В живописной долине синей реки стоял замок. Жил в нем барон Бернхольд фон Рихтен с женой и двумя дочерьми. Шло время. Баронесса умерла, старшая дочь, Хильда, вышла замуж за графа Родерика фон Винкеля и уехала в столицу. Барону казалось, что время замедлило свой бег. Днем он осматривал свои владения; младшая дочь, Ингрид, занималась музыкой, а вечера они проводили вместе. Сидя у камина, Бернхольд рассказывал дочери о рыцарских подвигах своих предков.
Однажды Ингрид сказала барону:
- Отец, мне так хочется повидаться с сестрицей.
- Хильда летом сама приедет, - отговаривал Бернхольд дочь.
Но Ингрид так тосковала по сестре, что барон подумал: «Что ж, пусть навестит Хильду» - и велел заложить карету.
- Счастливой дороги! - барон обнял дочь, а кучеру велел быть осторожным в пути.
С отъездом Ингрид барон совсем загрустил. Целыми днями сидел он в замке и перечитывал историю своего древнего рода. «Ингрид так похожа на мать!»- думал барон, поглядывая на портрет, висевший на стене. С каждым днём он становился всё нелюдимее, не искал ни с кем встреч, никого не приглашал к себе и сам никуда не выезжал. Слуги редко видели его сгорбленную фигуру в саду...
Хильда обрадовалась приезду сестры. Граф пропадал на охоте, и ничто не мешало общению сестёр. Они гуляли в саду, рассказывали друг другу свои секреты и сны. По вечерам Ингрид играла на клавесине, пела романсы. Послушать её собирался весь двор. Графиня совершенно забыла, что в замке уже много лет живёт кобольд. Каждый вечер она ставила чашечку молока и горшочек каши около камина. Сейчас Хильда о нём не вспоминала, и кобольда это очень рассердило. Поголодав день, второй, третий, он решил изгнать Ингрид из замка. Ночью кобольд неслышно вошёл в опочивальню графа,склонился над изголовьем и стал страстно нашёптывать ему:
- Ах, как прекрасна Ингрид! Ты обратил внимание, какие у неё глаза? Цвета небесной лазури! А волосы? Какие чудесные волосы,золотистые, шелковистые. А щёчки? Неужели тебе не хочется коснуться губами этих румяных щёчек?
Родерик плохо спал всю ночь, ворочался с боку на бок, стонал. Утром он встал с головной болью и на охоту не поехал. Весь день граф провёл в замке и был очарован Ингрид. Но Хильда ничего не заметила.
Ночью кобольд неслышно пробрался в опочивальню графини и стал нашёптывать ей, склонившись над изголовьем:
- Неужели ты не видишь, что твоя сестра уводит из семьи мужа? Ещё день-два, и он оставит тебя. Отправь сестрицу домой. Нечего ей маячить перед глазами графа.
Всю ночь Хильда плохо спала. Ворочалась с боку на бок, бредила и утром встала с головной болью. За завтраком она заметила, что граф оказывает знаки внимания сестре, а её словно не видит. Графиня встала из-за стола, бросила салфетку на стул и вышла. После трапезы Ингрид нашла сестру в саду.
- Не загостилась ли ты, сестрица? – спросила Хильда. - Старого отца одного оставила, как бы беды не случилось.
Ингрид удивлённо посмотрела на Хильду:
- Гонишь меня?
Графиня промолчала, повернулась к сестре спиной и пошла по дорожке, распугивая воробьёв, которые копошились под кустарниками.
Ингрид побежала в конюшню. Своему кучеру она разрешила остановиться у родственников, но отец научил её хорошо держаться в седле, и девушка думала, что одна без происшествий доберётся до родного замка. Она вывела коня из стойла, вскочила в седло и выехала со двора.
Дорога вела через поле. Была ранняя весна, свежестью дышала благодатная земля. Вдруг Ингрид увидела, как крестьянин с женой впряглись в плуг и пытаются вспахать свой надел земли, а на меже сидят их малолетние дети. Девушка спрыгнула с коня и подвела его к крестьянам.
- Вот вам помощник, - сказала она.
- Как же вы, госпожа? – спросила растерянная крестьянка.
- Ничего, до замка рукой подать, пешком дойду, - улыбнулась Ингрид.
Ей осталось пройти через дубовую рощу и заливной луг. Крестьяне проводили её низким поклоном…
Глухой ночью, когда дождь лил как из ведра, в ворота замка Рихтен постучали. Барон удивился:
- Кого нелёгкая принесла? В такую ночь только грязные бродяги ходят, – и запретил впускать странника в замок.
Долго стучали колотушкой в ворота, но привратник так и не открыл их.
Утром к замку подъехал молочник. У ворот, неловко подвернув руку, лежала девушка. Молочник наклонился над ней и узнал Ингрид.
- Господин барон, господин барон! - закричал он во всё горло.
Приоткрылись ворота, и привратник, подавляя зевок, спросил:
- Что раскричался?
- Здесь дочь барона!
Привратник присмотрелся к девушке, лежащей на земле, побежал в замок и ворвался в опочивальню барона. Бернхольд стоял перед зеркалом, надевая парик.
