Фото из архива автора:
Дальний Восток. Пос.Корфовский. Медицинский пункт 41 топографического отряда. Слева автор, справа фельдшер Любовь Усова.
Полевые работы. Топограф (слева) знакомит меня с теодолитом.
Вскоре после окончания Отечественной войны оказалось, что во многих воинских частях армии и флота не укомплектованы врачебные должности. Войсковых врачей явно не хватало. Требовались экстренные меры для их подготовки. Военно-медицинская академия имени Кирова С.М. справиться с этой задачей не могла.
На основании Постановления Совета Министров СССР в 1951 году при медицинских институтах (Харьковском, Саратовском и Куйбышевском) были созданы Военно-медицинские факультеты. На факультеты призывались студенты мединститутов страны после окончания четвертого курса.
Я учился в Харьковском медицинском институте и в 1952 году меня призвали в армию и зачислили слушателем факультета.
В марте 1954 года, незадолго до государственных экзаменов, я женился. Жена оканчивала факультет дошкольного воспитания Харьковского педагогического института по специальности педагогика и психология.
Ещё до экзаменов и отъезда к месту службы мы с ней решили, что я попрошу направить меня на Дальний Восток. Я не был отличником, но окончил факультет с хорошими оценками и мог из предложенных мне госкомиссией вариантов выбирать более или менее приличное место для прохождения военной службы.
Я мог остаться в России, поехать в Венгрию, Чехословакию, Польшу, ГДР. Многие наши слушатели хотели получить назначение в эти страны (там стояли наши войска), в надежде купить там одежду, обувь, ковры, хрусталь. Ничего этого в наших магазинах не было. А если что-то и появлялось, то только в комиссионных магазинах где можно было купить всё, что угодно, были бы деньги.
Фронтовики сдавали в эти магазины прекрасные вещи, привезенные после войны из заграницы. Забегая вперед скажу, что первый свой небольшой ковер мы покупали в «комиссионке» в Харькове, когда приезжали в отпуск с Дальнего Востока.
Мы с женой тогда не думали о тряпках, хрустале. У нас были другие интересы. Нам хотелось посмотреть страну, людей, живущих на её окраинах, познакомится с образом их жизни, испытать себя в трудных условиях.
К материальным благам мы относились в то время довольно просто. А может быть, мы и ошибались. Но как пели тогда: «Люди едут за деньгами…», а мы поехали « …за туманом и за запахом тайги».
«Боже! Какими мы были наивными! Как же мы молоды были тогда!»(М.Матусовский)
Как-то сразу кончилось детство, юность, отрочество. Мы мгновенно возмужали и не заметили, что стали совсем взрослыми. Теперь мы сами принимали решения и выполняли их. Мне исполнилось 24 года, а жене - 22.
Все наши выпускники боялись получить назначение в Забайкальский военный округ. Об этом округе шла дурная слава. Мы решили, что лучше поехать на Дальний Восток. И потом, как говорили, ехать за границу я должен был вначале сам, а только через несколько месяцев после оформления пропуска, жена могла приехать ко мне. Но оставлять в России на это время молодую жену я тоже не хотел.
Когда я вышел из кабинета, где заседала госкомиссия по распределению, наш начальник курса полковник Павленко спросил:
- Ну и где ты будешь служить?
Я ответил ему:
- Дальневосточный военный округ.
Он с удивлением покачал головой, улыбнулся и сказал:
- Ну и дурак!
Я ведь мог выбирать место назначения, как хорошо успевающий. Но мы так давно решили с Тамарой. И ничего менять ни я, ни она уже не хотели. По окончании факультета, одновременно с приказом о назначении, всем слушателям присвоили воинское звание старший лейтенант медицинской службы.
Провожать нас на Дальний Восток приехала мама Тамары. Привезла постель, одежду и продуктов на дорогу. Поезд Харьков–Хабаровск шел семь или восемь суток. Тамара считала, что мы ехали около двенадцати суток. Может быть она и права. С нами в купе ехал молодой лейтенант с такой же молодой женой. Ехали весело, всю дорогу играли в карты, на остановках бегали за вареной картошкой, огурцами, варенцом, а около Байкала – за омулем «с душком» и умываться чистой водичкой.
