Моя НЕПРОЯВЛЕННАЯ эпоха. Двадцатый век берет разбег.
И снова прыжок или нырок, или кувырок…
Значит, снова мне в путь?
Время затрепетало, заскользило, раскололось на настоящее и прошлое. И вот же, вот он, опять этот уже знакомый пространственно-временной коридор.
Я быстрым шагом пошла, побежала сквозь пробитое во времени, внезапно пронзившее реальность отверстие. Я просочилась через Воронку времени в прошлое... Элементы пазла потянулись друг к другу, словно притягиваемые сильным магнитом, стали сами по себе складываться в картинку.
Вот он, мой непроявленный мир.
... В какую же эпоху я попала на этот раз?
Но это, кажется, опять — не моя эпоха.
60-е гг. двадцатого столетия? Да, конечно!
Алан Фрид. Джаз и рок-н-ролл. Мир еще заворожен Эллой Фитцджеральд и Элвисом Пресли. А в Америке уже вовсю крутят пластинки Пола Анки с его бархатным голосом. А, вот они уже раскупаются и в Европе. Джаз. Чак Бери и его заводная Go, Johnny, be Good! Чаби Чекер и Twist again. И почти сразу — I want to hold your hand, Yellow submarine… The Cavern — именно там начался путь ливерпульских Жуков к славе во всемирном масштабе. Битлов показывают в западных кинохрониках и по телевидению, и вот они уже завоевывают Америку! А свой последний совместный концерт The Beatles устраивают не где-нибудь — на крыше студии Apple Records в Лондоне, вот как!.. И все танцуют твист, и все поучают друг друга: «Вот так, вот так. Смотрите и повторяйте за мной: совершайте то одной, то другой ногой движения, представляя себе, будто вы тушите и затаптываете в землю окурок сигареты».
О-о! Сладкоголосые итальянцы… До чего приятно слушать их звонкие, текущие широкой полноводной рекой мелодичные голоса! Они хорошо слышны во всех уголках планеты и так не похожи на английские — те более решительные, ритмичные, жесткие. А итальянцы — какие протяжные и в то же время могучие, бездонные голоса! Мина. Рита Павоне. Патти Право. Джанни Моранди. Адриано Челентано.
Ах, как много фанатов! Мне слышно из распахнутого настежь окна моего гостиничного номера, как они скандируют, что-то кричат... Целые океаны поклонников!
Похоже, снова в моде революции. Разные. Но вот такой еще не было! Все нарастает гул революции мини юбок, а во главе — ее духовный лидер Мэри Квант. На радость новым феминисткам сразу все женщины надевают супер мини юбки, и даже советские женщины, и даже те, кому не стоило бы их носить ни в коем случае… А женщины уже вовсю носят и брюки на работу: это уже больше не спортивный и не экстравагантный, а деловой бизнес-костюм.
Ой! Стиляги в СССР. Однако! В Советском Союзе слово «стиляга» стало презрительным прозвищем, даже ругательством, потому что наша молодежь не такая, и она высоко нравственная, и у нее другие идеалы, и вообще это все тлетворное влияние Запада. И все же вот они! Господи! Подстриженные под полубокс, коки а ля Элвис Пресли или фасонистую польку пижоны и стиляги носят длинные бесформенные свитера или рубашки защитного цвета, надевают узкие-узкие брюки-дудочки — вот лопнут! — от фарцЫ, и браслетами еще все какими-то бренчат, и пестрые шейные платки нацепили, а еще, вон какие бороды отпускают все подряд! А женщины понаделали бабетты и стали прямо как сиамские близнецы, и головы их напоминают теперь высоченные неприступные башни! И тоже держат фасон: надели на себя широченные юбки колоколом или обтягивающие платья-трапеции из джерси длиною не ниже колен, тонюсенькие каблучки-шпильки...
«Там пиво пенится, там люди женятся, там брюки узкие трещат по швам» .
Я слышу слова задиристой песни. Стиляги и пижоны фасонят, бацают модные мелодии на гитарах и модные танцы на танцплощадках и на танцах-пятачках, включают на полную мощность свои радиолы и все время таскают с собой, крутят транзисторы, ловят и лихо отплясывают чарльстон и буги-вуги, и еще какую-то босса-нову. Давай, давай, парень, лабай рок-н-ролл и джаз. Лабаем джаз, а иногда еще и чарльстон даем, стиляем, товарищи! Лихо!
