В Тридевятом Царстве, или Поездка в Новую Зеландию

          Эта поездка задумывалась давно. Вначале надо было решиться на почти 24-часовой перелет. Затем возник вопрос с билетами. Самый короткий маршрут в Новую Зеландию лежит через Сингапур – 10 часов до Сингапура, затем 3 часа ожидания нового рейса в местном аэропорту, и еще 10 с половиной часов до Окленда. Естественно, что поездку мы планировали на конец декабря – первую половину января. Во-первых, лучше лететь в южное полушарие, когда там тепло, а во-вторых, на это время приходятся довольно продолжительные зимние каникулы дочери, а лететь в такую даль без нее совершенно не хотелось. Но, когда мы уже все спланировали и, наконец, решились, оказалось, что все предновогодние рейсы на Сингапур раскупаются еще в мае – июне.  Конечно, оставались  варианты лететь через Европу или Эмираты, но вынести 40-часовой перелет нам представлялось не по силам, и пришлось отложить поездку на следующий год.
          И вот, наконец, это свершилось. Билеты на 25 декабря куплены еще в мае, все гостиницы забронированы, экскурсии по разным уголкам Новой Зеландии заказаны, визы получены, и мы летим на другой конец света на очень комфортабельном самолете авиакомпании «Singapore Airlines». Самолет летит в Сингапур из Хьюстона и на две трети забит американцами, которые во время перелета до Москвы встречали в нем Рождество. Глядя на их сонные и усталые лица, я живо представляю себе, как мы будем выглядеть  при подлете к Окленду. Но сначала надо еще добраться до Сингапура. Впрочем, остатки праздничной атмосферы, включающей, помимо прочего, специальное рождественское меню, удобные кресла и радушие экипажа делают полет очень комфортным и совсем не обременительным. Моя дочь Маргарита, например, умудрилась посмотреть несколько новых фильмов, которые не успела увидеть в Москве, и была не очень довольна тем, что мы пошли на посадку в кульминационный момент очередного киношедевра. Пришлось успокоить ее, что впереди у нас больше 10 часов пути, и на рейсе до Окленда, скорее всего, будут те же фильмы.
         Через несколько часов мы покинули огромный и современный аэропорт  Сингапура, где места для курения оборудованы под открытым экваториальным небом. После зимней предновогодней Москвы влажный и липкий ночной воздух тропического Сингапура,  ощущался приятным контрастом и радовал предвкушением остановки на несколько дней по пути домой. На высоте 10 километров была пересечена вся Австралия, в которую мы влетели где-то в районе Дарвина и покинули строго над Сиднеем. Все остальное время, при ясной, абсолютно безоблачной погоде полет проходил над бескрайней и унылой оранжево-красной пустыней Австралийского континента. Такое однообразие ландшафта привело к неожиданному выводу. Моя жена Маша, которая значительную часть полета не отрывалась от иллюминатора, заявила, что в Австралии она побывала и больше ей туда не хочется.  Преодолев на заключительной стадии маршрута Тасманово море, мы, наконец, увидели в наступивших сумерках огни новозеландского побережья.   
          Спустя сутки, пролетев тысячи километров, мы приземлились в далекой и загадочной Новой Зеландии. Меня всегда интересовало, как воспринимается наш мир глазами новозеландцев. Ведь они находятся вдалеке от основных мировых центров и событий и соседствуют, по сути, с одной лишь Австралией. Первый ответ на свой вопрос я получил еще по пути в Окленд. У Новой Зеландии соседей нет вообще! То, что кажется рядом на географической карте, на практике разделено тысячами километров. От Сиднея до Окленда на самолете добираться почти столько же, как от Москвы до Лондона – более трех часов. Но Лондон ни у кого не вызывает ассоциации географической близости с Москвой. Мы привыкли считать Австралию соседкой Новой Зеландии, как в силу их исторической и культурной общности, так и потому, что ближе на географической карте мира никого другого вообще нет. На деле эта близость несколько условна и обманчива. В дальнейшем это мое неожиданное наблюдение не раз подтверждалось в общении с местными жителями.
          Главные воздушные ворота Новой Зеландии не произвели на меня никакого впечатления. Если бы я попал сюда сразу из Москвы, мои ощущения могли быть иными, но после 3 часов пребывания в одном из самых больших и современных аэропортов мира, оклендский выглядел абсолютно провинциальным. Сыграла свою роль и накопившаяся за длительный перелет усталость – хотелось поскорее пройти пограничные формальности и выбраться на свежий воздух. Я почему то вспомнил измочаленный вид хьюстонских американцев, но думаю, что мы все-таки выглядели бодрее. К обычному во всех странах мира пограничному и таможенному контролю в Новой Зеландии нас ожидала еще и фитосанитарная проверка. Еще в самолете мы заполнили въездную декларацию, где, помимо прочего, заверили новозеландские власти, что уже месяц не были ни в каком лесу, и поэтому не должны представлять для них фитосанитарной угрозы. Теперь, двигаясь в толпе прилетевших пассажиров к стойкам контроля, мы встречали на каждом углу сердитые объявления о грозящих нам штрафах и прочих карах в случае, если мы попытаемся пронести через границу чужестранный сникерс или, не дай Бог, бутерброд. Пришлось отнять у запасливой Ритки и выкинуть несколько заначенных ею в самолете шоколадок. Ребенок этого не одобрил, но и сопротивлялся из-за усталости как-то вяло. 
