Лес допивал сумеречный небесный свет и наливался тьмой, широко вдыхая быстро стынущий ветер. Застрекотала неведомая птица; дробью прошлись по хвойной подстилке капли, сбитые с лапника взмахом крыла.
Нарр прижался спиной к мягкому боку замшелого валуна и подавил приступ дрожи. Сырость давно проникла сквозь одежду, мучая путника холодом. Краем уха уловив позади себя шуршание маленьких лапок, человек, суетясь, высвободил нож из чехла на поясе и чиркнул по камню – лесная шушера тут же кинулась врассыпную. Нарр остался один у отвоеванного валуна, насторожено прислушиваясь. Издалека нарастал неясный шум: треск и шелест. Парень сглотнул ком недоброго предчувствия. Валун за спиной проняло мелкой дрожью. Один раз, потом другой, через две секунды – снова: раз-и-два, раз-и-два. Точно в том же ритме гулко простонала земля. Глаза Нарра округлились и остекленели, когда он понял, что это было. Как будто желая подтвердить догадку, тут же раздался воющий скрип, треск и удар. Сварливо галдя, в небо взметнулись птицы.
Через лес, раздвигая корабельные сосны с такой легкостью, будто это были стебли прошлогодней осоки, ступал ютул*.
Нарр зажмурился, мысленно воззвав к Ангелу-Хранителю в простых и с детства знакомых словах молитвы, но сбился после первой строки, закусив губу. Нет, на помощь никто не придет и не расправит крыло над ним, оберегая. И виною тому – сам Нарр. Он и принятое им решение.
Землю тряхнуло особенно сильно, и шаги оборвались где-то совсем рядом. Тролль остановился. Человек расслышал приглушенный рокот и покряхтывание, словно камни захрустели под молотом Тора. Ютул что-то бормотал, сопя и охая. Как ворчливый старик, который присел отдохнуть и, развлекая себя, принялся ругать дырявые башмаки, сучковатую клюку и болванов, придумавших делать кривые дороги.
Нарр раздосадовано поморщился. Придется обходить чудище по приличной дуге. Надо же было вредоносному троллю рассесться прямо на его, Нарра, пути!
Время поджимало. Сумерки уже сменила густая темнота ночи. Над невесомым покрывалом папоротника занималось тусклое свечение. Пока еще редкие, шорохи и шепотки, сдергивали взгляд человека с одной неясной тени на другую, заставляя ладонь крепче сжиматься на рукоятке заговоренного ножа. В кронах деревьев зашелестели первые капли дождя.
А где-то на каменистом подножии горы Гаустатоппен в оконцах трактира как раз зажегся свет.
***
В дубовую дверь что-то бухнуло снаружи, ручка дернулась, и через порог вместе с хлестким ударом ливня чуть ли не кубарем ввалился некто мокрый и взъерошенный. Уютный галдеж, полнивший зал трактира, смолк. Спустя пару мгновений в оторопелой тишине хрипло закаркал чей-то смех. Карлики в серых войлочных шапках, сидевшие за столом справа от входа, неодобрительно переглянулись, а хохотавший в свое удовольствие человек-ворон отвернулся к стойке и, похихикивая, принялся неторопливо расправлять оперенье рук, собираясь умостить локти по сторонам от недопитой кружки. Трактирщик хмыкнул и взглянул на полку с напитками, прикидывая в уме, что из стоявшего там могло подойти необыкновенному посетителю.
Молодой человек тем временем, не снимая плаща, поклонился глазеющему на него сборищу и вежливо произнес:
- Доброй ночи. Прошу простить, что приволок столько грязи. Погода осерчала на меня, а за что – не знаю.
Парень растерянно умолк, заметив у своих ног странное существо.
Оно было размером с кулак – эдакая голова на ножках. Чудо-юдо слизывало широким языком лужу, которая натекла вокруг пришельца. Заискивающе глянув желтыми глазенками на верзилу, оно протянуло лапку и, сняв с его каблука налипший комок сосновых иголок, смачно захрустело ими, причмокивая и… кажется, улыбаясь.
Тонкая миловидная девушка с темными волосами и водянистым взором блеклых глаз сдержанно шикнула, глядя на существо. Реакции не последовало, тогда она прокашлялась и позвала:
- Всежорка, к ноге!
Колобок, шустро перебирая лапками, юркнул к хозяйке. Та наклонилась, подхватывая его на ладонь, и молодой человек побелел, увидев девушку со спины. Она была пуста. Как выеденная яичная скорлупа, как разбитая фарфоровая кукла, как… лесная нечисть.
- У меня для тебя, парень, только брага на выбор, – сообщил трактирщик, выдернув человека из оцепенения. – Есть настоянная на шишках, а есть – с мухоморами.
- Я бы водички…
- Да, да, подай-ка ему водицы, Бьёрг! – развеселился молчавший до этого рогатый тип с козлиной бородкой.
Трактирщик хмуро зыркнул на черта и взял с полки кувшин с накарябанной на нем шишкой.
