14 глава
Подошло время, когда 15:59 становятся 16:00, и как раз в это великое время в одном из ресторанов итальянской кухни Рязани «Ресторано-Деретано» встретились, как и было намечено, Василиск Грейпфрутович Водкин и профессор Герц с целью, известной пока лишь одному Водкину, если считать их двоих.
Водкин был не всегда в достатке, даже обычно не был в достатке, поэтому профессор Герц взял на себя оплату обеда, поэтому заказал два болонеза.
— Ну что, Водкин? – спросил профессор Герц, когда официант отошёл.
— Э… Ну, собственно, я поесть пришёл… — ответил Водкин, делая очень серьёзный вид, и даже почесал заросшую щетиной щёку, дабы быть ещё убедительней.
— Ну тогда ешь! – воскликнул профессор и положил салфетку в пустую тарелку Водкина.
Наступило гробовое молчание, которое прервала муха, разбившаяся о стекло. Водкина охватила печаль с примесью удивления; он внезапно вспомнил своего школьного учителя истории Виктора Кирилловича Мухаедова, который вовсе не был учителем истории, но этого, кроме, конечно, Водкина, никто не замечал, так как на уроках его царил полный хаос. С Мухаедовым Водкин очень хорошо ладил и именно он увлёк Водкина в мир радиотехники, повлияв на него на всю следующую жизнь.
Василиск Грейпфрутович достал чип, который, в общем-то, чипом и не являлся. Безусловно, внешние сходства имелись, но это всё равно, что приравнивать процессор к вентилятору. Данная вещица представляла намного большую ценность, нежели какой-либо чип, и была спаяна лично профессором Бетховеном.
— По моему мнению, это произведёт настоящую революцию в области хранения информации… — сказал Водкин на одном дыхании и с тяжестью вдохнул, так как страдал неким нервным расстройством, попросту говоря, заикался.
— Правда? – решил удостовериться профессор Герц.
— Ну… На самом деле нет, просто эта штука реально рулит… — сказал Водкин, чем привлёк внимание прочих обедающих, считавших себя интеллигентами и не переваривавших таких выражений. Да, по правде говоря, Водкин и сам удивился, поскольку знал, что впоследствии войдёт в историю, и не хотел, чтобы его запомнили некультурным, так как Водкин являлся, наверное, самым культурным человеком в своей компании (не считая его лучшего друга Анатолия Яковлевича Совершенного), но просто стеснялся это показывать.
— И что ты от меня хочешь? – спросил профессор, кладя вещицу в карман брюк, и там самым дал продолжение нашему повествованию, так как, положи он её в карман пиджака, он непременно её потерял бы и полностью разрушил бы планы наших героев.
— Как что? Это ж вы меня позвали на встречу, — удивился Водкин.
— Вообще-то нет, — сказал профессор Герц.
— Ах, да, точно, — вспомнил Водкин после некоторого раздумья. Ещё немного помолчав, он начал объясняться:
— Вот, есть у меня приятель, и он дал мне этот чип, я посмотрел его, и обнаружил там очень много сложных программ, я думаю, они готовят нечто! Нам же с вами, Амман Цистернович, надо что-то с ним сотворить, и, честно говоря, я не понимаю, что именно.
— Что-то сути я не уловил, — сказал профессор Герц, — Но я посмотрю, что там твой приятель накуролесил.
Они посидели, посмотрели в окно, и наконец официант принёс заказ.
И тут профессор Герц увидел такую вещь, которую не смог бы увидеть, если бы не смотрел на Водкина:
Студент дождался, пока официант отойдёт, а потом вытащил из кармана чёрный пакет с коричневыми вертикальными полосками, которого ни у кого, кроме Водкина, нет и вывалил блюдо в пакет.
Профессор Герц так и остался сидеть с открытым ртом, а Водкин встал, попрощался с преподавателем и ушёл.
Минут через сорок Амман Цистернович опомнился и начал медленно есть остывший болонез, а когда наконец доел, тогда уже ресторан закрылся, и его спешно выпроводили из заведения, ибо в ресторан явился гендиректор Рязанской сети итальянских ресторанов со своей любовницей.
Амман Цистернович отправился на автобусную остановку. Когда он дождался нужного автобуса и вошёл в него, он увидел профессора Бетховена, потому что тот тоже ехал в этом автобусе.