          Покончив со всеми въездными формальностями и дождавшись нашего багажа, мы, наконец, покинули здание аэропорта и через сутки после вылета из Москвы ступили на землю страны, которая для большинства жителей планеты является настоящим «тридевятым царством». Как и должно быть в правильной сказке, здесь все было наоборот. Вместо нашей зимы был разгар их лета, вместо нашего дня у них была ночь, и даже за теплом у них надо было двигаться не на юг, как мы все привыкли, а на север. Представляете, как звучали бы у нас обычные для новозеландцев фразы: «На отдыхе всегда приятно поваляться на пляже, позагорать и вдоволь накупаться. Поэтому отпуск я люблю проводить зимой, где-нибудь на севере, у моря»?    
          Быстро и без проблем погрузившись в микроавтобус, мы не спеша поехали в  гостиницу. Была уже ночь, и дороги были абсолютно свободны, но наш водитель явно никуда не спешил. Сразу вспомнилась когда то модная у нас реклама новозеландского масла, где говорилось, что жизнь в этой стране течет неторопливо и размеренно.  У новозеландцев очень распространены такси – минивэны. Пассажиры садятся, естественно, в салон, а их багаж размещается в специальном прицепе, наподобие тех, что популярны у наших дачников. Вместе с нами в одну машину села среднего возраста американская чета (уж не из Хьюстона ли они, подумал я, но спрашивать, а, значит, и отвечать на возможные встречные вопросы было просто лень) и молодая полька, которую вообще непонятно, как и зачем  занесло одну в такую даль. Наша гостиница находилась в самом центре Окленда, и водитель решил завезти нас первыми. Поэтому через каких-нибудь полчаса мы уже получали ключи от номера у огромного и очень предупредительного ночного портье-маорийца.
               
ОКЛЕНД И СЕВЕРНАЯ ЗЕМЛЯ

          Гостиница «Rendezvous» превзошла все наши ожидания. Двухкомнатный сьют имел общую площадь 74 кв. метра, не считая огромного балкона, тянувшего еще на 25, и  находился на 11 этаже современного здания, которое было обращено в сторону Оклендского залива. Впрочем, оценить прекрасный вид, открывавшийся с нашего балкона, мы смогли лишь утром. А пока перед нашим взором предстал во всем великолепии один из символов города – Оклендская телебашня, которая, по случаю рождественских праздников переливалась разноцветными огнями иллюминации.
          Несмотря на длительный перелет и усталость, спать не хотелось. Я благополучно проспал всю Австралию, а Маша, наоборот, внимательно изучив монотонный австралийский пейзаж, заснула на вылете из «зеленого» континента и  проспала последние три часа полета над Тасмановым морем. Маргарита, после просмотра многочисленных фильмов, была не прочь остаться в номере, но, оказавшись в меньшинстве, нехотя дала себя уговорить, взяв с нас в качестве отступного твердое обещание зайти в местный Макдональдс. Маленькая надежда, что вклад американцев в мировую культуру не попадется нам сразу же на глаза, или будет закрыт в столь поздний час, очень быстро растаяла к ехидной радости нашего ребенка.
          Новозеландская молодежь продолжала активно отмечать прошедшее Рождество. На всякий случай мы поинтересовались у первой встреченной нами парочки, где в это время еще кипит жизнь. Молодые люди – парень и девушка – принялись подробно объяснять, как нам пройти к местным пабам, которые в большинстве своем еще были открыты. Закончив объяснения, они поинтересовались, откуда мы. Я с гордостью ответил, что мы только что прилетели из Москвы, и ожидал услышать удивление и восхищенные восклицания. Однако удивляться пришлось мне самому – новозеландцы никак не прореагировали на столицу моей Родины и нетвердой походкой продолжили свой путь. Позже я понял, что для большинства жителей страны все, что дальше Австралии, находится, по сути,  на другой планете. К туристам из «галактического»  зарубежья новозеландцы привыкли и воспринимают нас, без различия наших стран, как неизбежное зло, которое постоянно и в большом количестве прибывает на их чудесные острова, угрожая лишить их неповторимой самобытности.      
          Местный Макдональдс, на мой непросвещенный взгляд, мало чем отличался от своих многочисленных собратьев из других стран, но дети (дочь и племянник) остались довольны, а это было главным. Когда мы снова вышли на воздух, было уже около полуночи, и рождественские «гуляния» подходили к концу. В плане отмечания различных праздников молодые новозеландцы сильно напоминают других англосаксов. Наверное, сказываются общие для них британские гены. Они не поют, не кричат, не ругаются, и вообще не производят много шума. В большинстве своем, они тихо стоят за столиками и неторопливо «сосут» пиво. Некоторые не могут остановиться до тех пор, пока их держат ноги, причем девушки стараются не отставать от ребят. В конце подобной вечеринки устоявшие подхватывают павших, и все спокойно расходятся. Куда именно – я не знаю, но, судя по их состоянию, скорее всего, по домам. Подобные картины субботними вечерами мне доводилось наблюдать во многих местах англоязычного мира – в Дублине и Кардиффе, Инвернессе и Корке, Лондоне и Крайстчерче. В разных странах и даже континентах все происходит, как под копирку.
          Поражает, что во время подобных «застолий» никто не хулиганит, не бузит и не задирает прохожих или соседей. Я ни разу (!) не видел не то, что драки, но и простого выяснения отношений на повышенных тонах. То есть – никакой агрессии! Хотя допускаю, что эксцессы случаются. На этот случай поблизости всегда дежурят полицейские, которые стараются лишний раз не мозолить глаза празднующей молодежи, но находятся где-то рядом. В новогоднем Веллингтоне мы наблюдали забавную сцену. Вокруг рухнувшего молодого маорийца столпились его друзья, которые всячески пытались поднять товарища, не упав, при этом, рядом. Задача осложнялась тем, что маориец весил глубоко за сто килограммов. И тут на помощь пришли они! Вначале это были всего два полицейских, причем одним из них была женщина. Затем они вызвали по рации подмогу, которая появилась почти мгновенно. Самому упавшему суета вокруг него, похоже, доставляла удовольствие, потому что, когда усиленный наряд его все-таки поднял, он почти сразу же рухнул снова. И вот тогда полицейские сильно разозлились! Они объяснили молодому человеку, что заберут его в участок, если он не прекратит безобразничать. Подействовало моментально!   