Поезд шел через Пензу. На остановке я с термосом побежал к специальной будке за кипятком (раньше они были на всех крупных станциях), и кто-то в толпе нечаянно плеснул мне кипяток за шиворот. Слава Богу, что ожог был небольшой, но болел сильно и долго. В Хабаровск я приехал с повязкой на шее.
Из истории: К западу от железнодорожной станции Ерофей Павлович Трансибирской магистрали высоко на скале стоял бюст Сталина. Сооружен бюст в 1935 году при строительстве вторых путей неизвестными заключенными, освобожденными в 1936 году. Основанием бюста послужил каменный останец высотой 6 метров, расположенный на вершине увала (вытянутая возвышенность с плоской, слегка выпуклой или волнистой вершиной и пологими склонами) в месте изгиба железной дороги. В качестве материала использовались камень, кирпич, железная арматура и бетон. Покрытый известкой бюст, высотой 3 метра хорошо просматривался с линии железной дороги. Подъезжая к месту его расположения, машинисты поездов давали гудок, чтобы пассажиры могли увидеть памятник вождю.В 1949 году в темное время суток бюст стали освещать прожектора. Здесь часто бывали экскурсионные группы, проходил торжественный прием в пионеры.Писали,что в день похорон Сталина состоялся митинг пассажиров встречных поездов. В марте 1956 года было объявлено, что возникла угроза обрушения скального массива с бюстом на железную дорогу. В соответствии с решением Министерства путей сообщения СССР скалу с бюстом Сталина взорвали.
...Нам повезло. Мы видели из окна поезда высоко над железнодорожным путем,этот бюст. Проводники рассказали, что эту уникальную работу на огромной высоте, якобы, выполнили заключенные скульпторы и художники. Легенда гласит, что когда Сталину рассказали об этом и показали фотографию, он приказал освободить всех, кто участвовал в создании его бюста.
...Тогда железная дорога шла в нескольких метрах от озера Байкал. Электровоз цепляли на станции Слюдянка. Мы проехали много тоннелей. Места там были очень красивые. Тамара чувствовала себя более или менее прилично.
Хабаровск приближался. Возрастало и наше волнение: что нас ждет там, впереди? В Хабаровск поезд пришел под вечер. Мы попрощались с попутчиками, и пошли в здание вокзала искать место, где можно сесть или прилечь. От дальней дороги Тамаре стало похуже, начались тошноты, рвоты. А ночь в незнакомом городе, да еще в таком состоянии – кошмар.
Какая-то женщина сжалилась над нами и предложила переночевать нам и еще одной молодой паре у нее. Жила она недалеко от вокзала. А утром я должен был идти в отдел кадров округа и получать предписание к месту службы. Я оставил Тамару у этой женщины под присмотром, а сам пошел на улицу Серышева в штаб Дальневосточного военного округа.
Разговор в отделе кадров не получался... Принимавший меня офицер сразу заявил, что я поеду в город Дальний или Порт-Артур. В Китае тогда стояли наши войска. Я ответил отрицательно и пытался объяснить ситуацию с беременной женой, но он не стал слушать меня. Попросил меня выйти в коридор:
- Идите, подумайте.
Минут через десять захожу в кабинет и снова все тот же разговор. Он заявил мне:
- Придете завтра. Подумайте.
Тогда никто не объяснил мне, что пока будут оформлять пропуска, Тамара сможет недели две отдохнуть в Хабаровске, набраться сил, окрепнуть, пережить токсикоз. На следующий день Тамара почувствовала себя еще хуже. Я пришел в отдел кадров и рассказал кадровику, что состояние жены плохое, а потом сказал:
- Если с моей женой что-то случится я подам на Вас в суд. Готов ехать куда угодно, в любую часть, только быстрее.
Он ушел в другой кабинет, посовещался с кем-то, затем вышел и сказал мне, что я назначаюсь старшим врачом 41 топографического отряда, который находится в посёлке Корфовский недалеко от Хабаровска. Через много лет Тамара как-то говорила:
- Почему мы не поехали в Китай? Ничего бы со мной не случилось. Зато переехали бы скорее на Запад страны.
