Война застала капитана Николая Ефимовича Краснова в должности командира 270-го отдельного разведывательного батальона 237-й стрелковой дивизии.
В пять утра 22 июня дивизия была поднята по боевой тревоге и получила приказ: форсированным маршем выйти к границе и в старом укрепрайоне занять оборону.
При подходе к городу Острову немецкие самолеты обстреляли колонну, а потом стали бомбить. Разметали и технику и людей. Появились первые раненые и убитые. Несмотря на это, колонна упрямо двигалась в указанный район. На плотах, пока саперы готовили переправу, Красновым была организована переброска через реку Великую нескольких мотоциклов и взвод разведчиков. Штабу нужны были данные о противнике.
Пока же противник заявлял о себе с воздуха.
Дивизия на переправе снова подверглась сильной бомбардировке. Был убит командир 841-го стрелкового полка. Комдив приказал Краснову принять полк.
Боевое крещение бойцы полка приняли на берегу реки Гауя. На рассвете в полк примчался мотоциклист с пакетом. Вскрыть его сразу не удалось: на противоположном берегу появились с черными крестами на бортах немецкие танки. Стреляя на ходу, танки приблизились к самой воде, пытаясь перейти реку вброд.
Командир полка Краснов приказал артиллеристам бить по танкам бронебойными снарядами. Сам с наблюдательного пункта корректировал огонь. После первых же выстрелов задымился один танк.
-Так их! Молодцы!-кричал в трубку Краснов.
Через несколько минут вспыхнули пламенем еще два танка. Уцелевшие танки повернули вспять.
Теперь у Краснова появилась возможность прочитать депешу комдива. Он предупреждал как раз об этих танках.
-Напишите,-приказал Краснов начальнику штаба, -три остались, горят, остальные ушли.
Вскоре появились самолеты. Пикировщики ныряли среди редких облаков сверху вниз, бросая смертоносный груз на позиции полка. От разрывов бомб колыхалась земля, над неглубокими траншеями и окопами взвивались в небо земляные султаны, осыпали пылью и осколками бойцов.
Некоторые солдаты залпами стали стрелять из винтовок по стервятникам. Краснов из НП, наблюдал за разрывами бомб и противоположным берегом.
Самолеты отбомбились, улетели. А позиции полка подверглись интенсивной артиллерийской обработке. Мины, снаряды снова перепахивали брустверы окопов и траншей, выводили из строя пулеметные гнезда. Полк нес невосполнимые потери. Когда наступила тишина, стали слышны стоны раненых бойцов. На их стоны кинулись санинструкторы и санитары.
Красноармейцы, отряхиваясь от земли, высовывались из своих окопов-нор.
«Живы, орлы, -про себя отметил капитан, - да.... под такой бомбежкой побывать - цену жизни узнать».
Позвонил артиллеристам:
-Как вы там, боги войны? Что? Все целы? Хорошо!
Но хорошего было мало.
После обработки переднего края полка перед ним снова появились бронированные чудовища. Теперь с пехотой на бортах. Немецкие пехотинцы тащили к реке надувные лодки. Краснов кричал артиллеристам:
-Бронебойными по танкам!- тут же брал вторую трубку:-Быков, коси пехоту у берега.
Старший лейтенант Семен Быков-командир станкачей, его «максимы» секли перекрестным огнем гитлеровцев. У берега фашисты все полегли, даже лодки дух испустили. Артиллеристы подожгли еще два танка. Немцы отошли.
Но в небе снова появились «юнкерсы» « мессершмитты». Бомбы сыпались в одиночку и десятками из кассет. Иногда летчики бросали с большой высоты порожние простреленные бочки из-под бензина. Они создавали шумовой эффект, угнетающе действовавший на психику молодых бойцов, впервые столкнувшихся с таким «видом оружия». Одна эскадрилья отбомбилась, ее тут же сменила другая, а в интервалах била вражеская артиллерия.
Оборона полка покрылась смрадом, весь левый берег реки вздыбился, как во время землетрясения. Разрывы коверкали землю, поднимая ввысь вместе с ней вырванные с корнем кустарники и деревья, колеса от повозок и пушек, конечности людей и лошадей.
Краснов старался рассмотреть, что делается за рекой в стане врага, но тщетно. Плотная пелена пыли и пороховой гари застилала окуляры бинокля. Стоял сплошной грохот от разрывов бомб, снарядов, свистящих бочек и завывание моторов пикирующих бомбардировщиков.