          А вообще, надо сказать, что оклендцы не слишком долго праздновали Рождество – к началу первого ночи практически все разошлись, и на улицах стало совсем безлюдно. Мы еще с полчаса пошатались в одиночестве по центру Окленда, а затем усталость взяла свое, и мы вернулись в гостиницу.
          Первый день в Новой Зеландии прошел бестолково. Сказалась акклиматизация – смена полушарий, сезонов и времени суток. В совокупности все это привело к заторможенному состоянию, которое, по счастью, длилось недолго. Мы бродили по центру Окленда, удивляясь, куда делось его более, чем миллионное население. Потом уже, в гостинице нам объяснили, что сразу после Рождества в стране начинается сезон отпусков, и многие оклендцы еще накануне уехали на север – загорать и купаться. Решили податься туда и мы.
          В принципе, купаться можно и не выезжая из Окленда. Он, как и любой, уважающий себя морской город, имеет свои пляжи. Но вода в оклендском заливе  в конце декабря не прогревается выше 19-20 градусов, тогда как дальше на севере она может достигать и 23-24. К тому же, купаться в черте большого портового города, даже такого экологически продвинутого, как Окленд, нам не хотелось, и мы двинулись ближе к северному полюсу.
          Если пересечь большой оклендский мост (Auckland Harbour bridge), возведенный над заливом, то попадаешь на трассу А1, соединяющей Окленд с крайним севером страны.  Почти сразу за городом начинается вытянутый строго на север длинный полуостров, который так и называется – Нортленд. Примерно в двух часах езды от мегаполиса находится, по мнению новозеландцев, самое лучшее в стране место для пляжного отдыха – Залив Островов. Место, как потом оказалось, действительно дивное, но до него еще предстояло добраться.
          Мы довольно быстро осознали свою ошибку – наш минивэн был без навигатора. Это на Южном острове всего несколько магистральных дорог, от которых отходят многочисленные второстепенные. А на Северном – сеть автомагистралей очень густая и движение по ним довольно интенсивное. Кстати о дорогах. Они в Новой Зеландии хорошего европейского качества, но, за редким исключением, двухполосные – по одной в каждую сторону движения – с выделенными участками для обгона. Наверное, с новозеландской вежливостью на дорогах и отсутствием самого понятия «дорожная пробка», других и не надо.
          Как бы то ни было, а проехав мост над оклендским заливом, я свернул не туда и заблудился в многочисленных развязках. Проплутав минут пятнадцать, я уперся в тупик. Передо мной были массивные раздвижные ворота с табличкой, пояснявшей, что я привез всю нашу компанию в Управление полиции северного Окленда. Развернувшись, я поехал обратно, но через какое-то время оказался опять перед знакомой табличкой. Так повторялось три или четыре раза, пока моя дочь не заметила, что если я еще раз появлюсь перед надоевшими всем воротами, полицейские обязательно нами заинтересуются. То ли от обиды, то ли от стремления избежать неприятных объяснений со стражами новозеландского порядка, но моя очередная попытка выбраться на 1-ю магистраль оказалась успешной, и все, наконец, вздохнули спокойно. 
          Дальше было несколько часов езды (с остановками) по маршруту с удивительно красивыми видами. Дорога то поднималась в горы, то спускалась к морю, удалялась или, наоборот, приближалась к береговой линии, петляла среди холмов или уходила в дебри южного (простите - северного) леса. Единственное, что вызывало грусть, это большое количество сбитых новозеландских поссумов, которые встречались буквально на каждом километре трассы. Эти удивительно симпатичные зверьки ведут ночной образ жизни и, к сожалению, тысячами гибнут при попытках пересечь новозеландские дороги. Поразительно, что в стране, столь трепетно относящейся к своей эндемике, царит полное безразличие к обычным, в общем-то, животным. Новозеландцы даже рассказывали нам, что более прагматичные китайцы, которые во все возрастающем количестве перебираются на их острова, создают специальные фермы по разведению поссумов. Но речь идет отнюдь не о защите и сохранении вида, а о куда более приземленных вещах. На родину китайские переселенцы отправляют и мясо, и шкурки разводимых животных. Бизнес, однако!   
          Наконец, мы доехали до Залива Островов. Пропустив несколько не сильно вдохновивших нас пляжей, мы добрались до небольшого приморского городка Паихия, где решили остановиться. Можно было ехать и дальше, но из-за плутаний и остановок мы и так потеряли много времени, которое стремительно приближалось к обеденному. Чтобы выполнить поставленную задачу и искупаться в Тихом океане, надо было где-то останавливаться, и выбор пал на Паихия. На первый взгляд, городок оказался ни чем особенно не примечательным. Такие встречаются везде в Европе, где кипит курортно-приморская жизнь. Те же многочисленные сувенирные лавки, летние кафе и магазинчики с традиционным набором пляжных принадлежностей – от полотенец и тапочек до ласт, надувных матрацев и купальников. Правда, в отличие от европейских курортов, не было огромных толп отдыхающих, плавно перетекающих из магазинчиков в кафе, а оттуда – на пляж и затем по новому кругу. То есть народ был, но не в таком количестве, что приятно удивило, потому что нигде не надо было толкаться и, тем более, перешагивать через загорающие тела в поисках своего укромного места под солнцем. Мы даже припарковались быстро и без особых проблем. Как мы потом поняли, отсутствие курортного ажиотажа даже в сезон массовых отпусков связано с небольшим собственным населением, еще меньшим количеством заезжих туристов и, главное, с хорошим выбором мест, отличающихся прекрасной природой и имеющих всю необходимую туристическую инфраструктуру.         