- Ну, что ещё? – недовольно спросил он.- Опять какая-нибудь нищенка милостыню просит? Гони её прочь.
- Ваша дочь, ваша дочь… - пролепетал привратник.
Барон, бросив парик, выбежал из замка. Слуги последовали за ним.
- Как? Почему она здесь? – заметался барон и велел отнести Ингрид в покои.
Тут же был вызван лекарь. Он осмотрел больную и тихо сказал:
- Безнадёжна…
- Не может быть! – в бешенстве закричал Бернхольд. – Ты просто неуч. Лечи мою дочь, иначе проведёшь остаток жизни в каземате!
Лекарь бессильно опустил руки:
- Она всю ночь пролежала под проливным дождём.
- Кто, кто сможет её вылечить?
- Спросите об этом звёзды,- сказал лекарь и вышел.
Бернхольд велел привезти астролога. Вскоре тот решительно переступил порог замка.
- Бернхольд, почему ты поднял меня в такую рань? – спросил он.
Барон едва сдерживал слёзы.
- Моя дочь, - с трудом выговорил он, взял астролога под руку и провёл в покои дочери.
Астролог посмотрел на Ингрид, разложил на столе карту звёздного неба и внимательно изучил её.
- Звёзды не предвещают ничего хорошего, - наконец промолвил он. - У Ингрид есть крёстная - фея. Обратись к ней.
- Да, да, как я забыл… фея … Эльва … её серебряный рожок. Где же он? Стоит только заиграть на нём, Эльва прилетит на помощь.
Барон стал судорожно рыться в ящиках комода и среди вышитых платков нашёл маленький серебряный рожок, подаренный феей в день рождения Ингрид. Бернхольд приложил рожок к губам. Нежная мелодия заполнила покои, вырвалась из замка и унеслась в даль. Стукнула входная дверь, и в комнату, сложив крылышки, вошла Эльва.
- Ты звал меня, Бернхольд? – спросила она и увидела лежащую без чувств крестницу.
Фея подошла к ней и взяла за руку. Пульс едва прощупывался. Барон, глотая слёзы, рассказал, что случилось.
- Знаю, в последнее время ты отказывал странникам в приюте. Вот беда и пришла в твой замок. Оставь нас.
Барон, опустив голову, вышел из комнаты.
- Призываю, пряхи, вас, помогите мне сейчас, - пропела Эльва.
Вмиг появились пауки. Они соткали тонкую ажурную паутину и исчезли. Фея подкинула паутину вверх, взмахнула своей волшебной палочкой – и в её руках оказалась нежно-голубая шёлковая шаль. Этой шалью фея укутала крестницу.
- Палочка волшебная, щёлк, щёлк, забери болезнь у Ингрид, мой волшебный шёлк, - пропела Эльва, водя своей палочкой по шали.
Шаль стала менять цвет. Из нежно-голубой стала серой и вдруг почернела. Фея сняла с девушки шаль, подкинула вверх, она выскользнула в окно, превратилась в дым, который тут же рассеялся в воздухе. Ингрид открыла глаза.
- Вот и хорошо, - сказала Эльва, - ты так напугала нас.
Она вышла и вернулась с бароном.
- Доченька, что случилось? – спросил отец. - Я ждал тебя через неделю.
- Ах, отец, я так беспокоилась о тебе, что решила вернуться, - с трудом выговорила Ингрид.- Почему мне не открыли ворота?
Барон встал на колени и поцеловал руку дочери.
- Прости, доченька, - прошептал он.
Прошло три дня. Ингрид окрепла, стала ещё краше. Долго гостила Эльва в замке. Барон не знал, как угодить ей. Но пора было заняться другими делами. Фея расправила свои лазурные крылышки и улетела домой, в буковый лес.
С тех пор барон изменился. Каждый страждущий мог найти приют в его замке, ворота не закрывались ни днем, ни ночью. Приходили люди за помощью, и никому барон не отказывал.
А что Хильда? После исчезновения Ингрид она бесцельно бродила по залам огромного дворца, и вдруг её внимание привлекла деревянная фигурка кобольда, стоящая на камине.
- Оберег замка! – вспомнила графиня рассказ Родерика о хранителе семейного благополучия. - Я не кормила кобольда столько дней!
Она побежала на кухню, налила в чашечку молока, положила в горшочек кашу, отнесла угощение в зал и поставила в угол у камина. Плотно прикрыв дверь, Хильда удалилась. С того дня графиня не забывала о кобольде. Ему она оставляла самый вкусный кусочек. Постепенно графиня успокоилась и стала сожалеть о случившемся.
- Я хочу навестить отца, - сказала Хильда однажды Родерику.
- Ну что ж, и я не прочь его повидать, - согласился граф.
Сборы были недолгими. Вечером графиня обняла отца и сестру. После ужина Хильда попросила:
- Сыграй что-нибудь.
Ингрид села за клавесин. «Как привязаны друг к другу Ингрид и Хильда», - думал Бернхольд, любуясь дочерьми. Граф Родерик фон Винкель не сводил глаз со своей жены. Хильда мысленно благодарила сестру за то, что она ни словом не обмолвилась о случившемся. Ингрид играла. Чарующая музыка разливалась по замку, залечивала душевные раны, вселяла надежду на счастье…