Звёздный час библейской истории Исхода - момент обретения скрижалей завета, воплощённый в бронзе и мраморе, воспетый в поэмах, истолкованный вкривь и вкось мудрецами-богословами, загадочен, однако, доныне. Как смел Моисей разбить первую пару скрижалей и почему грозный Вседержитель изготовил дубликат тех же десяти заповедей, не высказав пророку даже упрёка? В этом жёваном-пережёванном вопросе мнений больше, чем толкователей.
Казалось бы, из чего сыр-бор, если священный текст яснее ясного глаголет - Моисей разбил скрижали в приступе гнева, узрев хоровод вокруг золотого тельца. Но ведь об этой мерзости Господь оповестил его ещё на горе. Спускаясь с Синая, пророк сотню раз перекипел бы, взяв себя в руки. Выходит, Моисей (с разрешения Господа) выразил возмущение идолопоклонством народа посредством театрального эффекта разбития скрижалей? Но ведь трупы тельцепоклонников, изрубленных левитами более внушительный аргумент пророковой и божьей ярости.
От невозможности рационального истолкования моисеевой выходки был сочинён мидраш, дескать вблизи мерзостного тельца из скрижалей выпали буквы, придававшие плитам невесомость, и тяжеленные камни просто выпали из рук. Однако, в книге Второзаконие Моисей от первого лица говорит, что скрижали он отнюдь не выронил, а именно швырнул на землю.
Скептикам, не верующим в божественность Пятикнижия, объяснить проблему несколько проще. Священные книги писал не один автор. У первого сочинителя Бог ещё не обладал даром всеведения, потому неосведомлённый пророк реально впал в дикую ярость от нежданной мерзости своей паствы. Поздний редактор добавил Господу всеведение, дописав об уведомлении Моисея, чем окончательно сбил комментаторов с толку.
В таком ракурсе есть две возможности толкования. Первый вариант: Моисей таки совершил граничащий со святотатством проступок - разбитие священных скрижалей в состоянии аффекта, но Господь, тронутый глубиной искреннего чувства преданнейшего слуги, жестоко покаравшего зато идолопоклонников, не поставил огрех ему в вину. Другое, более ходовое объяснение следующее: скрижали были как бы материальным свидетельством договора народа с Господом. Но поскольку одна из сторон - народ сей священный договор нарушила, то другая сторона - Бог в лице своего полномочного представителя была вправе и даже обязана обет аннулировать, уничтожив сам материальный носитель. Проблема этого объяснения - договор на момент возвращения Моисея ещё не был ратифицирован всенародной клятвой пред скрижалями, оригинал которых не был таким образом осквернён и сгодился бы не хуже повторного дубликата после полного усмирения бунтовщиков и народного покаяния.
Итак, наше заключение: текст Пятикнижия не был написан одномоментно. Первичный сочинитель, не довольствуясь прозаически пресным получением скрижалей, для пущей выразительности момента замутил интригу с тельцом, побитием скрижалей, карой, покаянием, прощением, получением вторичных скрижалей и в конечном итоге - заключением выстраданного священного договора. Однако, выдумщику столь сложной истории почему-то не достало ума придумать веский аргумент для разбития заповедных плит. Конечный редактор Пятикнижия, дописавший строки об оповещении Моисея Господом, ещё более запутал правоверного читателя. На этом, казалось бы, дело разбитых скрижалей может быть закрыто. Но напоследок окинем беглым взглядом текст 10-ти заповедей из книги Исход:
1. О верности единственному Богу:
2 Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства;
3 да не будет у тебя других богов пред лицем Моим.
2. Идолопоклонство - мерзкий грех.
4 Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли;
5 не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня,
6 и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.
3. О неуместном произнесении имени Бога:
7 Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.
4. Неукоснительное соблюдение субботнего отдыха:
8 Помни день субботний, чтобы святить его;
9 шесть дней работай и делай [в них] всякие дела твои,
10 а день седьмой - суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни [вол твой, ни осел твой, ни всякий] скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих;
11 ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его.