          Сам пляж не произвел какого-то супервпечатления. С него открывались прекрасные виды на острова в заливе, но песок был далек от лучших рекламных образцов. Он тут и там был усеян доказательствами океанских приливов – кусочками древесины, высохшими водорослями, ракушками и прочей морской дребеденью, что чисто внешне сильно снижало эстетическое восприятие пляжа. Впрочем, искать другой совершенно не хотелось, и поэтому мы остановились там, куда пришли. Вода оказалась вполне себе теплой, а затянутое небольшими облачками небо сыграло с нами злую шутку. Не ожидая появления палящих лучей, мы решили не мазаться противосолнечными средствами, и были за это жестоко наказаны. Разреженная атмосфера Южного полушария таит в себе большую опасность для кожи незадачливых туристов. Некоторые называют это эффектом «озоновых дыр». Насколько правильно подобное объяснение, я не знаю, но испытал на собственной шкуре то, что в Новой Зеландии можно сильно обгореть, даже находясь в тени! Уже через пару часов я понял, что «сгорел», а несколько следующих дней мне пришлось мазать кремом все, что вылезало из-под одежды, потому что местами я получил настоящие ожоги! Больше всего у меня пострадали нос, лоб и уши, а у шурина очень забавно выделялась ярко-красная залысина на макушке. Хорошо еще, что мамы догадались на всякий случай намазать с ног до головы детей. Иначе, наш дальнейший отдых мог вообще оказаться под угрозой!
          В Паихия мы познакомились с новозеландской кухней, и она сразу нам понравилась! Небольшой ресторанчик с видом на залив был полупустым, потому как дисциплинированные туристы уже пообедали, а ужинать было еще рановато. Но это никак не сказалось на работе кухни. В Новой Зеландии нет таких понятий, как «сиеста», и рестораны работают, как им положено – от завтрака и до позднего ужина.  Это вам не Франция или Испания, где с трех до семи пополудни поесть можно только в сетях быстрого питания. Ну, а меню состояло из разнообразных морепродуктов, большинство из которых еще пару часов назад плавало в Тихом океане, и нескольких видов мяса, в изобилии производимого новозеландскими фермерами. Причем, все блюда были по вполне умеренным ценам. Особенно по сравнению с московскими ресторанами. Вообще, как мы потом поняли, понятие «новозеландская кухня» достаточно условно и эклектично. Скорее, это набор различных блюд и рецептов, традиционных для многих стран – от Англии до Японии, которые прижились в Новой Зеландии и получили налет местной специфики.   
          Рядом с рестораном находилась церковь, и, пообедав, мы решили ее осмотреть и сделать несколько фотографий. Наше внимание привлекло то, что она была сооружена из камня, тогда как большинство провинциальных церквей в Новой Зеландии деревянные. Оказалось, что церковь св. Павла относится к англиканской общине, и по возрасту является одной из самых старых в стране. Время ее постройки датировалось серединой XIX века. Т.е. она была построена вскоре после окончания длившихся несколько десятилетий войн между колонизаторами и племенами маори и подписания первого соглашения англичан с аборигенным населением. Кстати это соглашение (1840 г.), которое является одним из самых важных событий в новозеландской истории, было подписано неподалеку, в городке Ваитанги, находящемся всего в пятнадцати минутах езды от Паихия. Среди старых захоронений на церковном кладбище мы обнаружили могилы британских солдат, погибших в стычках с воинственными маори. Так что, скорее всего, на месте нынешней церкви стояла ее предшественница, вероятно деревянная.
          Об истории и отношении к ней новозеландцев стоит сказать отдельно. «Историческим» здесь считают все, чему исполнилось пятьдесят и более лет. И это понятно, потому как вся написанная история Новой Зеландии насчитывает всего два столетия. Это, если не считать историю маори, но об их прошлом принято говорить, скорее, в культурологическом плане. Построек довикторианской эпохи в стране практически не сохранилось, а все, что относится к длительному царствованию королевы Виктории, почитается, как «седая древность», и увязывается с «истоками нации». На центральной площади Крайстчерча было очень интересно наблюдать, как местный гид пытался объяснить итальянским туристам, какой старый собор находится перед ними. Ведь построен он был почти полтора века назад! Итальянцы вежливо кивали головами и недоуменно переглядывались. Впрочем, моя ирония здесь совсем не уместна. Два разрушительных крайстчерских землетрясения, случившихся уже после нашей поездки, лишили новозеландцев части и этих исторических памятников. И все же, подчеркну – если кто-то жаждет увидеть «историю в камне», сделать для себя большие исторические открытия, то Новая Зеландия – не то место. Сюда надо ехать за другими впечатлениями.
          Следующий, после поездки на север страны, день мы решили целиком посвятить Окленду. Все-таки это крупнейший город Новой Зеландии, в котором проживает почти треть населения страны. На первый взгляд, он мало чем отличается от большинства других мегаполисов, основанных британцами в Новом Свете. Те же сверкающие небоскребы из стекла и бетона в центре, редкие вкрапления «исторических» зданий между ними, много рекламы и всевозможных вывесок, призывающих оклендцев что-нибудь купить, куда-нибудь вложить или зачем-нибудь поехать. Меня всегда умиляли американские туристы, рассматривающие и фотографирующие все это с различных ракурсов. Как будто дома им этого не хватает! Хотя, может быть, я чего-то не понимаю, и, так же, как и мы, стоя перед величественным собором в английском Йорке, мысленно пытаемся сравнить его, например, с Нотр-Дам-де-Пари, опытные американские путешественники замечают только им понятные различия в гигантских стеклянных сооружениях. И тогда берутся за свои фотокамеры, чтобы потом блеснуть перед соседями где-нибудь у себя в Санта-Барбаре: «Смотрите, это вам не Чейз Манхэттэн!» 
