и его президиума.
С декабря 1917 года Ярославский - рьяный противник Брестского договора с немцами и один из вождей левых коммунистов Москвы. Именно по его докладу о войне и мире Московский горком партии (на совместном заседании с членами Московского окружного комитета РКП (б), представителями редакции газеты «Социал-демократ» и городского штаба Красной гвардии) 11 января 1918 г. принял резолюцию, где подписание мира с Германией названо отказом от принципов социалистической революции. Признав германские условия мира неприемлемыми, заседание высказалось за разрыв переговоров.
13 января на общегородской партконференции Ярославский изложил тезисы левых, озвученные им на заседании 11 января. В январе-марте 1918 г. он вел активную кампанию против Ленина и Брестского договора в газетах «Социал-демократ» и «Деревенской правде», которую он возглавлял с января 1918 г. Видно, поэтому, а может, и впрямь, в связи с переездом Совнаркома и ЦК из Петрограда в Москву, но 14 марта «Деревенская правда», а 16 марта и «Социал-демократ» были закрыты, и «Правда» стала выходить, как орган ЦК и Московского комитета РКП (б). Вместо «Деревенской правды» появилась «Беднота», в редколлегии которой Ярославского уже не было. С 20 апреля до 16 мая 1918 г. его статьи печатались в журнале «Коммунист», издававшемся в Москве. (Первые три номера журнала вышли как еженедельник Московского областного бюро РКП (б), последний, четвертый, в июне, - как орган «группы левых коммунистов»).
Украинский исследователь истории большевистской печати считает, что Ярославский весной 1918 г. был послан на Урал для оказания помощи местным партийным организациям в укреплении органов Советской власти . Ему же поручили набор в Красную Армию и подавление крестьянских восстаний. Впрочем, в августе 1918 г. - сентябре 1919 гг. он активно печатался в «Правде» (104 статьи).
В официальном житии Ярославского написано, что с мая 1918 г. он исполнял обязанности военкома Московского комиссариата, а с августа был комиссаром Московского военного округа.
Но 10 июля Емельян Ярославский опубликовал в «Правде» покаянное письмо «Обманутое доверие», где писал, как утром 6 июля к нему - военкому Московского военного округа - явилась делегация от левоэсеровской боевой дружины из Вологды с просьбой о выделении им 300 винтовок и нескольких тысяч патронов «для оказания сопротивления англо-французского десанту». Он удовлетворил их просьбу.
В этом свете ясно, почему на деле военкомом был другой человек - Александр Александрович Бурдуков (1880-1940), член РСДРП, большевик с 1905 г.
В ноябре 1917 г. после Октябрьского переворота подпоручик Бурдуков был вызван Моссоветом с Румынского фронта и направлен во главе отряда революционных солдат и красногвардейцев в Калугу, где устанавливал Советскую власть в городе и уездах. По возвращении в Москву 1 декабря 1917 г. назначен помощником командующего войсками Московского военного округа, с января 1918 г. - начальник штаба Московского военного округа, затем временно исполнял обязанности заместителя командующего войсками Московского военного округа, учрежденного по приказу Высшего военного совета от 31 марта 1918 г. (а декрет о создании округа В.И. Ленин подписал лишь 4 мая 1918 г.). С апреля - управляющий делами Московского областного (окружного) военкомата, с августа - комиссар штаба Московского военного округа. С октября 1918 по декабрь 1920 гг. - командующий войсками Московского военного округа, с мая 1919 г. одновременно - член комитета обороны Москвы.
А боевая судьба Ярославского в эти дни выглядит так. В январе-мае 1918 - 1919 гг. - он член коллегии военкомата, с 12 июля трудился в аппарате Московского военкомата на ниве политобработки красноармейцев, хотя с декабря 1918 г. действительно военный комиссар Московского округа.
С 18 по 23 марта 1919 г. Е.М. Ярославский вновь в Москве, делегат 8-го съезда от Московской организации. Он активно поддерживает на съезде группу «военной оппозиции» (В.М. Смирнов, К.Е. Ворошилов, Ем. Ярославский, С.К. Минин, Г.И. Сафаров, В.Г. Сорин, И.В. Сталин) и вновь идет против Ленина. На этот раз вождь революционные заслуги товарища Емельяна не учел. Перечившие ему обычно отправлялись с глаз долой.
Поэтому Ярославский отныне особо уполномоченный ЦК и ВЦИК в разных губерниях: с конца апреля 1919 г. по организации партийной мобилизации на фронт в Калужской , а с июня - по проведению продовольственных заготовок в Казанской. Летом  он переболел тифом. Затем вел политработу в Саратовском укрепрайоне. В начале октября 1919 г. ездил в Пермскую губернию на подавление Чердынского крестьянского восстания или так называемого «кулацко-белогвардейского Чердынского фронта». Одна из его статей привлекла местных большевиков. Так он и попал в партийный комитет Перми . 26 октября 1919 г. на пленуме Пермского губкома РКП (б) избран председателем и заведующим агитационно-пропагандистским отделом губкома. Он чуть ли не каждый день выступал перед населением, участвовал в антирелигиозных диспутах, вел занятия в губернской партийно-советской школе. В ноябре вошел в редколлегию губернской газеты «Красный Урал», хотя редактировал ее не он, а старый большевик А.Г. Ремейко-Тихомиров.
В марте-апреле 1920 г. Ярославский - делегат IX съезда партии от Пермской губернской организации РКП (б). Избран на съезде кандидатом в члены ЦК РКП (б). 
 «Работу в газете Ярославский считал важнейшей партийной обязанностью и отдавал ей много сил и времени. Почти в каждом номере он помещал боевые статьи на самые актуальные темы. Статьи Е.М. Ярославского в «Красном Урале» и «Правде» за время его пребывания в Перми, с ноября 1919 по март 1920 гг., отражают заботу автора о политическом воспитании трудящихся и мобилизации их на решение задач, выдвигаемых партией. Лишь несколько месяцев работал он в Перми, но когда стало известно, что Ярославский посылается Центральным Комитетом для работы в другое место, на заседании губернской ЧК было вынесено решение просить ЦК оставить Ярославского в Перми, так как он «пользуется громадной популярностью и авторитетом как среди широких масс рабочих и крестьян, так и среди советских работников» .
В апреле 1920 г. переведен ЦК из Перми в Омск в состав Сибирского областного бюро РКП (б). Историк В.Т. Агалаков с пафосом писал: «В памятном 1920 году ЦК РКП (б) направил Емельяна Ярославского на партийную работу в Сибирь... Вот и снова она, прошедшая через кровавое испытание. Больно было видеть взорванные мосты, кладбища разбитых паровозов и вагонов и еще не остывшие пепелища. Омск, куда прибыл Емельян Михайлович, походил на тяжело больного, но выстоявшего и победившего человека. Мстительный враг оставил его изувеченным, обессиленным, зараженным страшным тифом. Со стен хищно глядела огромная плакатная вошь с надписью: «Или социализм победит, или вошь». Бывшая белогвардейская «столица» стала местом суда над колчаковскими министрами, виновниками бесчисленных преступлений... Ярославский был утвержден членом Сиббюро, руководил большой газетой «Советская Сибирь», часто писал в ней, занимался разнообразными вопросами хозяйства, политики, культуры...».
В 1920-1921 гг. состоял в Омской парторганизации, работал в аппарате Сибирского областного бюро РКП (б), был членом Омского Совета. Жена, К. Кирсанова, работала секретарем Омского горкома РКП (б). Одновременно, с конца апреля 1920 г., Ярославский заведовал отделами Сибирского областного бюро по работе среди женщин и молодежи. Курировал Омскую совпартшколу. Будучи партприкрепленным к Сибоблбюро ЦК РКСМ, он следил за развитием комсомольского движения в Сибири, возглавлял созданную областными Сиббюро ЦК РКП (б) и Сиббюро ЦК РКСМ комиссию по коммунистическому воспитанию рабоче-крестьянской молодежи, помог создать политсеть школ и кружков. Ярославский постоянно присутствовал на конференциях комсомола Сибири, участвовал в работе Сиббюро ЦК РКСМ, выступал на собраниях, вечерах. В 1920-1922 г. часто печатался в газете «Советская Сибирь». С ноября 1920 г. одновременно руководил созданным им самим Сибирским бюро производственной пропаганды. В январе 1921 г. выезжал в Тайгу для антирелигиозного диспута. В феврале 1921 г. руководил в Омске подготовкой и проведением конференции женщин-мусульманок.
В марте 1921 г. Ярославский - делегат X съезда РКП (б) от Алтайской губернской организации, избран членом ЦК. 16 марта 1921 г. на Пленуме ЦК РКП (б) избран в состав Оргбюро и Секретариата ЦК. В марте-июле 1921 г. - член Оргбюро ЦК и секретарь ЦК РКП (б).
Согласно 2-му изданию БСЭ, с осени 1921 г. - член Сибирского областного комитета РКП (б). На мой взгляд, заслуживает внимания сообщение омских историков, ссылающихся на архивы своего города, что вернувшись в Омск из Москвы в середине августа 1921 г. на должность члена Сиббюро РКП (б), в 1921-1922 г. Ярославский редактировал областную газету «Рабочий путь» (ныне «Омская правда») .
Однако в сентябре 1921 г. он уже выступал в роли общественного обвинителя по делу барона Унгерна в Новониколаевске. Жил в доме №3 по улице Советской. Был членом коллегии отдела национальностей Сибревкома. Много ездил по Сибири.
 «Золотым сентябрем 1921 года Емельян Михайлович подъезжал к Иркутску, жадно смотрел на знакомые с детства места, деревянные вокзальчики и полустанки. Внешне мало что изменилось. Только следы войны - разбитые паровозы, груды перепутанной проволоки, исковерканного железа. Выступая в Иркутске на V губернской партконференции 24 сентября 1921 г., Ярославский рассказал о положении в стране и в партии, о работе ЦК, руководимого Лениным, о событиях за рубежом, доходчиво изложил сущность нэпа. От имени Сиббюро ЦК призывал земляков проявлять твердость и решительность, без колебаний гнать из партии враждебные элементы, шкурников, карьеристов, пьяниц. «...Не бойтесь, товарищи, - заявил он на заключительном заседании конференции, - если после чистки останется половина, но зато останутся стойкие товарищи, которые в трудный момент останутся стойкими на своих постах, а эти товарищи привлекут в ряды нашей партии таких же стойких и уверенных бойцов и строителей коммунистического общества» .
24 декабря 1921 г. он в Москве, выступал на IX съезде Советов.
Но в самом конце 1921 г. с ним вновь вышла неприятная история. В.И. Ленин узнал от Г. Чичерина, наркома иностранных дел РСФСР, и Б. Шумяцкого, члена Сиббюро ЦК и председателя Иркутского губкома РКП (б), что рекомендованные на свои посты Е.М. Ярославским руководители Якутской губернии - П. Слепцов-Ойунский, С. Аржаков, А. Козлов, Г. Ефимов, Г. Лебедев, начали массовую «изоляцию» и расстрелы якутских кулаков-тойонов, под предлогом их опасности для революции.
Шумяцкий сообщал наркому иностранных дел Чичерину, телеграммой от 23 декабря 1921 г., об угрозе банды Бочкарева, захватившей Камчатку и Охотск, об опасности потери всего Севера, Якутска и Бодайбо. Он писал о проведении якутскими товарищами ультракоммунистической политики расслоения населения, изоляции тойонов, о фактах незаконных арестов, репрессий, реквизиций, избиений, расстрелов, практиковавшихся уполномоченным Якутского губчека Синеглазовым, о дискредитации идеи якутской автономии, о возможности широкого развития бандитизма. Шумяцкий просил для предотвращения опасности откола Якутской области и создания на севере контрреволюционной базы немедленно остановить политику репрессий и насилий, проводимых в Якутии, очистить край от преступных элементов типа Синеглазова, прекратить политику военного коммунизма, которая привела к борьбе с якутским и тунгусским населением. «Необходимо, - писал он, - вместо разжигания страстей ввести политику национального единства, пользуясь для этого испытанными методами автономии».
Прочитал телеграмму и В.И. Ленин. В телеграмме от 27 декабря 1921 г., отправленной Ярославскому, вождь назвал «опасность, указанную Шумяцким, чрезвычайно серьезной», и попросил его сообщить о реальном положении дел в Якутии.
Вскоре Емельян отрапортовал о принятых Сибирским бюро мерах «относительно неправильной несогласованной, ультракоммунистической линии якутских товарищей, сопровождаемой эксцессами ненужной безрассудной жестокости», но высказал несогласие с тем, что действия его ставленников восстановили большинство населения против Советской власти. После резкой отповеди из Москвы он все же пообещал Ильичу весной направить в Якутск группу товарищей для замены «отставших от партийного курса» работников. Вскоре руководство Якутии было полностью обновлено, но в глазах вождя репутация Ярославского опять пострадала.
Что позволено секретарю…
Похоже, не было такого партийного издания ни в центре, ни в Зауралье, о котором не сообщалось бы, что с ним сотрудничал (или руководил им) неукротимый Емельян. Он побывал в Москве и Якутске, в Омске и Новониколаевске, в Чите и Ярославле, и везде занимал важные посты, во все редколлегии входил, а печатался Ярославский уж точно повсюду, начиная еще с ленинской «Искры»…
Пока речь шла о наращивании политического влияния, агитация была главным делом. В 1917 - начале 1918 годов для парторганизаций РСДРП (б) типичной была ситуация: вождь местных большевиков одновременно и редактор издаваемой ими партийной газеты. Но после захвата власти в октябре 1917 г., партийные лидеры обнаружили, что у них есть и масса других насущных обязанностей. Дел было столько, что ими пришлось делиться.
Поэтому, сразу после создания нового правительства, когда Председатель Совнаркома Ленин стал диктовать стране новые правила игры, при всех народных комиссарах создаются группы помощников - коллегии из 3-5 лиц, имеющих совещательный статус. Обсуждение вопросов в них может быть коллегиальным, но решение принимается ответственным руководителем, и ответственность за принятое решение персональна. Объясняли это необходимостью коллективного обсуждения всех решений, хотя, конечно, проблема заключалась в том, кому их выполнять. Впрочем, было предусмотрено, что «если коллегия Наркомата расходится с Наркомом, то исполняется постановление Наркома, а Коллегия вправе обжаловать его решение в Совете Народных Комиссаров».
Так как нарком - председатель коллегии - был одним из ее равноправных членов, голос его весил ровно столько же, как и голос рядового члена коллегии. Принятие решений, не говоря об их реализации, утопали в спорах. Революционный демократизм стал опасной помехой на пути переделки страны и, осознав эту угрозу, Ленин начал войну против коллегиальности, как дурной демократии, за единоначалие. На всех съездах и совещаниях, на любом митинге вождь заклинает присутствующих: «Хватит! Прекратите пустые разговоры, не до них!». Он считал, что коллегиальность допустима лишь в случаях, когда есть время на споры и можно учесть разные точки зрения, чтобы принять взвешенное, всестороннее решение. Но, когда время в дефиците, лучше один плохой генерал, чем три хороших. Кроме того, всегда проще давать поручения кому-то одному и с него-то и спрашивать за исполнение, чем иметь дело с тремя или пятью. Поэтому 23-28 марта 1918 г. вождь продиктовал стенографистке очень важную для себя мысль: «Надо научиться соединять вместе бурно бьющий весенним половодьем, выходящий из всех берегов, митинговый демократизм трудящихся масс с железной дисциплиной во время труда, с беспрекословным повиновением воле одного лица, советского руководителя, во время труда» .
Уже после начала гражданской войны, в том же году В.И. Ленин, - уже в роли председателя СТО, - сочиняет для Совета обороны, созданного постановлением ВЦИК от 30 ноября 1918 г. «Набросок правил об управлении советскими учреждениями», в котором разъясняет: «Коллегиальное обсуждение и решение всех вопросов управления в Советских учреждениях должно сопровождаться установлением самой точной ответственности каждого из состоящих на любой Советской должности лиц за выполнение определенных, ясно и недвусмысленно очерченных, заданий и практических работ. Исполнение этого правила, без коего невозможно проведение действительного контроля и подбор наиболее подходящих лиц на каждую должность и на каждую работу, должно стать отныне безусловно обязательным. Поэтому каждая Советская Коллегия и каждое Советское учреждение, без всякого изъятия, обязаны немедленно:
во-1-х, принять постановление о точном распределении работы и ответственности между всеми членами Коллегии или должностными лицами;
во-2-х, с полнейшей точностью определять ответственность тех лиц, которые исполняют отдельные поручения какого бы то ни было рода, особенно же касающиеся быстрого и правильного сбора и распределения материалов и продуктов» .
В список лиц, которым рассылался текст, входили главные лица страны: Я.М. Свердлов, Л.Б. Каменев, Г.И. Петровский, Д.И. Курский, К.И. Ландер, Н.Н. Крестинский, Л.Б. Красин, В.А. Аванесов и И.В. Сталин. В приложении Ленин требовал: «Прошу прочесть этот набросок, предположенный мной для Совета Обороны, показать товарищам и обсудить к субботе 14/XII; желательно поправки к субботе письменно» .
Характеризуя суть военной перестройки партии, вождь писал: «В нынешнюю эпоху обостренной гражданской войны коммунистическая партия сможет выполнить свой долг лишь в том случае, если она будет организована наиболее централистическим образом, если в ней будет господствовать железная дисциплина, граничащая с дисциплиной военной, и если ее партийный центр будет являться властным авторитетным органом с широкими полномочиями, пользующимся всеобщим доверием членов партии».
Как известно, в марте 1919 г., на первом после начала войны VIII съезде РКП (б), В.И. Ленин дал настоящий бой коллегиальной «партизанщине», т.е. «военной оппозиции» во главе с К.Е. Ворошиловым, отстаивавшей «народные» методы руководства армией. Он подчеркивал, что в годы гражданской войны, когда решается судьба народа и страны, «идеалом партии пролетариата является воюющая партия» .
VIII Съезд сделал постоянно действующим Политбюро, узаконил Оргбюро и Секретариат, сильно расширив его функции (он возник еще в марте 1917 г. как рабочий аппарат ЦК). Политбюро предстояло решать срочные политические вопросы, Оргбюро - организационные. А в резолюцию съезда по оргвопросу вошел особый пункт «Централизм и дисциплина», где указывалось: «Партия находится в таком положении, когда строжайший централизм и самая суровая дисциплина является абсолютной необходимостью. Все решения высшей инстанции абсолютно обязательны для низших. Каждое постановление должно быть прежде всего выполнено, и лишь после того допустима апелляция к соответствующему партийному органу. В этом смысле в партии в данную эпоху необходима прямо военная дисциплина. Все предприятия партии, поддающиеся централизации (издательство, пропаганда, и пр.), должны быть в интересах дела централизованы. Все конфликты разрешаются соответствующей высшей партийной инстанцией» .
Тут же, на 8-м съезде РКП (б), зашел разговор о партийной и советской печати.
Делегат Украины Л.С. Сосновский (который был создателем и редактором "Уральского рабочего" в Екатеринбурге, "Красной газеты" в Петрограде, "Бедноты" и "Гудка" в Москве) заявил: «Нужно указать организациям, чтобы они смотрели, кому отдается партийная печать. В большинстве уездов и городов мне приходилось видеть самую неожиданную картину. В одном месте партийным советским органом руководит поп, который со вчерашнего дня только записался в партию. Правда, газета довольно веселая, но для партийного руководящего органа этого недостаточно. В другом месте посадили полуживого студента, который решительно не знает, чего от него хотят. Он и корректирует, и редактирует, и стихи пишет. Правда, партийных работников не хватает, но они считают, что партийная печать - это дело никчемное. Вот с этим и надо бороться. Из трех-четырех работников необходимо отдать одного для партийной печати целиком» .
И впервые в истории партии на съезде принято решение о печатной пропаганде.
Из Резолюции 8-го съезда РКП (б) «О партийной и советской печати»:
«…лучшие литературные силы партии ушли в государственную работу, печать же в большинстве случаев оказалась в руках малоопытных работников. Съезд считает, что местные организации должны немедленно принять меры для возрождения партийной и советской печати. Съезд напоминает, что пресса является могучим орудием пропаганды, агитации и организации, незаменимым средством воздействия на самые широкие массы.
В целях улучшения нашей партийной советской печати необходимо:
а) редакторами партийных и советских газет назначать наиболее ответственных, наиболее опытных партийных работников, которые обязаны фактически вести работу в газете; б) партийные комитеты должны давать редакциям общие политические директивы и указания и следить за выполнением директив, не вмешиваясь в мелочи повседневной работы редакции; в) военная цензура должна быть введена в строгие рамки вопросов оперативного и военно-организационного характера… Считая, что без хорошо поставленной печати немыслимо здоровое, крепкое партийное и советское строительство, съезд предлагает всем партийным организациям выделить для обслуживания печати наиболее стойких, энергичных и преданных работников» .
Иными словами, если ты партийный начальник, главным редактором тебе не быть.
В связи с обострением положения на Южном фронте, в конце сентября ЦК РКП (б) рассылает циркулярное письмо, чтобы заставить весь государственный аппарат включиться в борьбу с Деникиным. «Всякая коллегиальность должна быть сокращена до минимума. Дискуссии и обсуждения должны быть заброшены. Партия должна как можно скорее перестроиться на военный лад: превратиться в точно действующий, без задержки работающий, крепко спаянный военно-революционный аппарат».
Всероссийский 7-й съезд Советов, состоявшийся 5-9 декабря 1919 г., принял особое постановление, где вновь разъяснялись принципы коллегиальности и единоначалия: «Заведывающий отделом имеет право единолично принимать решения по всем вопросам, подлежащим ведению соответствующего отдела, доводя о нем до сведения коллегии. В случае несогласия коллегии с тем или другим решением заведывающего, коллегия, не приостанавливая исполнения решения, обжалует его в исполнительном комитете» .
Применительно к печати это означало, что, хотя все члены редакционной коллегии назначаются решением вышестоящего (и контролирующего деятельность издания) органа, но один из них начальник - ответственный редактор, а остальные - его подчиненные, обязанные исполнять приказы, хотя они вправе обжаловать его распоряжения в вышестоящих инстанциях. Еще в 1905 г. Ленин заявлял: «Так называемая «свобода творчества» есть барский анахронизм. Писатели должны непременно войти в партийные организации» .
Ленин требовал «необходимого минимума коллегиальности», неустанно повторяя, что окончательное решение должно принадлежать руководителю - «одному товарищу, известному своей твердостью, решительностью, смелостью, уменьем вести практическое дело, пользующемуся наибольшим доверием» .
На заседании партийной фракции ВЦСПС 12 января 1920 г. он, полемизируя с противниками единоначалия, иронизирует: «Коллегиальность превращается в болтовню людей, которые сидят в собрании и разговаривают о том, что единоначалие не есть единственный и достойный способ организации. Конечно, нам нужно, чтобы рабочие учились управлять. Конечно, можно и в коллегии научиться. Если не умеют иначе, то пусть остаются в коллегии. Для того чтобы учиться, не нужно коллегии: берите помощников. Мы будем соединять принцип коллегиальности, только для того, чтобы рабочие научились управлять сами, и принцип единоначалия власти»... «Мы будем употреблять иногда коллегиальность, иногда единоначалие. Коллегиальность оставим для тех, кто слабее, хуже, для отсталых, для неразвитых: пускай покалякают, надоест - и не будут говорить».
На III Всероссийском съезде Совнархозов 27 января 1920 г. В.И. Ленин снова требует срочного перехода от коллегиальности к единоначалию, ибо оно «больше всего обеспечивает наилучшее использование человеческих способностей и реальную, а не словесную проверку работы».
Говоря об опыте создания Красной армии и итогах двух лет управления страной в ходе гражданской войны, он замечал: «В этот опыт надо вдуматься. Он прошел, закономерно развиваясь, от случайной, расплывчатой коллегиальности через коллегиальность, возведенную в систему организации, проникающей все учреждения армии, и теперь, как общая тенденция, подошел к единоначалию, как единственно правильной постановке работы». Вождь доказывал, что «коллегиальность в лучшем случае дает громадную растрату сил и не удовлетворяет быстроте и отчетливости работы, требуемой обстановкой централизованной крупной промышленности» .   
7 апреля 1920 г. в речи на III Всероссийском съезде профсоюзов в Москве Ленин сказал: "Речи о равенстве, свободе и демократии в нынешней обстановке  - чепуха... Я уже в 1918 году указывал на необходимость единоличия, необходимости признания диктаторских полномочий одного лица с точки зрения проведения советской идеи. Все фразы о равноправии - вздор".
Весной 1920 г. в «Детской болезни «левизны» в коммунизме, Ленин писал: «Ни один важный политический или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без руководящих указаний Цека партии».
Все это имело непосредственное отношение к партийной печати. Те же требования Ленин предъявлял к компартиям всего мира. «Повседневная пропаганда и агитация должны носить действительно коммунистический характер. Все органы печати, находящиеся в руках партии, должны редактироваться надежными коммунистами, доказавшими свою преданность делу пролетарской революции» .
Наконец, Одиннадцатый съезд РКП (б), состоявшийся 27 марта - 2 апреля 1922 г. вновь принял «Резолюцию о печати и пропаганде», где ясно указывалось - никакого совмещения обязанностей: главная работа редактора и журналиста - газета!
«Центральные и местные комитеты партии по вопросу о печати должны уделять впредь неизмеримо больше внимания, чем это было до сих пор. Партийно-политическое руководство всей печатью должно быть усилено. Каждый партийный комитет должен выделить специальный кадр работников печати. Во главе партийных изданий обязательно должны стоять руководящие элементы данного партийного комитета. Газетную работу для журналиста-коммуниста съезд рассматривает, как основную партийную работу...
Констатируя, что до настоящего времени во многих Губкомах и Обкомах не создан аппарат для руководства печатью, Съезд предлагает Губкомам и Обкомам незамедлительно организовать подотделы печати на основе положения, принятого на совещании секретарей Обкомов и Губкомов (декабрь 1921 г.)». 
Поставим точку над i. С октября 1919 г. требованием ЦК стало единоначалие: в печатном издании (газете, журнале), информационном агентстве или издательстве мог быть лишь один истинный руководитель - ответственный или главный - редактор или директор. Все остальные члены редколлегии, хоть и величали их в воспоминаниях и постановлениях редакторами газеты, имели лишь совещательный статус. С тех пор в состав редколлегии входили ответственный редактор, его заместитель и куратор от партийного комитета, который мог обжаловать действия редактора по начальству, но не мешать им.
Поэтому пламенный Емельян, в 1919-1922 гг. занимавший руководящие посты, подчиняясь партийной дисциплине, не мог возглавлять ни одно из упоминавшихся изданий, хотя вряд ли кто не мог отказать ему в публикации очерка или статьи.
 
