Делил небо самолет, дрались чайки на крутом берегу и зарумянившийся вдруг вечер был уже не так зноен и душен.
Алексей Петрович, дождавшись вечерней прохлады, вышел во двор с топориком в руках и принялся приводить в порядок дачную территорию.
Засучив рукава потертой тельняшки, (да так, что стало видно русалку обнявшую якорь) он вполне и довольно утолил жажду работы своих сильных рук и неуемного сердца.
Пара мощных ударов и сарайчик, приговоренный к снесению, накренился, треснул у основания и рухнул к ногам победителя.
Темные, подгнившие доски, веером раскидало по участку, куски оцинкованной кровли с грохотом отлетели к забору, дверь в последний раз скрипнула и навсегда затихла, а Алексей Петрович, как в молодости почувствовал и силу и приятную крепость...
Под старыми половицами что-то мелькнуло.
Петрович наклонился, сбросил пару пахнувших плесенью досок, разворошил сухую траву и осторожно вытащил на свет, древний до зелени самовар, с причудливо изогнутыми ручками и с десятком набитых на боку медалей.
- Привет! – сказал Петрович и приложив руку к кепке, отдал честь.
А как не отдашь, когда выглядел самовар молодцом, ну прям генералом, да и орденов у самовара было больше, чем у Петровича за двадцать лет безупречной службы в ВМФ.
- Откуда ты взялся? - размышлял вслух старый моряк, и сам того не заметив, вынес находку в палисадник, установил прочно на табурет, принес тазик, тряпки и с удовольствием принялся за очистку.
Как чистить медь, рассказывать Петровичу было не надо, еще с курсантов мореходки заучил он состав адской смеси - 15 грамм зубного порошка, 30 грамм нашатырного спирта и 50 грамм холодной воды.
Самовар оттираться не спешил, но после часового упорного труда, с его покатых боков, блеснуло сначала пятнышком, затем пятном с футбольный мяч и наконец, все его фигурное тело залилось-заискрилось мягким золотом.
На лицевой стороне, где красовался кран с изогнутой птицей-ручкой, проступило клеймо с еще дореволюционными ятями: «Товарищество торгового дома бр. Шемариных в Туле».
С двух сторон от клейма, гордо смотрели на Петровича Цари всея России и двуглавые орлы. Подмигивали девушки, державшие лавровые венки и радовали глаз затейливые гербы разных городов. Сияли янтарем иностранные медали и рельефно выступала награда - «За Всероссийскую мануфактурную выставку в С.Петербурге 1870г».
Особенно понравилась Петровичу медаль «За трудолюбие», которую он по праву причислил и себе.
Как обычно и бывает в разных историях, (особенно, если автор не любит надолго оставлять героя без женского внимания) в этот момент проходила мимо соседка Алина.
Ну, проходила бы, да и шла себе дальше, но была эта соседка хорошая, (я даже сказал бы - хорошенькая) поэтому шаги ее около своего жилища, производили на старого подводника воздействие, посильнее, чем внезапная течь в трюме ржавой баржи.
И казалось бы: подойди, скажи пару слов, ну там про жару безграничную, да про кабачки – патиссоны. Но Петрович, то ли опасался, то ли седина в висках и бес в ребре не совпадали по фазе, а никак не находилось у него ни времени ни момента и, только «здрасте» говорил хриплым голосом, да «здрасте».
И Алина снова, как всегда, прошла мимо его дома, только посмотрела, из-под стриженой челки, с какой силой Петрович трет бока самовара, усмехнулась, и видно было, что хотела что-то спросить, но не стала и исчезла за поворотом.
Петрович усмешку заметил, но виду не подал и вздохнул только глубоко-глубоко, как-то так - «ах-охох!» Вздохнул сильно, как и положено настоящему воздыхателю соседских прелестей и ухоженных десяти соток.