5. О почтении к родителям:
12 Почитай отца твоего и мать твою, [чтобы тебе было хорошо и] чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.
6, 7, 8,9,10 - Запреты убийства, прелюбодеяния, воровства, лжесвидетельства и желания овладеть собственностью соплеменника.
13 Не убивай.
14 Не прелюбодействуй.
15 Не кради.
16 Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
17 Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, [ни поля его,] ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, [ни всякого скота его,] ничего, что у ближнего твоего.
Поверхностный взгляд разбивает заповеди на две группы. Первые четыре записи "божественные" - относящиеся к почитанию Бога. Следующие 6 заповедей - социальные - касаются взаимоотношений людей. Но углублённый анализ даёт несколько иное разделение.
В Талмуде есть мидраш о послепотопном договоре Бога с ноахидами - потомками Ноя, согласно которому ноахиды обязаны соблюдать семь заповедей, перекликающихся с синайскими. Это сказание было записано примерно в 3 веке новой эры, передаваясь до этого в устном пересказе, якобы, со времён Моисея. Но в Пятикнижии нет даже намёка на заповеди ноахидов.
Быть может талмудический рассказ инспирирован синайской эпопеей? Но почему в заповедях ноахидов записей 7, а не 10, как на моисеевых скрижалях? Не получал ли и Моисей в раннем варианте Пятикнижия 7, а не 10 заповедей? Число 7 в древности было сакрально связано с семью "планетами", известными в дотелескопную эру. Семёрка фигурирует в Библии повсеместно, скажем, Бог творит Мир в 7 дней, Иосиф предсказывает семь изобильных и семь тощих лет, Иаков по семь лет пашет у дяди Лавана за Лию и Рахиль. Почему бы не быть и семи синайским заповедям в раннем варианте Пятикнижия? Но кому и зачем понадобилось в таком случае расширить их число до десятка (ходовое число, связанное с 10 пальцами рук человека разумного)?
Научная библеистика пришла к однозначному заключению, что моисеево Пятикнижие (вернее его древнееврейский оригинал - Тора) не было сочинёно за раз, а есть продукт эволюции, начавшейся не священной книгой, а псевдоисторической эпопеей, последними редакторами которой были иудейские жрецы, нашпиговавшие её жреческим материалом, в частности более чем 600 ритуальными заповедями и добавившие книгу Второзаконие. После столь кардинальной жреческой редакции популярная эпическая повесть и стала священным писанием. А раз последней рукой была жреческая, значит к семи ранним заповедям должны были добавиться три божественных. Но ведь таковых в моисеевых скрижалях, четыре а не три.
Самая первая заповедь - единобожие "да не будет у тебя других богов пред лицем Моим" - это не чисто жреческая заповедь, а универсальная моральная норма всех иудеев-единобожников. Она обязательно должна была присутствовать в ранних семизаповедных скрижалях на том же первом месте. А вот следующие религиозные заповеди - о грехе идолопоклонства, о недопустимости неуместного произнесения божьего имени и о неукоснительном соблюдении суббот - не только религиозны, но ещё и ритуальны. Тонкие детали почитания Бога волновали мирянина гораздо меньше, чем жреца. Если в раннем Пятикнижии действительно было 7, а не 10 заповедей, то добавочными должны были стать ритуальные заповеди 2, 3, 4 - насчёт идолопоклонства, употребления имени Бога и блюдения суббот, подтверждением чему является их "жреческая" стилистика общая для всех 613 жреческих заповедей, продиктованных Господом Моисею. Жреческие заповеди содержат не только запрет на какое-либо деяние, но и пояснение, почему этот запрет надо соблюдать и/или какой каре подвергается нарушитель. Такое свойство отличает три ритуальных заповеди не только от "гражданских", скажем, "не убивай", но и от первой божественной - "да не будет у тебя других богов пред лицем Моим".