- А что, воды нельзя? Не принято, да? – тихонько спросил человек, уже получив наполненную кружку и заняв место рядом с вороном – в зале только два стула пустовало, оба перед стойкой: один справа от пернатого, а второй слева.
- Можно, – ответил Бьёрг. – Только потом против ветра блевать будешь дальше, чем видишь. Болотница воду приправляет на свой вкус. Тебе не понравится.
Парень поковырял кружку ногтем, не спеша прикладываться, и трактирщик, понимающе улыбнувшись, собрался отвлечь гостя разговором.
- Ну, рассказывай. Кто такой, зачем пришел?
- Я – Нарр. Менестрель.
- Свирель?
- Не. Табра**.
- Не вижу при тебе... В лесу оставил?
Нарр замялся, подбирая слова, но его отвлекло пристальное внимание соседа слева. Ворон повернул к парню свое жутковатое лицо с клювом от уха до уха и по-птичьи дернул головой, присматриваясь.
- Где-то я тебя видел, – проскрипел он, чудно прищелкнув клювом. – И пахнешь знакомо...
- Хватит, Вальравн***, – одернул его Бьёрг.
- Ты не меня видел, а моего деда, – заговорил парень. – Из-за него я и пришел.
Вальравн изогнул бровь и подпер подбородок рукой, похлопывая себя по уху оперенной ладонью. Весь вид его говорил: любопытно послушать. Трактирщик вернул бутыль на полку и, почесав светлую, заплетенную в три косы бороду, задумчиво оглядел Нарра.
- Менестрель – это занятие в моем роду от отца к сыну передавалось. Дед очень много по свету побродил. И однажды его занесло в норвежский лес под горой Телемарка, где он с таброй своей распростился. Продул. А тут, надо сказать, инструмент был не из плохоньких. Отец говорил, рождалось в нем звучание особенное. Ведь даже с одним полевым духом дед мой дружбу завел, как сыграл ему однажды. Отец всю жизнь тренькал, на чем приходилось. Мог бечеву на доску натянуть и играть. Но я – другой. Сколько инстументов перепробовал – все не то. Фальшь и дрянь, – Нарр поморщился и решительно заявил: – Я пришел за дедовской таброй.
- Ах, да-да-да. Так-так. Ну-ка... – послышалось за спиной менестреля.
Рогатый возник у стойки, глядя так, будто все его долго звали и теперь должны очень обрадоваться.
- Я тебя сейчас огорчу, но вслед за тем сразу медком подмажу, – осклабился он.
Нарр хмурился, не имея возможности отодвинуться от напиравшего черта.
- Табры тут нет.
Человек не показал виду, что расстроен – только пальцы на кружке с брагой дрогнули.
- Но я знаю, где она! – растекся улыбкой нечистый. – И как добыть ее, подскажу.
- А с меня что возьмешь? – еще больше помрачнел Нарр.
- А что у тебя есть? – вкрадчиво поинтересовался черт.
Менестрель молчал.
- Сыграем! – рогатый извлек из кармана вставленные один в другой три костяных стаканчика. – Монетка у тебя найдется?
Трактирщик махнул рукой, отходя. Ворон гнусно ухмылялся.
- Что будет, если проиграю? – спросил Нарр, нащупывая медяк, полученный на сдачу от Бьёрга.
- Выпрем вон, – оскалился черт и облизнулся. – А за порогом, сам понимаешь... Не знаю, как ты до нас дошел, но обратный путь легким не будет.
Красные, будто воспаленные глаза нечистого посмотрели куда-то над плечом менестреля. Парень не удержался – бросил взгляд за спину. Народ в зале попивал каждый свое, между делом проскальзывая любопытствующими взорами по чужаку. Картина мирная. Но вот снаружи трактира что-то творилось. В окнах мелькали выдергиваемые светом из мрака лица, морды, когти, лапы, горбатые спины, хвосты. Несколько раз чиркнуло по стенам с той стороны. На дверь кто-то навалился, но не вошел. По крыше протопотали чьи-то легкие лапки.
Рогатый прищурился, наблюдая за внуком облапошенного здесь же полвека назад менестреля. Не дожидаясь вопроса, он сам заговорил:
- Это по твою душу. Все, кто слишком зол или голоден, чтобы соблюдать закон мира внутри Перепутья. А я тебе еще скажу: некоторые из тех, кто сейчас пьет в гостях у дяди Бьёрга и в ус не дует, мигом рванут за тобой, как только окажешься за дверью.
- Ты, небось, будешь в первых рядах? – процедил Нарр.
- Буду, – разулыбался черт.
Менестрель стиснул челюсти, решаясь, и кивнул:
- Сыграем.
Они уселись за стол, который им любезно уступили карлики. В стороне никто не остался. Нечисть окружила игроков, заглядывая справа, слева, над головами. Нарр почувствовал прикосновение и увидел хрупкую девичью кисть на своем плече. С другого плеча на него заискивающе смотрели желтые глаза Всежорки. Кроха лизнул парня в щеку, и Нарр, сам не заметив, улыбнулся.