          Впрочем, Окленд относится к таким городам только на первый взгляд. Он другой! Это удивительно чистый, просторный и безопасный город. Он создан для людей, и никак не наоборот. Здесь хорошо дышится и можно реально не опасаться за содержимое своих карманов и сумок. Новозеландцы любят Окленд еще и потому, что здесь самый мягкий и теплый в стране климат. Север все-таки! Центр города, застроенный небоскребами, не так велик, и обойти его можно от силы за пару часов. Но в Сити туристу делать особенно нечего. Разве что навестить центральные магазины и заняться шопингом! Хотя, не только. На набережной Сити есть несколько замечательных ресторанов, где можно вкусно и не очень дорого поужинать. Один из них (Harbourside Seafood), где мы оказались совершенно случайно, произвел на нас особенно приятное впечатление.  Что не удивительно – как нам потом объяснили, он является одним из лучших ресторанов города. К тому же ресторан удачно расположен прямо на береговой линии в «историческом здании» паромной переправы.
          Основная масса горожан живет в малоэтажных пригородах Окленда. Они удачно расположены вокруг города на живописных холмах и возвышенностях. Наиболее фешенебельными считаются восточный и северный пригороды, хотя откровенных лачуг и фавелл мы не встречали нигде. Пригороды имеют собственную инфраструктуру, включающую пляжи (если есть выход к заливу) и обязательные поля и лужайки для занятий регби. Это, безусловно, вид спорта номер один в Новой Зеландии, которая уже много лет является мировым регбийным эталоном. Регби удачно объединяет все население страны, поскольку им одинаково увлекаются как англосаксы, так и маори, а символику «All Black» (так, из-за полностью черной формы, называют сборную Новой Зеландии) можно встретить повсюду, и не только в Окленде.   
          Архитектурно над многоэтажным Сити господствует телебашня – Sky Tower, являющаяся главным и наиболее известным символом города. С ее обзорных площадок открываются замечательные виды не только на Окленд и залив, но и на окрестности мегаполиса. Есть в башне и ресторан, но бронировать его нужно заранее, потому как желающих покушать на высоте 200 метров (вся башня – 328 м), оказывается много! Мы этого не сделали, и в результате облизывались снизу. Зато мы могли каждый вечер видеть башню прямо перед собой с просторного балкона нашего гостиничного номера. В рождественские праздники она вся сверкала разноцветными огнями, как новогодняя елка! Но уже через день после Рождества все потухло, и Скай Тауэр приобрела свой привычный будничный вид.
          Новозеландцы, как нам показалось, являются большими любителями разного рода острых ощущений. Одним из популярных национальных развлечений здесь является bungy jumping – прыжки головой вниз на эластичном тросе с головокружительных высот. Такие аттракционы есть в стране повсюду – от Южных Альп и до Нортленда. В больших городах для этого строятся специальные опоры разной высоты, и любой смельчак может рухнуть с них вниз. Был такой аттракцион и в центре Окленда, на площадке посреди высотных зданий. Он никогда не пустовал! Всегда можно было наблюдать очередь из желающих поднять свой адреналин. Наверное, это очень удобно для различных банковских служащих и прочих «белых воротничков». Далеко ходить не надо – вышел из офиса, сиганул вниз головой и, если обошлось, можно смело возвращаться на работу и  подписывать контракт или выдавать ссуду. Ну, а если ты – банкрот, то можно сделать то же, но без страховки. Впрочем, таких случаев, кажется, еще не было. К чему я об этом? На оклендской телебашне расположен один из самых «крутых» банги-джампингов в мире. С высоты 192 метра смельчаки прыгают вниз, развивают бешеную скорость и через несколько секунд приземляются на специально оборудованной под башней площадке. Очень хотелось посмотреть, как это выглядит на деле, но, очевидно по случаю рождественских каникул, аттракцион не работал.
          В целом, Окленд произвел на нас самое приятное впечатление, и нескольких дней, проведенных здесь, показалось явно недостаточно. Хотелось пожить в этом городе еще, но впереди нас ждали новые места, и на четвертый день пребывания в стране мы отправились вглубь Северного острова, к всемирно известным гейзерам и теплым источникам Роторуа.

РОТОРУА
    
          До Роторуа из Окленда несколько часов езды по отличной живописной дороге. Вначале, это – многорядный автобан, который где-то через полчаса переходит в традиционную для страны двухполосную трассу. Она проходит по самой населенной части Новой Зеландии, и небольшие города и поселения встречаются здесь постоянно. Пейзажи вокруг чем-то напоминают среднерусские, что, как мы в дальнейшем убедились, совсем необычно для Новой Зеландии. Вдоль дороги неторопливо течет широкая река, а бескрайние поля и перелески периодически вызывают ассоциации с картинками родной природы. Однако именно здесь, в центральной части Северного острова, встречаются совершенно необычные виды. Представьте себе покатые, в форме врытого в землю футбольного мяча, холмы, которые очень напоминают гигантские кочки. Они имеют примерно 50-метровый диаметр в основании и около 20 метров в высоту. И такие «кочки» разбросаны одна за другой на большой территории. Невольно возникает ощущение  рукотворного происхождения такого необычного пейзажа. Конечно, это мои домыслы, в основе которых нет никаких фактов, но кто знает? Может быть, это могильники или какие-нибудь иные культовые сооружения древних маори? Или следы внеземного посещения?