Но вот уже этот стиль узких брюк и бесформенных свитеров сменяет мода под Битлов. Длинные, до плеч, не всегда чесаные и время от времени чистые волосы-патлы, рубашки самых пестрых расцветок — ну, и пижоны, фи! — узкие в бедрах и подметающие улицы брюки клеш необъятной ширины. Бедра, обтянутые джинсами настолько, что вот-вот треснут, кажется, и застегнуть их можно только лежа. И все очарованы этой модой до безумия, и все теперь так одеваются — и мужчины, и женщины.
А это кто такие? Политики? Да нет… это снова Вожди. И снова их обуревает мания величия. Да! Они легко узнаваемы по безумному горячечному блеску в глазах — сверкают глаза ораторов, брызжут искрами безумия, наливаются кровью и грандиозностью, выпрыгивают из орбит, излучают новую абсолютную истину, а в расширенных гордыней зрачках многократно отражается толпа на площади. Сильно повышенная температура самоуверенности. Высоко задранный подбородок. Сильно развитые нижние челюсти, взгляд очковой кобры, а хватка мертвая — бульдожья…
Толпы, моря, океаны людские плещутся на площадях и скверах, переливаются через край — только брызги летят во все стороны! Каким нестерпимым жаром полыхают эти толпы. С какой всепоглощающей жадностью внимает она новым Вождям. Как верит им толпа! Как взрывается бомбами, снарядами энтузиазма, как строчит из пулемета очередями интереса, восторга!
Вожди! Как буравят они, гипнотизируют толпу взглядом, увлекают ее за собой, заражая взрывоопасными идеями повального равенства и оголтелой свободы, вот как держат ее крепкими острыми зубами — теперь уже больше не выпустят! И стою я в огромной толпе людей на площади, и вижу, и чувствую, как волнуется море людское… И отчетливо осознаю: ну, никак люди не могут без вождей — маленький человек с улицы не может не создавать себе кумиров. Он должен поклоняться им.
Вожди нужны толпе.
А потому вожди непотопляемы – и вечны.
Я вижу бородатого Команданте с Острова зари багровой свободы — знаменитого предводителя барбудос, а с ним и его заклятый соратник, отчаянный друг — Че ... Этот последний бородач странствует по Латинской Америке и ведет за собой, и зажигает, и смущает незрелые умы. Снова многообещающие речи. Опять мания величия. И что же они проповедуют, эти латиноамериканские вожди? В их котле закипает, бурлит какая-то гремучая смесь маркузианства, маоизма, неотроцкизма, марксизма, красных, черных, непонятно каких — в общем, жутковатый, непонятного цвета борщ из измов заваривается, и есть его будут явно не с зеленью и не со сметаной.
Да и переварится ли он в непривычных к столь грубой, острой пище желудках?
Несварение желудка… Какая неприятность!
М-да… Двадцатый век берет разбег!
Ух ты! Конец апреля, и теплый вечер, и бородатый Фидель в Москве! Спортивный, подтянутый, в латиноамериканском, защитного цвета, военном френче и пилотке. Высоко задранный подбородок. Фанатичный блеск в глазах. И у этого глаза налиты кровью, вот-вот выпрыгнут из орбит, излучают абсолютную истину… Пламенный оратор, страстный борец за счастье, за победу коммунизма на Кубе и на Планете всей произносит огненно-неугасимую речь на Красной Площади. Кубинский вождь очень молод, энергичен, выправка военная. Это нравится. А как же? Ведь он герой, он творит историю! Героика будней.
…Постой, постой, а это кто такие?
