– А как же Внешние миры? Неужели они вам не помогут? – воскликнул Андрей и с надеждой посмотрел в небо, как будто ожидая увидеть там ангельское воинство с огненными мечами в руках.
– Увы, на это пока рассчитывать не приходится, – покачал головой Кот, – и вот почему. Когда Князь Тьмы наносит удар, поток зла пронизывает Срединный мир, вызывая на своем пути войны, смуты, революции и другие бедствия, и обрушивается на ближайший внешний слой, то есть наш, где равновесие смещено в сторону добра. Вспомните, ведь в сказках добро всегда побеждает зло, чего нельзя сказать о вашем мире. Потеря вещества сопровождается свертыванием пространства и наблюдается как наступление Стены Мрака. Поглощенное ею вещество стекает в нижележащий слой, то есть в Срединный мир, а оттуда соответствующее количество вещества в силу закона сохранения массы опускается во внутренние слои. Обычно это продолжается до тех пор, пока Силы Света не переходят в наступление, возвращая все утраченное, нередко с избытком. Но удар, который обрушился на нас семьдесят пять лет назад, был невероятной силы. Наш мир не смог полностью поглотить его энергию, и часть потока зла прорвалась в высшие слои, частично нарушив их тонкую структуру и надолго лишив возможности нанести ответный удар на этом направлении. Что происходило в это время в вашей стране, вы, наверное, знаете из истории, а наш мир потерял значительную часть территории и раскололся надвое. До середины столетия Князь Тьмы безнаказанно нанес еще несколько мощных ударов, затем, видимо, выдохся и оставил нас в покое. Впрочем, пока не произошел новый раскол, скорость распада не так уж велика, и мы могли бы дождаться ответного удара. Ценой гибели троих воинов Черномора назревающий раскол удалось вовремя обнаружить, но рассчитывать на такую удачу и в дальнейшем по меньшей мере неразумно. Когда раскол все-таки произойдет, скорость утечки вещества резко увеличится, что вызовет цепную реакцию новых расколов, и все кончится очень быстро.
– А что будет тогда с нами, с нашей страной? – спросил Андрей дрогнувшим голосом, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Увы, мне нечем вас обнадежить, – развел лапами Кот. – Дальнейшее ухудшение жизни, смуты, погромы, гражданская война и, наконец, распад. Если мы погибнем, ваша страна тоже перестанет существовать и не возродится, даже когда поток зла иссякнет. Люди, пережившие смуты и войны, конечно, останутся, но и они постепенно смешаются с другими народами, которые придут на вашу опустевшую землю. Как народ вы просто перестанете существовать, ибо какой народ может быть без своих сказок и легенд?
– Неужели ничего нельзя сделать? Должен же быть какой-то выход!
– Я ищу его уже семьдесят пять лет. Последней моей попыткой было обращение к Срединному миру, в результате которого вы оказались здесь. Я знал, что ваша наука довольно далеко продвинулась в изучении структуры вещества, и надеялся на идею, которая помогла бы мне как-то стабилизировать вещество нашего мира, повысить его сопротивляемость потоку зла. Теперь ясно, что я переоценил вашу науку. Раз мой анализатор указал на вас, значит, ученым Срединного мира подобные идеи в голову не приходили.
Андрей глубоко задумался, пытаясь разобраться в своих чувствах. Сейчас он должен был испытывать чувство тоскливой безнадежности, смешанное с горьким облегчением от сознания, что теперь его совесть чиста и он уйдет отсюда с полной уверенностью, что ничего больше не сможет сделать для спасения этого мира, да и своей страны, изнемогающих под натиском сил зла. На самом же деле он ощущал смутную нарастающую тревогу, причин которой не мог понять. Это не была тревога за будущее, скорее предчувствие чего-то ужасного, что должно произойти здесь и сейчас. Он взглянул на Кота. Кот сидел, опустив голову и поглядывая на Андрея исподлобья, как бы украдкой. Его когти, глубоко вонзившиеся в край стола, и нервно подергивающийся кончик хвоста выдавали внутреннюю борьбу, происходившую в нем. Не в силах больше выносить эту тревожную неопределенность, Андрей спросил, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал естественно:
– Так вы уверены, что мое появление здесь – ошибка, и я ничем не могу помочь вам?
Кот тяжело вздохнул, потом поднял голову и медленно произнес, глядя Андрею в глаза и впервые обращаясь к нему на "ты":
– Теоретически – можешь, но практически... Нет, это невозможно. Что ж, если хочешь, я расскажу тебе все, хотя это будет тяжким преступлением с моей стороны. Но предупреждаю: лучше бы тебе этого не знать. Подумай хорошенько, прежде чем ответить. Ты вовсе не обязан знать правду. Ты вообще здесь никому ничего не обязан, и волен уйти в любой момент. И это, пожалуй, было бы для тебя самым правильным решением.
Голос Кота звучал почти умоляюще, как будто ему грозила суровая кара за раскрытие тайны. "Неужели и здесь есть органы госбезопасности, которые строго охраняют секреты этого мира?" – подумал Андрей. – "Недаром же Кот заговорил о преступлении. Может быть, он собирается рассказать мне что-то, что ни в коем случае не должно стать известным людям? Но что это должно быть за наказание, если оно заставляет Кота колебаться даже перед угрозой гибели своего мира?" Внезапно его осенило. Ну конечно же, Кот боится не за себя, а за него, Андрея, которого эти самые "органы госбезопасности" могут просто не выпустить обратно, как носителя государственной тайны. Но ведь не круглые же идиоты там сидят, неужели они не понимают, что никакой государственный секрет не может быть ценнее государства, которому он принадлежит. Если этот мир погибнет, кому будут нужны его тайны? А Кот ясно дал понять, что другого выхода нет и не будет. Риск, конечно, есть, но какое это имеет значение по сравнению с надвигающейся угрозой? Если удастся ее отвратить, его, без сомнения, отпустят. Не могут же обитатели мира, в котором добро преобладает над злом, оказаться такими неблагодарными! А в худшем случае придется задержаться здесь на неопределенный срок, но не оставят же его погибать вместе с обреченным миром! Даже терзавшее Андрея с самого начала его приключений, но теперь отошедшее на задний план чувство вины перед родителями нашло успокоение в мысли о том, что он может в любой момент попросить Кота передать папе с мамой, что их сын жив и здоров, хотя и находится в недосягаемом для них месте. Сразу они, конечно, не поверят, как не поверил в свое время и он сам, но когда несколько ночей подряд им будут сниться одинаковые сны...
Оставалось только смутное ощущение тревоги, но Андрей не привык верить предчувствиям. Не опуская глаз, он ответил твердым, хотя и немного дрожащим голосом:
– Я хочу знать все.
Ему даже не пришло в голову, что знание может быть губительным само по себе, без всякого постороннего вмешательства.
продолжение
http://www.proza.ru/2018/06/03/1848