          Приближение Роторуа безошибочно угадывается по струйкам сизого дыма, то тут, то там  пробивающегося из-под земли и развеивающегося над придорожным кустарником. Это находит выход наружу пар, образуемый многочисленными в этой местности подземными термальными озерами. Такой пейзаж имеет немного фантастический вид, а для кого-то может нести и легкий налет мистики. Можно представить, что вы перенеслись куда-нибудь в юрский период и воочию наблюдаете доисторические процессы земной активности. Тому немало способствует и местная растительность, среди которой сразу замечаешь гигантские древовидные папоротники. Это растение, высотой с большую пальму, поначалу именно так и воспринимается, но затем оказывается, что огромные стволы принадлежат папоротнику, являющемуся, к тому же, одним из символов Новой Зеландии.
          Сам Роторуа оказался милым малоэтажным курортным городом, живущим исключительно за счет туристов, привлекаемых в эти места, прежде всего, горячими минеральными источниками, грязевыми ваннами и впечатляющими воображение гейзерами. На базе этих чудес природы в городе и его окрестностях создана большая сеть различных бальнеологических спа-центров, куда круглый год съезжаются массы жаждущих исцеления больных и просто любознательных туристов. К их услугам в Роторуа имеется большое количество гостиниц самой разной степени звездности.
           Мне удалось глубоко загодя забронировать единственную в городе гостиницу, с балконов которой открывался прямой вид на самый большой местный гейзер – Похуту (Большие брызги). Гостиница называлась «Siveroak Geyserland» и располагалась на окраине Роторуа, перед геотермальным парком с не очень благозвучным маорийским именем Факареварева. Найти ее удалось не сразу, потому что небольшой отрезок дороги, на котором она находится, был расположен под прямым углом к основной части все той же улицы, тянувшейся через весь город. Поэтому каждый раз, доезжая до того места, где, как нам казалось, улица заканчивалась, мы поворачивали обратно, думая, что пропустили гостиницу. Так продолжалось несколько раз, до тех пор, пока проснувшийся ребенок предложил, для разнообразия, не разворачиваться, а проехать немного дальше. Внешне гостиница выглядела не очень привлекательно. Зато с нашего балкона был чудесный вид на огромную булькающую лужу минеральной грязи, прямо за которой периодически «выстреливал» в небо гейзер Похуту. Происходило это примерно один раз в час, а высота вырывавшейся под большим напором струи достигала тридцати метров. Впечатляло! Хотя местные жители с грустью сообщили нам, что раньше гейзер «стрелял» гораздо выше. Впрочем, как известно, в детстве и деревья были выше, и небо голубее.
          Пейзаж, который мы могли наблюдать с балкона, ограничивался лесистой возвышенностью, находившейся примерно в километре от нас. А до нее вся территория заросла высоким кустарником с песчаными тропами и дорожками между ним. И на всей этой местности, то здесь, то там из земли вырывались струйки пара, напоминавшего дым от костра. Было на что посмотреть, не выходя из номера! Мы, однако, проделали столь длинный путь из Москвы не для того, чтобы проводить все время на гостиничном балконе, пусть даже с очень необычным видом, и, вооружившись видеокамерами и фотоаппаратами, пошли бродить по этому «парку юрского периода». По пути мы зашли в маорийский фольклорный музей под открытым небом, который соседствует с природным парком. Здесь меня особенно впечатлило искусство резьбы по дереву. В принципе, нечто подобное есть у многих народов мира, но удивило то, что этим ремеслом виртуозно владеют потомки грозных воинов, коими всегда считались новозеландские племена маори. Когда смотришь на этих мощных, крупных людей, у которых голова зачастую посажена прямо на массивные плечи, с полным отсутствием соединяющей две части тела шеи, то создается впечатление, что они рождены, скорее, для игры в регби, а не для виртуозной резьбы и деревянного зодчества. Ну, а парк гейзеров оказался именно тем, чем он предстал с балкона – сосредоточием многочисленных грязевых луж, паровых выделений и струй горячей воды, с различным напором и интенсивностью, вырывающихся из земли. Пожалуй, что с близкого расстояния все это выглядит даже менее фантастично, чем при панорамном виде с балкона. 
          Вечером, после ужина в одном из многочисленных местных ресторанчиков, предлагающих туристам кухню на любой вкус – от привычной итальянской до экзотической полинезийской, нас ожидала увлекательная фотоохота на главный символ Новой Зеландии – птицу киви.  В дикой природе встретить киви практически нереально. Во-первых, ее популяция очень незначительна, а во-вторых, киви ведет исключительно ночной образ жизни. Чтобы не обманывать ожиданий туристов, желающих увидеть символ Новой Зеландии своими глазами, птиц содержат в различных зоопарках и питомниках по всей стране. Днем рассматривать вольеры, где содержаться киви, не имеет смысла – все равно ничего не будет видно. Птицы спят, спрятавшись в укромных местах так, что обнаружить их невозможно. Поэтому туристы покупают входные билеты в местный зоосад днем, а затем уходят по своим делам, чтобы вернуться, когда стемнеет – часам к 8 - 9 вечера. Так же поступили и мы. А когда вернулись, то чуть было не поплатились за свою беспечность.
