Миша Белый спал, хотя уже был подъём. Ему можно – он сегодня дежурил ночью. В этом отделении психушки не было санитаров, поэтому ночью с дежурной медсестрой всегда сидели двое больных, из наиболее адекватных, разумеется. А таких хватало. Ведь в этом отделении, помимо прочих, лежали на обследовании косящие от армии солдаты. Одного дедовщина замучила, другому наоборот грозит срок за эту самую дедовщину, третий пытался покончить с собой, четвёртый просто крайне конфликтный и кидается с кулаками на всех, включая офицеров… Но в отделении все они вели себя вполне адекватно и выполняли различные работы – от мытья полов, чем занимались молодые, до ночных дежурств, что было привилегией исключительно старослужащих. Ведь от врача зависит – комиссуют или отправят обратно в часть. Попав в психушку, солдаты выстраивали здесь практически ту же иерархию, к которой привыкли в армии. С небольшими поправками на личные качества, а также тем, что в их компанию иногда мог попасть гражданский, если он молодой и имеет опыт службы в армии.
Миша Белый при каждом попадании в это отделение старался побыстрей перевестись в солдатскую палату. Несмотря на скученность (40 человек в палате, явно рассчитанной на меньшее количество) и обязательный подъём в 6 утра, с ними было лучше, чем с наркоманами, пропившими все мозги алкоголиками, бомжами и прочей антисанитарной публикой.
Миша спал и не боялся, что проспит завтрак. Потому что над кроватью он приклеил тетрадный листок с крупной надписью: «Братва, разбудите меня на завтрак!» Разбудят. Да если и не разбудят – сам услышит, потому что спал Миша всегда вполуха-вполглаза. Сквозь сон отлично слышал разговоры солдат, ходящих по палате, слышал, как опять бьют какого-то новичка за плохо вымытые полы, как кого-то заставляют отжиматься, но при этом всё-таки спал. Глубокий сон в таких местах – непозволительная роскошь.
Потом из звуков реальности начало проступать кое-что интересное, и Миша выдернул себя из сна.
-Ребята, где кровать свободная? – спросила остановившаяся в дверях медсестра – Ненадолго к вам мужичка положим, больше мест нет нигде.
-Какого ещё мужичка? – возмутился кто-то из старослужащих – Он кто?
-Ну, мужик, обычный, ненормальный, не солдат – ответила медсестра – Мы его к вам ненадолго, просто больше реально некуда, всё битком.
-Вот счастье привалило! – пробурчал старшина палаты – если он ссытся или воняет, будет в коридоре спать!
-Да нет, нормальный, чистенький, я сейчас с ним общалась – успокоила медсестра – Городит только ерунду какую-то. Не буйный.Не понимаю, зачем его вообще в наше отделение отправили.
Миша вылез из-под одеяла, сорвал свою записку со стены и стал одеваться. Всё равно скоро завтрак. Надо умыться, позавтракать, покурить, посмотреть на новенького и можно спать дальше.
Вместо чая на завтрак опять дали просто горячую воду. Обычное дело.
-А что, сударь, не запить ли нам две ложки сечки горячей водичкой? – обратился Миша к сидящему рядом старшине палаты.
-Пожалуй, не откажусь, сударь! – подыграл ему тот – Хотя, признаюсь, у нас в гусарском полку провиант был поприличней.
Все сидящие рядом нехотя посмеялись. Настроение у всех так себе. Позади армия, служба в которой не задалась, сейчас дурдом с его давящими стенами и запоминающимися на всю жизнь запахами, впереди неизвестность. Комиссуют – всё закончится. Нет – значит, придётся возвращаться в часть, где таких косарей всегда ждёт "тёплый" приём. Это в лучшем случае. А в худшем – уголовное дело за уклонение от воинской службы, дисбат или тюрьма. Это Белому всё пополам – лежит здесь в который уже раз, как будто домой возвращается.
А после завтрака, вернувшись в палату, увидели новенького.