Вот это да! Протиснувшись в толпе на площадь, мы стоим с мамой, прижатые толпой к самой стене Исторического музея, внимая Исторической речи заокеанского коммунистического вождя... Странно, однако! Интересно, это я или вообще не я? Как странно, как невероятно увидеть саму себя в том, другом, времени, в другой жизни… Ведь я почему-то вижу себя отдельно — и совсем маленькой девочкой… Ой, какая маленькая, смешная! Но это все-таки я! Точно я! С двумя длинными, аккуратно заплетенными косичками, в новом красивом плащике и берете. Мы с мамой крепко держимся за руки, чтобы нас не оттерла друг от друга и не развела толпа в этом людском океане. А моя мама – молодая-молодая! Лицо совсем юное, оживленное, нарядно одетая, в модном синем плаще — да ведь я его прекрасно помню, этот плащ! Волнистые темные волосы коротко подстрижены и уложены в красивую прическу, а глаза широко распахнуты, зажигаются интересом, искрятся радостью, полыхают ярко-синими искорками. Ну да, конечно, ведь Фидель творит живую историю! А я слушаю дядю Команданте с интересом и от удивления даже открываю рот, широко раскрытыми глазами смотрю на него и не очень-то понимаю, к чему призывает, чего хочет этот Бородатый в своей военной форме и почему все так радуются, приветствуют его... А вся Красная Площадь скандирует, приветствует Великого кубинца, кричит: «Ура!!!!», «Фидель!Viva Фидель!!!», «Patria o Muerte!», поет: «Куба, любовь моя! Остров зари багровой!» и «Вставайте, кубинцы, вам будет счастье Родины наградой!»
Зрелищный спектакль! Чеканя шаг, идут атлеты. Идут в пилотках и рубашках защитного цвета. Идут единым строем - левой, левой, левой. С песней шагают барбудос. Идут захватывать Монкаду, Гранму, Сьерра Маэстру, вступают в Гавану… Маршируют по Кубе, Латинской Америке, Анголе… Мечтают о коммунизме во всемирном масштабе, распевают песни. Я слышу музыку, различаю слова... Послушайте и вы!
«Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудос!!!» — угрожают бородачи.
Они зажгли всю Латинскую Америку — вот как она полыхает! Они подожгли Европу. Они подожгли весь мир! Неуютно находиться рядом с ними, слушать их призывы, их песни, хотя многих они очевидно заводят.
Эту песню подхватывает все прогрессивное человечество. В Советском Союзе ее знают наизусть, поют на демонстрациях, на концертах, на отдыхе, поют дети в школах на уроках музыки, поют пионеры в пионерских лагерях. И почему бороды а ля Фидель Кастро приобрели теперь такую популярность в СССР, тоже понятно.
Взбесился, сошел с ума, возжаждав независимости и свободы, освобождающийся от векового рабства Третий мир. В судорожных попытках сохранить колониальные империи европейские державы используют любые средства. Гибнут африканские борцы за свободу. Пусть будет земля тебе пухом, Патрис Лумумба! Уходят — и уже навсегда — бельгийские, голландские, французские колонизаторы из Африки. Но имеют ли народы Африки хоть какое-то представление о том, что такое свобода и как ею пользоваться?..
Вот он, мой непроявленный проявленный мир.
…Я вижу солнечную, сверкающую и застенчивую — такой больше нет ни у кого в мире! — улыбку Юрия Гагарина. Я слышу его «Поехали!», словно он просто сел в такси — вовсе не в ракету! — и собирается съездить в другую часть города. Звучит любимая песня советских людей:
«Заправлены в планшеты космические карты…».
А это Нил Армстронг и Бэзз Олдрин, и Apollo 11— вот же они, вот! Тяжело переваливаясь, медленно, неуклюже, точно водолазы под водой, передвигаются американские астронавты в скафандрах и устанавливают американский флаг…. вы не поверите: не где-нибудь, а на Луне, вот как! И вся планета, затаив дыхание, наблюдает за ними с экранов телевизоров. Луна, Марс, заворожили всех, а уж жизненные планы просто космические даже у тех, кто не собирается лететь в отдаленные галактики!
Слышите? Лариса Мондрус поет:
«Волнует нас планета Марс, и на Венеру нам давно пора взглянуть!»
Узнаю обаятельную улыбку тридцать пятого президента Америки — излучающего оптимизм молодого католика. Того самого, у которого хватило здравого смысла удержаться от бесповоротной - и непоправимой - реакции на советские ядерные боеголовки, оказавшиеся на острове бородатого Кубинца. Боже, как страшно, ведь человечество едва не обрушилось в бездну ядерной зимы... А рядом с президентом его тонкая, с французским шармом, очаровательная супруга Жаклин — и чувственная, огненная Мэрилин Монро, с ее искрометной улыбкой. Она просто излучает обаяние!