Редакторы партийной газеты
Но вернемся к строке в биографии Ярославского: «В 1920-1922 член Омского Совета, секретарь Сиббюро ЦК, редактор «Советской Сибири». Многие историки пишут, что Ярославский был не просто членом Сибирского областного бюро РКП (б), а секретарем Сиббюро ЦК РКП (б), причем заведовал его агитационно-пропагандистским отделом. Например, В.Л. Соскин убежден, что Ем. Ярославский являлся «крупнейшей фигурой идеологической жизни Сибири в начале 20-х годов» и возглавлял этот отдел «с самого начала (август 1920 г.)», а секретарем Сиббюро был еще в середине 1923 г. 
На самом деле, начиная с гражданской войны, секретарями Сибирского областного бюро РКП (б), а позже Сибирского бюро ЦК РКП (б) работали:
с ноября 1919 до марта 1920 гг. Д.К. Гончарова,
С апреля по ноябрь 1920 г. В.Н. Яковлева,
в ноябре 1920 - марте 1921 гг. К.Х. Данишевский.
С апреля по август 1921 г. вновь В.Н. Яковлева,
с августа 1921 г. И.И. Ходоровский,
с ноября 1922 г. - С.В. Косиор.
Пост вечно был кем-то занят. Поэтому в дни своего пребывания в Сибири с апреля 1920 по июль 1922 г. Емельян не мог быть секретарем Сиббюро РКП (б), возможно, кроме января и ноября 1921 гг., когда он мог исполнять обязанности секретаря за временно выезжавших в Москву Данишевского и Ходоровского. Впрочем, если судить по «Известиям Сибирского бюро ЦК» за эти месяцы, циркулярные письма за секретаря бюро подписывали и Ю. Фигатнер, и С. Чуцкаев, то есть тот из членов Сиббюро, кто был на месте.
16 марта 1921 г. Емельян на Пленуме ЦК РКП (б) избран в состав Оргбюро и Секретариата ЦК. «В то же время, - утверждает И. Юрасов, - Ярославский остался членом Сиббюро ЦК и по-прежнему возглавлял его агитационно-пропагандистский отдел».
Первые месяцы после съезда прошли для Сиббюро ЦК РКП (б), - писал сам Ярославский, - «в большой работе - агитационной, пропагандистской - по разъяснению начал новой экономической политики». Что же он делал?
В марте-июле 1921 г. - член Оргбюро ЦК и секретарь ЦК РКП (б).
В августе 1921 г. 4-я Сибирская конференция РКП (б) отметила, что его отъезд в Москву привел к ослаблению агитационно-пропагандистской работы в Сибири .
Но 8 августа 1921 г., после острого конфликта с В.М. Молотовым, Ярославский за развал работы освобожден от обязанностей секретаря ЦК и выведен (вместе с М.П. Томским и Н.П. Комаровым) из Оргбюро. Злобу на Молотова он сохранил на всю жизнь.
«С осени 1921 до конца 1922 г. вновь в Сибири, работал в качестве члена и заведующего агитационно-пропагандистским отделом Сибирского бюро ЦК РКП (б)» .
Центром агитационно-пропагандистской системы был созданный в 1920 агитационно-пропагандистский отдел (АПО) ЦК РКП-ВКП(б) - КПСС, возглавлявшийся одним из секретарей ЦК. До создания АПО агит.-проп. задачи в Сибири решались вр. комиссиями. В авг. 1920 по функцион. и структурному образцу АПО ЦК РКП(б) организован Агитпропотдел Сиббюро ЦК РКП(б) во главе с Е.М. Ярославским; с 1924 - Агитпропотдел Сибкрайкома, с 1930 - Запсибкрайкома, с 1937 - Новосибирского обкома ВКП(б). В 1920-х гг. в его составе работали подотделы агитации, пропаганды, печати и нац. меньшинств. В октябре - ноябре 1920 для решения сложных задач, связанных с вопросами агитации и пропаганды, при АПО Сиббюро организована коллегия из представителей Сибирского отдела народного образования (СибОНО), Политического упр-ния Сибири (ПУС), политотдела транспорта, Женотдела Сиббюро ЦК РКП(б), Сиббюро ЦК РКСМ и Сибполитпросвета. Принятое в авг. 1921 Сиббюро «Положение об агитационно-пропагандистском отделе Сибирского бюро ЦК РКП(б)» определило цели и задачи нового органа - рук-во текущей агит. работой, проведение агит. кампаний, лит.-издат. работа, производств, пропаганда. Работа проводилась среди членов партии (через аппараты парт, комитетов) и среди беспартийных. Отсутствие до 1923 устойчивой связи с АПО ЦК РКП(б) обеспечивало относит. самостоятельность деят-ти СибАПО. В нач. 1920-х гг. большую часть работы в СибАПО выполняли Е.М. Ярославский, Д.Г. Тумаркин и Я. Диман, в отделе (без секции нац. меньшинств) было не более 5 сотрудников.
На основе упоминаний в разных партийных изданиях Сибири тех лет нами составлен список заведующих агитпропотделом Сиббюро.
Хотимский Валентин Иванович, заведовал агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро РКП (б) в Омске с января по февраль 1920 г.
Гончарова Дора Климентьевна была заведующей агитационно-пропагандистским отделом Сибирского областного бюро ЦК РКП (б) с марта 1920 по 1921 гг.
Диман Ян Янович, член РСДРП, старый большевик. В 1920-1921 гг. член Сибирского бюро ЦК РКП (б), заведовал агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро. С марта 1921 г. входил в редколлегию «Советской Сибири»,
Тумаркин Давид Григорьевич. С мая 1921 г. - заместитель заведующего (отвечал за подотдел печати) и заведующий агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро ЦК РКП (б), редактор «Известий Сиббюро ЦК РКП (б)», с октября член Сиббюро, возглавлял Сибирскую совпартшколу при Сиббюро ЦК. С февраля 1922 по сентябрь 1925 гг. - главный редактор «Советской Сибири». В 1922 г. один из организаторов «Сибирских огней». В 1923 г. заведующий отделом печати Сиббюро ЦК РКП (б). В 1922-1923 гг. член редколлегий журналов «Сибирские огни» и «Красная сибирячка». С сентября 1923 по октябрь 1924 гг. член правления Сибгосиздата. В сентябре 1925 г. Д.Г. Тумаркин отбыл в Государственный институт журналистики, а редактором «Советской Сибири» пленум Сибкрайком утверждает И.И. Шацкого. С тех пор редакторы этой газеты всегда входили в состав крайкома (а позже обкома партии) и утверждались на пленуме.
Когда же этот пост мог занять Емельян?
Если по статусу бывшего секретаря ЦК он и был вправе претендовать на второе кресло в Сиббюро, но из-за постоянных разъездов по региону (а с сентября 1921 по март 1922 гг. он выезжал из Новониколаевска 8 раз), Ярославский физически не мог руководить системой письменной и устной пропаганды и агитации на гигантской территории. Поэтому все «постановочные» статьи в «Известиях Сиббюро ЦК РКП (б), озаглавленные «Агитация и пропаганда» полгода подписывали Д. Тумаркин или его зам по печати А. Ежов.
Теперь о редакторстве Емельяна в «Советской Сибири». Сперва уточним, когда и где газета родилась? Часто пишут, что первый номер ее вышел в Челябинске, ровно 90 лет назад. Из книги Е.В. Костиной «Летучка… спустя столетия»: «Вениамин Давидович Вегман, видный историк партии и на протяжении многих лет друг нашей газеты, пишет: «Первоначально советские газеты, которые после полуторагодичного перерыва возникали на территории Сибири, почти сплошь носили наименование «Известия». Так, «Известия» издавались в Омске, Акмолинске, Павлодаре, Иркутске... Но как только Ревкомы и Парткомы, пережив на местах период самоорганизации, приступили к творческой деятельности, все газеты переменили свои названия... Первая советская газета, которая начала издаваться на сибирской территории, были челябинские «Известия» (начало июля 1919 года). Вскоре прилегающая к Челябинску степная полоса оказалась за нами. «Известия» не замедлили переименовать в «Степную коммуну», как название более подходящее»…
Сам Вегман сообщал: «В августе 1919 года стало очевидным, что в ближайшие месяцы власть над Сибирью будет окончательно вырвана из рук Колчака. Водворять порядок над всей сибирской территорией Совнарком поручил Сибревкому. Последнему был нужен более или менее официальный печатный орган, дабы влияние его действительно простиралось на всю Сибирь. Издавать в Челябинске две газеты было бы нерасчетливо. «Степную коммуну» закрыли, и вместо нее под редакцией т. Хотимского начали издавать «Советскую Сибирь» как официальный орган Сибревкома» .
Но В.Д. Вегман с июня 1918 по декабрь 1919 гг. мыкался по разным тюрьмам и не мог быть свидетелем боев на Урале. А с 22 июля по 1 августа Челябинск не раз переходил от красных к белым и обратно. В приказе РВС №167 от 7 августа 1919 г. о присвоении М. Тухачевскому ордена Красного Знамени действительно сказано: «...доблестные войска 5-й армии под искусным водительством командарма тов. Тухачевского после упорнейших боев, разбив живую силу врага, перешли через Урал... Бугуруслан, Бугульма, Бирс и Златоуст пали под  нашими ударами; благодаря смелым, полным риска, широким маневрам армии, задуманным тов. Тухачевским, 24 июля 1919 г. ...взят Челябинск. Скромный успех, достигнутый армией, является результатом главным образом талантливо созданного тов. Тухачевским плана операции, который твердо проведен им в жизнь». Но давно известно, как в штабах сочиняют причины для наград, и как далеки порой выдумки штабистов от реальных событий. Но 24 июля в Челябинск лишь вошли первые роты 5-й армии.
«Начались упорные бои за Челябинск, который был занят войсками 5-й армии 28 июля 1919 года» , в начале августа сообщал «Уральский рабочий».
Витовт Путна, с июля 1919 г. начальник 2-й бригады 26-й стрелковой дивизии, штурмовавшей Челябинск, вспоминал: «С 24 по 29 июля идут горячие бои за обладание Челябинском, исход которых решило вмешательство челябинских рабочих на стороне Красной Армии» . А член Реввоенсовета 5-й армии, председатель Сиббюро ЦК РКП (б) И.П. Смирнов еще 1 августа 1919 г. писал В.И. Ленину: «Вокруг Челябинска вот уже неделя идет ужасный бой; у нас раненых за эту операцию около 15 000 из общего числа штыков 30-35000. Мы все еще тесним Колчака, но уже слабее. Это потому, что он вводит новые силы, а мы уводим свои на другие фронты»…
«Битва под Челябинском, продолжавшаяся непрерывно семь дней и ночей, окончилась полной победой 5-й армии, и колчаковцы 2 августа стали поспешно отступать по всему фронту к Тоболу».  Челябинск стал советским лишь в начале августа 1919 г. - об этом сообщают все участники и исследователи истории гражданской войны на Урале.
Потому-то лишь 30 июля был учрежден уездно-городской ревком в Челябинске (в августе-сентябре его председатель - Михаил Харитонович Поляков), не могли выходить с начала июля и «Известия Челябинского ревкома» - у них еще не было издателя.
Временный Челябинский комитет РКП (б) тоже делил портфели на первом заседании 3 августа 1919 г.: председатель Ф.И. Голощекин, зам. председателя Давыдов, секретарь Д.К. Гончарова, заведующий отделом агитации и пропаганды - В.И. Хотимский.
Заметьте: в город еще не прибыли «журналисты из Москвы», но «Известия Челябинского ревкома», а затем «Степная коммуна» уже выходят. Кто же их выпускал?
Оказывается, в начале августа в Челябинск, вместе с политотделом 5-й армии (председателем ПОАРМ-5 с апреля 1919 г. был Иван Никитич Смирнов), въехала его типография, которой от Уфы до Иркутска командовал Ярослав Гашек, автор славного романа о бравом Швейке. Кроме хлопот по типографии, он руководил интернациональным сектором армейского политотдела и был ответственным редактором 8 газет, издаваемых для красноармейцев-интернационалистов на немецком, венгерском, чешском, польском и сербском языках. Редакция газеты «Красный стрелок» во главе с новым редактором Давидом Тумаркиным тоже прибыла в город. Гашек был членом ее коллегии еще с 1918 года.
Но местных журналистов и печатников еще не было, поэтому издание информационного бюллетеня для освобожденного города наладили силами политотдела 5-й армии, и печатались «Известия Челябинского ревкома» в его типографии. Так как газета состояла из обращений к населению, постановлений и объявлений ревкома, - выпуск «Известий», в основном, сводился к набору. По решению Челябинского ревкома курировал их математик Валентин Хотимский, хотя у него была уйма других дел.
А редактирование поручили двум имевшимся под рукой специалистам - Гашеку и Тумаркину. После учреждения газеты ревкома «Степной коммуны», издававшейся на прежней базе, они же, да еще ненадолго Пауль Вардунас, стали и ее главными публицистами. Работали они в газете и в октябре, уже после переименования в «Советскую Сибирь». С приездом в Челябинск в конце сентября наркома Л.Д. Троцкого почти месяц участвовал в выпуске «Советской Сибири» и ответственный секретарь газеты «В пути», издававшейся на бронепоезде Троцкого, будущий литературный критик Георгий Устинов.
Во всяком случае, тот факт, что «Советская Сибирь» печаталась в типографии политотдела 5-й армии, упоминается в нескольких источниках.
10 октября 1919 г. на первом заседании Челябинского губернского оргбюро РКП (б) распределены обязанности и между его членами: А.П. Спундэ - председатель, В.И. Хотимский - зам. председателя, редактор газеты «Советская Сибирь», зав. отделом агитации и пропаганды, Д.К. Гончарова - секретарь и ответственный организатор.
Видимо, сотрудничество Гашека с газетой продолжалось и в Омске. Поэтому можно считать первыми редакторами именно эту троицу - Гашека, Тумаркина, Хотимского.
26 ноября 1919 г. номер «Советской Сибири» впервые подписан не «Редакционная коллегия», а «Ответственный редактор Ин. Стуков». Эта подпись сохранялась до 8 декабря. В.Д. Вегман в цитировавшейся статье пишет: «17 ноября 1919 г. красные войска заняли Омск. Когда Сибревком решил назначить своей резиденцией Омск, сюда перекочевала и «Советская Сибирь», первым редактором которой в Омске был назначен Ин. Стуков».
А Гашек перемещается в Новониколаевск (ныне Новосибирск), 14 декабря 1919 года освобожденный Красной Армией. Тут он пробыл месяц — с 15 декабря 1919 года до 16 января 1920 года - дело в том что его, как и многих, свалил тиф.
Но Иннокентий Стуков был ответственным редактором «Советской Сибири» с ноября 1919, причем не по 8 декабря, а до начала февраля 1920 гг., когда он был отозван ЦК из Омска в связи с «башкирским прецедентом». Его назначили председателем нового Башкирского губернского бюро РКП (б), и Стуков отправился из Омска в Уфу.
Кроме него, в Омске членами редколлегии были Федор Гусаров (с декабря 1919 по апрель 1920 гг.) и Валентин Хотимский (с января по март 1920 г.).
29 декабря 1919 г. Хотимского сняли с поста председателя Челябинского губкома партии, но так как он уже был членом Сибирского областного бюро РКП (б), то помчался на тройке на новое место работы.
Нет, И.Н.Смирнова не подвела память, когда он в статье «Как восстанавливалась Советская власть в Сибири после ликвидации колчаковщины» писал: «Железнодорожное движение тогда было совершенно разрушено: в зиму 1919 года поезда от Челябинска до Омска шли не менее 20 суток, так что редактор «Советской Сибири» Хотимский предпочел приехать из Челябинска в Омск на лошадях, а не по железной дороге...» . Хотимский, как заведующий агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро, входил в редколлегию «Советской Сибири», но недолго: в конце марта 1920 г. он отправился во Владивосток, где вскоре занял пост председателя Приморского комитета РКП (б) и вошел в состав уже другого Бюро ЦК - Дальневосточного.
Как мы уже знаем, с конца апреля к работе в Омске приступил Емельян Ярославский, заведующий отделами по работе среди женщин и молодежи Сибирского областного комитета РКП (б). Вошел он и в состав редколлегии «Советской Сибири».
«Утрата Устинова вскоре была компенсирована приездом т. Ярославского. Крупнейший политработник сразу занял в Сибири видную роль. Не довольствуясь колоссальной работой по партийной и советской линии, он близко подошел к редакционной работе... Тов. Ярославский за все время своего пребывания в Сибири был мозгом «Советской Сибири». Октябрь 1924 г. Из статьи ответственного секретаря газеты П.И. Винокурова. Как видим, о точной должности в редакции, занимаемой «мозгом», автор умалчивает».
Заметим, правды ради, что писал Емельян для «Советской Сибири» много, явно стараясь стилизовать свои статьи «под вождя». Но стать ее редактором ему не удалось.
Еще за два месяца до него, в феврале 1920 г., в Омск прибыл первый заведующий Сибирским отделением РОСТА. Это был Александр Гойхбарг, выполнявший особое задание В.И. Ленина. Поэтому он сразу вошел в состав Сибревкома и стал заведующим его отделом юстиции, а также ответственным редактором газеты «Советская Сибирь».
Всего полтора года назад был он меньшевиком, а к ним вождь относился крайне скверно, по личному 20-летнему опыту полагая, что 99% из них следует гнать из партии в шею: «Как частную задачу чистки партии, я бы указал еще на чистку ее от бывших меньшевиков. По-моему, из меньшевиков, вступивших в партию позже начала 1918 г., надо бы оставить в партии, примерно, не более одной сотой доли, да и то трижды и четырежды проверив каждого оставляемого. Почему? Потому что меньшевики, как течение, доказали за период 1918-1921 гг. два своих свойства: первое - искусно приспособляться, «примазываться» к господствующему среди рабочих течению; второе - еще искуснее служить верой и правдой белогвардейщине, служить ей на деле, отрекаясь от нее на словах» .
Между тем, дело Гойхбаргу было поручено щекотливое. После ареста министров Колчака Ленин решил провести открытый политический суд над врагами Советской власти, и Александр Григорьевич должен был организовать процесс и обеспечить вынесение сурового приговора. Выполнив поручение и отчитавшись перед Лениным, обязанности ответственного редактора газеты Гойхбарг исполнял до конца сентября 1920 г. В Москве его ждала волшебная карьера: несколько лет он был председателем Малого Совнаркома.
В августе прибыв из Уфы, 5 сентября 1920 г. вошел в редколлегию Иннокентий Стуков, и вскоре вновь стал ответственным редактором газеты. Но в начале 1921 г. он вернулся в столицу, на пост комиссара Московского военного округа.
В октябре 1920 - феврале 1921 гг. в состав редколлегии «Советской Сибири» входил и секретарь Сибирского бюро ЦК РКП (б) Карл Данишевский. Оба они с Емельяном Ярославским, уехав на 10-й партсъезд, из редколлегии выбыли.
В феврале, покинув пост председателя Новониколаевского горисполкома, редактором «Советской Сибири» стал писатель Феоктист Березовский, - человек, проживший в Омске много лет, после освобождения города от Колчака восстанавливавший в нем Советскую власть, а затем работавший тут губернским продовольственным комиссаром. О работе Ф. Березовского в «Советской Сибири» упоминается в посвященной ему статье в юбилейной энциклопедии «Новосибирск», да и сам он упоминает о ней, равно как и о том, что возглавлял Сибирское отделение РОСТА, в воспоминаниях.
В конце февраля 1921 г. членом редколлегии газеты стал заведующий агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро ЦК РКП (б) Ян Диман. Вернулся в редакцию газеты и Валентин Хотимский, входивший в нее с марта до конца лета.
В декабре 1920 г. в Омске появился еще один бывший меньшевик, причем с партстажем аж с 1907 года, в прошлом член ЦК РСДРП (м), в 1918-1919 гг. министр труда в правительстве Комитета Учредительного собрания, а в просторечии «Учредилки», в будущем дипломат, заместитель наркома, академик, посол СССР в Англии. Я имею в виду Ивана Михайловича Майского. К сожалению, в книге «Редакторы» неточно названа его настоящая фамилия (вместо Ляховицкий - Ляхницкий). Там же, без ссылки на источник, приведен и отрывок из его воспоминаний: «Я старый литератор, и не мог спокойно сидеть в Сибревкоме, когда рядом, под боком, издавалась партийная газета. Хмурым январским днем (1921 г.) я постучался в дверь редакции «Советской Сибири». Сначала я получил экономический отдел. Летом 1921 г. уже в Новониколаевске я был назначен Сиббюро ЦК членом редакционной коллегии «Советской Сибири». Теперь я пишу в Москве. Но я не забуду «Советской Сибири». В моем сердце всегда для нее найдется уголок, в моей памяти всегда для нее отыщется место, и притом почетное место»…
Старый посол кое-что утаил от читателя, видно, по профессиональной привычке. Но в 2005 г. вышли в серии «Научное наследие» РАН, два тома переписки академика И.М. Майского с корреспондентами в России. В 1921-1924 гг. в числе его адресатов были многие видные деятели, - к примеру, В.И. Ленин и В.Г. Короленко. Выяснилось, что…
Мало кому удавалось добиться от Ленина признания собственной неправоты. Один из немногих, кто все же сумел это сделать, - Иван Михайлович Майский. Привожу его письмо вождю полностью, без правки и сокращений.
«В.И. ЛЕНИНУ (Москва) 15 мая 1921, Омск.
Уважаемый товарищ! В своей речи, произнесенной на недавно состоявшемся съезде транспортных рабочих, Вы, характеризуя позицию мелкой буржуазии в первый период советской власти, говорите между прочим о том, что «меньшевик Майский (в "Правде" напечатано "Маевский", но это, очевидно, типографская ошибка) был министром у Колчака или у предшественников Колчака». В только что выпущенной Вами брошюре «О продовольственном налоге» на с. 28 Вы пишете: «Милюков прав против Черновых и Мартовых, ибо дает действительную тактику действительной белогвардейской силы, силы капиталистов и помещиков: давайте поддерживать кого угодно, какую угодно советскую власть, лишь бы свергнуть большевиков, лишь бы осуществить передвижку власти! Все равно вправо или влево, к меньшевикам или к анархистам, лишь бы передвижку власти от большевиков, а остальное, остальное "мы", Милюковы, "мы", капиталисты и помещики, "сами" сделаем, анархистиков, Черновых, Мартовых мы шлепками прогоним, как делали в Сибири по отношению к Чернову и Майскому, как делали в Германии по отношению к Каутскому, как делали в Венгрии по отношению к венгерским Черновым и Мартовым, в Вене по отношению к Фр. Адлерам и К°. Этих мещанских Нарциссов, меньшевиков, эсеров, беспартийных, настоящая деловая буржуазия сотнями одурачивала и прогоняла во всех революциях десятки раз во всех странах».
Внимание, которое Вы уделяете в последнее время моему имени, заставляет меня обратиться к Вам, уважаемый товарищ, с настоящим письмом. Я никогда не скрывал и не скрываю, что в 1917-1918 гг. я был противником РКП и советской власти. И так как, по счастью или несчастью, судьба наградила меня активным характером, то я естественно в тот период не мог ограничиться, подобно другим меньшевикам, праздной болтовней и писанием резолюций, а принял участие в самарской попытке заменить советскую власть властью учредительного собрания. Но судьба этой попытки открыла мне глаза на многое, чего я до сих пор не видел и не понимал. На событиях 1918-19 гг. я кой-чему научился, и в этом разница между мной, с одной стороны, Черновым и Мартовым - с другой, ибо Чернов и Мартов оказались, видимо, совершенно неспособными читать великую книгу революции. Именно события 1918-19 гг. дали толчок работе моей мысли, той работе, которая в конце концов привела меня в лагерь моих бывших противников.
В номере «Правды» от 31 октября 1920 г., т.е. тотчас же по моем возвращении из Монголии, где я провел 11/2 года во главе экспедиции Центросоюза по экономическому обследованию этой страны, я опубликовал письмо, в котором открыто порывал со своим политическим прошлым. С февраля 1921 г. я состою членом РКП, куда был принят с ведения Сиббюро ЦК без кандидатского стажа. С того же времени я заведую экономическим отделом Сибревкома, на который возложена, быть может, самая ответственная задача момента - составление хозяйственного плана Сибири. Вместе с тем в качестве руководителя экономического отдела я принимаю активное участие в работе Сибревкома, фактически являясь его членом с совещательным голосом.
Мне представляются совершенно непонятными Ваши последние попытки смешать меня в одну кучу с Черновым, Мартовым и даже Колчаком (кстати, никогда никаких дел я с Колчаком не имел и в колчаковские времена находился на нелегальном положении). Ваши выступления против меня мне кажутся не только несправедливыми, но и неполитичными, ибо они направляются теперь против члена РКП и одного из наиболее ответственных работников советского аппарата в Сибири. Я склонен даже объяснять их каким-то печальным недоразумением, так как едва ли в Ваши расчеты могло входить затруднять работу бывшему политическому противнику, который сознал свои прежние ошибки и сейчас не имеет другой заботы, как только всей силой и энергией служить делу Советской Республики. С товарищеским приветом И. Майский».
На этом письме рукой вождя сделана краткая пометка: «Членам ЦК. К сведению. Я послал письмо в редакцию в Известия. 1/VI. Ленин».
Ниже, другим почерком, видно, кого-то из сотрудников секретариата Совнаркома, надпись: «Размножить и разослать. К сведению членов ЦК. В.М. 2/VI» .
В этой же книге есть несколько писем И.М. Майского, касающихся и «Советской Сибири». 12 марта 1925 г. он из Ленинграда пишет товарищу по монгольской экспедиции И.В. Козлову. «Дорогой Иван Васильевич. Много воды утекло с тех пор, как мы расстались с вами в Хатхыле. Скоро уж пять лет. Из Хатхыла я проехал в Иркутск, но долго там не задержался, а в декабре 1920 г. переехал в Омск. Здесь я пробыл до середины 1921 г. в качестве заведующего экономическим отделом Сибревкома, вторую половину 1921 г. и начало 1922 г. прожил в Ново-Николаевске, куда переселился Сибревком. Был тут председателем Сибирского Госплана и редактором газеты «Советская Сибирь». В 1921 г. напечатана в Иркутске моя книга о Монголии (к сожалению, очень скверно). В 1922 г. меня перевели в Москву и назначили заведующим отделом печати Народного комиссариата по иностранным делам. В 1923 г. я снова получил перевод - в Ленинград , где и живу до настоящего времени. В Ленинграде был сначала одним из редакторов «Ленинградской правды», а потом толстого журнала «Звезда». Для ознакомления высылаю вам комплект «Звезды» (6 книг), вышедших под моим редакторством, а также кое-что из моих произведений, написанных за последние годы…. Недавно я назначен помощником полномочного представителя СССР в Англии и так примерно через месяц уезжаю в Лондон. Пишите мне теперь по такому адресу: Москва, Наркоминдел, Кузнецкий мост, 5/15, Отдел печати, И.М. Майскому. Мне перешлют в Лондон. Крепко жму вашу руку - И. Майский».
И напоследок - выдержка из письма Майского, отправленного в конце марта 1925 г. в Самару старой знакомой С.Л. Миклашевской. «Что Вам еще сказать о себе. Из Самары тогда я попал в Сибирь, вскоре вынужден был перейти на нелегальное положение, весной 1919 г. попал в Монголию в качестве руководителя экспедиции Центросоюза по экономическому обследованию этой страны и провел в ней полтора года. Додумал здесь до конца свои мысли и стал большевиком. Одновременно изучил Монголию и написал о ней толстую книгу, которая весьма ценится специалистами. В конце 1920 г. вернулся в Сибирь, вступил в партию, был редактором «Советской Сибири» и председателем Сибирского Госплана в 1921 г. Затем в 1922 г. стал заведующим отделом печати НКИД, а отсюда в 1923 г. был перекинут в Ленинград, где занимался редакторской работой (сначала в «Ленинградской правде», а потом в журнале «Звезда»). В Москве женился, и пока очень хорошо. В Москве же ко мне приехала дочка, которой теперь уже почти 18 лет и которая учится в фабзавуче при электротехническом заводе в Ленинграде. Крепко, крепко жму Вашу руку. Привет Вашим ребятам. И. Майский».

