Егор вернулся в родную деревню под Липецком с заработков в шахте. Шахта была под Тулой. Попал туда 18-летним парнишкой по вербовке, только так можно было вырваться из разрушенного, разворованного колхоза.
В армию его не взяли – стране был нужен уголь, и шахтеров освобождали от службы. Определили жить в общежитии. Работать в шахте он стал лесогоном. Доставлял деревянные стойки для крепления выработок в забоях. Работать любил, заработки были хорошие.
Быстро пролетели десять лет. Жениться не успел – некогда было ходить по девкам. К этому времени он скопил круглую сумму денег. Мать в деревне к этому времени умерла. Когда приезжал на ее похороны, познакомился с девушкой, которая ему понравилась. Рассчитавшись с шахты, он расписался с ней и на месте материной развалюхи построил большой дом с хозяйственными постройками. Поселился там с молодой женой и тещей, у которой дочка была единственным ребенком. Спиртным не увлекался. Работал скотником в совхозе. Жена – дояркой. Содержали большое хозяйство.
Через год родился сын. Назвали его Васей. Вася-Василек, Васек – вся отрада в жизни. Любили его, но сильно не баловали. Приучали к работе на земле, любить домашнюю скотину, внушали, что земля и хозяйство при старании всегда дадут возможность прокормиться, выжить.
Вечерами, когда вся семья была в сборе, Егор рассказывал о работе в шахте. Баба Варя, теща, спрашивала его: «А чем ты занимался в шахте?» «Как чем? Был лесогоном». Теща в недоумении: «Вон стоит лес, как ты его гонял и зачем?» Егор объяснял, что лесом в шахте называют бревна, которые привозят на шахту в больших вагонах. Эти бревна опускают в нее. А он был обязан грузить их на «козу» и, прицепив «кошку» к «козе», на электровозе доставлять в забой. Васек с широко открытыми глазами слушал это и восклицал: «Не ври папка, вон коза во дворе и кошка лежит на крыльце! Как ты на них мог возить бревна?» Егор говорил, что «коза» по-шахтерски – это маленькая вагонетка со стойками, на нее и грузят бревна. А «кошка» – это отрезок трубы со штырями. Его цепляют сзади «козы» для того, что если случайно вагонетка отцепится от электровоза, то «кошка», уткнувшись в грунт, не даст «козе» укатиться назад под уклон и опрокинуться.
Еще Егор рассказывал про приведение, которое живет в шахте, под землей. Называют это приведение – Шубин. Если кто из шахтеров увидит Шубина под землей – то жди беды: или завалит в шахте, или будет пожар. «Папа, а почему это приведение называли Шубин?» «А потому, сынок, что в давние времена не было в шахтах машин, которые бы проветривали забои, где добывали уголь. При копке угля выделялся горючий газ, и когда его скапливалось много, он мог от случайной искры взорваться. Тогда гибли люди, начинался пожар. Чтобы газа не скопилось много, его выжигали. Для этого были специальные люди. Они одевали на себя лохматую шапку, выворачивали шубу, их обливали водой, давали горящий факел в руки и они бегали по шахте, выжигая газ. Эта работа была очень опасная, иногда они гибли. Шахтеры считали, что их души в виде призраков предупреждают об опасности». Теща, баба Варя ахала, крестилась и говорила, что это настоящий ад, и как ты там столько лет отработал. Страшно! Никакие деньги не нужны. В душе Васька эти рассказы оставили большие впечатления.
Окончил Васек СПТУ, стал механизатором. Весной его призвали в армию. От родительского дома, от милых полей и лугов отец отвез его на мотоцикле «Урал» в райвоенкомат. Егор, провожая сына, внушал ему, чтобы слушался командиров, чтобы старательно нес службу. Попал Васек в артиллерию. Часть стояла в Скопине Рязанской области. Прослужил более полугода. У него не было неприятностей с сослуживцами. Офицеры были довольны послушным солдатом.