А, вот он где, наконец-то! Советский лидер, очень энергичный, подвижный, невысокий и обаятельный лысый оптимист, очаровавший мир, а затем озадачивший его заверениями: уж он покажет им всем Кузькину мать! Смотрите! Вот он угрожает разуться прямо на заседании Совета Безопасности ООН. Фурор! А это он повелевает выращивать кукурузу на Колыме и за Полярным кругом. Эпатаж! А сейчас он разгоняет самобытных советских художников, называя их пидарасами. Небожитель. Как же ему хочется догнать и перегнать Америку по мясу и молоку! Кремлевский мечтатель.
Однако недаром советские люди продолжают этот популярный лозунг так: не уверен – не обгоняй.
С художниками, писателями, поэтами, бардами в Советском Союзе борются, их молодых подражателей отлавливают, им насильно остригают патлы, не пускают в кафе и общественные места в джинсах и без пиджаков с галстуками. Ни за какие деньги невозможно купить дискИ' Битлов, да и других звезд мировой эстрады, но их все же достают через фирмачей и фарцУ’, переписывают на маги, так же, как и песни советских бардов. С бобины на бобину, в домашних условиях, делают копии любимых записей, склеивают лаком для ногтей и еще непонятно чем порвавшуюся от многочисленных записей пленку — и почти в каждой квартире звучат, пусть далеко не лучшего качества, но горячо любимые голоса Галича, Окуджавы, Высоцкого.
Снова перед моими глазами возникает Америка. Мартин Лютер Кинг, так редко, но так метко видевший сны… Зато какие дивные, какие прекрасные сны! Яркие, счастливые сны-мечты о стране, где белый американский малыш радостно протянет руку чернокожему ребенку — и где покончено с расовой несправедливостью… Вот он, борец за гражданские права афроамериканцев, счастливо избежавший десятка смертей, но не сумевший уклониться от трагической одиннадцатой, двенадцатой… неизвестно какой по счету пули… А диксикраты-то1 как довольны: они торжествуют – еще бы, они все-таки совершили акт возмездия, раз уж дело чернокожего борца за свободу и справедливость победило!
Вечером, в своем номере полулюкс, я включаю телевизор. Кхесани и страшные, обожженные жертвы напалма… А, это вьетнамская война. О ней много говорят и пишут в Советском Союзе, показывают кино- и фотокадры этой бесчеловечной бойни.
Вот я пришла в кино, и перед кинофильмом показывают «Новости дня». Какие нечеловеческие, освещенные звериной яростью лица у ху… хун… тьфу, вот черт! Сразу и не выговоришь — хунвейбинов! Они орут, угрожающе размахивают кулаками, палками, чем попало… Ну да, это же культурная революция в Китае!
А это Париж… Латинский квартал, Сорбонна… Мне слышны крики студентов, требующих свободы без конца и без края. Пусть отцы себе вкалывают — а мы хотим ходить в бордели в перерывах между лекциями — В-вот Т-так!
Да уж, ну и жаркие выдались весенние денечки у этих гордых потомков галлов, ничего не скажешь! Нет на них Цезаря! Хиппующая молодежь, заросшая, грязная, валяющаяся прямо на земле. Сегодня мы копируем манеры латиноамериканских лидеров, завтра – ливерпульских Жуков.
Юные европейские Шестидесятники выразили той жаркой весной свой бунт против трех К — конформизма родителей, коммунизма за железным занавесом и нового колониализма Холодной войны. Что поделаешь: измы в моде. Но кто бы мог подумать, что юным парижским гедонистам, обычным французским девчонкам и мальчишкам удастся-таки заставить дрогнуть, плакать великого борца за достоинство своей страны Шарля Де Голля — героя французского Сопротивления нацистам.
Европа.
Бум.
Благосостояние.
Комфортная жизнь.