А солнце окунулось за реку, блеснуло краем рыжего облака, обронило длинные решетчатые тени на крепкий (как сам Петрович) дом, дом с каменным подвалом и деревянной, укрытой диким виноградом, мансардой, когда вдоль залитого красным солнцем палисадника пробежал местный житель, десяти лет отроду по имени Вовчик.
Он был крайне озабочен.
Во-первых, когда они загорали на Дальних Песках, он ни с того, ни с сего поссорился с одноклассницей Юлей. Во-вторых, он крепко и безнадежно опаздывал и, теперь прокручивал в голове разные–приразные, тысячи–притысячи всевозможных объяснений своей нечаянной задержки…
Но вдруг, Вовчик резко притормозил и дав задний ход, застыл у калитки.
Так он и замер столбиком у калитки, пока Петрович не спросил, куда это Вовка спешит и как у него дела вообще…
- Дядь Лешь, а это у вас что? Самовар? - спросил Вовка, не отрывая глаз от красно-медных боков «генерала».
- Самовар … - солидно сказал Петрович.
- А это чего? Вы его чистите? - утолял свое любопытство Вовка.
- Можно и так сказать… - уклончиво заметил Петрович.
- Я самовар только в кино видел… – пояснил Вовчик.
- Это, Вовчик, не простой самовар…- заговорчески произнес Петрович.- Заколдованный!
- Заколдованный? - недоверчиво протянул Вовка.
- Сейчас поясню –продолжил Петрович, положив на траву очищенную трубу с ручкой.
- Самовар видишь сам, старинный... Так? Ему сто лет в обед. А все самовары, особенно старинные, с медалями, имеют такую странность, все-все, кто до этого был в соре - обязательно мирятся! Главное просто все, достают его, натирают до блеска, разжигают березовыми, там или сосновыми чурбачками, ставят на стол и… пьют чай!
Обычное кухонно - утилитарное слово «чай», Петрович произнес загадочно и почти торжественно, с придыханием, вот так - «Чай»!
- Чай…- задумчиво повторил Вовка.
- Чай… - продолжил свою игру Петрович - Так уж положено. У самовара собирают друзей и потом вместе пьют - Чай!
Увидев в глазах деревенского шалопая не гаснущие огоньки интереса, он уважительно, как взрослому предложил.
- Владимир, ты это… будет время, приходи на «чай» и друзей зови.
Алексей Петрович взял тряпку и продолжил таинственное занятие, так затягивающее любого мужчину.
На следующий день, возвращаясь с железнодорожной станции с внуком Данилой, Петрович увидел около своего дома столпотворение. А может даже и светопреставление.
Человек десять мальчишек с пакетиками печенья, пряников и конфет стояли у его калитки и по–мужски, солидно вели разговор. Рядом шумела стайка смеющихся девчонок, были и совсем маленькие гости, которых привели за руки мамы.
- Петрович... - спросила Ольга, продавщица местного магазина – что у вас сегодня… праздник?
- Праздник…- повторил удивленный Петрович.
- Дядь Леш, а мы сегодня «чай» из самовара пить будем? - спросил Вовка и вздохнул.
- Будем… - встрепенулся Петрович. – Будем – будем. Данила, встречай гостей, сейчас будем самовар разжигать!
Данила, удивленный не менее деда, открыл калитку и ватага детей тут же оккупировала участок.
Взрослые потоптались у входа, посмотрели с какой радостью их чада бегают по заботливо стриженому газону и разошлись.
А вокруг ведерного самовара, блистающего в центре беседки, уже роились неуемные помощники. Они носились по поляне и тихо, но яростно спорили, пытаясь вырвать друг у друга, то полено, то кружки, то блюдца.
- Я понесу… - сказал Вовчик и аккуратно забрал у Юли бидон полный воды. Юля хмыкнула, хотела спросить «а почему ты?» и снова обидеться и уйти как вчера, но только сжала губы и поправила заколку в светлых на солнце волосах.