Но какой смысл был жрецам изменять текст заповедных скрижалей, если всё равно все (более шестисот) жреческих заповеди в них не впишешь? Жрецов не устраивал заниженный статус культовых запретов, всего лишь продиктованых Господом устно, в сравнении с мирскими, всечённых в камень господней рукой. Жрецы демонстративно вписали в скрижали три ритуальные заповеди впереди мирских, выразив этим наивысший приоритет божественного.
Однако, прямолинейно изменить число заповедей было нерационально вследствие их повсеместной известности. Жрецы изобрели гениальный выход - не исправлять текст уже существующих скрижалей, а вписать рассказ о их разбитии и получении новых скрижалей уже не с семью, а с десятью заповедями. Ведь мерзкий грех идолопоклонства, нежданный (в раннем варианте) как для Моисея, так и Господа не был учтён в старых семи заповедях, вследствие чего те скрижали были несовершенны. Моисей осознал, что сам Господь на его месте уничтожил бы своё неудачное творение. Но ведь помимо запрета идолопоклонства в новые скрижали были включены ещё две заповеди о божьем имени и субботах. Какова же была аргументация для их добавления?
В 15 главе книги Числа есть рассказ о казни по приказу Господа субботнего собирателя дров. Время и место преступления указаны неопределённо: "Когда сыны Израилевы были в пустыне, нашли человека, собиравшего дрова в день субботы". Вероятно, этот рассказ, примыкал некогда к повествованию о золотом тельце, и служил основанием для добавления заповеди о святости суббот. В том варианте гадёныш собирал дрова не в некую произвольную субботу а именно в судьбоносный период аудиенции Моисея с Господом Богом. Итак, для двух дополнительных заповедей из трёх аргументация для включения нашлась. А что послужило основанием для добавления третьей заповеди насчёт произнесения божьего имени? В Пятикнижии не видно никаких эпизодов, в которых был бы умерщвлён неправедный глашатай господнего имени.
Да, прямого свидетельства в данном случае нет, но есть косвенный намёк - рассказ о неком Корее, возомнившем себя выше Аарона и качавшем права на верховное священство. В некое неопределённое, опять же, время этот Корей взбунтовал сообщников против незаконной по его мнению узурпации власти (как светской, так и религиозной) братьями Моисеем и Аароном. Моисей предложил предоставить Господу решение вопроса о первосвященстве. Пусть мол наутро каждый претендент воскурит перед Господом кадильницу с благовонием и Господь изберёт тех, кто ему понравится. Господь, естественно, разобрался, испепелив наглецов сошествием огня.
При чём же здесь неуместное произнесение божьего имени, о котором в эпизоде не сказано ни слова? Всякая религиозная церемония обязательно сопровождалась провозглашением имени божества в честь которого она производилась. Вероятно, нечестивцы были спалены сошедшим огнём именно в момент, когда кощунственно выкликали господне имя. Рассказ о бунте Корея находится вначале 16 главы книги чисел, примыкая к рассказу о собирателе дров, расположенному в конце предыдущей 15 главы. Вероятно, оба рассказа первоначально примыкали к эпизоду с золотым тельцом и все три действия совершались в период синайской эпопеи получения скрижалей.
Но почему в современном Пятикнижии Моисей дважды получает одинаковые скрижали с десятью заповедями? Потому, что в старом варианте с семью первыми и десятью вторыми заповедями было унижено всемогущество Бога, Господь не обладал даром абсолютного предвидения, не предугадав совершения целых трёх гнуснейших грехов. Возраставшее с течением времени всемогущество Бога настоятельно требовало, чтобы Господь и первоначально дал правильные скрижали. И опять же, подмена была произведена не грубо и единовременно, а аккуратно и постепенно.
Поскольку текст прежних семи заповедей содержался и в тексте десятизаповедных новых скрижалей, фрагмент, повествующий о содержании семизаповедных скрижалей незаметно выпал при очередном переписывании священных книг, также как и упоминание, что заповедей было семь. В устных же комментариях чтецы Пятикнижия объясняли непонятливой пастве, что старые скрижали были такими же десятизаповедными, как и новые. А старики, которые говорят, что заповедей в старых скрижалях только семь, выжили из ума и забыли, что семь заповедей - это потомки Ноя получили после потопа. Тезис о десяти заповедях в старых скрижалях был явно прописан позже в новой редакции священных книг.