Правда, девчонки и мальчишки из семей среднего класса бунтуют. Для них она слишком удобная и комфортная. Вот же они, смотрите! В знак протеста против надоевшего изобилия общества потребления хиппуют и твистуют, уходят из семей в поисках острых ощущений, бродят по большим дорогам, живут под мостами, колются, неизвестно чем питаются, путешествуют автостопом, занимаются сексом, благо, теперь широко доступны пилюли, увлекаются то ЛСД, то коммунизмом, то неофашизмом, а то и марксизмом, неотроцкизмом, маоизмом или вообще каким-нибудь малопонятным измом. Все для них теперь возможно: сегодня они спаривают кубинскую революцию с сексуальной, завтра зачитываются цитатником Мао, послезавтра изучают себя по шкале Кинси… Новые Левые борются за новое, открытое общество, против догматического коммунизма, за честную мораль, против ханжества родителей.
Не хотим синтетических платьев, джинсов, кофточек, туфель, сапожек — ни прет-а-порте, ни от кутюр! К черту фэшн-индустрию! А вот не надо нам шедевров от Ив Сен Лорана, Кардена, Диора, мадам Гре… Обойдемся без транзисторных приемников, радиол, коттеджей, кожаных кресел и автомобилей... А вот не надо нам столько электроники, изящных замшевых изделий, домашней техники! Сегодня нас интересует Космос, завтра мы сдвигаемся на идее революции, послезавтра захвачены твистом, роком, попом, а сексуальная революция в мировом масштабе — это вообще наше все!
Но то за «железным занавесом». А что в нашей стране?
За близость эры светлых годов советским людям приходилось расплачиваться. Эпоха революционных свершений аукалась всеобщим дефицитом и опустошенностью.
…Я вижу унылые очереди, обеспокоенных, растерянных или озлобленных людей, дефицит… Люди устают от перебоев с мясом, картошкой, да и с другими продуктами. А что говорить о культтоварах и промтоварах... Ох. Без слез не то, что не наденешь — не взглянешь… В Советском Союзе джинсы, стильные юбки, костюмы, кожаные изделия можно достать только по блату, а если очень повезет! — выстояв километровую очередь. Это, конечно, если нет возможности отовариться в Сотой секции ГУМа.
А зато мы производим ракеты, устрашаем Европу танками.
Правда, у нас днем с огнем не достать туалетной бумаги, и живем мы без элементарных удобств, — как при царе Горохе, сказала бы моя бабушка.
А зато наша сталинская конституция — самая демократическая в мире. А зато программа «Время» нам строить и жить помогает, и ведет, и держит в тонусе. А зато мы сверхдержава, и у нас Великая идея светлого будущего, и мы к ней, последние силы собрав, устремляемся каждый день. А зато, во имя Великой державы, мы зажигаем искру и раздуваем пламя свободы по всему Земному шару — и поддерживаем неугасимый этот огонь священный новейшей боевой техникой, нефтедолларами и человеческими ресурсами.
А люди — ну, что ж, люди… Наши люди купят и наши советские туфли, хотя они криво склеены, жестки и тяжелы, хотя они скрипят и чавкают при ходьбе, трут, калечат ноги и быстро разваливаются. А зато они очень дешевые — просто на халяву.
А зато у нас лучшая медицина в мире! Главное — бесплатная. И пусть приходится платить врачам за операции и лечение, все равно бесплатная — с этим не поспоришь. А в странах капитала хоть помирай на улице под дверями больницы, если у тебя нет денег.
Зато у нас бесплатное образование. И пусть репетиторам надо платить за поступление в вуз, все равно бесплатное — с этим никак не поспоришь. А в мире, где правит бал Золотой Телец, без денег так ведь и помрешь неучем. Ничего не поделаешь, акулы империализма!
Зато у нас всегда и везде имеются пропагандистские лозунги, и в изобилии, и всегда в наличии труды классиков марксизма-ленинизма, руководителей партии и правительства – грех жаловаться на дефицит. А еще в магазинах есть водка и бывает колбаса Отдельная или Любительская, а если очень повезет, так и Докторская — и у нас самая дешевая колбаса в мире! Правда, голодные бездомные кошки ее не всегда едят — не заставишь, сколько раз проверено! Но греет же душу, что непонятно из чего сделанная колбаса, за которой приходится выстаивать длинные очереди, такая замечательная, потому что такая дешевая. Зато народ смотрит парады — а как же? Нужны зрелища!
Людей повязали круговой порукой тотального дефицита. Но... тотального дефицита как раз и нет в коммунистическом раю, и конформизм об руку с послушанием становятся пропуском в светлое Завтра. Где уж здесь думать о достоинстве?