Место ему выделили рядом с Мишей и старшиной палаты – чтобы не обижали. Старшина пообещал, что всё будет нормально. Мужик был обычный с виду,средних лет, среднего роста, непримечательной внешности, только глаза были какие-то странные. Светлые, прозрачные, глубокие, они словно горели изнутри. Горели странным, удивительным огнём. Не добрым и не злым – каким-то непонятным, чужеродным. Наверно, такой взгляд должен быть у инопланетян, принявших человеческий облик.
Сначала нормально познакомились, мужик вроде казался адекватным. Пошли с ним в курилку, Миша угостил его сигаретой. Старшина, убедившись в относительной нормальности и чистоте нового соседа, успокоился и ушёл по своим делам – организовывать мытьё полов, туалетов, усмирение буйных и прочее. А у Миши с новеньким зашёл разговор о том, как тот сюда попал. И вот тут-то новый пациент и понёс пургу:
-Понимаешь, я другой. Я не такой, как они все. Я больше вижу, больше понимаю. Меня не понимают. Думают, что я ненормальный. А что такое нормальность? Кто её определяет? В толпе горбатых человек с прямой спиной считается уродом.
-Короче, все вокруг дураки, ты один умный – зевнул Миша – Ну ладно, раз умный, сейчас в палате спать мне не мешай. Если хочешь, я тебе газету дам со сканвордами, сиди, разгадывай.
-Ты тоже не такой как они – мужик смотрел ему в глаза, и странный огонь в них разгорался всё сильнее – Ты другой. Твой путь искривился, но не по твоей вине. Он выпрямится.
-Ладно, ясновидящий – Миша встал, безудержно зевая – пошли в палату, не сиди здесь один, мало ли… У нас тебя никто не тронет.
Он проспал до обеда. Мужик не мешал. А после обеда (жидкий суп с капустой и недоваренная свёкла на второе, детскими порциями), открыли двери для прогулки.
Внутренний дворик, огороженный металлическим забором с колючкой наверху. Несколько скамеек. В углу зачем-то туалет деревенского типа. Дежурные солдаты сидят на корточках около забора – смотрят, чтобы никто из психов не приближался к нему. Правда, чтобы сигануть через такой забор – надо быть королём паркура, но лучше подстраховаться.
Миша сидел на скамейке и курил. К нему опять подсел новенький:
-Ты не такой как они. Таких как ты очень мало. Твоя дорога выпрямится. У тебя будет другой путь. Большой и сложный. У тебя будет многое.
-Слушай, хорош гадать, цыганка! – фыркнул Миша – Вот казённый дом пока что у меня, да ближняя дорожка. Из казённого дома в запой и обратно. О себе лучше подумай.
-У меня свой путь, он совсем другой – огонь в глазах мужика просто выплёскивался на Мишу – Мне здесь больше нечего делать. Я сделал что мне нужно, увидел тебя и сказал тебе. Ты поймёшь, не сейчас, позднее. А я уйду отсюда. Меня здесь больше ничего не держит.
-Ну-ну – усмехнулся Миша – здесь минимум месяц лежат. Минимум! А некоторые вон десять-двенадцать лет уже, забыли давно, как воля выглядит. А если ты, умник, на рывок собрался – попробуй. Вот прямо отсюда и рви. А я посмеюсь.
Убежать из этой психушки и правда было не так-то просто. Какой-то шанс могла дать прогулка, если спрятаться на территории прогулочного дворика и дождаться, пока все зайдут обратно и закроют дверь.Потом перелезть через забор - из-за колючки это нелегко, но в принципе возможно. Но единственное место, где можно было укрыться – это будка туалета. Ну, ещё может, куст за этой будкой. Как раз эти места всегда тщательно проверяли по окончании прогулки. А больше спрятаться было негде, ровное место. Голая земля да скамейки. Сбежать же из самого отделения было нереально – толстые стены, двойные решётки, оба выхода имеют по три двери с хитроумными замками. Говорят, много лет назад пациенты этого буйного отделения устроили массовый побег, напав на медперсонал и отобрав ключи. После чего сюда и перевели солдат, которые в обмен на обещание комиссовать смотрят за буйными.
Прогулка закончилась, вернулись в отделение. Вечером, как всегда, играли в шашки со старшиной палаты. Шашки самодельные, из пробок от пластиковых бутылок. И доска тоже самодельная. Это было практически единственное развлечение здесь.
