Шел дождь. Было темно. Осень - уже немолодая женщина, постучала в окно одиноко стоявшего около леса домика. Во дворе залаяла собака. На стук вышла женщина и, увидев незнакомку, смутилась.
-А я думала, муж вернулся! А Вы кто будете?
-Я - Осень, - просто ответила Осень.
-Ну, заходите. Гости у нас редкость, им и рады.
Осень вошла вслед за хозяйкой и остановилась у порога. С ее мокрых волос и платья струились ручейки воды, и на полу вскоре образовалась грязновато-мутная лужица. Небольшой (как раз на одного человека), старый зонтик, будучи когда-то пестрым, а сейчас полинялый от дождей, она поставила в угол. Ее крепдешиновое платье желтовато-бурых цветов было мокро насквозь, а невысокие светло-коричневые ботинки стали почти черными от воды. Она была высока, хороша собой и великолепно сложенной женщиной лет сорока. Волосы рыжие, но не вызывающего яркого цвета, а благородного темного оттенка, длинные, прямые с пробором посередине, сейчас мокрые от дождя прилипли к лицу и шее. Большие карие глаза смотрели внимательно и грустно. И вообще, во всем ее облике было что-то затаившееся - скорбящее.
-Да Вы не стесняйтесь, проходите, садитесь около печки. Продрогли, небось, одеты-то вон как легко. Скидывайте свои ботинки, я их у огня поставлю, пусть сушатся. А Вы тапки наденьте. И платье скидывайте, я Вам свое дам. Сухое, теплое. Из фланели прошлой зимой пошила. Чайку горяченького сейчас дам. А то простудитесь, небось!
-Я не простужусь. Но и отказываться не буду.
Осень скользнула босыми ногами в теплые меховые тапочки, сняла платье, под которым ничего не было и стоя у огня, вскинув руки, чтобы поправить волосы.
-Ой, какая Вы красавица! Кожа прямо вся насквозь просвечивает и переливается! Хозяйка еще с минуту полюбовалась, а потом молвила:
-Ну ладно, вот Вам платье, одевайтесь!
Она притерла лужу, стала хлопотать у печки.
-Вы мне гребешок дайте, я волосы причешу.
Она вскинула мокрыми волосами, расплескала брызги и медленно прядь за прядью стала перебирать рыжие струи волос.
-ну вот, пересаживайтесь к столу, угощаться будете.
Хозяйка налила в кружку горячего душистого чая, поставила миску с пирожками, сама присела рядом и стала смотреть, как гостья осторожно отламывала кусочек пирожка, а затем отпивала маленький глоток чая.
-Продрогли, небось! Легонько Вы одеты для такой погоды-то. Застудитесь!
-Да нет, я же – Осень.
-Осень-то Осень! Но и Вам потеплее одеваться надо.
-Да, но плащ из листьев совсем изорвался, а вязать на спицах из сухой травы я не умею.
Хозяйка недовольно покачала головой.
-А в ушах-то у Вас, чай камень, какой дорогой, вон как огнем играет!
-Да нет, - Осень улыбнулась, - это рябинка, с прошлого года ношу. Ноябрь дарил. Мой первый любовник – сентябрь, уже умчался - самый молодой, беспечный, он кроме кленовых листьев ничего не дарит, а я и не в обиде. А Октябрь с Ноябрем, те построже будут, посерьезней. Эти и бусы, и серьги принесут и венки разные.
- Ну а плачете-то Вы отчего, часто, дождем проливаетесь?
-Грущу я, печалюсь. Не знаю, уродилась такая! Нас четыре сестры и у каждой своя причуда: Зима – сварливая, Весна – игривая, Лето – веселая, а я – грустная.
Они еще немного посидели молча. Затем Осень поднялась из-за стола.
-Спасибо Вам за угощенье и за тепло спасибо, а мне идти надо.
-Куда Вы, на ночь, глядя, да еще в такую погоду. Оставайтесь, места хватит.
-Нет, пойду я. У меня в лесу домик есть, доберусь.
Она снова сняла платье, представ перед восхищенным взором хозяйки, затем натянула свое, обула ботинки, взяла зонт.
-Подождите, я Вам сейчас кофточку дам. Она хоть и старая, но еще хорошая, теплая. Все лучше будет. А вообще то, зря Вы уходите. Завтра муж приедет, он бы Вас на телеге до дома подбросил.
-Дороги размыло, лишние хлопоты, а я и пешком доберусь. Ну, спасибо за все, а я вам через несколько дней ведерко яблок у крыльца оставлю.
-Спасибо, а Вы заходите еще. Время скоротать. И нам не скучно, и Вам веселей.
-Хорошо, может, еще зайду.
Осень улыбнулась. Окинув взглядом домик, печку, где весело потрескивал огонь, она вышла и побрела в темноту.
Хозяйка постояла еще с минуту и закрыла двери.
Дождь лил и лил, а ветер раскачивал старый клен, который время от времени жалобно скрипел и сыпал листьями.