И как же мало под небом страны моей теплых, ясных, солнечных дней. Промозглые утра, серые до уныния дни и насупившиеся вечера. Дуют пронизывающие ветры, низко нависшие угрюмые сизые тучи ложатся на землю, придавливая ее своим огромным тяжелым пузом. Вечные лужи под ногами, и бесконечный дождь — все моросит, сеет…
И трудно было бы вынести эту серую, скудную жизнь, если бы… если бы не было на свете хороших книг, которые все-таки можно достать втридорога и по случаю у библиофилов или прочитать в «Новом мире» у Твардовского, иногда в «Юности», редко-редко — в журнале «Знамя».
Вот я, как тысячи советских людей, с нетерпением открываю утром свежий номер «Нового мира» и читаю, потрясенная, «Один день Ивана Денисовича». И снова открываю — «Матренин двор»... А это уже журнал «Москва» — и сводящий с ума, невероятный, невозможный, опасный для Системы роман «Мастер и Маргарита».
А это что такое, о Господи? В журнале «Октябрь» опубликовано произведение Чего же он, Кочет — ой, простите, «Чего же ты хочешь»?
А, ну, понятно!
Это чтобы ярче Солнце победы нам вдруг засияло, и заблистало, и забрызгало нас с головы до ног своими обжигающими искрами.
Это чтобы нас вырастил Вождь, рифмующийся с глаголом заблистало — на верность народу, и нам путь озарил даже сквозь грозы и тучи, и ветры, и вихри, и снежные бури, и смерчи, и торнадо – и на ратные подвиги нас вдохновил!
Преодоление – судьба целого народа?
… С удовольствием вижу на экране всенародно любимую троицу юмористов — Труса, Балбеса, Бывалого. … А вот люди пришли на концерт Аркадия Райкина — какая горькая сатира на хамство, невежество — весь зал смеется, негодует, плачет!
Я выхожу из зала после концерта. Стоит весенний теплый вечер, и льются из открытых окон любимые всеми песни… «Ландыши, ландыши, светлого мая…» — эти слова помню очень смутно, словно из другой жизни, наверное, я тогда была еще совсем маленькая… Эту мелодию сменяет «У моря, у самого моря»! Я слышу ее — да это же песня моего детства! А вот ее уже сменяет заводная «Королева красоты»… А, Магомаев. И еще, и еще… «В Антарктиде льдины…», «Крутят они, стараясь, вертят земную ось»… «Даже с кошкой своей за версту…». А, это звучит столь любимая советскими людьми песня «Черный кот». Хорошая песня, конечно, но… Ведь неважно, кто ты: черный кот или белая ворона – все равно не высовывайся.
И рвется наружу, всю душу переворачивая ….
Слышите?
Стон?
Крик?
Мольба?
Нет!
По-особенному хриплый, с неподражаемым надрывом, рвущий сердце и нервы голос народного певца — Владимира Высоцкого.
...Мы с вами! Борясь за Вашу и нашу свободу, умирают в Праге, подвергнув себя мучительному ритуалу самосожжения, чехословацкие студенты - двадцатилетний Ян Палах, Ян Заиц … Рышард Сивец...
Ну, так что? Так им и надо, этим чехам! Другим неповадно будет идти против советских танков. Да и своих людей не очень жалеют. Боятся. Опасаясь беспорядков среди рабочих, возмущенных острой нехваткой продуктов в магазинах, очередями за хлебом, дороговизной и падением заработков, власть приказывает стрелять в безоружных людей — и это Новочеркасск…
История — это концентрические круги по воде Океана времен?..
А Разум продолжает играть в прятки или в жмурки, или в подкидного дурака — сам с собой — на крутых горках последней трети Двадцатого столетия.
Окончание.
Начало см. Утро в Париже... лет сто назад
http://www.proza.ru/2014/04/18/2010
1 Диксикраты - противники принятия Билля о гражданских правах для афроамериканцев и уравнивания в правах с белым населением Америки (особенно, в южных штатах, о чем говорит и название "диксикраты". Был принят в июле 1964 г., в период администрации Линдона Джонсона.
© Лана Аллина
Это глава из моего романа "Воронка бесконечности"
Фотография взята с сайта
http://www.google.ru/imgres?imgurl=&imgrefurl=http.ru