Поскольку старые, уже десятизаповедные, скрижали стали содержать три дополнительных статьи, исчезла надобность в рассказах о собирателе дров и бунте Корея в качестве аргументов для включения заповедей о субботах и божьем имени. Из рассказов было вычищено конкретное время и место действия и они были перенесены подальше в книгу Числа. Рассказ же о золотом тельце был оставлен на прежнем месте уже не как аргумент для включения статьи об идолопоклонстве, а лишь как причина для разбивания старых скрижалей Моисеем в приступе гнева. В результате такого извилистого хода событий и сформировалось современное Пятикнижие.
Большинству современных читателей не слишком понятна заинтересованность иудейского жречества в добавлении именно этих трёх дополнительных статей: об идолопоклонстве, субботах и божьем имени. Христиане, формально унаследовавшие от иудаизма десять заповедей, фактически не соблюдают ни одной из трёх ритуальных. Иконы с точки зрения иудеев являются теми же идолами, по воскресениям (заменившим для христиан субботы) можно совершать любые работы, многие христиане злоупотребляют частым упоминание бога "всуе" (попусту). Однако все эти прегрешения ничем плохим христианским общинам не угрожают.
Всё дело в специфике конкретных условий формирования иудаизма. Еврейское пятикнижие - Тора сочинялась, во всяком случае редактировалась, в кризисный период возвращения иерусалимских евреев из семидесятилетнего вавилонского плена на родину в среду родственных народов по языку, внешности, культурным традициям и религиозным верованиям. Иудейским общинам грозило полное растворение в этой близкородственной среде: смешанные браки, поклонение богам соседних народов и как следствие разложение общин с потерей жречеством своей паствы. Иудейские жрецы предприняли против столь грозной опасности экстренные меры. Они вооружили общинников мощным идеологическим оружием - переработанной из популярного эпического повествования священной Торы с её десятью заповедями, из которых для жрецов важнейшими были три ритуальных.
Все окрестные народы в религиозных ритуалах использовали изображения божеств. Заповедь "не сотвори себе кумира", объявлявшая идолопоклонство особо мерзостным грехом, возводила барьер непримиримой ненависти к ним, делавший невозможным смешение и вообще сводивший к самому необходимому минимуму любые контакты.
Заповедь о суетном непроизношении божьего имени на самом деле означала на языке оригинала несколько иное - "не произноси имени Бога преступно", т.е. не производи подобно Корею незаконных религиозных действий. Праведно возглашать имя Господа имели право лишь наследственные жрецы - коэны, считавшиеся потомками Аарона. После возвращения из Плена в Иудее установилось жреческое правление и статья о преступном провозглашении господнего имени была надёжной основой их владычества.
Наконец, заповедь о субботах. Какая, казалось бы, корысть была иудейским жрецам в том, чтобы их паства каждую субботу предавалась праздному времяпровождению, не делая никаких дел. Но это только в гипотетические моисеевы времена евреи в этот день пассивно отдыхали. А в период жреческого правления субботы предназначались для изнурительной религиозной муштры.
В те древние времена почти всеобщей безграмотности общинники не могли сами читать священных книг, которые к тому же были лишь у жрецов. Изучение Торы и других священных материалов было лишь коллективным и требовало выделения особого дня, в который все правоверные неукоснительно должны были собираться на занятия. Запрет на исполнение в этот день любой работы не давал права на пропуск занятия, скажем, по причине, что в этот день корова телилась.
Религиозная муштра была совершенно необходима жреческой верхушке, поскольку в отсутствии силовых структур лишь религиозный фанатизм общинников сплачивал их в единую общность, не позволяя никому выйти из неё. В случае отступничества члены семьи грешника должны были остановить грехопадение своего родича, а если уговоры не действовали поступить подобно левитам, убивавшим во имя Бога брата своего, друга своего, ближнего своего.