Из истории. 41-й моторизованный топографический отряд сформирован в 1937 году на станции Адриановка (около г.Чита) на базе 1-го топографического отряда. В начале 50-х годов отряд принимал участие в масштабных работах по картографированию северо-восточных районов страны (полуостров Чукотка, полуостров Камчатка, Курильские острова, остров Сахалин). В последующем работал на территории Приморского края. Основные виды работ: обследование и восстановление геодезических пунктов, обновление топографических карт, изготовление макетов местности и рельефных карт. В ноябре 1955 года 41-й МТО переформирован в 41-й топографический отряд. Указом президиума ВС СССР от 22.02.1968 года 41-й ТО ДВО награжден орденом Красной Звезды. Указ никогда и нигде не публиковался и имел гриф «Совершенно секретно». Расформирован отряд в октябре 1996 года на основании ДГШ ВС РФ.
...На факультете нас учили, как надо организовывать медицинское обеспечение танкистов, пехотинцев и военнослужащих других родов и видов войск, но никто и никогда даже не говорил о том, что есть еще военные топографы и они тоже нуждаются в специфическом обеспечении медицинской помощью.
Наши войска вывели из Китая вскоре после нашего приезда на Дальний Восток. Назначение в Дальневосточный военный округ получили еще несколько выпускников факультета. Некоторые из них поехали в Китай. Позднее я узнал, что их всех перевели в центральные военные округа страны. Правда, не все попали в хорошие места, большие города. Многие оказались в отдаленных гарнизонах.
Посёлок Корфовский расположен у подножья хребта Хехцир, где с 1907 года в каменном карьере добывают камень. Карьер выпускал щебень (взрывы и грохот стояли круглосуточно), который на платформах развозили по всей Дальневосточной железной дороге. Говорили, что раньше в Корфовском жили расконвоированые осужденные.
...Недавно я нашел сайт Корфовского городского поселения, в котором описана история появления поселка Корфовский. Приведу некоторые сведения с этого сайта. Как же появился наш посёлок, с чего всё началось?
Совершим экскурс в историю. Началось все со времени царствования Николая I, когда генерал-губернатор восточной Сибири Н.Н. Муравьёв-Амурский высказал мысль царю о том, что начинать освоение Сибири и Дальнего Востока надо с дороги. В 1845 году заговорили о возможности строительства железной дороги в Уссурийском крае. Местная администрация начала ходатайствовать о проведении «правого пути». Царское правительство отвечало молчанием. Лишь спустя десять лет, когда два губернатора, Приамурский и Восточно-Сибирский, выступили с предложением построить железную дорогу от Томска до Иркутска и от Байкала до Сретинска, а также от Владивостока до поста Буссе, после рассмотрения предложения на совещании министров царь велел организовать экспедиции по изысканию трех дорог под руководством Алексея Ивановича Урсати. К 1890 г. разведка была произведена, было признано «крайней необходимостью осуществление Уссурийской железной дороги», однако средств не выделялось.
Приамурский генерал-губернатор Андрей Корф представил в кабинет министров новые предложения. Ознакомившись с доводами губернатора, царь Александр III наложил резолюции: «Необходимо приступить скорее к строительству этой дороги».
17 апреля 1891 г. царь Александр III подписал высочайший рескрипт на имя наследника цесаревича. В нем говорилось: «Повелев ныне приступить к постройке сплошной, через всю Сибирь, железной дороги, имеющей соединить обильные дары природы Сибирских областей с сетью внутренних рельсовых сообщений, я поручаю вам объявить таковую волю мою. Вместе с тем полагаю на вас совершение во Владивостоке закладки, разрешённого к сооружению средствами государственной казны и непосредственным разрешением правительства, Уссурийского великого Сибирского рельсового пути».
Наследник цесаревич, будущий царь Николай II, возвращается из долгого путешествия в Европу через Дальний Восток. Получив рескрипт, он выполнил поручение, положив первый камень в железнодорожный вокзал Владивостока.
Именно благодаря строительству железной дороги появился наш поселок. В газете «Сельская новь» 8 февраля краевед А. Жуков в статье «Станция Корфовская» отмечает данный факт. Он пишет: «Своим появлением пос. Корфовский обязан исключительно строительству в 1891-1897 годах Уссурийской железной дороги. На карте проектируемого железнодорожного пути будущая станция имела рабочее название «Чирки», по названию близко текущей речки. Главный начальник края, генерал-губернатор Сергей Михайлович Духовской, предложил назвать ближайшую к Хабаровску станцию в честь его предшественника барона Корфа. 22 июля 1897 г. (по старому стилю) в присутствии высокого гражданского и военного начальства, членов строительства железной дороги, духовенства, с участием хора и духового оркестра штаба Приамурского военного округа на 680 версте от Владивостока состоялось торжество открытия, посвященное станции пятого класса «Корфовская».