Но поиграть нормально сегодня не дали, старшину оторвала от игры медсестра:
-Где у нас новый пациент?
-Да кто его знает – пожал тот плечами и продолжил было играть. Но медсестра не отстала:
-Я тебя спрашиваю, потому что его нигде нет! Понимаешь? Нигде! Всё уже обыскали! Ты проверял туалет после прогулки? Ты понимаешь, что у нас убежал пациент? Только сегодня поступил – и его нет в отделении! Понимаешь?
Старшина (на самом деле младший сержант, это здесь было что-то вроде должности – «старшина палаты») – переменился в лице. Побег грозил ему обломом с комиссацией.
-Лысый, падла! – заревел он во всю богатырскую глотку, вскочив с кровати – Где Лысый?! Эй, тело, ко мне!
Перед ним вытянулся испуганный дохленький солдатик.
-Через минуту я наблюдаю здесь Лысого! Время пошло!
Лысый стоял перед ним секунд через 40.
-Ты туалет проверял?!
-Так точно, и туалет, и куст за ним. Я всегда проверяю.
-Гонишь, урод! – здоровенный кулак старшины врезался ему в грудь. Лысый забавно квакнул, но продолжал стоять, стараясь не морщиться от боли.
-Я проверял, там не было никого.
-Как ты мог его проверять?! – старшина замахнулся снова, но передумал – Ну как ты мог его проверять, если это туловище на лыжи встало? Ну как же ты, сука… И вдруг он обмяк, сел на кровать, закрыл лицо руками.
-Да я проверял, отвечаю – пробормотал Лысый.
-Свали с глаз моих!
Лысый исчез моментально. А старшина, посидев немного, вскочил с кровати и подорвался в коридор.
Какое-то время там стоял шум, гам, старшина поставил на уши весь состав солдатской палаты, заставив вновь обыскать всё отделение. В сотый раз обыскивали туалет, курилку, обходили все палаты, заглядывали под кровати… Нового мужика не было нигде.
Потом старшина долго говорил о чём-то с заведующей отделением в её кабинете. Вернулся немного успокоенный:
-Нормально с тёткой поговорили. Думаю, не обломают меня, комиссуют. Хотя, хрен их знает… Всё равно гоняю теперь. Но, как я понял, этот придурок им не особо нужен. Сбежал – и сбежал. Сообщат ментам, пусть те ловят. Он вроде не опасный. Как думаешь, Белый?
Миша прекрасно знал, что всех их здесь комиссовывают, по той или иной статье, и не раз говорил об этом. Но врачи запугивали солдат так умело, манипулируя и заставляя выполнять различные обязанности по отделению, что солдаты Мише не верили. Угроза вернуться в часть или пойти под суд была для них вполне реальной. Впрочем, теоретически для врачей в этом не было ничего невозможного.
-Нет, ну как он фишку просёк! – не унимался старшина – Только пришёл, а уже прошарил, как можно убежать! Ведь кроме как в этом туалете спрятаться, вариантов убежать отсюда я вообще не вижу! Ну, ещё когда бачки с кухни таскаешь, но их только солдаты таскают. Вот правда – у психов в одном ума нет, так в другом они умней нас! Странные люди, да, Белый?
-На то и психи – пожал плечами Миша.
-А что он тебе там на скамейке задвигал?
-Да так, пургу какую-то нёс – нехотя ответил Миша. Общаться со взбудораженным старшиной не очень хотелось. Миша думал о том, что хоть он лежит в психушке – но он всего лишь алкоголик, а не псих и путаницы в сознании в трезвом виде у него не бывает. И он хорошо помнит две вещи. Первое - как Лысый проверял туалет и куст за ним. А второе, и главное – как мужик куда-то направлялся по коридору уже после того, как все зашли в отделение и заперли дверь. Он шёл по коридору так уверенно и размашисто, как будто коридор не заканчивался через десяток метров тупиком, а впереди лежала длинная дорога.
Сначала Миша пожалел, что не остановился и не посмотрел, куда же можно так быстро и размашисто идти, когда через десять метров тупик. Но потом понял, что, значит, так было надо. У каждого свой путь.