— Георгий Владиславович! – вскрикнул профессор Герц и хлопнул давнего товарища по спине.
Может быть, кого-нибудь повергнет в шок то обстоятельство, что если бы профессор Бетховен не обернулся, то не смог бы говорить с другом, однако мы не удивляемся, и этого не произошло, и профессор Бетховен обернулся.
— А, Маня! – обрадовался он, — Сколько лет, сколько зим!
— Сколько? – вдруг задумался профессор Герц, но потом плюнул и спросил профессора Бетховена:
— Ну а что, дела твои как?
— Да, вот потихонечку работаю-с над… Над одним проектом, — сказал Георгий Владиславович, — А ты как-с?
И вот так, слово за слово, профессора забыли про свои дела и, купив водочки и пряников, отправились домой к Амману Цистерновичу. Дальше – больше, и поэтому Георгий Владиславович ещё сбегал за… За пряниками, конечно же, и засиделся у Аммана Цистерновича до такой степени, что захотел спать. Но профессор Герц всё время подливал… Пряников предлагал, конечно же, и в итоге профессор Бетховен проговорился:
— А мы тут железного человека делаем!
— Что? – не понял профессор Герц.
— Да-с, — сказал профессор Бетховен и подумал о том, что пока рано раскрывать тайну, но его уже понесло, и он рассказал всё, и про то, и про это, и про пятое-десятое, и ещё зачем-то рассказал, с кем его дочь сейчас встречается.
— Так вот что за чип! – догадался Амман Цистернович, доставая из брюк чип.
— Стоп! – сказал профессор Бетховен, — Деф же отдал-с какому-то юному вундеркинду мой чип! Это ж он! Что он у тебя делает-с?
— Понятия не имею, — подумал профессор Герц, но не сказал этого, так как скажи он это, то непременно бы голубь разбился бы об крышу, а два приятеля просто уснули бы от такого события.
— Водкин наглый врун, подлец и просто мошенник, не имеющий образования сантехника, продающий разную компьютерную мелочь! – воскликнул профессор Герц и взглянул на Георгия Владиславовича, который уже мирно посапывал, уткнувшись лицом в салат… А точнее в пряники, а на руке, протянутой к профессору Герцу виднелась надпись: «Ты продолжай, продолжай, ибо я как Циолковский, а точнее Цезарь».
Амман Цистернович подумал, что это шутка и не стал ничего продолжать. Тогда по истечению нескольких сотых долей минуты вторая рука была протянута к нему и он прочёл следующее: «Бла-бла-бла, я не Бог, а это не шутка».
— Ну ладно, так уж и быть, продолжу, но за определённую плату… — начал профессор Герц и уже подумывал сказать «Молчание – знак согласия», как вдруг профессор Бетховен, не отрываясь от сна в пряниках, нагло пнул Аммана Цистерновича прямо по… Коленке, и просто шокированный выходками профессора Бетховена, профессор Герц продолжил:
— Твой этот Деф отдал чип Водкину, а Водкин передал его мне, так как сам был не в состоянии оценить происходящее.
Буквально через тридцать семь минут профессор Бетховен вынырнул из пряников, всё ещё спя, а на лбу его было написано «Так уж и быть, поверю».
Профессор Бетховен так и остался сидеть за столом, а профессор Герц направился в соседнюю комнату, дабы изготовить копию этого самого чипа…
Утром профессора пробудились.
— Что ты с ним сделал? – недовольно спросил профессор Бетховен, зная, что Амман Цистернович всю ночь что-то мастерил.
— Вот, я сделал аквариум, — сказал фельдмаршал Жуков, то есть профессор Герц, сияя от счастья.
— А-а-а… — сокрушённо воскликнул Георгий Владиславович, — А чип мой тебе зачем-с понадобился?
— Ну… Я… Поставлю его на аквариум и… Дальше я не придумал… — ответил профессор Герц и внезапно ударил себя по голове подсвечником и потерял сознание.
— Во даёт! – подумал профессор Бетховен и тихонько вышел из квартиры.
А профессор Герц полежал-полежал, а потом встал и пошёл звонить Водкину.
Конец 2 части.
Продолжение:http://www.proza.ru/2014/02/26/1085