          Почти все места вокруг двух вольер, где обитали киви, были заняты! Зрелище было уморительное. Человек двадцать – двадцать пять фотографов столпились вокруг клеток, ожидая пробуждения киви. Они держали наготове разную фото и видеотехнику, причем у многих были глубоко профессиональные объективы на штативах и с какими-то прибамбасами для ночной съемки! Такого внимания обычно удостаивается какая-нибудь эстрадная или кинозвезда, выход в свет которой я представлял себе примерно таким же образом! Сразу подумалось – а знают ли сами киви о том, какая им готовится встреча? И что, если по примеру иных «звезд», птица решит выйти с черного хода? Впрочем, раздумывать было особенно некогда. Надо было занимать еще остававшиеся свободными места «под солнцем», а, точнее, в кромешной темноте! К описываемой мизансцене следует добавить, что все действо происходило при гробовом молчании! Киви очень осторожна, и любой шум может ее вспугнуть! Пустив вперед нашей компании мужа моей сестры, который своими габаритами ничем не уступает настоящему регбийному маори, мы смогли-таки оказаться в первых рядах. А народу, жаждущего видеть киви, все прибывало! Наверное, со стороны наша подковерная или, точнее, привольерная борьба, во время которой туристы и фотографы молча и сосредоточенно пихались и пытались протиснуться вперед, выглядела забавной. Но только не для киви! Они явно не спешили выходить «на люди», ожидая, когда стихнет суета и ажиотаж вокруг их клеток.           Неизвестно, сколько еще могло продлиться ожидание, но вдруг кто-то громким шепотом произнес: «Тссс!», и все как-то разом угомонились и прекратили натужно сопеть. Примерно через пару минут после этого ночную тишину одновременно нарушили щелчки сразу многих фотоаппаратов. Началась фотосессия!               
          Сказать по-честному, самих птиц было очень плохо видно. Какие-то смутные силуэты быстро пробегали в разных углах клетки, лишь ненадолго задерживаясь в зоне всеобщего обозрения. Они копошились своими длинными клювами в густой травяной подстилке, пытаясь, очевидно, выудить из нее каких-нибудь червей и личинок. Так продолжалось около часа, а потом все стихло. Киви насытились и снова спрятались в своих убежищах. Самое интересное, что никто не был разочарован! Фотографы, совсем недавно отчаянно пихавшиеся за лучшее место, теперь с гордостью рассматривали сами и демонстрировали другим наиболее удачные кадры. И, что характерно, на профессиональной ночной фототехнике киви были видны несравненно лучше, чем при простом созерцании их в вольере. В общем, при выходе из зоосада, я надолго задержался перед выставленным там чучелом киви, чтобы получше рассмотреть, как эта птица выглядит? 
          На следующее утро мы отправились в расположенную совсем недалеко от Роторуа геотермальную долину Вайотапу. Это место обязательно следует посетить, когда останавливаешься в Роторуа. Там столько интересного! Это и покрытое паром, горячее «озеро шампанского», вода  которого настолько насыщена разными минералами, что имеет вдоль берега широкую полоску цвета охры. Правда, я никогда не встречал шампанского такого странного цвета, но название озера звучит притягательно, а само оно завораживает взгляд. Здесь же находится водоем, вода которого переливается всеми цветами таблицы Менделеева, небольшие ручьи и речушки с соляными отложениями по берегам, бурлящие и засохшие, все в трещинах, грязевые лужи, разных размеров и цветовых гамм, и, конечно, непременный атрибут местной природы – гейзеры. Все это заросло уже знакомыми нам «дымящимися» кустами, а по периметру вся территория окружена доисторическими лесами, в которых выделяются огромные древовидные папоротники. Периодически ощущаешь себя попавшим в знаменитую картину Стивена Спилберга. Слава богу, что динозавры реально вымерли! Выглядит Вайотапу гораздо красочнее парка Факареварева, но гейзер Похуту, работавший перед окнами нашей гостиницы, был все равно самым большим в округе! 
          Меж всего этого природного разнообразия гуськом бродят многочисленные туристы. Походив вместе со всеми около часа, я немного притомился и, выйдя из строя, присел на большом валуне, чтобы перекурить. В этот момент мимо проходила пожилая американка (на бабушке было много звездно-полосатой символики), которая сделала грозное лицо и заметила мне: «Здесь не курят!» «Это не я, это – гейзер дымится!» - Ответил я старушке, которая понимающе кивнула и проследовала дальше. «Наверное, из Хьюстона», - с уважением подумал я и восхитился выносливостью пожилой американки. Самое удивительное, что, покидая парк, я прочел на большом плакате надпись, предупреждающую о том, что дым в парке действительно разрешено пускать только гейзерам. Прости меня, американская бабуля! Но свои окурки я честно забрал с собой. Почему-то вспомнилось, как за несколько лет до этого в Лондоне я, стоя с сигаретой в руке, о чем-то спросил проходившего мимо джентльмена. «Я с курящими не разговариваю!» Настоящий денди, он даже не удостоил меня взглядом. Все-таки, американцы немного проще своих островных прародителей, демократичнее, что ли.
          В районе Вайотапу находятся несколько больших и не очень озер вулканического происхождения. Одно из них известно тем, что на его берегах до 1886 года находились две кварцевые террасы – розовая и белая, которые походили на амфитеатр, ступеньками спускавшийся к воде. Современниками называли эти террасы «восьмым чудом света», а посмотреть на них приезжали специально даже из Англии. Однако мощное землетрясение разрушило местный ландшафт, а то, что осталось от террас, погрузилось на дно озера. Сегодня об их существовании напоминают лишь старые фотографии и картины художников, сделанные полтора столетия назад. А по самому озеру можно покататься на туристическом кораблике, который огибает его где-то минут за сорок. У этого озера очень колоритная береговая линия. Она, как у большинства вулканических озер, скалистая, покрыта небольшим кустарником и, к чему мы успели уже привыкнуть, дымится. Скалы местами имеют причудливые минеральные отложения самых разных оттенков белого, желтого и красного цветов. В некоторых местах озера температура воды достигает очень высокой отметки, так что купаться там не рекомендуется. Хотя в озере водится форель, а на его поверхности плавают лебеди. Должно быть, они знают безопасные места.               
          На следующий день нам надо было вылетать в Веллингтон. Приближался Новый 2010 год, а встречать его мы запланировали в столице Новой Зеландии. Утром 31 декабря у нас еще оставалось пару часов, чтобы погулять по Роторуа. Удивительно, но никакой предновогодней суеты в городе не наблюдалось. Многие магазины оставались закрытыми в связи с рождественскими еще каникулами, но и в открытых предпраздничного ажиотажа покупателей, знакомого каждому россиянину, не было. Город явно жил своей обычной неторопливой курортной жизнью. Причину этого мы поняли вечером, уже в Веллингтоне.