Именно он, Иван Майский, был автором репортажа в газете “Советская Сибирь”, посвященного суду Чрезвычайного ревтрибунала над бароном Унгерном состоявшегося в  в Новониколаевске (ныне Новосибирск).  Заседания суда, начиная с 15 сентября 1921 года, проходили в здании загородного театра, известного под названием “Сосновка”.   
“Узкое, длинное помещение “Сосновки” залито темным, сдержанно-взволнованным морем людей. Скамьи набиты битком, стоят в проходах, в ложах и за ложами. Унгерн высок и тонок. Волосы у него белокурые и густо обрамляют его небольшое, малоподвижное лицо. Длинные усы свесились книзу. На голове - небольшой хохолок. Одет он в желтый монгольский халат, сильно потертый и истрепанный; на ногах - монгольские ичиги, перевязанные ремнем. Поверх халата на плечах генеральские погоны с буквами “А. С.” (“Атаман Семенов”) и Георгиевский крест на левой стороне груди.
И, глядя на него, невольно задаешь себе вопрос: “Как мог он командовать партизанской армией? Как мог стать знаменитым вождем многих сотен тысяч людей?” Но моментами, когда он поднимает лицо, из его глаз нет-нет да и сверкнет такой взгляд, что становится жутко”.
Судебное заседание открылось ровно в 12 дня. После оглашения обвинительного заключения начался допрос подсудимого. Всего ему было задано сорок восемь вопросов, но, как нетрудно понять, суд интересовали ответы на два самых главных.
- Какова суть вашей программы? - поинтересовался председательствующий.
- Прежде всего вырезать евреев! Потом - посадить на престол Михаила Романова, который вместе с аристократией должен править народом. И, самое главное, землю возвратить дворянству! - сверкнув тем самым жутким взглядом, выкрикнул Унгерн.
- Вы ни от чего не отказываетесь, ни в чем не раскаиваетесь? И признаете себя виновным по всем пунктам обвинения?
- Ни от чего я не отказываюсь и ни в чем не раскаиваюсь! - вскинул голову Унгерн.
После короткого совещания трибунал огласил приговор: “Барона Унгерна подвергнуть высшей мере наказания - расстрелять. Приговор окончательный и ни в каком порядке обжалованию не подлежит”.

…Думаю, что один из редакторов «Петроградской правды», создатель и редактор журнала «Звезда» И.М. Майский прекрасно понимал, чем отличается член редакционной коллегии от редактора, и не стал бы вводить в заблуждение ни Ленина, ни Короленко, ни личных друзей. Почему крупный сибирский писатель Феоктист Березовский, последний редактор омского и первый новониколаевского периодов «Советской Сибири», так же, как и академик Иван Майский, один из известнейших дипломатов СССР, возглавлявший редакцию газеты после переезда в Ново-Николаевск, с сентября по октябрь 1921 г., вычеркнуты из списка ответственных редакторов «Советской Сибири», для меня полная загадка.
Единственное объяснение: чтобы создать безупречную, без перерывов, легенду-биографию Емельяну Ярославскому, официальные историки, вычеркнув из летописи газеты имена всех троцкистов и прочих врагов народа, приписали ему весь начальный период (с 1919 по 1922 годы). Да, именно тогда закладывалось начало сказкам о Ярославском. Миф делался так же, как и все жития сподвижников Сталина. Все совершенное людьми, из-за поддержки Троцкого попавшими в опалу или ссылку, приписывалось сталинцам.
Видимо, все это можно сказать и о члене редакционной коллегии (редакторе) «Советской Сибири» Сунице, сотрудничавшем с Л.Д. Троцким в 1912 г. Впервые имя Льва Борисовича Суницы прозвучало в Ново-Николаевске в январе 1920 г., когда ему, после освобождения города от колчаковцев, было доверено создание всех партийных и советских органов губернии. Именно он, старый большевик Лев Суница, пусть недолго, возглавлял в Ново-Николаевске первый состав губкома партии, а с мая 1921 г. работал в Сибирской областной контрольной комиссии РКП (б). В октябре 1921 - январе 1922 гг. он руководил «Советской Сибирью», и перед генеральной партчисткой дал характеристику своему преемнику, а тогда еще заведующему отделом печати Сиббюро ЦК РКП (б) и члену редколлегии «Советской Сибири» и «Сибирских огней» Давиду Тумаркину.
Кстати, ни в одном из документов, подписанных им до начала 1922 г., включая автобиографию, Тумаркин не указывает своего поста в газете. Вероятно, конец февраля 1922 года и есть та дата, с которой будущий редактор «Труда» и «Уральского рабочего» возглавлял «Советскую Сибирь». В энциклопедии «Новосибирск», изданной к 100-летию города, почему-то указано, что он был ответственным редактором «Советской Сибири», одновременно с Ф.Березовским и Л. Суницей, то есть в 1921-1922 годах.
Но имени Ярославского в списке главных редакторов «Советской Сибири» нет. Неоспоримы лишь слова, которые ее руководитель Давид Тумаркин написал в октябре 1924 г., в передовой в связи с первым юбилеем «Советской Сибири»: «Неизменным ответственным редактором газеты на протяжении всех 5 лет была Коммунистическая партия».
Первый редактор «Сибирских Огней»?
Еще один из мифов, связанных с именем Ярославского, - приписывание ему руководства первым в Сибири «толстым» художественно-публицистическим журналом - «Сибирскими огнями». Первый его номер, как известно, увидел свет 21 марта 1922 г., а затем журнал выходил раз в два месяца.
Историк И.Н. Юрасов излагает предысторию рождения «Сибирских огней» так: «Подготовка к изданию «толстого» художественно-литературного общесибирского журнала началась осенью 1921 года. 18 декабря вопрос о создании «Сибирских огней» обсуждался на заседании редакционной коллегии Сибгосиздата, членами которой являлись Е. Ярославский, Д. Тумаркин, М. Басов, Ф. Березовский, В. Правдухин и секретарем - его жена Л. Сейфуллина. Заседание признало «издание журнала целесообразным», предложило Сибгосиздату подготовить его обоснование и представить его на рассмотрение агитационно-пропагандистского отдела Сиббюро РКП (б).
Доказывая необходимость журнала, В.П. Правдухин писал: «У издательства есть сущность. Это создание притягивающего всех родов писательские силы центра духовного и материального, Без такого центра все слова о государственном издательстве будут пустыми. Этот центр по производственному плану мыслится в издании общесибирского литературно-художественного и популярно-научного журнала. Журнал объединит самый центр - Госиздат, Сибпечать, Лито, художественный отдел. Он станет притягивающим со всей Сибири центром для литературно-научных сил. Он должен стать школой для начинающих писателей. Без журнала в этой области кустарничества отдельных губерний не прекратить. Издание журнала необходимо для самого дела».
27 декабря 1921 г. вопрос о создании журнала обсужден Сиббюро ЦК, утвердившим план издания, подготовленный редколлегией Сибгосиздата.
Считая, что «Сибирские огни» должны стать главным литературно-художественным и научно-публицистическим журналом Сибири, агитпропотдел Сиббюро ЦК РКП (б) позже так наметил цели журнала. 1. Развертывание марксистского мировоззрения путем изучения общественных и научных вопросов методами диалектического материализма. 2. Журнал - объединяющий центр, выявляющий растущие художественные и публицистические силы Сибири и борющийся за коммунистические идеи. 3. Он должен привлечь к работе на культурном фронте советскую интеллигенцию и через нее усилить влияние на всю сибирскую интеллигенцию.
После решения Сиббюро ЦК РКП (б) об издании «Сибирских огней» редакционная коллегия Сибгосиздата энергично взялась за подготовку первого номера журнала. Уже на другой день, 28 декабря, она поручила М. Басову, Ф. Березовскому и В. Правдухину развернуть работу по сбору материала для «Сибирских огней» и приглашению сотрудников. 16 февраля 1922 г. редколлегия СибГИЗа при участии Е. Ярославского утвердила первый номер, а 13 марта была утверждена и редакционная коллегия журнала в составе Е. Ярославского, Д. Тумаркина, М. Басова, Ф. Березовского и В. Правдухина».
Уточним, что Сибирское отделение Госиздата (СО ГИЗ) было учреждено в Новониколаевске еще до переезда Сибревкома и прибытия в город Ярославского. Председателем его коллегии (правления), начиная с первого дня - то есть с 10 февраля 1921 г., сначала был В.Н. Соколов, а затем В.П. Правдухин. С февраля 1921 г. в первом составе коллегии СО ГИЗ работали В.И. Хотимский и С.И. Канатчиков.
Согласно В.Л. Соскину, уже в апреле 1921 г. в нее входили В.Н. Шевелев, И.М. Майский, В.Д. Вегман .  По другим источникам, с июня 1921 г. председателем правления Сибгосиздата, а с октября 1924 г. Сибкрайиздата являлся М.М. Басов. Правдухин же с лета 1921 г. был его заместителем.
Почему они входят в состав редакционной коллегии Сибгосиздата, ясно.
Понятно, что и заведующий подотделом печати Сиббюро ЦК Д.Г. Тумаркин занимал в ней место по праву.
Но отчего членами ее оказались Е.М. Ярославский и Ф.А. Березовский?
«Свое место в борьбе за укрепление марксистско-ленинского идеологического фронта, в воспитании и просвещении рабочих и крестьян Сибири занял один из старейших журналов Советской страны - «Сибирские огни», - писал И.Н. Юрасов. - «Такая деятельность была предопределена еще в период создания журнала, у колыбели которого стояло партийное руководство Сибири, осуществлявшее работу по его организации и становлению. Сиббюро ЦК РКП (б) дважды - в конце 1921 и в начале 1922 г. - специально рассматривало вопрос о выпуске общесибирского журнала. Своим рождением журнал «Сибирские огни» обязан Сиббюро ЦК РКП (б) и прежде всего Е.М. Ярославскому».
Впрочем, многие годы возглавлявший это издание Савва Кожевников, в статье «У сибирского костра» в том же номере, посвященном 40-летию журнала, сразу разгоревшегося благодаря умелым создателям, не обмолвился о Ярославском ни словом.
Но через несколько лет Юрасов настаивает: «Крупным событием культурной жизни Сибири тех лет был выход в свет в марте 1922 года одного из старейших журналов Советской страны - «Сибирские огни». Своим рождением журнал во многом обязан Е. Ярославскому - его первому редактору».
«В состав редколлегии был введен Е.М. Ярославский, в ту пору член Сиббюро ЦК, заведующий его агитпропотделом, - помогает развитию мифа историк из Москвы. - Он занимал в редколлегии ведущее положение и при активном участии ряда других коммунистов руководил созданием журнала и его работой в первый год издания» .
«В редколлегию был также введен тогдашний редактор газеты «Советская Сибирь» Д.Д. Тумаркин (на самом деле Д.Г. - С.Ш.). В создании журнала и его становлении деятельно участвовали и такие профессиональные революционеры, как секретарь Сиббюро ЦК И.И. Ходоровский, председатель Новониколаевского губисполкома, один из организаторов Сибистпарта B.М. Косарев, видный партийный работник, в 1919-1920 гг. председатель нелегального Сибирского комитета РКП (б) А.А. Ширямов и другие. Все они выступили в первых книжках журнала с различными материалами по истории Сибири, а Е.М. Ярославский, кроме того, руководил в журнале отделом «Былое». Журнал с начала выхода - его первая книжка была снята с печатных машин в тогдашнем Новониколаевске (ныне Новосибирск) полвека назад, в марте 1922 г., - вплоть до 30-х годов играл крупную роль в становлении советской исторической науки в Сибири» .
Доктор филологических наук из Ленинграда Дмитрий Барабохин, в свою очередь, сообщал: «По инициативе Ярославского Сиббюро ЦК РКСМ в начале 1922 г. стало издавать общественно-политический журнал «Юный пропагандист». Вплоть до отъезда в Москву он - неизменный член редколлегии этого журнала. Журнал «Юный пропагандист», орган Сиббюро ЦК РКСМ, издавался в 1922-1923 годах, вначале в Омске, а затем в Новониколаевске (Новосибирске). Всего вышло семь номеров - шесть в 1922 году и один, №1 (7), в 1923 году…» И, продолжая: «В марте 1922 года в Новониколаевске (Новосибирске) вышел первый номер литературно-художественного и научно-публицистического журнала «Сибирские огни». В редколлегию вошел и Е. Ярославский - тогда секретарь Сибирского крайкома РКП (б). В первом номере в политико-экономическом отделе публикуется статья Е. Ярославского «Зародыши коммунизма в сибирской деревне - огни Сибири» .
Добавим, что для того же номера Ярославский написал еще воспоминания о своем переходе с Зерентуйской каторги на поселение в Якутск «На волю!» и некролог «Е.М. Мамонтов», о герое гражданской войны, 25 февраля 1922 г. убитом кулаками во Власихе (1922, №1). Продолжал он сотрудничать с журналом и после отъезда в Москву.
Заметим также, что 26 февраля 1922 г. Ярославский выступал в Барнауле на Алтайской губернской партконференции, а 6 марта - на партийной конференции в Томске. 27 марта - 2 апреля 1922 г. Емельян - делегат XI съезда от Томской организации РКП (б). В апреле 1922 г. вступил в Московское отделение Всесоюзного общества старых большевиков (членский билет №89). В мае 1922 г. он - государственный обвинитель на процессе генерала Бакича в Новониколаевске. Полагаю, что в эти дни ему трудно было принимать участие в сборе материалов для журнала и их редактировании, - уж слишком был занят.
Странно, но ни один из ученых не заметил записок Ф.А. Березовского, напечатанных «Сибирскими огнями» в январе 1947 года.
Что о нем стоит сказать? Березовский Феоктист Алексеевич - не только один из ведущих литераторов Сибири, он - старый большевик, участник революции 1905 г., 1-й мировой и гражданской войн.
С начала 1920 г. был председателем Енисейского губисполкома, членом губкома и редактором газеты «Красноярский рабочий». 13 сентября 1920 г. стал председателем Новониколаевского уездно-городского исполкома. Работал на этом посту по 17 февраля 1921 г. В декабре 1920 г. - делегат VIII Всероссийского съезда Советов. Затем был редактором газеты «Советская Сибирь» (сначала в Омске, затем в Новониколаевске, 1921). Руководил Сибирским отделением РОСТА. Но все эти годы занимался и литературой (псевдонимы Агап, Фома Береговой, Фома Березовой).
В 1921-1922 гг. один из инициаторов и организаторов издания первого в Сибири литературно-художественного толстого журнала, причем сыграл в этом начинании ведущую роль.
Во всяком случае, в первом томе 1-го издания Малой Советской энциклопедии, о нем сказано однозначно: “Организатор общесибирского журнала «Сибирские огни»”. Конечно, благодаря помощи писателей В.П. Правдухина и Л.Н. Сейфуллиной, а также издателя М.М. Басова, но именно он, Березовский, смог-таки в конце 1921 г. добиться принятия Сиббюро РКП (б) решения об учреждении журнала «Сибирские огни».
В 1-м издании Большой Советской энциклопедии о нем сказано: «Березовский Феоктист Алексеевич (1877-?), пролетарский писатель. Род. в Омске; казацко-крестьянского происхождения. 6 лет поступил на спичечную фабрику, потом был батраком, наборщиком, певчим. 18 лет поступил телеграфистом на Сибирскую ж.д. В 1904 вошел в с.-д. группу ст. Зима; в 1906 был приговорен к расстрелу, от которого спасся случайно; в 1908 был выслан на китайскую границу. В 1918 в Омске, после чехословацкого переворота, работал в подполье. После занятия Омска Красной армией был председателем Губисполкома. Печататься начал в 1900, в сибирских газетах. В 1922 принял участие в организации журнала «Сибирские Огни». С 1923 печатался в альманахе «Вехи Октября» (повесть «Мать», отдельно изд. «Молодой Гвардией»), в журн. «Октябрь» (роман из жизни Киргизии - «В степных просторах»; отд. изд., М., 1926). С 1924 работал в Москве. Творчество Б. посвящено, гл.  обр., изображению сибирской жизни. Б. хорошо знает как дореволюционный быт Сибири, так и новые послереволюц. его формы». Лит.: «Пролетарские писатели». Антология пролетарской литературы. Составил Семен Родов, ГИЗ, М., 1925 (автобиография). БСЭ, 1-е изд. Т.5, М., 1927, стлб. 606-607.
О начале своей творческой судьбы вспоминала Л. Сейфуллина: «Ксения Чудинова в неделю помощи ребенку заставила меня статейку в газету написать. Я написала «Павлушкину карьеру», послала в «Советскую Сибирь», никаких последствий от того не ожидая, не рассчитывая даже на гонорар. А «Советская Сибирь» оказалась купелью и окрестила меня крещением писательства (1921). Пришел в Сибгосиздат «крестный» Феоктист Березовский, редактор «Советской Сибири», мигнул лукавым глазом, справился, которая здесь Сейфуллина, и обольстил: «Ведь это же прекрасный фельетон! Настоящий!».
Из воспоминаний Ф.А. Березовского.
Осенью 1921 года меня вызвали в Сиббюро ЦК РКП (б), и секретарь Сиббюро сказал мне:
- Я вызвал вас вот по какому делу: вы знаете, что Иван Михайлович Майский уезжает в Москву? Мы предлагаем вам взять на себя редактирование журнала «Сибирь».
Журнал «Сибирь» организован был при Сибревкоме и редактировался Иваном Михайловичем Майским. Это был политико-экономический журнал размером в один печатный лист. По-настоящему я оценил предложение Сибирского бюро Центрального Комитета нашей партии только тогда, когда вышел из помещения Сиббюро и остался один.
В ту пору я заведовал Сиброста и редактировал краевую газету «Советская Сибирь». В газете я пробовал организовать «Литературную страницу» с тайной мыслью: при первой же возможности создать литературно-художественный журнал или хотя бы литературный альманах. Я шел из Сиббюро и чувствовал, что голова моя кружится от заманчивых перспектив, которые сулило только что сделанное мне предложение. Ведь при известных условиях это предложение могло бы превратить в действительность давнишнюю мечту сибирских литераторов об организации большого литературно-художественного и общественно-политического общесибирского журнала.
На следующий вечер я пришел в Сиббюро и сказал:
- Я готов принять редактирование «Сибири». Но у меня есть проект нового журнала.
И я пересказал содержание лежавшего у меня в портфеле проекта издания общесибирского литературно-художественного и общественно-политического журнала, поглощающего всю программу журнала «Сибирь». В заключение нашей беседы, в которой я подробно изложил свой план создания нового журнала и рассказал о тех литературных силах, которые могут быть привлечены к работе в журнале, секретарь Сиббюро сказал:
- Хорошо. Я поставлю этот вопрос на обсуждение Сиббюро. Предварительно посоветуюсь с Емельяном Ярославским.
В поддержке Емельяна Ярославского я не сомневался. Ем. Ярославский был членом Сиббюро ЦК РКП (б) и членом редакционной коллегии газеты «Советская Сибирь». Он не один раз говорил мне о возможности издания такого журнала. Но в эти дни Ем. Ярославского не было в Новониколаевске. (Заметим, что в дни создания «Огней» Емельян не был секретарем Сиббюро - С.Ш.). Прошло несколько дней. Наконец Емельян вернулся из командировки. Состоялось заседание Сиббюро, на котором по предложению Ярославского было принято решение об издании нового журнала и были намечены кандидаты в редакционную коллегию: Е. Ярославский, Д. Тумаркин, Ф. Березовский» .
Сравним этот перечень со списком Юрасова: Е. Ярославский, Д. Тумаркин, Ф. Березовский, Басов М. и В. Правдухин.
Скорее всего, в первый состав редколлегии входили: Ф. Березовский, его заместитель В. Правдухин и член Сиббюро, заведующий его агитационно-пропагандистским отделом Д. Тумаркин. Басов занимал другой руководящий пост, а Ярославский, хоть и был членом Сиббюро, но двум кураторам в редколлегии делать было нечего.
Кстати, из мемуара Березовского явствует, что отцом-редактором первого номера «Сибирских огней» был именно он. Между тем, когда он решил опубликовать воспоминания, Правдухин и Тумаркин уже были расстреляны. Поэтому, вписав Ярославского вместо бывшего эсера Правдухина и оставив в списке крупного партийца Тумаркина, Березовский, видно, надеялся, что защитил себя от вполне вероятных неприятностей.
Когда 21 марта 1922 г. первенец увидел свет, в день выхода первого номера журнала управляющий Сибгосиздата шлет с курьером издательства записку Березовскому.
«Старику» Ликсеичу! «Сибирские огни» вышли в свет и ждут вас на Потанинской, 26! Тут и свирепая Сейфуллина, изящно-острый Тумаркин, монолитный Калигин, «неистовый» Валериян и Ярославский - факел, священный огонь огней. И я, ялутор[ов]ский варнак, - смиренно, но срочно прошу вас прибыть. Басов.
В записке Басова названы: Л. Сейфуллина - писательница, в те дни секретарь издательства и журнала, Д. Тумаркин - журналист, партийный деятель, заведующий отделом печати Сиббюро, член редколлегии издательства, «Валериян» - В.П. Правдухин - критик, активный организатор журнала и член первой редколлегии, И. Калигин - зав. техотделом Сибгосиздата, активно участвовавший в выпуске первого номера «Сибирских огней».
Записка хорошо передает чувства, какие испытывали создатели журнала сразу после появления его на свет. «В маленьком помещении на Потанинской, - вспоминала Л. Сейфуллина, - началась невообразимая сумятица. Все повскакивали с мест, бросили работать. Каждому хотелось посмотреть, тронуть свежие, чистенькие книжки в зеленоватой, довольно неудачной обложке...» Все испытывали какой-то необыкновенный подъем.
Редактор журнала был счастлив. Найденная в архиве Ф. Березовского записка М.М. Басова - яркое тому свидетельство. Подлинник ее находится в музее писателя в Омске.
По гордому мнению Березовского, члена редколлегии и первого редактора «Сибирских огней», «журнал вышел не хуже московского двухмесячника «Красная новь»... Познакомившись с номером, назвал его «очень удачным» и нарком просвещения А.В. Луначарский, подчеркнув, что его «приходится признать лучшим из провинциальных».
В отзыве на первый номер «Сибирских огней» нарком особо выделил статью В. Правдухина «Искусство в стихии революции», в которой автор смотрит на вопрос об искусстве «вдумчиво, просто и верно», не впадая ни в «футуристическое кривлянье», ни в заскорузлую узость, ни наконец, в «реалистическое старообрядчество». «Очень хотелось бы, - продолжал Луначарский, - чтобы такие взгляды, какие выражает т. Правдухин, как можно шире распространялись в нашей партии. Это оздоровило бы мир художников, который сейчас никак точно не знает, чего же партия от них хочет».

Что же случилось? Ведь уже с мая Ф.А. Березовский - на хозяйственной работе. Он теперь - председатель правления военно-кооперативного управления Сибири и Урала (Новониколаевск, 1922-1923).

Вскоре, в августе 1922 г., Ф. Березовский был отозван и из редколлегии «Советской Сибири». В характеристике, данной ему в связи с этим Сиббюро, утверждалось, что он, как журналист, оказался неподготовленным к руководству газетой в крупном масштабе, имеет среднюю марксистскую подготовку. А с конца 1923 г. жил и работал в Москве, занимался литературным творчеством.

Вместе с тем, входивший в руководство Агитпропотдела Сиббюро Д. Тумаркин в конце 1922 г. объяснял заведующему вышестоящим отделом ЦК РКП (б) А.С. Бубнову, почему беспартийный Правдухин был введен в редколлегию журнала.
- В этом, - писал Тумаркин, - Сиббюро не раскаивается!
Он сослался на поддержку своего мнения секретарем Сиббюро И. Ходоровским. «Я больше скажу, - заявил Тумаркин, - весь журнал держится почти на одном тов. Правдухине. Выпущенные 4 номера журнала в достаточной степени свидетельствуют о принципиальной выдержанности редакции, а также о том, что от нашей твердой марксистской линии т. Правдухин не отступил ни на йоту».

При этом в первом издании «Литературной энциклопедии» в статье о Валериане Правдухине сказано: «В 1922 г. редактировал журнал "Сибирские огни"». Иными словами, со второго номера журнал возглавлял уже он.

Думаю, что объяснить все это можно только одним: в 1922 году уже шла острая борьба между Троцким и Сталиным в союзе с Каменевым и Зиновьевым. Березовский явно поставил не на ту лошадь.
Отъезд из Сибири в августе 1922 г. «священного огня огней» Е.М. Ярославского и вскоре и большинства других добровольцев-историков, зачинавших в журнале освещение истории (В.М. Косарева, Д.Г. Тумаркина, И.И. Ходоровского и др.), поставил вопрос об их преемниках. Все это, вместе взятое, привело к сближению Сибистпарта с «Сибирскими огнями», и с первого номера 1923 г. Сиббюро ЦК РКП (б) включило в состав редколлегии журнала заведующего Сибистпартом В.Д. Вегмана.
«С его появлением началась у нас в журнале «историческая полоса», - через 5 лет писал тогдашний редактор «Сибирских огней» В.Я. Зазубрин.
Так что, вряд ли Ярославский руководил и историческим отделом журнала.