Такова история названия посёлка куда я прибыл служить...
...В своей книге «Дерсу Узала» Арсеньев В.К. пишет, что вскоре после того, как Дерсу ушел из Хабаровска опять в тайгу, его нашли мертвым около костра у посёлка Корфовский. Судя по всему, его убили во сне. Грабители искали у него деньги, корень женьшень (корень жизни) и унесли винтовку. В 1910 году Арсеньев поехал в посёлок Корфовский, чтобы навестить могилу Дерсу. Но там все изменилось. Начались порубки леса, заготовка шпал, работы в карьере. Найти могилу Дерсу Узала он не смог.
В военном городке, куда мы приехали с женой, стояли несколько сборно-щитовых домов и один двухэтажный (деревянный). В каждом доме жили по три-четыре семьи. Дом состоял из 3-4 небольших комнат и маленькой кухни. Обогревался дом одной печью, которая стояла в центре дома, там же была небольшая плита для приготовления пищи.
Я сходил в штаб, представился командиру отряда подполковнику Ситалову А.Е.(полностью имя и отчество забыл), заместителю командира подполковнику Ивану Владимировичу Бычкову, начальнику штаба, замполиту Янкину. Меня познакомили с теперь уже бывшим старшим врачом отряда майором медицинской службы Шиманским, и он начал вводить меня в курс дела. Подполковника Ситалова вскоре перевели в топографический отдел штаба округа, а командиром отряда назначили Бычкова. После Бычкова отрядом с 1961 года командовал подполковник А.А.Парбонен. В городе Шимановск мы жили с ним в одном бараке.
Ситалов дал команду поселить нас в свободную комнату одного из домов. В комнате стояла железная кровать с ватным грязным матрацем, маленький столик и две солдатских табуретки. Соседи у нас были хорошие. Две комнаты занимал начальник камерального отделения майор Кулев с женой и двумя дочками. В одной комнате жила семья муж – Николай, жена Ида и маленькая дочь. Николай немного заикался и, как потом я узнал, любил хорошо выпить.
После того, как мы с Тамарой разобрали свой багаж и немного отдохнули, решили осмотреть городок. Сходили в магазин военторга. Нас поразил ассортимент. На полках стоял грузинский коньяк, банки с крабами, пакеты с серыми макаронами и лежал фигурный шоколад. Тогда на территории военного городка коньяк и водку продавали свободно.
На следующий день я знакомился с медицинским пунктом. Это были две круглые старые китайские фанзы, соединенные переходом. В одной фанзе была аптека и стационар (четыре койки), в другой кабинет врача и процедурная. В стационаре жил солдат - он же истопник, уборщик и сторож.
Помощницей у меня была фельдшер Любовь Усова. Её муж - начальник автомобильной части отряда - "автомобилист до мозга костей" в составе команды округа участвовал в гонках на грузовых автомобилях на Всесоюзных соревнованиях. Когда я вступил в должность, пришлось все осваивать, как говорят «с нуля». Я не собираюсь здесь подробно рассказывать о своей работе. Хочу только вспомнить, каким был топографический отряд, некоторые случаи из практики и о тех печальных врачебных ошибках, которые я допустил в начале своего врачебного пути.
Постепенно познакомился с офицерами отряда. Они рассказывали мне об особенностях своей работы. Принимать в медпункте практически было нечего, кроме медицинских книжек солдат и офицеров, крайне скудного набора медикаментов и ржавых инструментов. Предстояло получение аптечек для команд на следующий сезон полевых работ, а он начинался, как только растаивал снег. Как правило, сразу после майских праздников.
Аптечки, накомарники, марлевые полога, диметилфталат (жидкость, отпугивающая комаров и гнус) получал в Хабаровске на окружном медицинском складе. Весной на железнодорожную станцию Корфовская подавали обычные товарные вагоны, правда, иногда для офицеров выделяли старый плацкартный вагон, и отряд уезжал в район полевых работ, где находился с мая по октябрь, а то и по ноябрь или до первого снега.