Когда вода была залита и первая лучина внутри самовара потрескивая заурчала, небо нахмурило брови темными тучами. Через минуту над головой громыхнуло, мелькнуло молнией и по траве зашумело ливнем.
Дождь блестящими ручьями дружно- водопадом облил- затопил и газон и беседку и все пространство до горизонта.
А так как в доме Петровича ремонт уже начался и заканчиваться не собирался, он, сыграв команду «полундра», собрал всех в просторной бане, (здесь было чисто, хотя и темно) а сам нырнул в беседку к самовару.
Дождь хлестал, бил и зверел по стенам бани, а на деревянных скамьях укрывшись старой одеждой, сидели и жутко дрожали маленькие чаевники.
-Ууу!- нарушил таинственное молчание Мишка, по кличке «Кошмарик» -Ууу!
- Ты чего дурак, пугаешь - толкнула его Юля - и так страшно…
- Видали, какая гроза, - взял слово Вовка и сказал непонятное - все дело в самоваре - он же медный!
- Месяц додя не было - солидно подтвердил шестилетний Санька и шмыгнул носом -…и тут на тебе, здласти...
- Ты думаешь природа не чувствует - рассудительно произнесла Анечка, его старшая сестра.- Она чувствует, я однажды…
- Месяц додя не было - перебил ее Санька и добавил невпопад - а кушать хочется.
- Потому что ты - проглот!- пояснила Аня под одобрительный смех из разных темных мест.
- Странно, сегодня в интернете никакого дождя не обещали...- сказала Юля, полистав смартфон -…странно …
Говорили все, высказывали мнения, одно таинственнее другого, только Данила, внук хозяина и самый старший среди ребят, молчал и слушал дождь.
Петрович, уже порядочно вымокший, почти как раньше на службе, при любых штормах и непогодах продолжал бороться за жизнеспособность самовара.
Он не отходил от него, прикрывал от дождя, нагнетал воздух старым сапогом и немного, пока никто не слышал, поругивал себя за излишнюю болтливость.
Дождь закончился мгновенно, с последним разрывом грома, как по свистку судового боцмана.
Гости выходили из бани уже тепленькие, щурясь на солнце и удивляясь клубившемуся пару, что валил, как из гейзера и от земли и от крыши и от перевернутой лодки.
Чай пили торжественно.
Сняли с конфорки самовара чайник с заваркой, с придыханием открыли кран и полился парящий кипяток в разноцветные кружки. Конфеты, печеньки, другие сладости сложили в вазу красиво-пестрой горой, от которой, правда, через минуту остались лишь груда фантиков.
Наливали по- старшинству, но наоборот.
Первому кружку чая поставили маленькому Саньке, отчего тот в пал в такое доброе расположение духа, что чай уже пить не мог и только улыбался и набивал рот конфетами.
Когда очередь дошла до Вовки, он поставил на блюдце кружку с качающимся отражением неба и зажмурился.
- Ты чего? - спросила Юля - Плохо тебе?
- Хорошо…– ответил Вовка. - Вообще отлично... Хочешь я тебе для смартфона, классную программку скачаю?
Когда трава подсохла, гости начали расходиться.
Последними сказали «до свидания» Вовка и Юля…
Утром Петрович вынес самовар в палисадник, вылил из него оставшуюся воду, почистил дымоход, решетку, протер насухо и когда уже собрался уходить, к калитке подошла соседка.
Алина шла с реки, отчего ее длинные волосы были мокры как у русалки, что красовалась на плече Петровича уж почти двадцать лет.
Она даже не шла, а летела и так хорошо улыбнулась, что Петровичу неожиданно захотелось и встать и обнять и поцеловать ее, но сила воли старого моряка позволили только вздохнуть и продолжить тереть уже надраенное.
- Алексей Петрович, а это у вас что? – неожиданно спросила Алина.
- Неужели самовар?
- Самовар… – подтвердил Петрович и вдруг произнес - …Только это самовар не простой…