- Ты мне нравишься, парень, – завел с притворным дружелюбием козлобородый. – Я поэтому за тебя всей душой переживаю. И дам тебе шанс. Сыграем трижды. Если хоть раз отгадаешь стакан с монеткой – твоя взяла.
Нарр ничего не ответил, следя за поросшими серым пушком длиннопалыми руками черта. Монетка легла на столешницу. Ее накрыл один стаканчик. Два пустых встали по сторонам. И...
вжик по столу!
туда-сюда
поворот
вжик
стук
поворот
хлоп
звяк
- Выбирай!
Три стакана выстроились рядком. А у Нарра в глазах еще мельтешило. Не уследил, конечно.
- Вот этот, – с сомением указал парень.
Черт поднял стаканчик. Пусто.
Ободряюще похлопав менестеля по руке, рогатый открыл монетку, сдвинул ее под средний стакан и спросил:
- Готов?
Нарр подался вперед и кивнул.
И снова вжик, и стук, и звяк! И снова выбранный стакан оказался пуст. Менестрелю под рубашку пробрался холодок и заскреб когтями между лопаток.
Стаканы уже стояли в ряд. Монетка лежала под средним. Черт вопрошающе смотрел на парня.
Нарр сидел, серый, оцепеневший. В его глазах читалось горе – не страх. Да разве в табре дело! Чистое звучание... Нет, дело было совсем не в том.
«Давай», – шевельнул губами менестрель.
Завертелись стаканы, как безумные; неуловимые, почти невидимые в скорости движения – и замерли. В ряд.
- Этот.
- Пуст, – выплюнул черт и потянулся к руке Нарра, чтобы коснуться в ложном сочувствии.
Пальцы девушки на плече парня чуть-чуть сжались, и он, подбитый внезапным подозрением, схватил рогатого за руку. На стол из рукава черта выпала монетка, ударилась ребром и, отскочив, покатилась к Нарру.
Толпа вокруг стола загудела, заволновалась. Рогатый плут пожал плечами, ни капли не тушуясь.
- Черта за руку поймал – спрашивай! – выкрикнул кто-то.
Нарр растерянно смотрел по сторонам, не понимая, о чем речь.
- Если подловить нечистого на обмане, – заговорила девушка за спиной менестреля, – он ответит на один твой вопрос, что бы ты ни спросил.
- Ты сам расскажешь мне, где искать табру. Об этом спрашивать не стану. Уговор был на честную игру, – Нарр твердо посмотрел на черта. – Спрошу я тебя о другом.
- Валяй.
- Что будет со мной после того, как совершу задуманное?
Черт долго молчал. Шутовская улыбка давно сползла с его глумливой физиономии.
- Совсем не то, чего ты ожидаешь, – ответил он и ловко собрал стаканчики один в другой.
- Н-да-а... – разочарованно выдохнул менестрель.
Черт снова пожал плечами, поднимаясь из-за стола.
- Идем, нашепчу тебе, как табру вашу семейную добыть.
- Так где же она?
- У Йолатана.
- Это еще кто?
- Тролль.
***
Переговорив с парнем, черт ушел, а Нарр остался сидеть за столиком, мрачный и унылый. Рогатый присоветовал разозлить великана, как следует, и продержать до восхода, бегая от него, пока тролль не окаменеет под солнечными лучами. Только человек не мог покинуть Перепутье до рассвета, а к утру тролль вернется в свое логово, и там его уже будет не достать. До следующей ночи.
Нарр не видел выхода.
Услышав оклик, он поднял голову. Бьёрг подзывал к себе.
- Выпей свою брагу. В ней капелька жгучки. Лично от меня.
- Какая такая жгучка? – вяло переспросил парень.
- А такая, что ни один из голодных за дверью трактира не захочет ее отведать. Даже с твоей кровью. Выпей.
Взгляд менестреля зажегся пониманием. Одним залпом опрокинув в себя кружку, Нарр выпучил глаза – вот так жгучка! – и протянул руку Бьёргу.
- Спасибо!
- Ровной дороги.
***
До рассвета оставался час. Нарр лежал на каменном выступе скалы, не чувствуя холода, и следил за горбатой двухголовой фигурой Йолатана. Ютул шел через лес, раздвигая плечами макушки елей. На шее великана болталась, нанизанная на шнурок вместе с другими трофеями табра деда Фора. В груди человека пробегали искорки волшебной жгучки, и горела жарким огнем вера в успех. Он вернет табру! Обязательно вернет, и выйдет с ней в поле, и будет играть ночь за ночью, пока не отзовется Бекке**** – дух полей и добрый друг умершего деда.
*Ютул (норвеж., от древнего скандинавского «йотун») – великан, тролль.
**Табра (авт.) – вымышленный музыкальный инструмент (струнный).
***Вальравн (от сканд. Valravn) – ворон, который пожрал сердце погибшего на войне короля и с тем приобрел особые силы. Оборотень.
****Бекке – полевой дух в мифологии германских народов.
автор
Яна Левская
http://www.proza.ru/avtor/dangerr