Что же касается причин, по каким не замечены были историками воспоминания Ф.А. Березовского...

21 июня 1935 г. вышел Приказ № 1323/сс по Главлиту, в котором отмечалось, что в библиотеках проводилась никем не контролируемая чистка - предлагалось прекратить общую чистку и впредь изымать книги только по спискам Главлита. К Приказу прилагался Первый список на изъятие политической литературы № 1323/сс. В него вошли все книги Троцкого, 11 книг Зиновьева, три книги Шляпникова по истории 1917 г., книги по истории партии (В. Невского, В. Волосевича, Б. Вардина, М. Яворского), теоретические работы по ленинизму П. Залуцкого, Н. Майорского, Г. Сафарова, А. Слепкова и несколько книг Г. Преображенского...

В дополнение к списку предлагалось изъять из библиотек все первые издания книги Феоктиста Березовского "Бабьи тропы". В романе, выходившем в 20-е годы много раз, автор изобразил сибирскую деревню в годы гражданской войны, не раз упомянул Троцкого и Зиновьева. Последнего крестьяне считают “скопцом”, поскольку на портрете он без бороды и усов, но, тем не менее, голосуют и за него".

С тех пор  Березовского несмотря на все его революционные заслуги, более 10 лет не печатали.
А потом вышли эти воспоминания.

Напомним, что в 1947 году, году 30-летия Октября, А.С. Аллилуева выпустила книгу о пути Сталина в революцию, шофер Ленина С.К. Гиль напечатал мемуары, как он возил вождя, а во многих центральных и провинциальных изданиях появились десятки материалов старых большевиков, где назывались имена и описывались события, о которых, по мнению Сталина, следовало забыть, поскольку в «Кратком курсе истории ВКП (б)» все уже написано, как положено.
Вскоре Политбюро ЦК ВКП (б) приняло особое решение о запрете публикаций мемуаров о Ленине и революции. Аллилуева и Гиль попали в тюрьмы, - в общем, все получили по заслугам. Так как Березовский нагло вспомнил имя расстрелянного врага народа Д.Г. Тумаркина, то его собственное имя, равно как и материал, попали в разряд не подлежащих упоминанию в печати.
Так как забвению подлежали также имена М.М. Басова, В.П. Правдухина, В.М. Косарева, И.И. Ходоровского, В.Д. Вегмана и иных врагов народа, в перечень заслуг видного деятеля партии и правительства Ярославского добавили и создание «Сибирских огней»…

Инквизитор Партии.
После смерти Ленина Емельян Ярославский прочно вошел в партийный ареопаг.
Согласно официальной версии, он - делегат 6, 8-18-го съездов партии; на 8-9-м съездах избирался кандидатом в члены ЦК, на 10-м, 11-м и 18-м съездах - членом ЦК партии, на 12-16-м - членом ЦКК. В 1923-1934 гг. член Президиума и секретарь Центральной контрольной комиссии ВКП (б), член коллегии Наркомата РКИ СССР. В 1923-1926 гг. член Секретариата, в 1923-1934 гг. бессменный секретарь Партколлегии Центральной Контрольной Комиссии ВКП (б). На 17-м избран членом КПК при ЦК ВКП (б).
Тут тоже необходимо небольшое уточнение.
Согласно статье о ЦКК в «Советской исторической энциклопедии», Ярославский был избран в состав ЦКК РКП (б) на XII съезде (1923). Но в президиум, избранный на пленуме ЦКК РКП (б) 26 апреля 1923 г., он не входил: В.В. Куйбышев - председатель ЦКК РКП (б). С.И. Гусев, член Секретариата ЦКК РКП (б), с 1923 г. ответственный секретарь ЦКК РКП (б). Шкирятов М.Ф., член Секретариата ЦКК РКП (б), секретарь Партколлегии ЦКК РКП (б). Председатель Центральной комиссии по проверке и чистке рядов партии. Е.М. Ярославский лишь член Секретариата ЦКК РКП (б). Секретарем партийной коллегии Президиума ЦКК был избран на пленуме ЦКК РКП (б) 2 июня 1924 г. В Президиум входили В.В. Куйбышев, председатель ЦКК РКП (б), С.И. Гусев, член Секретариата ЦКК РКП (б), основной секретарь, Е.М. Ярославский, член Секретариата ЦКК РКП (б), секретарь Партколлегии ЦКК РКП (б).

В 1923-1934 гг. он - один из координаторов, идеологов и активных участников идейной и террористической борьбы Сталина против партийных еретиков: децистов, троцкистов, зиновьевцев-каменевцев, бухаринцев. На июльском Пленуме ЦК ВКП(б) 1928 г. Емельян обрушился на Надежду Крупскую: «Дошла до того, чтобы позволить себе к больному Ленину прийти со своими жалобами на то, что Сталин ее обидел. Позор! Нельзя личные отношения примешивать к политике по таким большим вопросам».

Он проповедовал, что коммунист обязан «уметь защищать любое решение партии». Не зря на XIII съезде РКП (б), первом после смерти вождя, Е.А. Преображенский сетовал, что ЦКК начало активное изгнание инакомыслящих из партии, причем усердно маскирует свои мотивы: «Исключают только оппозицию, хотя вроде не за оппозицию».
По поручению Политбюро в 1926 г. он входил в состав комиссии по проверке решений о внутрипартийной демократии. Примерно в те же годы Ярославский из Емельяновича превратился в Михайловича.
Но за десять лет, с 1924 по 1934 годы, через кабинет секретаря Партийной коллегии ЦКК на Голгофу прошли сотни тысяч невинных оклеветанных людей. Чудом выжившие навсегда запомнили то фарисейство, с каким Ярославский отправлял их на смерть...
В 20-30-е годы Ярославский - один из идеологов партийных чисток. В связи с о необходимостью укрепления партии для подготовки наступления социализма по всему фронту, он выступал на XVI партконференции (23-29 апреля 1929) с докладом «О чистке и проверке членов и кандидатов ВКП (б)». В статье «Внимательней проверяйте партию» Е.М. Ярославский писал: «Опыт, который мы сейчас проделываем с партией, - единственный в истории. Его не знает ни одна страна, ни одна партия. Вовсе не потому, что в других странах партии меньше засорены чуждыми им или случайными элементами, - нигде не проявляется такой любви к своей партии, такой заботы, какую проявляем мы. Именно поэтому мы должны и совершаемую нами проверку провести так, чтобы вместе с сорной травой не вырвать здоровых колосьев из нашей коммунистической нивы».
В 20-30-е годы он - один из главных фальсификаторов истории революции и гражданской войны. Среди его работ - книги и статьи по истории народничества, революционного движения в России, партии большевиков, революции 1905-1907 гг., Октябрьской революции и ее всемирно историческому значению, проблемам международного рабочего движения  и другим вопросам отечественной и зарубежной истории.
Ведущим направлением исторического творчества Ярославского была ленинская тема. Емельян Михайлович стал автором нескольких очерков о В.И. Ленине, в том числе одной из самых ранних его биографий, вышедшей в Якутии в 1917 г. Им написано множество брошюр и статей, раскрывающих разные аспекты ленинского учения (Ленин и комсомол, Ленин о крестьянстве, о вооруженном восстании, о революции 1905 г. и т.д.).
Подчеркнем лишь, что в список его творчества входит около 300 исторических трудов. «Трудно переоценить вклад Е.М. Ярославского в развитие исторической науки, которую он считал оружием борьбы за реализацию революционной теории на практике. «Работы историков, - писал он, - должны приобрести политическую остроту, диктуемую моментом, ту силу объективности и исторической правды, которая убеждает, покоряет и вместе с тем ярко освещает примерами прошлого путь к победе». Его монографии и статьи по истории партии сочетают в себе научное исследование с публицистичностью, пропагандой марксизма-ленинизма. Более 20 лет по его учебникам изучали историю партии все учебные учреждения страны и кружки сети партийного просвещения.
Ярославский был ответственным редактором исторических журналов «Историк-марксист» (с 1938 г.) и «Исторический журнал» (1941-1943), одним из авторов, составителей и редакторов второго тома «Истории гражданской войны в СССР» (т. 2. Великая пролетарская революция (октябрь-ноябрь 1917 года), М., 1942)». Ярославский - один из создателей канонического «Краткого курса истории ВКП (б)», входил в бригаду по написанию официальной биографии Сталина.

Емельян много лет вел борьбу с М.Н. Покровским за звание главного историка партии, писал на него жалобы Сталину, и вроде бы, наконец, оттеснил его.
Но когда в 1926-1929 гг. вышли в свет 4 тома «Истории ВКП (б)» под редакцией Е. Ярославского, Сталин работу не одобрил, и она сразу стала объектом критики. Л. Каганович назвал ее фальсифицированной историей, подкрашенной под цвет троцкизма, а рецензенты из «Правды» обозвали авторов школкой троцкистских контрабандистов.
Историк А.Л. Сидоров писал, что «критике подвергся прежде всего Ярославский, и ему пришлось признавать ошибки, мнимые и действительные».
С.А. Пионтковский 12 ноября 1931 г. отмечал в дневнике, что «Ярославский был доведен до такого состояния, что производил впечатление человека, получившего огромную психическую травму, почти что помешанного. В самом деле, нелепо: человека, возглавлявшего борьбу с Троцким, вдруг самого провозгласили перед всей партией троцкистским контрабандистом. Когда я был у него, он сидел в пустой комнате в кабинете ЦКК, подперши голову рукой, и с диким видом смотрел в окно. Более всего меня поразило то, что он не сумел подвести теоретическую базу под всю происходящую проработку, и все это объяснял лишь тем, что Сталин не доволен, что в четырехтомнике не отведено ему основной роли, личными мотивами, а не принципиальными».
Пришлось тут же исправляться. Обличая антисталинские выпады Л.Д. Троцкого, в феврале 1929 г. высланного в Турцию, Ярославский опубликовал статьи «Мистер Троцкий на службе у буржуазии, или первые шаги Л. Троцкого за границей» и «Как "отвечает" Троцкий и как рабочие отвечают Троцкому». В них Троцкий осуждался за «контрреволюционные призывы», «возвращение к меньшевикам», «плевок по адресу Советского союза», мол, что «живой политический покойник... сторговывается, за сколько продать свою клевету» и уже получил от 10 тыс. до 25 тыс. долларов.

В феврале 1933 г. Емельян подготовил переделанный вариант учебника, в нем почти треть была написана заново и высвечивалась особая роль Сталина в истории ВКП (б), как вождя, идущего рядом с Лениным.
Посылая этот текст учебника Хозяину, Ярославский писал: «Ни один критик не мог быть более строг и требователен к моей работе, как был строг и требователен к ней я. Таким образом, получилась работа трижды исправленная...».
В предисловии к книге, изданной в конце 1933 г., высочайше прощенный автор подчеркнул, что настоящий учебник тщательно переработан «на основе указаний письма т. Сталина и партийной критики моих работ.
Одну из глав книги “О товарище Сталине” он назвал - “Вождь народов”. Главный ее тезис: “Рядом с Лениным, начиная с конца 90-х годов, и всегда вместе с Лениным, всегда по одной дороге, никогда не сворачивая с этого пути, идет товарищ Сталин...” (М., 1939, с.149). Видно, с перепугу он неустанно славит “беспощадность Сталина к врагам”. А финальная часть «Биографии В.И. Ленина», переизданной им в 1940 г., названа с льстивым придыханием: «Сталин - это Ленин сегодня».
Он, как мало кто, способствовал утверждению культа Сталина, рассылая руководящие указания: “Товарищ Стецкий, посылая Вам копию моего письма тов. Сталину, я хочу Вам сказать то, что неудобно мне писать тов. Сталину. Надо во всех (подчеркнуто Ярославским) учебниках дать больше о Сталине, о его роли в строительстве партии, в руководстве ею, в разработке ее идеологии, ее организации, ее тактики. Вы знаете, что я над этим работаю и буду работать, чтобы дать книгу о тов. Сталине. Это крайне необходимо для всех компартий. Учебники по истории партии надо, по возможности, насытить материалом о тов. Сталине не только в период после смерти В.И. Ленина. В особенности же надо показать роль тов. Сталина после смерти В.И. Ленина, - то, что он поднял учение Ленина на новую ступень” .
Но ненависть к Покровскому и его ученикам так сильна в нем, что через годы после смерти конкурента, 8 декабря 1938 г., Е.М. Ярославский доносит Сталину: «Если не разгромить до конца эту «школу», толку не будет. Покровский фактически в течение всего советского периода до 1931 года монополизировал руководство исторической наукой, воспитание (вернее - калечение) кадров историков. Несмотря на неоднократные Ваши указания, что работы Покровского нельзя считать марксистскими (я помню два таких Ваших заявления на Политбюро ЦК), Покровского не критиковали не только при жизни, но и долго после его смерти подходили к этому робко» . И в итоге он одержал реванш .
Е.М. Ярославский был членом дирекции Института Ленина, активно участвовал в работе многих научных учреждений Москвы. В 1939 г. избран в Академию наук СССР.
С апреля 1922 г. Емельян Михайлович состоял в Московском отделении Всесоюзного общества старых большевиков (членский билет №89). Первый список членов Общества в феврале был утвержден в числе 64 человек. В нем красовались такие имена, как Владимир Ильич Ленин, Иосиф Виссарионович Сталин, Михаил Степанович Ольминский, Феликс Эдмундович Дзержинский и другие.
В 1929-1935 гг. Ярославский - староста Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, а с 29 января 1931 г. - председатель Всесоюзного общества старых большевиков, пока оба общества не разогнали.
17 августа 1932 г., заслушав доклад Ярославского и воспоминания Н.И. Подвойского и А.В. Шотмана о VI партсъезде, собрание старых большевиков посылает приветственное письмо Сталину: «Партия и рабочий класс в твоем лице имеет вождя, который умеет... по-ленински находить нужный выход, по-ленински охранять чистоту революционного марксизма-ленинизма от всяких искривлений справа и слева». 16 июня 1933 г. Ярославский в докладе «Организационные принципы большевизма», ратуя за единство партии, против фракционности, против раскола, за дисциплину, против анекдотов, дискредитирующих Сталина, говорил: «Мы требуем от каждого члена партии, от каждого кандидата, чтобы авторитет ЦК и авторитет вождя в лице т. Сталина охранялся бы, оберегался бы каждым членом и каждым кандидатом». 26 июня 1933 г. Президиум общества принял предложение Ярославского избрать Сталина почетным председателем ОСБ » .
13 января 1933 г. в «Правде» вышло решение Объединенного пленума ЦК и ЦКК от 7-12 января «Об антипартийной группировке Эйсмонта, Толмачева, Смирнова А.П. и др.» Вечером того же дня, выступая перед рабочими Электрозавода, Емельян объяснил, почему большевики таких людей, как Смирнов, «выкидывают из ЦК... хотя он был когда-то хорошим большевиком»: он «сдрейфил и подрывал большевистское руководство». 11-15 февраля 1933 г. прошел IV пленум Совета общества старых большевиков. С докладом «Борьба с остатками враждебных классов и внутрипартийное положение» выступил Ярославский. Сделав обзор хозяйственного положения («кулак хозяйственно и политически разбит... но... не добит...», несмотря на это «вторая пятилетка... должна привести нас к бесклассовому обществу»), он призвал не увлекаться в толковании задач общества, «как это делают некоторые товарищи, которые считают, что общество должно давать какие-то особые политические директивы. У нас политические директивы дает только испытанный руководитель партии - Центральный Комитет», а задача общества - помогать членам его бороться за проведение в жизнь директив партии .
Как известно, почти все члены Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, которое Сталин назвал эсеровско-террористическим гнездом, были в 30-х годах расстреляны . Та же участь постигла и Общество старых большевиков. Из двух с половиной тысяч членов ленинской гвардии в живых осталось около 8%.
Разумеется, самого Ярославского не тронули. Ведь он подготовил все списки…