Упавшая вблизи НП бомба порвала связь с «верхом» и подразделениями. Связисты бросались исправлять, но тут же падали, сбитые взрывной волной.
Интуиция командира подсказывала Краснову, что противник под эту канонаду будет готовить переправу.
-Шмарин!-позвал он адъютанта. -Возьми Боровикова и Дикова, проберись в первый батальон к Мишакову, передай ему эту записку, в ней приказ усилить дозор у берега.
Только ушел адъютант, прибыл связной от комбата. Он был совсем молод, мальчишка. Гимнастерка на нем в нескольких местах порвана, через разрывы виднелись ссадины, местами пузырилась кровь.
-Фельдшера!- крикнул Краснов, принимая из рук связного испачканный кровью пакет.
Командир батальона сообщал, что немцы все же пересекли реку и приступили к оборудованию причала для понтонной переправы танков и машин.
-Товарищ капитан! Прибыл...-доложил фельдшер.
-Осмотрите красноармейца, сделайте перевязку и направьте в медпункт.
-Не надо, товарищ капитан,-взмолился красноармеец. -Комбат велел одной ногой здесь, другой -назад. Меня чуть- чуть контузило и трошки поцарапало. Все заживет как на собаке. Пишите, пожалуйста, ответ и я побегу.
-Нет, брат, наверное, к комбату пошлю другого, а тебя к медикам,- с теплотой в голосе сказал ему Краснов.
-Да что вы, товарищ командир полка, я знаю, как пройти скрытно, мной исследованы все мертвые места, где по верху пролетают не только осколки, но и пули врага. Другой, не зная местности, погибнет.
Пока связные от подразделений и телефонисты ползком в этом кромешном аду чинили связь, вот такие, тоже отважные солдаты, доставляли донесения в штаб и приказы в подразделения.
Самолеты улетели. Артиллерия и минометы противника продолжали месить оборону полка. Капитан посмотрел грустными глазами на телефониста, и услыхал его радостный возглас:
-Есть связь с «верхом»!
Сам громко повторял:
- «Амальгама»! «Амальгама»! Как меня слышите?
Капитан взял трубку:
- «Амальгама», мне «Седьмого».
- «Седьмого нет»,-ответили там -есть «Восьмой».
-Давайте «Восьмого...»
Начальник штаба сообщил Краснову, что дивизия несет большие потери.. Части отражают вражеские танковые атаки. Комдив приказал держаться.
-Есть, держаться!
-Вызывай «Гром»,- приказал телефонисту.
- «Гром»! «Гром»!-охрипшим голосом надрывался телефонист -Есть «Гром»!
Командир полка ставил задачу артиллеристам:
-В полосе «первого» гитлеровцы оборудуют на берегу причал. Проучите их, чтобы не повадно было.
Только успел передать приказ, как воздух наполнился шумом моторов. Опять самолеты сеяли смерть.
«Как жаль, что нет зениток,-шептал про себя Краснов, -где наши ястребки?»
-Вызвать «верх»!
-Связи опять нет, -доложил телефонист. -Сержант побежал исправлять.
Сколько ждал капитан связи, точно не помнит, но через каждые десять минут спрашивал связистов о ней. Телефонист только головой крутил, крепко прижимая к уху черную трубку. Ни связи, ни сержанта Краснов не дождался...
Артиллеристы через связного доложили о разгроме причала. Снаряд угодил точно в цель. После его взрыва ни немцев, ни причала на берегу не осталось.
Незаметно подкрались сумерки, и как то сразу установилась тишина.
Постепенно над позициями полка стала рассеиваться мгла. Краснов послал во второй и третий батальоны своих заместителей, сам пошел в первый.
Тяжелая картина предстала глазам капитана: земля перепахана воронками от разрывов бомб и тяжелых снарядов, повсюду на этом поле среди павших поднимались из земли живые, стонали раненые, прося помощи. У одного окопа двое красноармейцев пытались взять у павшего винтовку. Он лежал, опрокинувшись навзничь, через бруствер, окоченевшими руками прижал к себе, как любимую жену, искореженную с примкнутым штыком винтовку.
-Хороните с винтовкой,-сказал им капитан.
Дал задания уточнить потери и организовать эвакуацию раненых, подтянуть кухни.
Потери были велики. В ротах оставалось по полтора взвода, в батарее уцелели три пушки, на весь полк осталась только одна кухня третьего батальона. Из нее зампохоз, по очереди, кормил бойцов и командиров. Как говорится: война войной, а обед, по расписанию.
Еще один день, выдавшись таким тяжелым, подходил к концу. Наступала тревожная ночь....