Приближалась весна 1955 года. В первых числах марта я отвел Тамару в поселковый роддом, который представлял собой избушку, вросшую в землю, недалеко от станции. Окна были на земле. 4 марта Тамара родила сына. Мне акушерка тайком показала его в окно.
Радостный я пошел в городок и около поселкового клуба (он был за проволочным забором городка) встретил нашего киномеханика старшину сверхсрочной службы. Фамилию забыл, а звали его Герман. Увидев меня возбужденного и улыбающегося, Герман спросил:
- По какому поводу Вы улыбаетесь, доктор?
- Герман! Жена родила сына!- ответил я.
- От души поздравляю молодого отца!- сказал Герман,- и добавил:- Обмыть надо обязательно! Пойдемте ко мне домой.
...Познакомились мы с ним, когда я привез с окружного медицинского склада медикаменты и имущество. Он пришел ко мне, якобы, на прием. О том, что я получил спирт ему, наверное, рассказал мой солдат, который разгружал машину. Спирта ректификата мне давали на год всего один литр и большую бутыль денатурата, подкрашенного метилоранжем.
Вот тогда впервые Герман жалобно попросил:
- Доктор! Вчера перебрал, голова трещит. Налейте, если можно, немного «оранжевого». Надо подлечиться...
И я, вместо того, чтобы прочитать лекцию о вреде алкоголя, налил ему мензурку денатурата. Пил он все, что только горит. Иногда забегал ко мне «лечиться» – выпить мензурку оранжевого.
А тут появилась возможность хорошо выпить. Я купил две бутылки коньяка, несколько банок крабов, еще что-то и мы пошли к нему домой. Жена его работала библиотекарем в части. Она достала из погреба квашеной капусты, соленых огурцов и помидор. Поджарила большую сковороду картошки, и мы «обмыли» Игорька. Герман пил хорошо, но надо отдать ему должное, какой бы пьяный не был, а фильм демонстрировал отлично, как говорят, на автопилоте.
Перед сеансом в кинобудку всегда приходил наш замполит подполковник Янкин, и проверял, в каком состоянии Герман. Один раз он пьяный повесил на клубе афишу: Сегодня новый фильм – «Танцы в фойе». Оказалось, что никакого фильма не будет, а будут обычные танцы. Все долго смеялись над ним, спрашивая его:
- Гера! Ну, когда же ты покажешь нам фильм про танцы в фойе?
Герман только улыбался в ответ. По характеру он был добрый, не обидчивый. Хороший был человек, но любил выпить. Командование хорошо знало его слабость, но всё прощали. Найти в этой глуши другого киномеханика было невозможно. У Германа на окружной кино базе были хорошие друзья, и он всегда привозил все новинки кино. Мы смотрели новые фильмы одновременно с жителями Хабаровска.
Когда Тамара вернулась из роддома, она не узнала комнату. Полы были вымыты, застелены газетами. Я привел комнату в порядок. Мы купили сыну деревянную люльку, постель, коляску, в которой он спал, и все, что полагается. Но купать в этом холодильнике ребенка было рискованно.
Я уже не помню, как мы выкручивались, но Тамаре помогали жена майора Кулева и Ира. Как только мы сообщили маме Тамары, что родился внук, она сразу же уволилась с работы и приехала к нам на помощь. Работала она начальником вокзала станции Ржава Южной железной дороги. Ей было тогда всего 43 года. Мы с Тамарой спали на полу, тёща около кроватки сына.
Стало совсем тесно в этой комнате, но все хлопоты по уходу за сыном взяла на себя моя тёща Екатерина Фёдоровна. Мы звали её «баба». Майор Кулев устроил Тамару в своё камеральное отделение на должность вычислителя-фотограмметриста. Она неплохо чертила карты, и её даже повысили в должности. Работать по специальности ей было негде, а сидеть дома она не могла. Баба занималась сыном, я пропадал на службе. Там без работы от тоски можно было умереть.
Работа зимой у меня была несложной – простудные заболевания, мелкие травмы, гнойничковые болезни. Но приходила весна и начинался сбор на полгода в тайгу.
Продолжение:http://www.proza.ru/2014/02/16/1196