Богоборец
Пальнем-ка пулей в Святую Русь. А. Блок. Двенадцать.
Профессор П.С. Фатеев пишет, что еще в мае 1918 года В.И. Ленин поручил Ярославскому организацию антирелигиозной работы в стране и руководство ею, а в 1919-1922 гг. Ярославский несколько раз встречался с В.И. Лениным и обсуждал задачи, формы и методы антирелигиозной пропаганды, участвовал в разработке партийных директив по антирелигиозной работе.  Но ни в одном из томов Биографической хроники В.И.Ленина нет ни слова об этих встречах вождя с Ярославским.
Руководил в эти годы антирелигиозной работой в стране Красиков Петр Ананьевич, с 1918 г. - заместитель наркома юстиции. Он руководил отделом ликвидации культов Наркомата юстиции, осуществлявшим отделение церкви от государства. Автор атеистических книг. С января 1922 г. - член комиссии Агитпропа ЦК РКП (б) по антирелигиозной пропаганде; до 1938 г. председатель комиссии по вопросам культа при ВЦИК, затем ЦИК СССР. Был редактором Газеты Временного рабочего и крестьянского правительства, журналов «Революция и церковь» и «Воинствующий атеист». «Революция и церковь», журнал, издававшийся в 1919-1924 гг. Наркоматом юстиции РСФСР (СССР), - центральный периодический атеистический орган. Инициаторы его создания П.А. Красиков (ответственный редактор) и М.В. Галкин (Горев). Журнал отстаивал идею отделения церкви от государства, боролся с воинствующим клерикализмом, обличал контрреволюционную агитацию духовенства. На его страницах выступали многие видные деятели партии и страны.
Левая оппозиция упрекала большевиков за непомерную мягкость к церкви. «Борьба с религиозной язвой... большевиками не ведется почти совершенно», - сожалела московская газета «Анархист» в сентябре 1918 года. Газета требовала немедленно закрыть все храмы, ставя большевикам в пример французских якобинцев: «В целях разоблачения религиозного шарлатанства французские рабочие вытаскивали на площадь мощи и разоблачали их перед народом, сжигали их. Вот какое завещание оставили нам французские революционеры 1793 года...»
С октября 1918 г. в Советской России началась кампания вскрытий рак и гробниц с мощами православных святых. Прошло 58 "вскрытий" мощей в Архангельской, Владимирской, Вологодской, Воронежской, Московской, Новгородской, Олонецкой, Псковской, Тамбовской, Тверской, Саратовской и Ярославской губерниях.  Власти стремились доказать, что мощи вовсе не «нетленны», как утверждала церковь. Но лишь в 8 случаях при вскрытии мощей присутствовали "массы". Всего до осени 1920 г. провели 63 вскрытия в 14 губерниях, после чего останки четырех святых передали в местные музеи. Мощи виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия долго демонстрировались в музее Наркомздрава на Петровке, 14 в качестве экспоната – "мумифицированные трупы".
Ленин озабоченно спрашивал: «Снимают ли киноленты, когда вскрывают мощи различных святых?» В январе-феврале 1919 г. вскрыли мощи святителей Митрофана Воронежского и Тихона Задонского. Весь процесс вскрытия был заснят кинооператорами и фильм демонстрировался по всей стране. Был сняты и вышел на экраны «разоблачительный» фильм «Вскрытие мощей Сергия Радонежского». Большевик Петр Красиков в апреле 1919 г. сообщал Ленину о съемках этого фильма: «Сергия Радонежского в Троицкой лавре благополучно вскрыли. Ничего, кроме трухи и старых костей, не оказалось...»
Ленин сделал приписку: «Надо проследить и проверить, чтобы поскорее показали это кино во всей Москве».
Вождь указывал: «Не нужно никакого издевательства, а нужен только правильный естественнонаучный подход... Показать то, чем были набиты попами эти чучела, показать, что покоилось, какие именно «святости» в этих богатых раках, к чему так много веков с благоговением относился народ и за что так умело стригли шерсть с простолюдина служители алтаря, - этого одного достаточно, чтобы оттолкнуть от религии сотни тысяч лиц». Сам он посмотрел один из этих фильмов - «Вскрытие мощей Тихона Задонского». Ленину он понравился. Что же нашли при вскрытии, кроме останков святого Тихона Задонского, что показалось Владимиру Ильичу столь разоблачительным? Вот отрывок из протокола: «Картон, выкрашенный под телесный цвет. Фальсификация рук и ног при помощи ваты и картона. В перчатке прорез, в котором вложен картон телесного цвета, и к нему прикладывались верующие. Дамские чулки, ботинки, перчатки. Вместо груди - железный каркас»... И все-таки, по тем же протоколам, почти во всех случаях в мощах действительно находили останки умерших, часто - мумифицированные («нетленные»).
В ноябре 1918 г. на I Всероссийском съезде работниц он заявил: «Бороться с религиозными предрассудками надо чрезвычайно осторожно; много вреда приносят те, которые вносят в эту борьбу оскорбление религиозного чувства. Нужно бороться путем пропаганды, путем просвещения. Внося остроту в борьбу, мы можем озлобить массу; такая борьба укрепляет деление масс по принципу религии, наша же сила в единении. Самый глубокий источник религиозных предрассудков - это нищета и темнота; с этим злом и должны мы бороться» ...
В эти дни Ленин как-то бросил по адресу патриарха: «Сообщите ему, что советская власть не намеревается надеть на его голову венец мученичества...»
П.Н. Красиков, руководитель VIII Отдела НКЮ по отделению Церкви от государства, в свое время отмечал, что за 1918-1919-й гг. у Церкви были изъяты: все денежные капиталы, все земли, все здания, включая сюда и храмы... большинство свечных заводов, аренд, лабазов, складских помещений... и т.д. 
Г.Е. Зиновьев на VIII съезде РКП (б) возмущался: «Исполкомы запретили колокольный звон. Или же случалось, что закроют церкви и откроют кинематографы или как-нибудь иначе наступят на ноги местному населению… Нельзя скрывать того факта, что местами слово «комиссар» стало бранным, ненавистным словом». А секретарь Пензенского губкома В.В. Кураев жаловался делегатам съезда: «Мы должны сказать, что поведение органов Советской власти в деревне во многих отношениях совершенно недопустимо».
В эти годы многие церковные организации и духовенство страны относились к Советской власти враждебно. Некоторых большевиков (например, Александру Коллонтай) за борьбу с церковью предавали анафеме и поименно. Владимир Ильич шутливо замечал Коллонтай: «Хотя вы и анафема теперь, но вы не в плохой компании: будете поминаться вместе со Стенькой Разиным и Львом Толстым».
Тысячи священников были организаторами выступлений против Советов, пропагандистами контрреволюции. «Почти не было белогвардейского заговора, в котором не принимали бы, так или иначе, участия щупальца православной церкви, а провокационная деятельность патриарха Тихона подвела огромное количество людей под жестокие неприятности. Он и его сподвижники были прямыми виновниками смерти огромного количества людей... Каждое белогвардейское восстание на всех границах и рубежах России всегда начиналось и сопутствовалось благословением духовенства, которое умело перековывать кресты на мечи, перевязывать кропила на нагайки и принимало самое деятельное участие в истреблении представителей рабоче-крестьянской власти. Бывали случаи, когда духовенство шло с оружием в руках против рабоче-крестьянской армии, и в Ярославле оно бешено расстреливало из пулеметов рабочие батальоны, атаковавшие белогвардейские банды, наймитов французских капиталистов. В организации армии Колчака духовенство православной церкви принимало особо деятельное участие. Полки «Иисуса Христа», «пресвятой богородицы» и прочие тому подобные, по названию подражавшие полкам средневековых крестоносцев, должны были возбуждать религиозный фанатизм в борьбе колчаковцев против Советской власти. Эти полки были организованы белым и черным духовенством; они с крестом и оружием в руках выполняли боевые задания стремившегося к водворению в России старого порядка белогвардейского адмирала» .
Это в значительной степени объясняло «указание» В.И.Ленина от 1 мая 1919 г. о том, что следует, «как можно быстрее покончить с попами и религией».
Ильич делал все, чтобы лишить православных верующих религиозной литературы и икон. В конце мая 1921 г. на X Всероссийской партконференции во время заключительной речи Ленина раздалась реплика: "Крестьяне просят, чтобы продавались иконы". Под оживление в зале вождь ответил: "...Я думаю, что в отличие от капиталистических стран, которые пускают в ход такие вещи, как водку и прочий дурман, мы этого не допустим, потому что как бы они ни были выгодны для торговли, но они поведут нас назад к капитализму, а не вперед к коммунизму". А в сентябре 1921 г. он подписал проект постановления Политбюро ЦК РКП (б) о свободной продаже книг со складов Москвы. В нем говорилось: "Из числа книг, пускаемых в свободную продажу в Москве, изъять порнографию и книги духовного содержания, отдав их в Главбум на бумагу" .
В общей сложности к концу 1920 – началу 1921-го гг. по данным VIII Отдела НКЮ в Советской республике было ликвидировано 673 монастыря, в 1921 г. – еще 49, т.е. всего – 722 монастыря.  Монахи из монастырей были выселены. В большинстве из них, несмотря на распоряжение, обязывающее использовать монастыри исключительно для нужд народного образования, расположились советские (в 287) и военные учреждения (в 188).
Осенью 1921 г. в статье "К четырехлетней годовщине Октябрьской революции" Ленин подчеркивал: "Мы с религией боролись и боремся по-настоящему". Религию он относит к тем "авгиевым конюшням", которые большевики "вычистили начисто" .
Но впереди у православной церкви были новые испытания.
Начались аресты: православных епископов и священников, протестантских пасторов, католических епископов (в том числе Малецкого) и ксендзов, мулл, раввинов. Расстрелы священников и монахов, в т.ч. в 1922 г. митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина, архимандрита Сергия и других иереев православной церкви.
Тем не менее, уже в 1920-1922 гг. Емельян Ярославский активно вел в Сибири атеистическую работу. Обличая на митингах и диспутах реакционную роль церкви, Е.М. Ярославский напоминал, что делала большая часть духовенства Сибири в годы гражданской войны. Многие священники не только благословляли террор белогвардейцев и интервентов, но и брались за оружие сами. В помощь Колчаку они создавали «иисусовы полки», «дружины святого креста», «дружины зеленого знамени». После окончания войны многие из них помогали кулацким бандам, либо участвовали в политическом бандитизме.
После вскрытия мощей святого Симеона в Верхнетурском монастыре Ярославский печатает статью «Симеон праведный Верхотурский». Мощи Симеона, к которым на протяжении более 200 лет верующие со всех концов России, особенно с Урала и Сибири, ходили на поклонение, были вскрыты в присутствии 10 тыс. человек. Из гроба, обшитого шелками и золотом, вместо «нетленных благоуханных мощей святого» извлекли вату новейшей выделки, стружку, полуистлевшие кости, лежавшие небольшой кучкой на дне гроба и, видимо, принадлежавшие не одному, а нескольким людям. В гробу нашли детский череп и челюсть взрослого мужчины. «Вот то, чему архиереи и монахи заставляли поклоняться верующих, пользуясь их невежеством, легковерием, и приносить трудовые копейки в карманы алчных церковников», - писал Е.М. Ярославский .
В январе 1921 г. вскрыли мощи «святителя» Иннокентия в Иннокентьевском монастыре около Иркутска. В гробу нашли кости, обтянутые истлевшей кожей, пыль, плесень, а в плесени и пыли - мертвые черви. Ярославский откликнулся статьей «12 фунтов сибирских мощей». «Не ради насмешки устанавливает Советская власть истину, не ради насмешек открывает она вековой обман, - писал автор. - Пусть все знают, что они кланялись 12 фунтам гнилых костей, изъеденных червями и молью. Это поможет крестьянам Сибири перестать верить в помощь молитв и мощей и научит их полагаться на свои силы. Одним обманом меньше, от этого только крепче станет на ноги трудовая Сибирь».
В борьбе с властью Советов часть «служителей Христа» использовала неурожай, поразивший 34 губернии страны. Действия Советской власти по изъятию в 1921 г. из церквей, костелов, синагог, мечетей золотых и серебряных изделий, драгоценных камней под лозунгом закупки хлеба для голодающих верхи церкви, во главе с патриархом всея Руси Тихоном, встретили враждебно. Оказали сопротивление изъятию ценностей и «отцы» сибирской церкви - епископ Иркутский и Верхоленский Анатолий, часть томских церковников во главе с епископом Виктором: пусть миллионы людей гибнут - на то воля божья, а кресты, ризы, драгоценные камни должны хранить благолепие храмов, и, может, муки умирающих помогут сбросить ненавистную власть.
Пункт 12 Декрета об отделении церкви от государства, принятого после революции, гласил: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют». Этот пункт стал основанием для организации всероссийской кампании изъятия церковных ценностей в 1922-1923 гг.
2 января 1922 г. Президиум ВЦИК принял постановление "О ликвидации церковного имущества", а 23 февраля вышло постановление ВЦИК об изъятии ценностей патриархии. Возглавлявшему этот орган Калинину Ленин отвел роль "прикрытия" для фактического руководителя грабежа Троцкого. "Официально выступать с какими бы то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин, - настаивал Ильич, - никогда и ни в каком случае не должен выступать в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий".
В стране начался голод, вызванный экономической политикой большевиков.
19 марта 1922 г. в письме к Молотову для членов политбюро ЦК РКП (б) Ленин указывает, как, воспользовавшись этим, нанести церкви уничтожающий удар: "Никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроя широких крестьянских масс, который бы либо обеспечил нам сочувствие этих масс, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне"… "для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету".
Ленин в разгар кампании по разграблению церквей предлагал: "на съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности, самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать".
Ленин не скрывал от своих, что церковные ценности предназначались не для помощи голодающим: "Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать нам этого не удастся..."
Он писал: "...я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий" .
Стоит лишь напомнить, что черносотенным для Ильича было всякое духовенство. Избиение же его, действительно, было проведено с беспощадной жестокостью.
Комиссия при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий изучила массу архивных документов и председатель комиссии А.Н. Яковлев сообщил 27 ноября 1995 г. на пресс-конференции: "Священников и монахов распинали на царских вратах храмов, расстреливали и душили, делали из них ледяные столбы, обливая холодной водой. В начале 20-х годов, под предлогом помощи голодающим Поволжья, было изъято церковных ценностей на два с половиной миллиарда золотых рублей. Однако на покупку продовольствия, по нашим данным, ушел только один миллион. Остальные деньги осели на зарубежных счетах партийных боссов или были направлены на нужды мировой революции".
В статье «Проверка веры» Ем. Ярославский обратился с призывом к верующим и духовенству отдать церковные ценности - золото и серебро - для спасения людей. Емельян подчеркивал, что страна ждет, когда прекратится лицемерная проповедь, будто бог берет к себе в рай тысячи умирающих в страшных муках детей, оправдывая преступный отказ сытых в помощи голодным. Все требуют от духовенства помощи голодающим, а не проповедей, писал Емеля в статье «Проверка делом», выпущенной в газетах «Советская Сибирь» и «Красный Алтай». «Возмущенная человеческая совесть требует ответа от всех вас. Не словами, а делом. История испытывает вас своим великим испытанием. И если вы не сумеете в этот грозный момент отдать для умирающего человека золото и серебро храмов, церквей, костелов, синагог, мечетей, ваши серебряные и золотые кресты, цепи, сосуды и прочее - от вас отвернутся миллионы. Они поймут, что за вашими молитвами нет даже веры... Мы ждем дела, а не слов».
Обличению антисоветских вылазок в связи с изъятием церковных ценностей был в эти годы посвящены многие статьи Ярославского («Дела церковные», «Не о хлебе едином») в «Советской Сибири», «Изъятия церковных ценностей в Сибири и задачи РКП и РКСМ», напечатанной в журналах «Известия Сиббюро РКП (б)» и «Юный пропагандист».
О сибирских церковниках, их отношении к голодающим он писал и в обозрении «По Сибири» в журнале «Сибирские огни», подчеркивая, что изъятие церковных ценностей, накопленных путем обмана трудящихся, - это «частица русской революции, одно из слагаемых ее. От самих верующих и от тех, кто стоит во главе их, зависит, стать ли сейчас силой, помогающей измученной, голодной крестьянской массе встать на ноги, или стать на ее пути тормозом, цепью, преградой, пытающейся повернуть вспять колесо истории, бег локомотива революции. Локомотив революции безжалостен, колесо истории назад не повернется». Ярославский обличал контрреволюционную суть деятелей всех религий, раскрывая реакционную, антисоветскую роль религиозных сект и групп в Сибири.
Важной формой пропаганды были и большим успехом пользовались в начале 20-х годов публичные диспуты на тему «Существует ли Бог?». Их Ярославский сам организовывал и проводил. Атеистические диспуты неизменно вызывали живой интерес трудящихся. Он советовал заранее разрабатывать программу диспута, хорошо подбирать материалы, не допускать грубых выпадов против служителей культа, так как они лишь озлобляли верующих. Выступления на диспутах о вере направлялись не только против православной церкви, но и других религиозных организаций и сект.
Ярославский вспоминал, как он сам не раз сталкивался на диспутах с баптистами, и «совершенно ясно, что отгородиться от православного попа баптист может только наполовину. Когда начинаешь затрагивать самые основы метафизической религиозной стряпни, баптистский «братец», начетчик-благовестник, так же цепляется за Ноев ковчег и библию, как любой православный поп». Оценивая роль диспутов, он писал: «На этих собраниях выступали священники и миряне, и надо было видеть, как жадно слушают, как глубоко взволнованы, как переживают слушатели, среди которых много женщин и стариков, все, что слышат. Ведь люди веками верили в это, и все-таки даже старики, даже глубоко верующие просили каждый раз нас, безбожников: «Устройте еще раз такое собрание». Потому что мысль их - веками спящая, забитая - разбужена, открылись перед нею новые дали, хочется больше знать, все узнать».
Какую реакцию вызывали эти диспуты у рабочих и крестьян, сообщала газета Анжеро-Судженского угольного района «Коммуна». 8 мая 1922 г. в Народном доме Судженских копей прошел диспут с участием Ем. Ярославского, приехавшего на районную партконференцию. Собрание в Народном доме было многолюдным. Емельян выступил с двухчасовым докладом, в котором он вскрыл причины падения веры в бога, противоречия в Библии, наличие в ней наивных историй, не выдерживающих критики. Иллюстрации и сопоставления из текста Библии, снабженные пояснениями Ярославского, то и дело вызвали смех присутствующих. Докладчик объяснил происхождение мира, человека, зарождение веры в бога, показал, как развиваются религиозные учения, в зависимости от изменения условий. После докладчика выступили представитель евангельских христиан и два православных священника. В итоговой речи Ярославский опроверг все доводы оппонентов и рекомендовал провести ряд просветительских лекций. Диспут длился 6 часов, но собрание с редким вниманием и терпением выслушало выступавших.
Бога защищало духовенство, против выступали большевики и анархисты. Шутка 1922 года (из журнала «Мухомор»):
— Чем кончились прения? Как решили: есть Бог или нет?
— Мнения разделились... Пришлось решить большинством голосов.
В 1922-1940 гг. Ярославский был организатором атеистической работы в СССР. 22 октября 1922 г. решением Политбюро ЦК он назначен председателем Комиссии по проведению отделения церкви от государства при Агитационно-пропагандистском отделе ЦК РКП (б) и вел эту работу с декабря 1922 по 1929 гг. (С 13 июня 1928 по 28 ноября 1929 гг. комиссия именовалась Антирелигиозной комиссией при Политбюро ЦК ВКП). В январе 1923 г. Емельян писал: «Строго говоря, только теперь в стране начинается систематическая антирелигиозная пропаганда» .
Любопытно свидетельство Л.Троцкого: «В числе многих работ, которыми я руководил в партийном порядке, т. е. негласно и неофициально, была антирелигиозная пропаганда, которою Ленин интересовался чрезвычайно. В недели выздоровления он каким-то образом узнал, что Сталин маневрирует против меня, обновляя аппарат антирелигиозной пропаганды и отодвигая его от меня... На руководство антирелигиозной пропагандой тем временем был продвинут Ярославский, кажется, под видом моего заместителя. Вернувшись к работе и узнав об этом, Ленин на одном из заседаний Политбюро неистово накинулся на Молотова, в действительности на Сталина: «Ярославский? Да разве вы знаете Я-ро-слав-ского? Ведь это же курам на смех. Где же ему справиться с этой работой?» и пр. Горячность Ленина непосвященным могла казаться чрезмерной. Но дело было не в Ярославском, которого Ленин, правда, выносил с трудом. Речь шла о руководстве партией».
Тогда же Емельян преподавал в Московской губернской совпартшколе, читал лекции и вел Антирелигиозный семинар в Коммунистическом университете им. Свердлова.
В заседаниях комиссии Ярославского или Антирелигиозной комиссии ЦК ВКП (б), проходивших регулярно дважды в месяц, обычно участвовали Н.К. Крупская, А.В. Луначарский, Р.В. Менжинский, П.А. Красиков, С.С. Дзержинская, С.В. Смидович, И.И. Степанов-Скворцов, Н.В. Крыленко, П.И. Лебедев-Полянский, и другие большевистские деятели … Тут составлялись планы борьбы с религией в государстве рабочих и крестьян, закрытия и уничтожения церквей и монастырей, кампании за вскрытие мощей святых.
В марте 1923 г. коллегия Верховного суда слушала дело контрреволюционной организации петроградских католических священников, которую возглавляли архиепископ римско-католической церкви Цепляк и генеральный викарий Буткевич. Используя религиозные чувства верующих, они провоцировали прихожан к выступлениям против Советской власти, требовали от них оказывать противодействие декрету Советской власти об отделении церкви от государства. После опубликования декрета 23 февраля 1922 г. об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья, они запретили выдавать ценности из храмов на дело помощи голодающим. Верховный суд приговорил Цепляка и Буткевича к высшей мере наказания - к расстрелу. Решением президиума ВЦИК приговор над Цепляком был заменен 10-летним лишением свободы.
В связи с решением Верховного суда за границей вокруг процесса над ксендзами вспыхнула политическая кампания. В ответ на ноту правительства Англии в защиту Буткевича, Советское правительство указало, что «Россия, являясь независимой страной и суверенным государством, имеет неоспоримое право выносить приговоры, согласно своему собственному законодательству, лицам, нарушающим законы страны, и что всякая попытка извне вмешаться в это право и защитить шпионов и предателей России является актом недружелюбия и возобновления интервенции, которая успешно была отражена русским народом». (Правда, №72, 1 апреля 1923 г.). В конце концов, Цепляка помиловали и выслали в Рим.
В ряде районов страны православному духовенству удалось спровоцировать антисоветские выступления. В 1922 г. состоялись процессы по делам духовенства. Эти судебные процессы, разоблачив преступную деятельность русского духовенства, выявили, что идейным организатором спровоцированных церковниками эксцессов был патриарх православной церкви Тихон. Его арест и суд над патриархом, обратившимся с воззванием к верующим, призывая каяться в «революционных прегрешениях», а духовенство - не сдавать церковных ценностей в пользу голодающих, сопротивляться проведению в жизнь декретов Советской власти об отделении церкви от государства и об изъятии церковных ценностей, оказались достаточно эффективными. 16 июня 1923 г. Тихон обратился к Верховному суду с письмом, в котором, признавая себя виновным, заявлял о прекращении враждебной деятельности против Советской власти и решительно отмежевывался как от зарубежной, так и от внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции. 29 марта 1924 г. Президиум ЦИК СССР постановил, в связи с публичным раскаянием Тихона, дело по его обвинению прекратить.
С одной стороны, в резолюции XII съезда партии «О постановке антирелигиозной агитации и пропаганды» решительно осуждались грубые приемы в атеистической пропаганде, издевательства над предметами веры и культа взамен серьезного анализа и объяснения. Съезд указал, что такие приемы затрудняют освобождение трудящихся масс от религиозных предрассудков.
В резолюции XIII съезда партии вновь указано на недопустимость силовых методов в борьбе с религией: «Необходимо решительно ликвидировать какие бы то ни было попытки борьбы с религиозными предрассудками мерами административными, вроде закрытия церквей, мечетей, синагог, молитвенных домов, костелов и т.п. Антирелигиозная пропаганда в деревне должна носить характер исключительно материалистического объяснения явлений природы и общественной жизни, с которыми сталкивается крестьянин. Разъяснение происхождения града, дождя, грозы, засухи, появления вредителей, свойств почвы, действия удобрения и т. п. является наилучшим видом антирелигиозной пропаганды… Особо внимательно необходимо следить за тем, чтобы не оскорблять религиозного чувства верующего, победа над которым может быть достигнута только очень длительной, на годы и десятки лет рассчитанной работой просвещения. Такое осторожное отношение особенно необходимо в восточных республиках и областях» .
 «Укрепление советского строя, пользующегося поддержкой всего народа, и победа социализма в СССР не могли не изменить отношения представителей церкви и религиозных организаций к Советской власти. В то время как часть служителей церкви, бежавшая за границу, продолжала вести борьбу против социалистического строительства и Советской власти в нашей стране, другая часть церковников стала менять свои позиции. Признание Советской власти впервые было заявлено на II Всероссийском поместном соборе православной церкви в Москве, состоявшемся 29 апреля - 9 мая 1923 г. В нем участвовали делегаты трех обновленческих групп: «Живой церкви», «Союза общин древлеапостольской церкви» и «Союза церковного возрождения», 67 митрополитов, архиепископов и епископов, а также представители белого духовенства и мирян. Отсутствовали представители православной церкви. На соборе был низложен патриарх Тихон. В ряде резолюций общего характера, а также специальных постановлений и обращений к Советскому правительству было резко осуждено участие духовенства и монашества православной церкви в контрреволюции и белогвардейщине, а верующие были призваны к дружной работе на пользу РСФСР и законного Советского правительства. В 1927 г. и митрополит Сергий, в то время бывший местоблюстителем патриаршего престола, выпустил в свет заявление, где говорилось, что духовенству надо не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, но и ревностные приверженцы его. Это было, по сути дела, со стороны руководителей церкви признанием не только советского строя, но и порочности позиции, которую церковь по отношению к Советской власти занимала, начиная с 1917 г. Заявление митрополита Сергия свидетельствовало о реалистическом повороте в политике руководителей церкви».
«Увозили ли Патриарха Тихона из Троицкого подворья под домашний, но, тем не менее, «строжайший», арест в Донской монастырь; забирали ли его на Лубянку, во внутреннюю тюрьму, где в течение 38 дней сгибали к покаянию перед рабоче-крестьянской властью два умельца: особоуполномоченный ГПУ Яков Саулович Агранов и начальник 6-го отделения секретного отдела ГПУ Евгений Александрович Тучков; сажали ли под замок председателя совета Всероссийского союза евангельских христиан Ивана Степановича Проханова и многомесячным заключением вымогали у него заявление, что христианам капиталистических стран оружие в руки брать нельзя, а советским можно и должно; давили ли толстовцев, разоряли ли процветающие хозяйства вернувшихся из-за океана в Россию духоборов и молокан; дергали ли за короткий поводок главу «Живой Церкви» Красянского - прежде, чем всему этому свершиться въяве, изрекала свое тайное слово Антирелигиозная комиссия, а неизменным председателем ее был Емельян Ярославский».
Заместителем его по Антирелигиозной комиссии был чекист из рабочих Е.А. Тучков по кличке Игумен, начальник 6-го секретного (Церковного) отдела ГПУ. Вдвоем с Ярославским, на основании справок ГПУ, они составляли секретные списки неугодных власти церковнослужителей. Тысячи священников были арестованы по этим спискам, а затем расстреляны или сгинули в ГУЛАГе.
С 21 декабря 1922 г. по июль 1941 гг. Ярославский руководил выпуском газеты «Безбожник», издававшейся в Москве, сначала нерегулярно, затем 3 раза в месяц, потом - еженедельно (с января 1935 по март 1938 гг. не выходила). Газета ратовала за научные принципы атеистической пропаганды, печатала статьи о положении религии и атеизма в СССР и других странах, обличала религиозные догмы и суеверия, реакционную деятельность духовенства, публиковала много стихов, рассказов, фельетонов и карикатур. «Безбожник» подводил итоги массовой чистки среди учителей - «Конкурса на богомольного учителя». «Пионеротряды, принимайте всюду участие в борьбе за закрытие церквей!.. К борьбе с пьянством, хулиганством, с религиозным дурманом, юный пионер, будь готов!»
Тираж газеты доходил до 500 тыс. экз. В августе 1924 г. на основе кружков ее читателей в Москве возникло общество друзей «Безбожника».
В марте-июле 1925 г. Емельян - организатор и председатель Центрального Совета Союза безбожников СССР, действовавшего в 1925-1943 гг. (с 1929 г. - Союза воинствующих безбожников СССР). Среди прочих в Центральный Совет Союза безбожников вошли и ученые К.А. Тимирязев (физиолог), Б. М. Завадовский (биолог) - он активно участвовал в работе Союза, вплоть до 1941 г., а также поэт Сергей Городецкий. С ехидством в книге «Писательские судьбы» писал о нем Р. Иванов-Разумник: «Он, вероятно, очень хотел повторить путь пролетарского графа, но переборщил: вступил в коммунистическую партию (чего у Алексея Толстого, хватило ума не сделать), стал сотрудничать в журнале "Безбожник" и печатать в нем во всех смыслах "безбожные" вирши. Не процвел, но приспособился. Последним его литературным подвигом было перелицовывание текста оперы "Жизнь за царя" в текст оперы "Иван Сусанин"».
 После I Всесоюзного съезда Союза безбожников, состоявшегося в апреле 1925 г., где Ярославский был избран его председателем, он являлся и главным редактором печатавшихся в Москве журналов Центрального совета Союза; с марта 1925 - «Безбожник», в 1926 - июне 1941 гг. - «Антирелигиозник» и в 1922-1930 гг. - членом редколлегии «Атеиста» (с 1931 г. - «Воинствующий атеизм»).
Работа по искоренению дурмана шла широким фронтом, энергично и дружно. «Антирелигиозник» освещал опыт антирелигиозной пропаганды в СССР и за рубежом, помещал статьи по истории религии и атеизма, а также методические материалы для агитаторов и пропагандистов (с 1960 г. выходил под названием «Наука и религия»). «Безбожник» издавался в 1925 и 1933-1941 гг. - ежемесячно, в 1926-1932 гг. - 2 раза в месяц. Ответственный редактор в 1925-1932 Е.М. Ярославский, в 1933-1941 гг. Ф.М. Путинцев. В 1932 г. в него влился журнал «Безбожник у станка», который прежде редактировал И.Н. Стуков.
Ближайшими помощниками Ярославского были его заместители по газете «Безбожник» - бывший священнослужитель М.В. Галкин (он же Горев); М.М. Шейнман, в будущем профессор-историк, крупнейший знаток католицизма, автор статей, книг и брошюр; большевик Ф.М. Путинцев, сын протоиерея-пропагандиста М. Путинцева. С 1921 г. слушатель Коммунистического университета имени Я.М. Свердлова в Москве. Именно по его инициативе в «Свердловке» был создан Антирелигиозный семинар во главе с Ем. Ярославским. Позже работал в Центральном Совете Союза воинствующих безбожников. В 1933-1941 гг. - ответственный редактор журнала «Безбожник». Написал одну из глав книги Ем. Ярославского «Как рождаются, живут и умирают боги и богини».

Союз Воинствующих Безбожников - массовая добровольная общественная организация. Создан в 1925 г. в Москве как Союз безбожников (СБ) для пропаганды атеизма среди верующих. В 1925 году Союз безбожников под руководством партии превращается в главное орудие "перековки" человека и "перестройки" общества. С 1929 г. именовался Союзом воинствующих безбожников. Атеисты (безбожники) объединялись в ячейки, а центрами сплочения были газета «Безбожник» и журнал «Безбожник у станка». Деятельности ячеек Союза помогали губернские, уездные и волостные (позже - окружные, областные, городские, районные и сельские) Советы, партийные и комсомольские работники. Проводились районные, городские и окружные конференции, выпускались стенгазеты «Юный безбожник»; велась издательская деятельность - в 1927-1929 выпущено 9140474 экземпляра газет и журналов и 2198000 экз. книг. С.В.Б. распространялись книги: Ткачев Ф. «Международное безбожное движение», «Советская власть и религия», Чернов «Николай Чудотворец и его икона в Промзине», Г. Марьямов «Детский поход на богов. Из опыта работы юных безбожников»; С.В.Б. вел борьбу за социалистическое строительство - кампании «Ни одного прогульщика», «Ни одного дезертира с производственного фронта в пасхальные дни», создавались безбожные ударные бригады, общественная помощь бедноте.
Средства С.В.Б. формировались за счет членских взносов (от 10 коп. до 1 руб.), сборов в результате разовых акций и «Фондового дня» (члены общества однодневную зарплату отдавали в С.В.Б.), и заработка членами общества на конкретные цели. Активная деятельность С.В.Б. прекратилась в основном к 1932.
В 1924-1925 гг. отдельные ячейки «Общества друзей газеты «Безбожник» действовали в Псковской губернии. В мае 1926 г. в городе Пскове состоялся первый губернский съезд Союза, на котором был избран его совет. Он объединил 150 ячеек, в которых состояло три тысячи членов. Ячейки действовали в клубах, читальнях и сельсоветах Великолукского, Гдовского, Невельского, Опочецкого, Островского, Порховского уездов. При губернском совете Союза проводились семинары для подготовки кадров антирелигиозников, активисты Союза вовлекали в борьбу с религией новых членов, налаживали связи с культурными учреждениями. Во второй половине 1926 г. губернский совет Союза организовал курсы антирелигиозников. Окончившие их направлялись в города и районы (чаще в деревни), где они создавали специальные антирелигиозные кружки для сельского актива. В том же году губернский совет провёл подписку на газету «Безбожник», организовал антирождественскую кампанию, которая проводилась с 15 декабря 1926 по 15 января 1927 гг. В ней отличились безбожники Невеля, устроившие митинги за не празднование Рождества, и Островский уездный совет СБ, который провёл выезды по деревням с докладами и беседами антирелигиозного содержания. Совместно с партийными и комсомольскими организациями безбожники Псковской губернии проводили «октябрины» и комсомольские свадьбы, делали доклады о вреде религии. Но ячейки безбожников оставались разрозненными и немногочисленными.
В 1927 г. в России была завершена административно-территориальная реформа, были упразднены уездные и губернские советы СБ, сократилась численность их организаций, так как они потеряли связи с центром, а, оставшись без помощи, распадались. К 1928 г. на Псковщине было 66 ячеек Союза, которые объединяли 1500 активистов-безбожников. В декабре 1927 г. на заседании Ленинградского обкома ВКП (б) было принято решение о создании правлений добровольных обществ СБ. В конце 1927 г. создан Псковский районный, а в начале 1928 г. - окружной советы Союза, при которых действовали секции по работе с молодёжью. В 1927-1928 гг. себежские активисты Союза провели антирождественскую кампанию, псковские - выступали с лекцией «О происхождении Пасхи» в деревнях и выпускали стенгазеты. Но работа ячеек Союза носила кампанейский характер и не имела широкого размаха. В 1929 г. второй съезд Союза поставил задачу проведения систематической работы по борьбе с религией. Организация была переименована в Союз воинствующих безбожников. По уставу Союза право быть его членом получили те, кому исполнилось 14 лет, а с 8 лет можно было стать членом группы юных безбожников. Союз наметил не только антирелигиозную пропаганду и агитацию, но и проведение репрессивных мер по отношению к служителям церкви и верующим. Он поддержал идею комсомольцев и коммунистов о развертывании массовых кампаний по закрытию церквей и прекращению колокольного звона. Безбожники Псковского округа организовывали собрания крестьян и выдвигали предложения передать местную церковь под зернохранилище или клуб, а если сельчане не соглашались и предлагали для этих целей другое здание, то они заявляли: «Храм беречь означает идти против Советской власти». Между ячейками и советами организации СВБ развернулось социалистическое соревнование, проводились конкурсы на лучшую работу безбожной ячейки, увеличению численности членов ячеек. В сентябре 1929 г. на окружном съезде СВБ, состоявшемся в Пскове, отмечалось, что деятельность организации приобрела должный воинствующий характер. Расширялась сеть антирелигиозных курсов, кружков, семинаров. Члены СВБ помогали партийным и советским органам в проведении коллективизации сельского хозяйства. В конце 1930 г. им приказали развёртывать ударничество в деле коллективизации, проведение субботников в дни религиозных праздников, создание опытных полей, которые обрабатывают лишь неверующие. Псковские активисты СВБ организовали безбожную бригаду, которая выезжала на село для организации безбожных колхозов и участия в весеннем севе. Колхозы, где не было верующих (безбожные колхозы), воспринимались как новая форма антирелигиозного движения трудящихся масс за жизнь без Бога. Поддерживая решения Компартии, члены Союза воинствующих безбожников объявили вторую пятилетку (1933-1937 гг.) страны пятилеткой безбожия. Ячейки СВБ получали материальную поддержку от кооперативов, а с 1933 г. их финансировали за счёт отчислений городских и районных Советов, которые выделяли 10% от сумм, вырученных от продажи имущества закрытых церквей. При машинно-тракторных станциях (МТС) организовывались образцовые безбожные ячейки с антирелигиозной библиотечкой и наглядными пособиями. Систематически проводились занятия в школьных антирелигиозных кружках. В апреле 1933 г. псковские активисты СВБ вступили в соревнование с череповецкими безбожниками за более успешное проведение антирелигиозной работы. Члены СВБ, поддержав решение ВКП (б), с 1933 г. помогали Советской власти выявлять врагов «социалистического устройства, которые пробрались в колхозы и ведут вредительскую работу... жестоко карать всякого попа». С разоблачением духовенства безбожники не ослабляли деятельность по закрытию церквей. Однако достижения Союза не привели к главной цели его существования - преодоления населением религиозных настроений. С 1936 г. наметился кризис в деятельности СВБ: стала сокращаться численность организаций и количество ячеек. В августе 1938 г. Псковский окружной совет СВБ указывал, что ячейки совершенно прекратили свою работу, а большинство из них находится в стадии организационного распада. На одном из его заседаний отмечалось, что население, особенно крестьяне, продолжают праздновать религиозные праздники, а намеченные на конец ноября 1937 г. курсы для антирелигиозников так и не состоялись, несмотря на дотации от профсоюзов и окружного исполнительного комитета. Безбожникам рекомендовалось усилить использование традиционных форм агитации (лекции, беседы, чтение антирелигиозной литературы). Но многие мероприятия безбожников не выполнялись. Деятельность организации СВБ приобрела неровный характер. Социалистическое соревнование прекратилось. В Псковском округе за 1938-1939 гг. безбожники провели всего 65 антирелигиозных лекций и 11 художественных вечеров, преимущественно в райцентрах. Активисты Союза продолжали «поиск врагов» среди служителей церкви: в отчёте Псковского окружного совета СВБ за 1939 г. отмечалось, что силами безбожников и Наркоматом внутренних дел СССР почти все попы в округе арестованы. До 1941 сохранялись антипасхальные и антирождественские недели.
Союз воинствующих безбожников в Магнитогорске - организация, существовавшая в 1925-47. Девиз СВБ: "Борьба с религией - борьба за социализм". На Магнитострое его ячейки возникли в конце 1930 на коксокомбинате, элеваторе, геологоразведочной базе, в отделе рабсилы, центральной гостинице, отрядах ВОХР, бригадах Оськина, Дмитриева, Галиуллина, Иванова. В 1931 в столовой заводоуправления прошла первая магнитогорская районная конференция СВБ. Ячейки безбожников вели вербовку новых членов, распространяли антирелигиозную литературу, устраивали антипасхальные, антирождественские представления, собирали пожертвования на строительство танка "Безбожник", подводной лодки "Воинствующий безбожник", самолета "Уральский безбожник". Магнитогорцы принимали участие во всесоюзном антирелигиозном радиомитинге 25.12.1931. Наиболее активные безбожники были премированы президиумом Уралоблсовета СВБ - литпайками, поездками по стройкам Урала.
Интернационал Пролетарских Свободомыслящих (ИПС) (Internationale proletarischer Freidenker), международное объединение пролетарских безбожников, основан в 1925. В отлично от буржуазных свободомыслящих пролетарские безбожники связывают антирелигиозную борьбу с классовой борьбой пролетариата против капитализма. В «Основных линиях» работы ИПС, принятых на организационном конгрессе в Теплицах, подчеркивалось, что «пролетарское движение свободомыслящих есть отрасль великого социалистического движения». В 1925 в ИПС входили пролетарские безбожники 10 стран, в т. ч. и Союз воинствующих безбожников СССР, в 1931 - 23 стран. В 1932 декретом Гинденбурга был запрещен Германский союз пролетарских свободомыслящих, и Исполкому ИПС, находившемуся в Берлине, было предложено оставить пределы Германии. В 1933 был запрещен Союз пролетарских свободомыслящих Чехословакии. С 1934 организации многих стран принуждены работать в нелегальных условиях. Несмотря на преследования и фашистский террор, организации ИПС, даже находящиеся на нелегальном положении, продолжают работать. Безбожники Германии выпускают «летучки», ведут индивидуальную пропаганду. Безбожники Болгарии издали антирелигиозную библиотечку, куда вошли работы многих советских антирелигиозников. Официальным органом ИПС с 1927 по 1930 был «Атеист» (Вена); в 1931 - «Интернационал пролетарских свободомыслящих» (Берлин). В 1930 ИПС и Брюссельский интернационал свободомыслящих, слились в единый международный Союз свободомыслящих на платформе Единого народного фронта против фашизма.
В 1939 -1940 гг. сократилось число безбожников и их ячеек, в организациях Союза прекратился учёт агитационно-пропагандистской работы, планов деятельности, учёта кадров. Причинами этого были разочарование безбожников в низких результатах своей деятельности, «чистка» рядов самих безбожников, где тоже находились «враги народа». После войны, в 1947 г. Союз воинствующих безбожников был упразднён.
Но порой и безбожный их Союз начинали раздирать склоки.
Так, в 1925 г. один из учредителей Союза безбожников И.П. Брихничев, в прошлом православный священник, обратился с письмом к другому деятелю движения, одному из соавторов Декрета Совнаркома об отделении церкви от государства и редактору газеты «Безбожник», М.В. Гореву (естественно, копии - Сталину, в ЦКК, в Агитпроп и в Отдел печати ЦК, Попову и Бляхину).