Под новый 79-й год выдалась очень холодная погода. Его роту в ночь подняли по тревоге, погрузили в автобусы и через полчаса привезли в какое-то место, с новыми 5-этажными домами. Разместили в комнатах общежития. Недалеко дымилась высокая труба. Большие здания были освещены электрическим светом. Солдатам объяснили, что в связи с чрезвычайными обстоятельствами из-за с сильных морозов они обязаны грузить уголь для электростанции. С погрузкой-разгрузкой работники электростанции не справлялись, а станция – объект стратегический. Остановка ее недопустима: несколько областей центральной России остались бы без энергии.
Выдали солдатам лопаты, расставили по рабочим местам у конвейеров, подающих уголь в топки котлов. Солдаты грузили упавший с конвейеров уголь, очищали от налипшего угля ленты транспортеров. Долбили ломами смерзшееся топливо. За два-три дня работы аварийная ситуация начала стабилизироваться.
Васек вместе с остальными солдатиками работал до кровавых
мозолей. Однажды, в небольшой перерыв, он заинтересовался, куда же
девается такая прорва угля, привозимая с шахт десятками
железнодорожных вагонов. Оставив лопату у конвейера, никому не
сказав, он пошел по пути их движения. Конвейеры подымались по
галереям все выше и выше к зданию, где стояли котлы, в которых
сжигали уголь. Не заметил, как оказался на 40-метровой вышине у
бункеров, в которые ссыпался уголь с конвейеров. Куда девался уголь из
бункеров, Васек понять не мог. Из любопытства по переходному
мостику перешел на котел. Обошел котел по площадкам и начал
возвращаться, но сбился с пути.
Котел высотой 70 метров был опутан
сетью труб, лестниц, площадок для обслуживания. Раздавался грохот
мельниц для размолки угля. Размолотый уголь по трубам воздухом
подавался в топки. Угольная пыль сыпалась отовсюду, подхватывалась
потоками горячего воздуха и летела вверх. Кругом слышался резкий
свист пара из неплотностей в трубопроводах. Через дыры в обшиве
котла блистало багровое пламя и струился сернистый газ, не давая
дышать.
Полумрак, пыль, грохот, жара, свист пара совсем сбили с толку
Васька, и он окончательно заблудился в бесконечных переходах. Он
поднимался то в верх котла, то опускался вниз, заходил в тупики. Выхода
нигде не было. Рабочие, которые обслуживали котлы, только через месяц
после поступления на работу могли самостоятельно
ориентироваться.
…Обходчик котла Петр, после очередного обхода присел
на старое ведро отдохнуть. В голове шумело после вчерашнего застолья.
Трехдневная щетина была забита угольной пылью. Морда опухла.
Запахнувшись в рваную телогрейку, он задремал.
Васек уже целый час бродил по переходам, не находя выхода. Проходил мимо лифтов. Двери были закрыты, но он и не подозревал, что лифтом можно было воспользоваться. Он никогда не был в лифте – не знал, что это такое. Голодный, усталый, грязный он совсем уже было впал в отчаяние. Вспоминал наказы отца о недопустимости самовольства. Вдруг увидел сидевшего человека, всем видом напоминавшего страшный призрак. Шубин это или какое-то другое исчадие ада, Ваську уже было все равно. С криком: «Дядя, дядя! Как выйти отсюда?» – он обратился к обходчику. Петр поднял глаза и увидел грязного, испуганного солдатика. Петр нагнал на него еще большего страха: «Не знаю! Как выйти? Вот уже третий день тут хожу!» Услышав это, Васек заплакал в полный голос. Слезы текли по лицу, смешиваясь с пылью. Петр, видя, что хватил лишнего своей шуткой, начал успокаивать Васька. Взял его за руку и подвел к входу в лифт. Вызвал лифт, зашел в кабину вместе с Васьком, который дрожал от страха, прижавшись к Петру. Петр привел Васька к лейтенанту – командиру взвода. Лейтенант уже забеспокоился из-за отсутствия Васька. Когда Петр передал ему солдатика и объяснил ему происшедшее, офицер не стал наказывать Васька – посчитал, что пережитым он и так наказан.
Прибыв в расположение части, Васек с рвением нес свою службу. Благополучно дослужил до конца срока. Вернулся в свою деревню, в тишину и в заботы по хозяйству. Остались лишь воспоминания об аде, в котором он побывал.