Иона Пантелеймонович Брихничев (1879-1968) - человек очень непростой. От фанатичной веры перешел к страстному отрицанию религии, в годы революции отказался от сана и стал ярым большевиком. Тогдашний школьник полвека спустя вспоминал: "Я вступил в ячейку "Общества друзей газеты Безбожник". Часто ходил на собрания общества. Сильное впечатление производил поп-расстрига Иона Брихничев. Это был огромный бородатый мужчина, прекрасный оратор. Он безжалостно разоблачал религию, едко высмеивал служителей культа... А ведь это были I924 и I925 г.г., когда в Москве работали все "сорок сороков" церквей и подавляющая масса населения верила в Бога" (Синягин И.И. Хлеб из Камня. http://misha-sinyagin.narod.ru). Брихничев был автором многих христианских и просветительных сочинений.

«Дорогой товарищ Горев! - с истовой скорбью пишет он. - 27-го августа прошлого года мы положили начало нынешнему союзу Безбожников СССР. Это было красивое, но тяжелое время... мы работали в холодной нетопленной редакции, не получили по пяти месяцев содержания, не имели ни одного платного работника. Дни и ночи мы проводили на антирелигиозном посту. Мы были одни»...
В чем же дело? Оказывается, большевичка М. Костеловская, атаманша воинствующих московских атеистов, раскритиковала в «Правде» и Ярославского, и Брихничева с Горевым. Она, жалуется Иона Брихничев, «называла нас густопсовыми попами и пр. и пр.». «Трудно было читать эти позорящие строки на страницах „Правды", которую мы, партийцы, привыкли рассматривать как орган Центрального Комитета Партии. Трудно было согласиться с тем, что полячке Костеловской и еврею Губельману можно быть антирелигиозниками в крестьянской стране, а нам, русским, вынесшим и ссылки, и крепость, и десятилетние скитания с волчьим билетом при царизме, двадцать лет служившим революции, - нельзя быть антирелигиозниками, потому что я, например, двадцать лет тому назад был попом. Лично Ильичем моя деятельность была одобрена на 8-м Съезде Советов (смотри стенограмму Съезда). Не менее значительна и Ваша работа, товарищ Горев, если не более. И вот мы только „густопсовые попы"...
- Партия, где ты, - тяжко вопрошал бывший священник. - Рабочие и крестьяне, вы, миллионы товарищей, ощутившие результаты нашей самоотверженной работы, почему Вы молчите, почему позволяете топтать в грязь Ваших часовых на передовом посту безбожия». Но более всего правдоискателя возмущает то, что Ярославский - бездельник, любитель сплетен и покровитель доносчиков, мастер травли неугодных людей, очернитель и мелкий сыщик. «Губельман-Ярославский... никогда в редакции не бывает, а лишь кушает каштаны, которые мы достаем из огня», - ябедничал он Гореву, а также товарищу Сталину и прочим адресатам.
Брихничеву явно не хотелось, чтобы его обвинили в антисемитизме. «За то, что я называю Губельмана его настоящим именем, а не псевдонимом, меня назовут юдофобом. Я знаю. Но таких юдофобов как я - 99,5% имеется в партии. Пора перестать пугать нас этим жупелом. Пора понять, что из 150-миллионного русского народа могут выходить крепкие, сильные духом и честные борцы. Поэтому нечего ему навязывать во что бы то ни стало Губельманов... Это не юдофобия, а благородный протест. Если негодяи устраивали Губельманам когда-то погромы, это не значит, что мы должны позволять Губельманам и Костеловским с их информаторами Кобецкими садиться себе на шею»...
Но не лучший час для письма скорби выбрал Брихничев. Антирелигиозная комиссия при ЦК РКП (б) - эта Тайная канцелярия, в застенках которой без затей поднимали на дыбу все без исключения церкви (а бессменным инквизитором ее был Ярославский), на срочном заседании 11 ноября 1925 г. (протокол №67) решила, что Брихничев «мог быть принят в РКП (б) и оставаться до сих пор в партии только по недоразумению» .
Час изгнания краток, а работе не видно конца. Эти двое - Ярославский и Тучков - неделя за неделей подписывали списки книг, изымаемых из библиотек СССР для передачи в спецхраны или уничтожения. Чтение становилось опасным занятием. В коммунистический «Index librorum prohibitorum» (Индекс запрещенных изданий - лат.) вошли произведения Платона, И. Канта, В. Соловьева, Ф. Ницше, А. Шопенгауэра, Е. Блаватской, В. Жуковского, Л. Толстого, Ф. Достоевского и др.
Такой же официальный перечень книг, чтение которых католической церковью запрещалось верующим под угрозой отлучения, впервые был издан по указанию папы Павла IV еще в 1559 г. и переиздавался более 40 раз (последний раз 1948), систематически при этом пополняясь. В «Индекс запрещённых книг» Ватиканом вносились многие важные произведения человеческой мысли (сочинения Дж. Бруно, Т. Гоббса, Вольтера и др.).
Чем же не угодил Ярославскому Лев Толстой?
Оказывается, “Толстой, если брать его отрицательное отношение к государству, если взять его отрицательное отношение к классовой борьбе, его враждебность к науке, является выразителем идей и настроений социальных прослоек, не имеющих никакого будущего, политическое значение которых для сегодняшнего дня ничтожно” .
Глубокую рану нанес Ярославский и музыкальной культуре. В марте 1926 г. Антирелигиозная комиссия резко высказалась «против какой бы то ни было материальной или моральной поддержки со стороны государства певческих и музыкальных хоров, концертов и капелл духовного характера, принимая во внимание, что в данный момент церковная музыка, хотя бы и в лучших ее произведениях имеет актуально-реакционное значение». Поэтому в 1927 г. был наложен запрет на исполнение «Всенощной» Рахманинова, «Божественной Литургии» Чайковского и «Реквиема» Моцарта, написанной на христианские темы музыки Баха, Генделя и других композиторов. Ослушание каралось лагерями.
Из музеев и галерей изымались и прятались в запасники произведения европейских и отечественных мастеров с религиозными сюжетами - по сути, в СССР стала недоступной почти половина мирового искусства и скульптуры.
Празднование рождества тоже подверглось их цензуре, и новогодняя елка почти полтора десятилетия (до 1936 г.) была запрещенным религиозным предрассудком.
Обоснование всех этих варварских акций было дано красным Торквемадой, прежде всего, в пяти томах его книги «Против религии и церкви» (более 150 печ. листов).
Но из 500 трудов Ярославского-безбожника наиболее прославилась «Библия для верующих и неверующих». «Меня давно прельщала мысль, - писал автор в предисловии к ней в декабре 1922 г., - рассказать попроще и объяснить попонятнее, что написано в Библии... Во время антирелигиозных диспутов ко мне неоднократно обращались рабочие и крестьяне с просьбою «разобрать Библию», как они говорили, так же просто, как это делается на диспуте. Это - большая и трудная задача.., задача очень важная и нужная. Я попытаюсь шаг за шагом разобрать главнейшие, важнейшие места Библии».
Эволюция взглядов богоборца Ярославского от научно-просветительских к террористически-карательным, очевидна, если сравнить ряд его заявлений за 6 лет.
В феврале 1923 г. он писал: «Кое-где на местах некоторые наши товарищи поступают по пословице: «Заставь дурака богу молиться, он и лоб прошибет», - об этом свидетельствуют совершенно никчемные грубейшие выходки неумелых товарищей, которые воображают, что с религиозными предрассудками можно разделаться тем скорее, чем грубее будешь на них нападать» .
В июле 1924 г. Ярославский выступал на курсах переподготовки сельского учительства Московской губернии. Заговорив о положении ребенка и учителя в дореволюционной школе, он заметил, что нынешнему педагогу-воспитателю нужно, прежде всего, перевоспитать, переделать себя самого. «Ведь мы, революционеры, тоже не рождались антирелигиозными. Я лично, - признался оратор, - воспитывался в очень религиозной семье, мои родители были чрезвычайно религиозными людьми, которые очень болезненно относились к тому, что я начал колебаться в вопросах веры...»
В докладе на I Всесоюзном съезде безбожников в 1925 г. Ем. Ярославский решительно высказался против тех товарищей, которые, как он говорил, считали, что «чем резче, тем лучше, чем хлеще удар, тем лучше, потому, что мы тогда скорее разделаемся с религией!» Нет, говорил он, «работа предстоит длительная, работа должна быть рассчитана на годы и десятилетия... Нужно запастись терпением. Это должна быть кропотливая работа, и надо выработать правильный подход к каждой группе населения».
А 24 января 1929 г. на места была разослана Директива Политбюро ВКП (б) за подписью Л.М. Кагановича. В ней объявлялись контрреволюционными все церковные советы, мутаваллиаты, синогогальные общества и т.д.
По всей стране закрывались православные церкви и монастыри. В Москве в Спасо-Андроникове монастыре разместился Музей древнерусской культуры имени Андрея Рублева. В 1928 г. снесли Чудов монастырь, вместе со Свято-Вознесенским женским, основанным в XIV веке. На их месте архитектор И.И. Рербергом возвел Школу красных командиров им. ВЦИК, позже в здании поместили Президиум Верховного Совета СССР.
В мае 1929 г. в статье «Соцсоревнование и антирелигиозная пропаганда», изданной в «Правде», Ярославский писал, что одним из убежищ для крестьянина, который не хочет идти в колхоз, а значит, является «мелким буржуа», «остается религиозная организация с гигантским аппаратом, 1,5-миллионным активом попов, раввинов, мулл, благовестников, проповедников всякого рода, монахов и монашек, шаманов и колдунов и т.п.». Именно он, пламенный Емельян, выдвинул лозунг: «Борьба против религии - борьба за социализм». Этот лозунг висел тогда в любом учреждении, в каждой школе.
Уже в конце 30-х годов в стране действовало лишь около ста православных церквей. В центре столицы, на месте Казанского собора, построенного князем Пожарским, где за алтарем было кладбище русских воинов, павших за Москву, устроили туалет для покупателей ГУМа. Запроектировали общественный туалет и в храме Василия Блаженного.
Воинствующий атеизм расправлялся не только с православием. Повсюду жгли книги, рукописи, уничтожали памятники национальной религиозной культуры - костелы, мечети, упраздняли школы при храмах (Латвия, Эстония, Литва, Узбекистан, Армения, Грузия). До революции в России было 27 тысяч мечетей. После антирелигиозной кампании осталось в 20 раз меньше. В Бурятии уничтожили все дацаны. Запрещено было упоминать, что с религией были связаны многие деятели армянской культуры - классик армянской музыки Комитас был епископом, создатель алфавита Месроп Маштоц - священником, а борец за независимость Армении от Персии (5 в.) Мамиконян - это вообще Святой Вардан.
Впрочем, нельзя забыть Емелиных заслуг в создании планетария в Москве и Центрального антирелигиозного музея в Ленинграде (Музей истории религии и атеизма)…
Однако Сталин порой подавал знак, что он против атеистических крайностей. Так,  в постановлении ЦК ВКП (б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении» от 14 марта 1930 г. сказано: «Решительно прекратить практику закрытия церквей в административном порядке, фиктивно прикрываемую общественно-добровольным желанием населения. Допускать закрытие церквей лишь в случае действительного желания подавляющего большинства крестьян и не иначе, как с утверждения постановлений сходов областными исполкомами. За издевательские выходки в отношении религиозных чувств крестьян и крестьянок привлекать виновных к строжайшей ответственности». (Следовательно, признается, что до того имели место и издевательские выходки, и оскорбления религиозных чувств, и принудительные закрытия храмов).
12 сентября 1933 г. Сталин издал распоряжение, запрещающее производить застройки «за счет разрушения храмов и церквей».
Советская Конституция, законодательно закрепившая завоевания, достигнутые народами СССР в их борьбе за коммунизм, закрепила и подлинную свободу совести, осуществленную в нашей стране. VIII Чрезвычайный съезд Советов СССР (1936 г.), принявший Конституцию, отверг поправку к ст. 124 проекта Конституции, предлагавшую изменить эту статью, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Была отвергнута и поправка к ст. 135 проекта Конституции, предлагавшая лишить избирательных прав или, во всяком случае, ограничить в избирательных правах служителей культа вместе с прочими лицами, не занимающимися общеполезным трудом... Вместе с уравнением в правах всех граждан Конституцией были уравнены в правах и все служители культов, которые ранее лишались избирательных прав. В главе XI Конституции СССР сказано: «Статья 135. Выборы депутатов являются всеобщими: все граждане СССР, достигшие 18 лет, независимо от расовой и национальной принадлежности, пола, вероисповедания, образовательного ценза, оседлости, социального происхождения, имущественного положения и прошлой деятельности, имеют право участвовать в выборах депутатов, за исключением лиц, признанных в установленном законом порядке умалишенными». Конституция Советского Союза закрепила завоеванную народами нашей страны свободу совести. В главе X Конституции, трактующей об основных правах и обязанностях граждан, говорится: «Статья 124. В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами».
Позже, 11 ноября 1939 г., Сталин подписал решение Политбюро об отмене «указания товарища Ленина» от 1 мая 1919 г. Из лагерей НКВД освободили 12 860 священников.

В 1928-1935 гг. Ярославский - кандидат в члены Исполкома Коминтерна, одновременно член дирекции Института В.И. Ленина, позже Института Маркса - Энгельса - Ленина - Сталина. Входил в редколлегии главных органов ВКП (б) - газеты «Правда» и журнала «Большевик».
В 1934-1939 гг. Емельян - член Комиссии партийного контроля ЦК. Был он членом ЦИК СССР, а с 1937 г. - депутатом Верховного Совета СССР.
Он - на вершине власти и уюта. Великолепная квартира, огромная персональная государственная дача, в которой сияет крышкой рояль, повсюду ковры, собственноручно изготовленные чучела и натюрморты, любимый сад, где хозяин разводит цветы, выписывая семена из-за рубежа, персональный роллс-ройс.
Хозяин старательно защищает процветание своего бытия. «Личное. Наркомат обороны. Товарищу Е.А. Щаденко. Дорогой товарищ Щаденко! Если можно подкинуть 3-4 машины доброго конского навоза для моего сада, то я прошу это сделать. Посылаю план дороги, по которой ехать машине. Садоводческий привет». Ем. Ярославский.
Но уцелели и другие тексты, написанные тою же рукой.
«...Бывший патриарх сам творил преступления против народа, поскольку в контрреволюционную борьбу он вкладывал личную волю и энергию, - постольку он несет всю ответственность за кровавые результаты своих действий».
«...хитрый поп, реакционный и влиятельный, потерпел, однако, полное крушение».
«Наместника Христа на земле, каким считает себя папа, приводит в содрогание мысль о том, что коммунизм может восторжествовать»
«И пусть знают служители бога всех религий: никакие боги, богини, никакие святые, никакие заклинания и молитвы не спасут капиталистического мира от гибели».
В. Суходеев, составитель энциклопедии «Сталин», сообщает: «Однажды старейший правдист А. К.Азизян, зайдя ко мне, члену редколлегии газеты «Правда», спросил: «Ты знаешь, что в этом кабинете в 30-х годах работал Емельян Ярославский - тогда член редколлегии газеты "Правда"? Но ты наверняка не знаешь о его статье, присланной нам в 1941 г.». В кабинете, действительно, остались мебель 30-х годов и красивый книжный шкаф, забитый книгами того же времени. А в 1941-м году, по словам Азизяна, случилось вот что. Узнав накануне Отечественной войны, что Сталин стал Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, Емельян Ярославский решил, что В.М. Молотова отстранили от высшего руководства и излил в злой статье давнюю обиду на него.
Оказывается, когда в 1920 г. В.И. Ленин искал, кого бы отправить на Урал и в Сибирь, секретарь ЦК партии Молотов назвал вождю имя Ярославского, сказав, что, мол, в Москве мы найдем ему замену, а там он, член ЦК партии, бывал не раз и сумеет наладить дела. Ярославский обвинил Молотова, что он таким путем хотел от него избавиться. Но все же пришлось Ярославскому из Москвы отправиться на новое место работы. Через 20 лет он решил свести старые счеты в статье в «Правде». Редакция ее набрала, но гранки статьи решила послать И.В. Сталину. Прочитав их, он написал: «Это что же, получается, что при Молотове у нас и Советской власти не было?». Статья Ярославского не вышла. «Правда» жила с ощущением надвигавшейся войны» .
Умер Емельян в муках, в декабре 1943 года. И двух месяцев еще не прошло, как Сталин вернул православной и другим церквям, казалось, навеки утраченные ими права…

Вместо постскриптума: От Губельмана до Ярославского.
Ярославский Емельян Михайлович [партийный и литературный псевдоним, он же Ильян Михайлович, в 20-х годах Емельян Емельянович и Иванович (в БСЭ указано, что его звали Губельман Миней Израилевич, хотя русского или еврейского имени Миней нет. Настоящее имя его, по мнению В. Пикуля - Исаак, есть и версия Мойше-Иуда), 1878-1943], профессиональный революционер, историк, писатель и публицист, лектор, пропагандист, участник революции 1905-1907 гг. и Октябрьского вооруженного восстания 1917 г. в Москве. Академик АН СССР. Родился в Чите. В автобиографии Ярославский пишет, что он - сын забайкальского политического ссыльнопоселенца. Вообще говоря, это довольно странно. Достоверно известно, что среди декабристов был единственный еврей. Несмотря на то, что Достоевский был страстным антисемитом и ему принадлежит знаменитая фраза «Жиды погубят Россию», но среди героев его антинигилистического романа «Бесы» нет ни одного еврея: в его время, то есть до начала 80-х годов, евреи в русском революционном движении участия не принимали. В революцию еврейская масса двинулась лишь после погромов 1881 года. Как бы там ни было, родители: отец - еврей, уроженец Балты, долго скрывался от мобилизации в армию, был арестован, осужден и сослан на вечное поселение в Забайкалье. Занимался крестьянским хозяйством, в молодости подрабатывал скорняжным делом. Уже в 46 лет сдал экзамен на звание учителя. Мать - дочь баргузинского старовера-рыбака, работала поденщицей. Детей в семье было много - 13 человек, но выжили лишь четыре сына и шесть дочерей. Старший сын, Вениамин Губельман, был лавочником в Нерчинске, потом открыл свое торговое дело в Иркутске. Второй - Миней, это он, Емельян Михайлович Ярославский. Третий, Григорий, он же Грегори Макс Яррос, корреспондент американского агентства «Associated Press» (1882-1965). Это он первым из журналистов 28 октября 1917 г. смог взять интервью для зарубежной печати у Ленина, накануне ставшего председателем Совнаркома. С 1924 г. жил в СССР, занимался журналистикой, преподавал в вузах. О нем: Международная жизнь, 1967, №7. Самый младший из братьев, Моисей Израилевич Губельман, был видным дальневосточным большевиком. Сестра Этта, с 1903 г. тоже большевичка, со временем стала Татьяной Михайловной Савковой. О судьбе других сестер сведений нет. В детстве Емельян получил низшее образование. 9 лет поступил учеником в переплетную мастерскую, проработал в ней по найму три года. На 14 году окончил в Чите городское 3-классное училище. По окончании его одновременно сдал экстерном экзамен за 4 класса гимназии, и больше нигде не учился. Как он пишет в автобиографии, в голову никак не лезла латынь. Знал свободно более 10 языков (английский, немецкий, шведский, французский, итальянский, испанский, польский, латынь, разговаривал на грузинском, узбекском, азербайджанском, армянском). Пришлось поступить мальчиком в аптекарский магазин, потом приказчиком в магазин купца Игнатьева. Сильно увлекался ботаникой. В 1897-1902 гг. переписывался с Венским и Юрьевским ботаническими садами. В 1901-1902 гг., изучая флору Забайкалья, юный Губельман часто писал в Российскую академию и сообщал о каждом новом найденном им растении ... Совершил несколько ботанических открытий. Революционную деятельность начал в созданном им социал-демократическом кружке Читы. В 1898 г. выдержал экзамен на помощника аптекаря и вступил в РСДРП (партийные клички Емельян, Емельян Иванович, Емельянов, Ильян). В 1898 г. создал и возглавил марксистские кружки из семинаристов и рабочих Забайкальской железной дороги. В том же году переехал в Иркутск. В 1901-1902 гг. им были вовлечены в подпольные кружки И.А. Вайнштейн, П.Е. Столяров, супруги Рейман, М.И. Губельман (брат Ярославского), Д. И. Кривоносенко, З. Нестеров, приехавший из Сормова и имевший опыт кружковой подпольной работы и другие. В кружок Г. Крамольникова входили Этта Губельман, Е. Суровцев, А. Кузнецов, Н. Николаев, П. Венедиктов, К. Масков, С. Иманский и другие. В 1899 г. был призван в армию, где вел пропаганду среди солдат. От этого периода уцелел документ: «Солдат Мойше-Иуда Губельман живет гражданским браком с дворянкой Верой Александровной Д., 1888 г. рождения». После демобилизации в январе-апреле 1901 г. выезжал за границу в Берлин и Париж, где связался с искровцами, стал забайкальским корреспондентом «Искры» (псевдоним - Социалист). Тайно доставил в Читу транспорт партийной литературы, распространял листовки, создал подпольную типографию. Был одним из организаторов «Союза рабочих Забайкалья». Организатор первых рабочих марксистских кружков в Чите в 1898 г. и член организованного им Читинского комитета РСДРП в 1902-1903 гг. В 1903 г. арестован, но после голодовки освобожден под надзор полиции. Перейдя на нелегальное положение, уехал в Петербург, жил под именем Василия Лапина, осенью был кооптирован в Петербургский комитет РСДРП. После II съезда партии (1903 г.) - большевик. С 1903 до января 1905 гг. пропагандист и организатор от Петербургского комитета РСДРП на предприятиях за Нарвской заставой (товарищ Емельян). В 1903-1905 г. сотрудничал в газетах «Искра», «Вперед», «Пролетарий», «Северный край». В апреле 1904 г. во время подготовки к Первому мая был арестован, пробыл в «Крестах» до середины декабря 1904 г. Освобождённый под денежный залог в 300 рублей, вел партработу среди рабочих Петербурга и Костромы. Участник революции 1905-1907 гг., активист большевистских военных организаций. После 9 января 1905 г. вынужден был уехать из Петербурга и вёл пропаганду в Твери, Нижнем Новгороде, Костроме, в Крыму, Киеве, Одессе. С февраля 1905 г. - член Одесского комитета РСДРП. 12 (25) февраля, по другой версии - 19 февраля (4 марта) - арестован в Одессе, до июня сидел в тюрьме (до восстания на броненосце «Потемкин»). После 10-дневной голодовки 11 (24) июня 1905 г. освобожден из тюрьмы. Согласно преданию, плыл ночью на шлюпке к броненосцу «Потемкин» но был обстрелян и повернул назад. Вернулся к партработе в Одессе, затем в Туле. В подписи под снимком из Новосибирского областного архива, помещенном в книге Е. Костиной он назван организатором социал-демократической группы в Челябинске (но сюда Ярославский, - по крайней мере, до 1917 г., - не заезжал). С октября по декабрь 1905 г. в Ярославле - вел агитацию среди солдат Фанагорийского полка, организатор стачки текстильщиков. Делегат Ярославской организации на Таммерфорской конференции большевиков (декабрь 1905 г.), где впервые встретился с Лениным. В начале 1906 г. был направлен в Москву и кооптирован в Московский комитет партии (МК). Как член МК, работал в Московской военной организации большевиков, создавал партийные группы в частях Московского гарнизона, налаживал выпуск и распространение нелегального журнала «Жизнь солдата» (по другим источникам, газеты «Солдатская жизнь»). Участвовал в организации конференции военной организации МК РСДРП в марте 1906 г. в Москве, был арестован на ней с другими членами организации. Совершил побег из Сущёвского полицейского дома. 10-25 апреля (23 апреля - 8 мая) 1906 г. находился в Стокгольме, как делегат IV (Объединительного) съезда РСДРП с решающим голосом от Ярославского комитета (товарищ из Ярославля, Ярославский). После съезда в 1906 г. проехал по Сибири: посетил Иркутск, Верхнеудинск, Читу. Летом 1906 г. выступил с докладом о съезде на Забайкальской областной конференции РСДРП. Затем на партработе в Екатеринославе (ныне Днепропетровск), Москве и Петербурге (Кронштадте), где редактировал подпольную солдатскую газету «Казарма». В ноябре 1906 г. принимал участие в I конференции военных и боевых организаций РСДРП в Таммерфорсе. После конференции возглавил Временное бюро военных и боевых организаций РСДРП. В феврале 1907 г. по поручению ЦК Емельян приступил к созданию специальной школы, которая должна была готовить кадры для боевых и военных организаций партии. Он решил воспользоваться тем, что в школе собраны практики-боевики, и наладить лабораторию, чтобы познакомить инструкторов с производством простейших взрывчатых веществ. Он хотел, чтобы любая аптека в любом районе могла послужить базой для изготовления оружия. К сожалению, эта школа имела только один набор, причем выпуск даже не состоялся, а лаборатория просуществовала недолго - полиция напала на след. Весной 1907 г. делегат V (Лондонского) съезда РСДРП с решающим голосом от Военной организации Петербурга и Кронштадта (Ильян). В эти годы печатался в газетах «Вперед» (М., 1906), «Рабочий» (П., 1907), «Рабочий» (Севастополь, 1907). Вскоре после возвращения со съезда был арестован в Петербурге, полтора года до суда сидел в «Крестах». В заключении “много читал, писал, рисовал”. В тюрьме писал статьи по авиации, этнографии и химии, “следил за каждым новым словом в науке и технике, старался каждому новому изобретению найти применение для борьбы с царизмом”. (Минц И.И. О Емельяне Ярославском, М., 1988, с.294). В 1908 г. по делу типографии газеты «Рабочий» был оправдан, но по делу Военной организации РСДРП приговорён военно-окружным судом к 7 годам каторги, по обжаловании приговора заменённых на 5 лет каторжных работ, с последующей высылкой на поселение в Восточной Сибири. Каторгу отбывал в петербургской пересыльной тюрьме (2 года), потом в Бутырской тюрьме в Москве, а с 1912 - в с. Горный Зерентуй (Нерчинская каторга), где работал в мастерской художественной мебели. По словам старшей сестры Т.М. Савковой, рисовал на полях писем с каторги и из ссылки. В начале ноября 1912 г. был обследован врачом, обнаружившим у него бронхит, ревматизм и неправильную деятельность сердца. В июле 1913 г., по окончании каторги, сослан на поселение в Якутск, где пробыл до начала лета 1917 г. Весной 1914 г. вместе с В.П. Ногиным, возвращавшимся из верхоянской ссылки, организовал из местных политических ссыльных подпольную Якутскую организацию РСДРП. В ссылке Емельян исходил все окрестности Якутска, изучал флору района, искал редкие растения. Однажды, осенью 1914 г., его попросили обработать гербарий, собранный лесной экспедицией на реке Чаре, притоке Олекмы. Ярославский дал характеристику растениям гербария и издал статью в «Известиях Якутского отдела Русского географического общества» за 1915 г., свободно оперируя латинскими терминами, ссылаясь на немецкую литературу в оригинале. В том же номере «Известий» вышла его статья «Фенология Якутской области», с советами, как вести фенологические наблюдения и наблюдения за сезонными изменениями живой природы, необходимые для развития животноводства и земледелия в северном крае. Ярославский был приглашен участвовать в заседаниях метеорологической комиссии при Якутском отделе РГО. Он объяснил членам комиссии важность исследования и указал на вероятную радиоактивность минеральных вод Якутии, рассказал о своих фенологических и геологических наблюдениях. В ноябре 1915 г. Якутский отдел Географического общества получил написанное по-английски письмо от американской экспедиции, собиравшей материалы по геологии, этнографии и палеонтологии на Чукотке и в долине Колымы, и отдел попросил Емельяна перевести его на русский. Вскоре Якутский отдел предложил ему стать хранителем музея, Ярославский согласился. 26 мая 1915 г. он набросал записку, ставшую программой преобразования музея в научно-воспитательное учреждение северо-востока Сибири. ЯГО принял его предложения. Так он стал консерватором Якутского краеведческого музея. Заботясь о пополнении музея новыми материалами, Ярославский изучил уже накопленные коллекции, составил каталоги по археологии, нумизматике, минералогии, палеонтологии, зоологии, ботанике, этнографии, сельскому хозяйству и другим разделам, обработал, описал и зарегистрировал почти 19 тысяч предметов! Отдельные экспонаты пришлось извлекать из хлама и давать им постоянную музейную прописку. Для пояснения многих экспонатов Емельян делал зарисовки, изготовлял чертежи, схемы, диаграммы. Теперь можно было ориентироваться в накопленном материале. Несмотря на малую площадь, экспонаты музея были размещены умело, экономно, понятно для посетителей, в нужной последовательности. В течение 3 лет вел наблюдения погоды, одновременно являясь заведующим Якутской метеорологической станцией. Летом 1916 г. ездил на Олекму для сбора ботанических, зоологических, минералогических и этнографических материалов, а позже издал в академических журналах ряд статей (1926-1927) . В ноябре 1916 г. вместе с Г.К. Орджоникидзе и Г.И. Петровским организовал из якутской молодежи кружок «Юный социал-демократ». В кружке занималось около 20 человек, в т.ч. будущие революционеры П.А. Слепцов-Ойунский, М.К. Аммосов и другие. После Февральской революции 1917 г. принимал активное участие в политических событиях в Якутии. В марте 1917 г. избран членом Якутского комитета общественной безопасности, входил в комиссию по делам Якутии, председатель бюро труда, участвовал в работе съезда якутов и русских крестьян Якутского, Олекминского и Вилюйского округов. При его участии 31 марта 1917 г. напечатан первый номер местной газеты «Социал-демократ». До мая 1917 г. был членом Якутской объединенной организации РСДРП, в основном состоявшей из меньшевиков. 14 мая 1917 г. стал председателем объединенного Якутского совета рабочих и солдатских депутатов. 19 мая 1917 г. был избран пожизненным членом Якутского географического отдела, а музей с 1924 г. носит его имя. В 1934-1939 гг. член КПК при ЦК ВКП (б). В последние годы жизни на научной работе, член Ученого совета Института Маркса - Энгельса - Ленина - Сталина. С 1939 г. - руководитель кафедры истории ВКП (б) в Высшей партийной школе при ЦК ВКП (б). В годы Великой Отечественной войны, как член ЦК и член редколлегии газеты «Правда», активно участвовал в организации и проведении идеологической работы, с 1942 г. был членом Совета военно-политической пропаганды при Ставке Верховного главнокомандующего. С 1941 г. заведующий лекторской группой ЦК ВКП (б). Его статьи и речи перед фронтовиками призывали бойцов Красной Армии, весь советский народ к стойкости и разгрому врага. Ярославский был незаурядным художником. Знаток искусства и живописец-пейзажист, в 1915 г. он был инициатором и участником художественной выставки в Якутске. Дома у него все стены были увешаны собственными полотнами. Емельян Михайлович увлекался цветоводством и отправлял выращиваемые им цветы на выставки. Его именем названа открытая им в Якутии травка - губельмания. Считался хорошим семьянином - был женат на большевичке Клавдии (Кларе) Ивановне Кирсановой (1888-1947), с которой сошелся в ссылке, имел пятерых детей: две дочери - Марьяну и Маргариту и трех сыновей. Марианна была женой кинооператора Р. Кармена, затем вышла замуж за заместителя генерального секретаря Лиги наций и полпреда СССР в Испании М. Розенберга (расстрелян в 1939 г.). Ярославский - делегат VIII-XVIII съездов партии. На VIII съезде партии входил в военную оппозицию. На VIII-IX съездах (1919-1920) избран кандидатом в члены ЦК, на X-XI (1921-1922) и XVIII съездах (с 1939) - членом ЦК, на XII-XVI съездах - членом ЦКК, на XVII съезде - членом Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б). Одновременно избирался: в 1924-1934 гг. - членом президиума, в 1923-1926 гг. - членом секретариата, в 1924-1934 гг. - секретарем партколлегии ЦКК ВКП (б). Член ВЦИК. В 1923-1937 гг. был членом ЦИК СССР, в 1937-1943 гг. - депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва от Омска. Был одним из ведущих публицистов партии. Литературные псевдонимы: В.Б.; Верин; Е. Панин; Емельян; Емельян Ярославский; Е.Я.; Е. Ярославский; Ем. Я-й; Ем. Яр.; Ем. Ярославский; Клавдин; Лапин; Марианна; Сибиряк; Солдат - социал-демократ; Социалист; Читинец. В 60 лет за заслуги перед Сталиным награжден орденом Ленина, в связи с 65-летием - Сталинской премией (1943). Умер от рака после нескольких операций 4 декабря 1943 г. Похоронен в Москве на Красной площади у Кремлёвской стены. Именем его названы завод в Москве, проспекты, улицы и переулки в Ижевске, Иркутске, Краснодаре, Магнитогорске, Новосибирске, Одессе, Перми, Улан-Удэ, Ульяновске, Челябинске, Чите, Якутске, Ярославле и других городах.

Персоналии.
Басов Михаил Михайлович (1898-1938), политпросветработник, журналист, организатор издательского дела. Родился в с. Юргинском Тобольской губернии. С 1916 г. на журналистской работе в газетах Благовещенска. В 1917 г. окончил Омскую школу прапорщиков, избирался в совет солдатских депутатов гарнизона. В 1917-1919 гг. - меньшевик-интернационалист. С 1920 г. член РКП (б). В Новониколаевске с 1921 г., был заместителем заведующего Сибполитпросветом (позже Сибгосиздатом). С июня 1921 г. - председатель правления Сибгосиздата, с октября 1924 г. председатель Сибкрайиздата. Один из организаторов издания журнала «Сибирские огни» (1922) и Сибирской советской энциклопедии (1926). В 1926-1929 гг. ее первый главный редактор. Расстрелян.

Березовский Феоктист Алексеевич (1877-1952), революционер-большевик, партийный деятель, пролетарский писатель. В начале 1904 г. стал членом РСДРП и одним из руководителей группы большевиков на ст. Зима. В мае 1918 г. приехал в Омск, стал одним из лидеров Омской группы социал-демократов интернационалистов. После начала чехословацкого мятежа перешел на нелегальное положение, работал в подполье, в августе 1918 г. был арестован и попал в тюрьму. Лишь 22 декабря в конце года его освободили восставшие рабочие. По другой версии, ему удалось сбежать из лагеря во время восстания. Потом скрывался от колчаковской охранки, вел подпольную партработу в Омске. После занятия Омска красными с декабря 1919 г. Березовский занят восстановлением органов Советской власти: сперва как губернский продовольственный комиссар, затем - председатель избирательной комиссии по выборам в Омский городской совет, был депутатом горсовета. В 1920-1923 гг. на советской и журналистской работе в городах Сибири. В 1921-1922 гг. один из инициаторов и организаторов издания первого в Сибири литературно-художественного журнала. Еще 15 августа 1922 г. Сиббюро ЦК РКП решило отпустить Березовского в Москву для продолжения образования. Но лишь в 1924 г. он окончательно переехал в Москву, занимался писательским трудом, вошел в правление Московской ассоциации пролетарских писателей.

Феоктист Березовский - летописец встречи с писателями
За несколько дней до исторической встречи Сталина с писателями в доме Горького на Малой Никитской в Москве 26 октября 1932 года Сталин провел там же отдельную встречу-инструктаж с писателями-коммунистами.
О второй встрече известно многое. Существует как минимум два варианта записей литературоведа Корнелия Зелинского о ней, существенно разнящихся между собой. Первый - почти что синхронный самой встрече (опубликован в 1991 г. в «Вопросах литературы»). Второй - отретушированный к 70-летию вождя, который автор прислал в журнал «Большевик». Главный редактор теоретического журнала партии С. Абалин просил у Сталина разрешения на публикацию, но ответ не обнаружен.
20 октября 1932 г. Сталин произнес речь именно на первой встрече с партгруппой в гостиной дома у Никитских ворот. Она попала в архивный том, озаглавленный «документы и материалы, не вошедшие в собрание сочинений». Это говорит об авторизованной апробированности со стороны кураторов собрания сочинений. Для удобства восприятия текста публикатор лишь разделил ее на абзацы. Ее фрагменты публиковались в спецномере журнала «Новая модель», посвященном 70-летию метода социалистического реализма. Речь приводится без стилистической правки.
Несколько слов о стенографисте записи - писателе Феоктисте Березовском (1877—1952). Член партии с 1904 года, он после повести «Перепутье» (1928) сумел опубликовать только небольшой отрывок из повести «Отечество» (1943). Многолетнее творческое молчание не помешало тому, чтобы с санкции Сталина в 1947 году писатель был награжден орденом Трудового Красного Знамени.
В благодарственном письме Березовский писал Сталину о событиях 1932 года и после:
«Пятнадцать лет назад, не безызвестный рапповец Иван Макарьев предупредил меня, что если я не перестану разоблачать троцкистскую работу некоторых руководителей РАПП, мое имя исчезнет со страниц литературы. Как подобает большевику, я не испугался этой угрозы и, со всей присущей мне энергией и страстью, продолжал бороться против всех и всяческих уклонов и группировок как на общеполитическом фронте, так и на фронте литературы. Но и враги мои, в течение этих 15-ти лет, не дремали. Они делали все от них зависящее, чтобы привести в исполнение свою подлую угрозу. Пытаясь ввести в заблуждение партийные органы и советскую общественность, они обливали потоками клеветы и грязи меня и мою семью, лишив меня возможности публичной реабилитации. Партия в свое время разобралась в этом деле. Враги же наши получили по их заслугам.
Но я не могу скрыть от Вас, Иосиф Виссарионович, что травля, которой я подвергался, почти на 12 лет выбила меня из нормальной творческой колеи и что в течение этих 12 лет никто не хотел печатать моих новых работ, которые я, несмотря ни на что, все-таки, написал, и ни одно издательство не решалось и до сих пор не решается переиздать мои прежние работы, несмотря на то, что книги мои, по мнению авторитетных правительственных органов, имеют определенное воспитательное значение, а книжные фонды моих произведений повсюду в СССР износились и пришли в нечитательное состояние либо совсем исчезли с библиотечных полок вследствие полной изношенности.
Сегодня, в день величайшей моей радости, в день радости моей жены - партийки и партизанки и моих многочисленных детей-партийцев (а беспартийных детей у меня нет), в день радости моих внуков-партийцев и комсомольцев, я чувствую себя обязанным сказать Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, что в долгие и тяжкие для всех нас годы страданий ни я лично, ни моя многочисленная семья ни на одну секунду не складывали нашего партийного оружия и каждый на своем посту продолжали борьбу за великие идеи и дела Партии, под ее славным знаменем».
Сталин знал о существовании Березовского. В апреле 1932 г. при формировании ОК ССП он вычеркнул из списка имена Александра Афиногенова, Михаила Шолохова, Бориса Лавренева и вписал вместо них Вячеслава Иванова, Александра Безыменского и Лидию Сейфуллину. Он оставил нетронутым именно имя Березовского.
Любой экспромт в модели сталинского руководства должен был быть подготовлен. Лучшей подготовкой являлась встреча в узком кругу с писателями-большевиками. Большая часть из них были бывшими рапповцами. К сожалению, Березовский не отметил, сколько времени длилась встреча, кто в ней участвовал, о чем говорили выступавшие, в частности А. Фадеев, на которого ссылался Сталин.
Запись ценна не только тем, что в ней Сталин дискусионно и порой противоречиво и непоследовательно, в стиле потока сознания, говорит о понятии, которое на многие десятилетия вперед станет канонизированной темой из школьных, институтских и университетских учебников по литературе и неизменным вопросом из экзаменационных билетов на аттестат советской зрелости: «социалистический реализм». Особенность этой речи в том, что она как бы фиксирует момент рождения термина и обсуждение в кругу единомышленников наиболее оптимальной формулировки. «Социалистический реализм» вождь называет то «социалистическим романтизмом», иногда «революционным социалистическим реализмом», а то «диалектическим материализмом». Стенографичность отрывка и 70 лет спустя создает эффект присутствия, слышится неотретушированный сталинский голос, его характерная семинарская риторика и неповторимое косноязычие гиперреалистического примитивизма.
В конце апреля 1933 г. запись выступления была послана Ф. Березовским Сталину.
Машинопись предваряло письмо писателя вождю:
«Москва 29. IV. 33 г.
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Обращаюсь к Вам с запоздалой просьбой. Я записал Вашу речь, произнесенную на собрании писателей-коммунистов совместно с членами Политбюро 20.Х.32 г. Тогда я просил подтвердить мою запись, и Вы обещали это сделать. Но причины, лежащие вне моей воли, помешали мне вовремя послать Вам копию записки. Во-первых, расшифровка первоначальных записей речи и других заметок того дня, перепись в дневник, а из дневника на листы, заняли несколько дней. Потом с 1-го ноября я заболел тяжкой болезнью, от которой не оправился еще как следует и сейчас. Но сейчас я получил возможность заниматься трудом. Перечитав свой дневник, я еще раз убедился, что Ваша речь для нас, писателей, имеет огромное принципиально теоретическое и практическое значение. Поэтому убедительно прошу не отказать в подтверждении. Знаю, что с того времени много воды утекло, и Вам за это время пришлось работать над вопросами более важного значения. Но думаю, что Вы вспомните и эту Вашу речь, внесете поправки и подтвердите запись. Расшифровку записи я сделал в течение первых двух дней после собрания у Горького - по свежей памяти. Первоначальная запись велась мною почти стенографически. Поэтому думаю, что больших «грехов» в записи не должно быть. Очень сожалею, что не записал вторую Вашу речь на втором собрании у Горького (совместно с беспартийными писателями), когда вы более подробно говорили о революционном социалистическом реализме. Отсутствие точных записей Ваших четких определений этого метода весьма затрудняет разработку вопроса. По понятным Вам причинам запись речи я не мог дать на пишущую машинку. Извиняясь за беспокойство, остаюсь глубоко уважающим Ф. Березовский».

Брихничев Иона Пантелеймонович (15.06.1879, Тифлис -28.03.1968, Москва), поэт, публицист, издатель, лидер движения «голгофских христиан». Сын кузнеца. Окончил духовное уч-ще в Кутаисе. В 1893 г. поступил в Тифлисскую ДС, учился в одном классе с И. В. Джугашвили (Сталиным). После окончания семинарии рукоположен в  священники и назначен в с. Пасанаури, вскоре стал настоятелем храма в Тифлис. В 1906 г. занялся политикой, стал членом «Христианского братства борьбы», возглавляемого В. Ф. Эрном и В. П. Свенцицким. В газ. «Возрождение» (Тифлис) опубликовал 2 «Открытых письма» с осуждением   церковной политики и «черносотенного» духовенства. С   апр. 1906 г. издавал радикальную газ. «Встань, спящий!», вскоре запрещенную и выходившую до кон. июня под др. названиями («Наша мысль», «Ходите в свете», «Маяк», «Встань и ходи»). 21 июня 1906 г. арестован, приговорен к году тюрьмы, решением Святейшего Синода лишен священнического сана. С июня 1907 г. находился в ссылке в Егорьевске Рязанской губ. В 1908 г. жил в Ростове-на-Дону, в 1909 г.- в Саратове и Царицыне, издавал ряд журналов («Пойдем за ним», «К свету», «Слушай, земля») и 2 газеты («Царицынская мысль» и «Город и деревня»). В сент. 1909 г. Б. переехал в Москву. Находясь под влиянием старообрядческого еп. Михаила (Семёнова), вместе с С. И. Гусевым-Оренбургским и Свенцицким создал движение «голгофских христиан», провозгласившее самопожертвование («Голгофу») единственным путем к спасению и призывавшее к радикальной реформе Церкви и разрушению существующего строя. В 1910-1912 гг. издавал ж. «Новая земля». В 1913 г. был выслан из Москвы, жил на юге России, один из редакторов и авторов сб. «Вселенское дело» (1914), посвященного памяти Фёдорова. В 1912-1917 гг. Б. опубликовал 4 сборника стихотворений; им составлены антологии «Молитвы Вселенской Церкви» (М., 1912) и «Христос в мировой поэзии» (М., 1912). Октябрьскую революцию 1917 г. Б. встретил восторженно, вступил в РКП (б), воспел в стихах В. И. Ленина (Пролетарский сборник. М., 1918. Кн. 1. С. 18-20). Работал в Наркомпросе, Всероссийском комитете по ликвидации неграмотности; участвовал в обороне Гомеля и Могилёва от польск. армии; заведовал Гомельским отделом народного образования. С 1921 г. работал в Грузии, занимался пропагандой революционной культуры. В 1922-1923 гг. являлся секретарем ЦК Помгола. В брошюре «Патриарх Тихон и его церковь» (1923) обвинил РПЦ и лично Патриарха в «контрреволюционности» и «черносотенстве»; оправдывал кампанию по изъятию церковных ценностей и вызванные ею судебные процессы. В 1924- 1925 гг. был секретарем Центрального совета Союза воинствующих безбожников. Делегат VII и VIII съездов Советов РСФСР. После конфликта с председателем Антирелигиозной комиссии при Главполитпросвете ЦК РКП (б) Е. М. Ярославским в 1925 г. был исключен из РКП (б). В 1928-1929 гг. работал в Наркомпросе Казахстана, затем вышел на пенсию и вернулся в Москву. С 1932 г. являлся членом Белорусской АН, по ее заданию   собирал материалы для многотомной «Истории науки». Умер в доме для престарелых.
 Брихничев И.: Капля крови: Стихотворения. М., 1912; Что такое голгофское христианство. М., 1912; Горькая правда. СПб., 1913; Огненный сеятель. М., 1913; Какого он хотел рождественского подарка. М., 1913; Огонь я принес на землю. М., 1913; Последние слова великих людей. М., 1913; Современные реформаторы. М., 1913; Дело Иисуса // Вселенское дело. Од., 1914; Осанна: 2-я кн. стихов. Од., 1914; Пути живые: (Цветопесни - кн. 3-я). М., 1916; Литургия целому: 4-я кн. стихов. М., 1917; Методы и формы агитации в области ликвидации безграмотности. М., 1920; Патриарх Тихон и его церковь. М., 1923; Книга в жизни великих людей. М., 1931. О нем.: Эрн В. Ф. Пастырь нового типа. М., 1907; Михаил (Семёнов), еп. Иона Брихничёв: (Открытое письмо «голгофским христианам») // Совр. слово. 1909. № 601, 16 авг.; Брихничёва В. М.Пламенное сердце: (Пророчество о новой земле). М., 1912; Базанов В. Г. Трудная биография // Звезда. 1979. № 12; Семёнова С. Г. Тайны Царствия Небесного. М., 1994. С. 334-336, 384; Взыскующие Града: Хроника частной жизни рус. религ. философов в письмах и дневниках. М., 1997. С. 95-96.

Гашек Ярослав (в России добавляли - Романович, 1883-1923), журналист и писатель, воин-интернационалист, участник гражданской войны в России. В 1915 г. был призван в австро-венгерскую армию. В сентябре 1915 г. перешел на сторону русских. После Октябрьского переворота перешёл на сторону Советской власти. В феврале 1918 г. вступил в Красную армию, командир интернационального отряда, сражавшегося с немцами на участке Конотоп-Брянск. В марте 1918 г. Гашек стал членом чешской группы РКП (б). В апреле 1918 г. в Самаре был создан Чешский военный отдел по формированию революционных частей, который возглавляли Иосиф Поспешил, Малина и Ярослав Гашек. В октябре 1918 г. вошел в состав 5-й армии Восточного фронта. Прошел с ней боевой путь от Уфы до Иркутска. В январе 1919 г. назначен в Уфе заведующим походной типографией 5-й армии, где печаталась газета «Наш путь». Вместе с 5-й армией двигалась его типография, и в каждом городе постоянно выходили газеты интернационалистов. Иностранный отдел при политотделе 5-й армии Восточного фронта под руководством Я. Гашека выпускал газеты “Красное знамя” и “Красный солдат” на немецком, “III интернационал” на венгерском, “Трибуна коммуниста” на польском языках. Еженедельная газета “Всемирная революция” выходила на венгерском, немецком и западнославянских языках. Орган иностранной секции коммунистических групп при политотделе 5-й армии “Коммунист” - еженедельник чешской иностранной коммунистической группы - и “Газета-бюллетень” выходили на чешском языке, “Атака–Штурм” - известия иностранной секции коммунистов-интернационалистов в Сибири - на венгерском и немецком языках. Кроме газет, группа издавала листовки, воззвания, обращения и, начиная с 26 апреля 1919 г., орган иностранной секции политотдела 5-й армии - бюллетень на немецком и венгерском языках “Известия иностранных секций”. Печатная продукция секции выходила на немецком, венгерском, чешском, польском, румынском, сербском и хорватском языках. Только в августе-ноябре 1919 г. группа выпустила 14,5 тыс. экз. воззваний, 2,6 тыс. экз. газет на немецком языке, 1,8 тыс. экз. на польском, 900 экз. на венгерском. Текст гимна коммунистов “Интернационал” был издан тиражом 26 тыс. экз., в том числе 5 тыс. экз. на польском, 3 тыс. экз. на немецком, 18 тыс. экз. на других европейских языках. (Боевое содружество трудящихся зарубежных стран с народами советской России. 1917-1922. М., 1957, с.208-209). 17 августа 1919 г. Гашек прибыл в Челябинск. Руководил армейской типографией, возглавлял секцию иностранцев при партшколе армии, а в сентябре стал начальником всего интернационального сектора армейского политотдела. В нем работали 5 инструкторов-агитаторов: венгр Бела Шугар, чех А. Волоушек, татарин Юсуп Хакимов, кореец А. Пак, китаец Чжен Чжан-хай. В походной типографии 5-й армии, наряду с печатным органом Реввоенсовета газетой «Красный стрелок», выходившей с апреля 1919 г., печатались «Степная коммуна» и «Советская Сибирь». Гашек печатал статьи в красноармейских газетах “Наш путь”, “Красный стрелок”, журнале “Красная Европа“, в челябинской газете “Степная коммуна”.

Гойхбарг Александр Григорьевич (1883-1962), государственный деятель. В 1904-1917 гг. - член РСДРП, меньшевик. После Октябрьского переворота один из немногих юристов, перешедших на сторону Советской власти. В начале 1918 гг. по рекомендации М.А. Рейснера назначен В.И. Лениным одним из руководителей Наркомюста: членом коллегии и заведующим Отделом кодификации и законодательных предположений наркомата. В июле 1918 г. участвовал в написании текста первой советской конституции. Написал брошюру «Исполняйте законы советской республики» (М. - П., изд. Коммунист, 1919, 15 с.) - популярное разъяснение Постановления VI Чрезвычайного Всероссийского съезда Советов от 8 ноября 1918 г. по вопросу об исполнении законов. Эту брошюру сам Ленин лично разослал всем наркомам и членам коллегий наркоматов, напомнив, что все они обязаны строго исполнять это постановление. (Ленинский сборник, т.8, с.19). В 1919-1924 гг. - член РКП (б). Участник гражданской войны. С осени 1919 г. на Восточном фронте. С февраля 1920 г. - член Сибирского революционного комитета (Сибревкома), заведовал отделом юстиции Сибревкома, одновременно являлся заведующим Сибирского отделения РОСТА и работал ответственным редактором газеты «Советская Сибирь». В мае 1920 г. на одном из заседаний Сиббюро зашел спор по поводу конфликта в редакции «Советской Сибири». Сошлись на том, что «товарищ Гойхбарг мало уделяет времени работе в редакции и не указывает сотрудникам, как нужно работать, а после выхода возникают недоразумения». Постановили: «Предложить тов. Гойхбаргу больше уделять времени на газетную работу, не ограничиваться писанием статей, но и руководить работой. Всем ответственным работникам писать в газету не менее одной статьи в неделю по указанию ответственного редактора». 20-30 мая 1920 г., как областной комиссар юстиции, был государственным обвинителем на первом показательном процессе, организованном советской властью в Омске, - суде над министрами Колчака. На заседании Сибирского бюро ЦК РКП (б) заранее решалось, к кому из подсудимых применить высшую меру наказания. (Процесс над колчаковскими министрами. Май 1920. Документы. М., 2003). С сентября 1920 по начало 1924 гг. - член коллегии Наркомата юстиции. Участвовал в разработке экономического законодательства нэпа. Его профессионализм и старательность были оценены: с 1920 г. входил в состав Малого СНК в качестве заместителя председателя. В январе 1921 - феврале 1923 гг. - председатель Малого Совнаркома. Руководил созданием первого Гражданского кодекса РСФСР, принятого в октябре 1922 г. Репрессирован.

Гусаров Федор Васильевич (1875-1920), революционер, социал-демократ, искровец, партийный работник. После II съезда РСДРП большевик. В конце сентября (в начале октября н. ст.) был кооптирован в ЦК. Осенью 1903 г., как член ЦК РСДРП, он руководил деятельностью военной группы, совершил поездку на Кавказ для переориентации социал-демократических организаций региона на большевистские позиции. В июне 1906 г. выехал в Кронштадт, чтобы возглавить начавшееся там восстание солдат и матросов. Восстание было разгромлено, а он 21 июня 1906 г. арестован и предан военно-окружному суду, приговорившему его 17 сентября 1907 г. к 8 годам каторжных работ. В 1913 г. каторгу заменили ссылкой в Енисейскую губернию. С 1913 по 1918 гг. жил и работал в Красноярске - сначала врачом, а затем заведующим одной из городских больниц. После Февральской революции остался в Сибири. Был членом райкома РСДРП (б) в Красноярске, вел агитацию среди рабочих и солдат, выступал на митингах, избирался кандидатом от большевиков во Всероссийское Учредительное собрание. В конце 1917 г. был избран членом Центросибири, депутатом Красноярского Совета, входил в его исполком, был комиссаром здравоохранения Енисейской губернии. Весной 1918 г. руководил формированием красногвардейских отрядов, участвовал в боях против чехословацкого корпуса. После падения Советской власти работал в подполье, участвовал в подготовке восстаний против Колчака. В декабре 1919 г. его отозвали в Москву, но по пути он получил назначение в Омск. Занимал ряд руководящих постов: был членом Омского исполкома, заместителем председателя Сибздрава, заместителем председателя Омского горсовета, заведовал военным отделом Омского горкома РКП (б), входил в редколлегию газеты «Советская Сибирь». Умер от тифа.

Данишевский Карл-Юлий Христианович (Юлий-Карл Кришьянович, 1884-1938), революционный, государственный и партийный деятель. Член РСДРП с 1900 г. (партийная кличка - Герман). Участвовал в подготовке Лондонского (5-го) съезда РСДРП (1907), избран на нем в состав ЦК РСДРП. С 1908 г. член Русского бюро ЦК. Во время гражданской войны с июля 1918 г. член РВС и комиссар штаба Восточного фронта, с сентября - член РВС Республики. В январе-мае 1919 г. заместитель председателя Латвийского советского правительства и заместитель председателя РВС Советской Латвии. В 1918-1920 гг. председатель Ревтрибунала РСФСР. В октябре 1920 - феврале 1921 гг. секретарь Сибирского бюро ЦК РКП (б), входил в состав редколлегии газеты «Советская Сибирь». Расстрелян.

Диман Ян Янович, член РСДРП, старый большевик. В 1913-1914 гг. и с марта по июль 1917 гг. участвовал в издании в Нарве газеты большевиков Эстляндии «Кийр» («Луч»). В октябре 1917 г. делегат II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов от Нарвского Совета. Входил в большевистскую фракцию съезда. Участник Октябрьского переворота в Петрограде и гражданской войны, был политическим комиссаром на разных фронтах. В 1920-1921 гг. член Сибирского бюро ЦК РКП (б), заведовал Агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро. С марта 1921 г. входил в редколлегию «Советской Сибири». Других сведений о его судьбе нет.

Канатчиков Семен Иванович (1876 или 1879-1940), рабочий, участник революционного движения, партийный и литературный деятель. Член РСДРП с 1898 г. С 1903 г. - большевик, активный подпольщик. С 1905 г. профессиональный революционер. Постоянно подвергался репрессиям, неоднократно арестовывался, сидел в тюрьмах и ссылался. В 1916 г. переехал в Новониколаевск. Работал в потребительском обществе «Экономия» (Новониколаевск), участвовал в работе редакции социал-демократической газеты «Голос Сибири». После Февральской революции в марте-июне 1917 г. - член и секретарь исполкома Новониколаевского Совета рабочих и солдатских депутатов, первый председатель отдела труда совета. Один из секретарей Новониколаевского комитета объединенной организации РСДРП и член Томского комитетов РСДРП. С мая 1917 г. член Новониколаевского горкома РСДРП (б). 20 мая 1917 г. вместо выбывшего в Петроград В.И. Германа-Каменского общее собрание Новониколаевского Совета избирает Канатчикова председателем исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов. Однако 3 июня 1917 г. Канатчиков был отозван в Томск на должность товарища председателя губисполкома. В канун Октября член Томского Совета депутатов, губернский комиссар труда. После установления Советской власти в Томской губернии в 1918 г. работал заместителем председателя Томского губисполкома и председателем Томского военно-революционного штаба. В 1920 г. заведовал Сибирским отделом народного образования, был членом Сибирского революционного комитета (Сибревкома). С 10 февраля 1921 г. - член коллегии (правления) Сибирского отделения ГИЗ. В октябре 1924-1925 гг. - заведующий отделом печати и издательств ЦК РКП (б), одновременно редактор журнала "Пролетарская революция". Расстрелян.

Майский Иван Михайлович (настоящее имя Израиль Ляховецкий, 1884-1975), дипломат, историк, публицист, академик АН СССР (1946). Вступил в 1903 г. в РСДРП, после 2-го съезда - меньшевик (кличка Владимир Майский). В 1905 г. - член Саратовского комитета РСДРП. После Октябрьского переворота член ЦК меньшевистской партии. Затем организовал сибирское Учредительное правительство, что помогло Колчаку прийти к власти. Был управляющим ведомством труда при Директории, избранной на Уфимском совещании (сентябрь 1918 г.), за что был исключен из меньшевистской партии. Бежал от Колчака, путешествовал по Монголии. В декабре 1920 г. переехал в Омск. в феврале 1921 г. вступил в РКП (б). В Омске жил до середины 1921 г., работал заведующим экономическим отделом Сибревкома. Вторую половину 1921 г. и начало 1922 г. прожил в Ново-Николаевске, куда переселился Сибревком. Был председателем Сибирского Госплана и редактором газеты «Советская Сибирь». (Иван Михайлович Майский. Избранная переписка с российскими корреспондентами, в 2 кн., кн.1, М., 2005, с.249). С 1922 г. на дипломатической работе. Сначала помощник полпреда, затем полномочный представитель СССР в Англии. Репрессирован. Автор многих книг.

Правдухин Валериан Павлович (1892-1938), писатель, критик, муж и соавтор Л. Сейфуллиной. Родился в ст. Таналыцкая Орского уезда Оренбургской губернии, в семье сельского псаломщика. Русский. Окончил историко-философский факультет ун-та им. Шанявского. Писать начал с 1914 г. Был народным учителем, земским лектором. До революции член партии эсеров. Видный литературный деятель Сибири. В 1921 г. стал руководителем Сибирского (Новониколаевского) отделения ГИЗа. Один из создателей журнала “Сибирские огни”, в 1922 г. его редактор (Литературная энциклопедия, 1929). Член Союза советских писателей. На момент ареста беспартийный. Расстрелян 28 августа 1938 г. Место захоронения останков: Коммунарка. Именем его названа одна из улиц Челябинска. Книги очерков (По излучинам Урала, 1929, Годы, тропы и ружье, 1930), книга для детей "В степи и горной тайге" (1934). Вместе с Л.Н. Сейфуллиной создал пьесы “Виринея“, “Егоркина жизнь“, “Новый учитель“. О его творчестве: Полянский В. - Печать и революция, 1925, кн. I; Залесский В. Гугенот из Териберки на фронтах пятилетки. - Литературная газета, 27 октября 1931; Селивановский А. Кулацкая тарабария. - Правда, 4 ноября 1931.

Соколов Василий Николаевич (1874-1959), профессиональный революционер, партийный деятель, журналист, писатель. Член РСДРП с 1898 г. После II съезда - большевик (кличка Фома Иванович). Неоднократно арестовывался, был в ссылке и тюрьме. С февраля 1917 г. председатель Забайкальского обкома и председатель Читинского горкома РСДРП (б), член Совета Читы, входил в Читинский областной Совет рабочих и солдатских депутатов, редактор газеты «Забайкальский рабочий». С 1920 по 1921 г. член Сибревкома. С 10 февраля 1921 г. - член коллегии (председатель правления) Сибирского отделения ГИЗ. В 1922-1923 гг. член коллегии Наркомзема РСФСР, уполномоченный Наркомзема и Центрального статистического управления при СНК РСФСР по Сибири. В 1924-1925 гг. председатель издательства «Новая деревня», был членом редколлегии «Правды», редактором газет «Сельское хозяйство», «Хозяйственная жизнь», журналов «Новая деревня» и «Лесное хозяйство».

Стуков Иннокентий Николаевич (1887-1936), публицист, профессиональный революционер. Член РСДРП, большевик с 1905 г. В 1916-1917 гг. вел партийную работу в Новониколаевске и Томске. После Февральской революции прибыл в Петроград. В апреле 1917 г. на II городской партконференции избран в состав Петербургского комитета РСДРП (б) от Колпинского райкома. Вскоре перешел на работу в Москву. Делегат VII (Апрельской) конференции от Московской организации РСДРП (б). С июня 1917 г. - председатель Московского областного бюро ЦК РСДРП (б), был представителем областного бюро в Московском горкоме большевиков. Участник Октябрьского вооружённого восстания в Москве. С 1918 г. на Западном и Восточном фронтах - был командиром красногвардейского отряда, сражавшегося с немцами, с осени работал в политотделе РВС 5-й армии. Участвовал в создании партийных и советских органов в районах, освобожденных Красной армией (с ноября 1918 г. в Самаре, с января по начало марта 1919 г. в Уфе (председатель губревкома), с 15 августа в Челябинске, с 26 ноября в Омске). Работал в Сибирском бюро ЦК РКП (б) и в редакции «Советской Сибири». С сентября 1920 г. член редколлегии «Советской Сибири». Расстрелян.

Суница Лев Борисович (1887-1943), революционер, партийный деятель, организатор высшего образования, публицист. Член РСДРП, большевик с 1904 или 1905 г. С 1914 по 1918 гг., зарабатывая на жизнь трудом разнорабочего, жил с семьей в Австрии. В Вене он познакомился с Л.Д. Троцким, входил в левое крыло немецко-австрийской социал-демократии. В 1918 г. в письме в ЦК РКП (б) Р.В. Филиппович отмечал, что «Л.Б. Суница был инициатором создания русской большевистской группы в Вене, которая участвовала в организации австрийской Компартии». В ноябре 1918 г. вернулся в Москву. В январе 1920 г. назначен членом Новониколаевского оргбюро РКП (б), в феврале 1920 г. избран председателем Новониколаевского губернского бюро РКП (б). Потом несколько недель работал в составе губернского партийного оргбюро в Томске, был председателем Томского губкома РКП (б). С мая по сентябрь 1921 г. - член Сибирской областной контрольной комиссии РКП (б), позже редактор газеты «Советская Сибирь» в Новониколаевске. Расстрелян.

Тумаркин Давид Григорьевич (1897-1937), журналист, руководитель печати, политпросветработник. В феврале 1919 г., после прихода Красной Армии, добровольно вступил в ряды РККА. В апреле 1919 г. вступил в РКП (б). Работал в политотделе 5-й армии (агитатор, лектор, заведующий партшколой). С лета 1919 г. - ответственный редактор газеты 5-й армии «Красный стрелок», дошел с армией до Иркутска (март 1920). Осенью 1919 г. после освобождения Челябинска участвовал в выпуске «Известий Челябинского ревкома». Сдав обязанности редактора «Красного стрелка», был командирован Сибревкомом на угольные копи в Анжеро-Судженске: работал заведующим агитотделом, редактором газеты «Коммуна», секретарем укома партии (май 1920 - март 1921). Участвовал с совещательным голосом в работе 10-го съезда от Сибирской конференции и 11-го съезда от Сиббюро ЦК РКП (б). С мая 1921 г. - заместитель заведующего (отвечал за подотдел печати) и заведующий агитационно-пропагандистским отделом Сиббюро ЦК РКП (б), член Сиббюро, возглавлял Сибирскую партийную школу при Сиббюро ЦК. С февраля 1922 по сентябрь 1925 гг. - главный редактор «Советской Сибири», автор многих статей и заметок на ее страницах. В 1923 г. заведующий отделом печати Сиббюро ЦК РКП (б). В 1922 г. был одним из организаторов «Сибирских огней». В 1922-1923 гг. член редколлегий журналов «Сибирские огни» и «Красная сибирячка». С сентября 1923 по октябрь 1924 гг. член правления Сибгосиздата. С 1925 г. работал в Государственном институте журналистики. С 1927 по май 1930 гг. возглавлял газету «Уральский рабочий» и сатирическое приложение к ней. В 1931-1936 гг. возглавлял редакцию органа ВЦСПС - газеты «Труд». После самоубийства председателя ВЦСПС М. Томского в августе 1936 г. был арестован и он. 

Устинов Георгий Феофанович (1888-1932), журналист, литератор (печатался под псевдонимами Устинов-Фанвич, Заводный, Клим Залетный). Февральскую революцию встретил в Петрограде, познакомился с Сергеем Есениным, с которым его связала крепкая дружба. С сентября 1917 г. левый эсер. В дни Октябрьского переворота шел с большевиками. В декабре 1917 - январе 1918 гг. редактировал в Минске ежедневную газету «Советская правда», освещавшую борьбу Красной Армии на Западном фронте. В начале того же года вступил в РКП (б). Летом 1918 г. издал воспоминания о революционных днях в Белоруссии, в которых изобразил многих партийных вожаков (Могилевский, Позерн, Ландер и др.). В 1918-1920 гг. сопровождал наркома по военным и морским делам Л.Д. Троцкого в путешествиях по фронтам войны на «бронепоезде Троцкого», был ответственным секретарем газеты «В пути», выходившей в 1918-1922 гг. В эти годы создал первую брошюру о герое Октября Троцком. По решению Сибревкома и Челябинского губкома РКП (б) в конце сентября 1919 г. вошел в состав редакции газеты «Советская Сибирь». Участвовал в ее выпуске до отъезда Троцкого с Урала на Украину в середине октября, но его статьи печатались в газете с октября 1919 по март 1920 гг. После войны работал в «Правде» и «Известиях». Прославился как литературный критик Пролеткульта.

Хотимский Валентин Иванович (1892-1939), революционер, участник гражданской войны, один из ведущих ученых-статистиков страны. С 1911 г. член партии социалистов-революционеров. Февральскую революцию встретил в Петрограде, был избран членом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Затем по решению партии выехал на Дальний Восток, стал депутатом Хабаровского Совета. С конца мая 1917 г. в Екатеринбурге, был избран председателем исполкома Уральского областного совета крестьянских депутатов и членом Екатеринбургского Совета рабочих и солдатских депутатов. Как один из вождей Уральской организации партии левых эсеров, 26 октября 1917 г. на экстренном заседании Екатеринбургского Совета одобрил свержение Временного правительства. В январе 1918 г. на III съезде Советов Урала избран областным комиссаром земледелия, был членом исполкома областного Совета. В июне-июле 1918 г. при принятии решения о казни семьи Романовых требовал немедленного расстрела бывшего царя. После начала мятежа чехословацкого корпуса и захвата Екатеринбурга 25 июля выехал в Москву. Осенью 1918 г. порвал с партией левых эсеров. В октябре 1918 г. вступил в РКП (б) и направлен ЦК на подпольную работу на Украину и в Донбасс. В марте 1919 г. откомандирован в распоряжение Сиббюро ЦК РКП (б). Работал в Вятской губернской ЧК. В начале августа 1919 г. назначен членом Челябинского ревкома (с сентября - губревкома), руководил созданием в городе советских органов. С сентября 1919 г. заведовал агитационно-пропагандистским отделом губкома РКП (б). В декабре 1919 - марте 1920 гг. - член Сибирского областного бюро ЦК РКП (б). С августа по начало декабря 1919 гг. отвечал за выпуск «Известий Челябинского ревкома», 18 сентября переименованных в газету Челябинского губкома и губисполкома «Степная коммуна», а с 1 октября - ставшей общим органом властей Челябинска, Сибревкома и Сибирского бюро РКП (б) "Советская Сибирь". 4 декабря 1919 г. избран председателем Челябинского губкома РКП (б). Поскольку «Советская Сибирь» вместе с Сибревкомом переехала в Омск, в Челябинске пришлось создавать новую газету - «Советскую правду», и с 12 декабря Хотимский стал членом ее редколлегии. 29 декабря 1919 г. освобожден от поста председателя губкома и выехал в Омск. Как член Сиббюро, входил в состав редколлегии «Советской Сибири». С конца марта 1920 г. работал председателем Приморского обкома РКП (б), участвовал в партизанском движении. С 23 апреля 1920 по февраль 1921 гг. - член Дальневосточного бюро ЦК РКП (б). После установления в Приморье Советской власти и создания Дальневосточной республики был членом дипломатической миссии ДВР в Китае, затем работал в Сибирском бюро ЦК РКП (б) в Новониколаевске. С 10 февраля 1921 г. - член коллегии (правления) Сибирского отделения ГИЗ и редакции «Советской Сибири». С осени 1921 по март 1922 г. заведующий подотделом отдела пропаганды ЦК РКП (б). В 1922 г. заведовал бюро печати Дальбюро ЦК РКП (б). Расстрелян.

Рецензия на «Красный Торквемада. Эскиз на фоне времени» (Сергей Шрамко)
Прочитал, но несколько по диагонали. Объём убивает.
Тяжёлые были времена, тьма египетская, опустившаяся на Россию за грехи её.
При изучении биографии таких деятелей раннего большевизма, как Е. Ярославский, нужны отчётливые усилия воли для того, чтобы не стать антисемитом.
Эх, остался бы Емельян музеем в Сибири заведовать, стоял бы ему сейчас памятник в центре Якутска!
А так, кроме как падлой ушастой, никто этого "акакдемика" и не назовёт...

Лео Киготь   02.02.2014 19:37   •   Заявить о нарушении правил / Удалить
Благодарю Вас, Лео! Разные были большевики, и можно с достаточным основанием впасть и в русофобию, и в украинофобию, и в армянофобию, и в латышефобию, хотя на общем фоне сподвижников Сталина полу-еврей, полустаровер Ярославский, конечно, выделяется. А объем текста, конечно, на треть книжки, вы правы. С уважением -

Сергей Шрамко   06.02.2014 08:25   Заявить о нарушении правил / Удалить

Всё-таки дочитал.
Не потому, что неинтересно написано. Вовсе нет. Просто хотелось спокойно и вдумчиво прочесть всю статью.
Такие биографии.
И у большинства в конце, как щелчок затвора: расстрел.
Как тут не вспомнить: революцию задумывают идеалисты, совершают фанатики, а плодами пользуются...
С Уважением,
Геннадий Стальнич   31.12.2013 18:36   •   Заявить о нарушении правил / Удалить
Совершенно верно! Благодарю!

Сергей Шрамко   01.01.2014 09:28   Заявить о нарушении правил / Удалить
Большой, ценный труд ваш, Сергей! Можно подумать, что вы - архивариус. Иначе ваша неутомимость просто не объяснима.

Виктор Ахинько   08.12.2013 17:01   •   Заявить о нарушении правил / Удалить
Инвалид я, дорогой Виктор, и пенсионер. Пока жена на работе, у меня своя норма...
Спасибо!
Сергей Шрамко   08.12.2013 17:04   Заявить о нарушении правил / Удалить
Сергей уважаемый! Я тоже был покалечен в армии. Потому с большим почтением отношусь к вашему трудолюбию и тщательности. Здоровья вам и успехов неожиданных!

Виктор Ахинько   21.12.2013 18:37   Заявить о нарушении правил / Удалить
С Новым годом, дорогой Виктор! Успехов и здоровья Вам и Вашим близким -

Сергей Шрамко   21.12.2013 18:41   Заявить о нарушении правил / Удалить
Дочитал до середины, далее - пунктиром. Очень интересно, выпукло и без пугающих обычно ярлыков и акцентов, без особых пристрастий в ту или иную сторону. Хорошо. Интересны почти все персонажи - от Ярославского до Березовского (кстати, это ведь он участвовал в написании коллективной [25 авторов] повести "Большие пожары" в "Огоньке" в 1926 году?)...
С уважением,
Shadrin   03.09.2013 05:44   •   Заявить о нарушении правил / Удалить
Березовский интересен еще тем, что более 20 лет возглавлял ревизионную комиссию Союза писателей, хотя печататься ему не давали, несмотря на все письма к Сталину, и оставил любопытный протокол самой первой тайной встречи писателей со Сталиным. Спасибо за добрые слова. Возможно, вас заинтересует мой очерк "Забытый автор Октября" - его легко найти по Гугл. С уважением.
Сергей Шрамко   03.09.2013 07:11   Заявить о нарушении правил / Удалить
Возможно, Вас заинтересует мой очерк Исполиновы горы. С уважением.

Сергей Шрамко   19.09.2013 20:12   Заявить о нарушении правил / Удалить
Сергей Иванович!
Очень содержательная статья, но очень тяжела для чтения. На первой странице Вами пропущена досадная опечатка, снижающая достоверность излагаемого материала. Дескать, "Ем. Ярославский подростком начал работать в переплётной мастерской с 1891-1994 гг."(?!)
Этого деятеля я назвал бы не "Красным Торквемадо", а "Красным инквизитором Сибири", в память о соратнике П.Кортеса, что сжёг все книги индейцев майя, инков и ацтеков! Нет, в центральной печати 20 лет назад я не публиковался под этим псевдонимом. Мою повесть "Житие упыря Марии" (она есть на моей странице) не приняло к печати ни одно "демократическое" издательство потому, что я в ней написал о матери Ильича, которая, будучи платной сотрудницей царской охранки, сделала из Володи революционера на заказ. Будет время прочтите. Творческих Вам успехов Вам, Михаил.

Михаил Глибоцкий   07.10.2013 16:56   Заявить о нарушении правил / Удалить
Благодарю! Найти постараюсь.

Сергей Шрамко   07.10.2013 17:18   Заявить о нарушении правил / Удалить