А пока, побродив по знакомым улочкам Роторуа, прикупив, в очередной раз, всякие  сувениры, и наснимав новую порцию фотографий, мы поехали в местный аэропорт, чтобы за час с хвостиком долететь новозеландскими авиалиниями до столицы. 
          Воздушные ворота Роторуа произвели на нас неизгладимое впечатление. Оказываясь с тех пор в различных маленьких, провинциальных аэропортах, мы всегда сравниваем их с воздушной гаванью небольшого новозеландского городка. Аэропорт был одноэтажным, размером с большое футбольное (простите, регбийное) поле. Внешне он выглядел безупречно, а внутри был отделан самыми современными материалами и очень светлым. Перед зданием аэропорта находилась большая парковка, а с другой стороны – летное поле, хорошо просматриваемое через застекленную до потолка стену. На парковке стояло от силы машин десять, а на поле – ни одного самолета. «Наверное,  рано приехали», - подумали мы, хотя до вылета оставалось меньше двух часов, и вошли внутрь. Там тоже никого не было! Лишь в кафе одиноко сидела пожилая пара. Перед информационным табло нас ждало новое открытие – аэропорт был международным! Оказалось, что из него отправляются рейсы в Австралию и (страшно подумать!)  в Южную Африку! Улетать, однако, судя по отсутствию пассажиров, никто никуда не собирался. «Может, в Новый год они не работают», - успокоила всех моя дочь. «Как не работают?!» - Растерялся я. –«Смотри, на табло написано, что час назад улетел самолет в Окленд. А через два часа будет наш рейс. А затем еще один – в Сидней». «Тогда, наверное, все уже улетели в Окленд, а закрыть аэропорт забыли», - продолжала фантазировать Маргарита. Узнать какую-либо информацию было просто не у кого, и мы остались ждать дальнейшего развития событий в очень комфортном зале ожидания.    
        Где-то через час в аэропорту наметилась движуха. Появилась и быстро исчезла женщина, которая вполне могла здесь работать. Чтобы узнать это наверняка, я встал на дежурство у двери, за которой та скрылась. Еще минут через десять появилась вторая женщина, которая скрылась так же быстро, но за другой дверью. Туда тоже был выставлен пост. Наконец, одна из женщин вышла в зал и встала за стойку регистрации. «Что вы так нервничаете?» - Удивилась она. –«До вашего вылета еще больше получаса. Даже самолет из Веллингтона еще не прилетел! А ключи от машины можете бросить в этот ящичек. Сегодня из Europcar все равно уже никого не будет, - заявила она и, подумав, добавила: - Завтра, наверное, тоже». Мы все-таки поспешили зарегистрироваться, и только после этого почувствовали себя уверенно.
          Минут за пятнадцать до вылета прилетел самолет, и начали подтягиваться местные пассажиры. Они делали все не торопясь, прекрасно сознавая, что впереди у них еще уйма времени. Некоторые, как мне показалось, вообще направлялись безо всякой регистрации сразу на посадку. «Ну, вот, а вы волновались!» - Сообщила появившаяся прямо перед вылетом Маргарита.- «Я, между прочим, познакомилась, пока вы тут сидели, с той пожилой парой. Сами они из Южной Африки, а сейчас летят на Новый год в Сидней.  Кстати, они сказали, что встречать его здесь, в Новой Зеландии, - это полный отстой!» Вскоре, пройдя через детекторную раму, которую, кажется, забыли включить, мы были уже в воздухе, а еще через несколько часов убедились в том, что южноафриканцы были правы. 
 
ВЕЛЛИНГТОН  И  МАРТИНБОРО

          В столице у нас был забронирован единственный в городе полноценный пятизвездочный отель (Intercontinental), расположенный в самом центре, рядом с пассажирским портом. Однако здесь нас вначале ждала «засада». В гостиницу мы приехали за несколько часов до Нового года, и с удивлением узнали, что ни о какой брони там не ведают. Нет у них такого заказа, и все тут! Оказывается, даже в системе booking.com случаются накладки, но за пару-тройку часов до начала новогоднего вечера разбираться, почему такое могло случиться, было поздно. Как последний аргумент в почти безнадежной ситуации, я предъявил на ресепшен подтверждение заказа новогоднего столика в их ресторане, где, между прочим, было упомянуто, что мы остановимся в этой гостинице. Не знаю, помогло нам именно это, или в гостинице просто были свободные номера, но через пару минут все вопросы были улажены, и мы поднялись наверх, в комнаты с неплохим видом на город. Хотя, насладиться им в первый вечер было трудно, так как над Веллингтоном висел туман.
          К девяти часам вечера, когда мы спустились вниз, свободным в ресторане «Хамелеон» оставался лишь один, зарезервированный для нас столик. Никакой новогодней атрибутики нигде не наблюдалось. Каких-то больших праздничных компаний тоже не было видно. Люди просто пришли поужинать так, как они, возможно, привыкли делать это каждый день. Лишь за соседним с нами столиком собралась большая группа китайцев, которым, по-моему, было очень интересно посмотреть, как здесь встречают Новый год? Ведь из-за своего географического положения новозеландцам приходится делать это первыми на планете! Сами китайцы встречают Новый год по лунному календарю, то есть несколько позже, но заинтересованный вид наших соседей говорил о том, что они будут не прочь присоединиться к всеобщему веселью, если местные начнут «зажигать». Туристов из Поднебесной, как, впрочем, и нас, ждало полное разочарование. Граждане Новой Зеландии что-либо встречать, отмечать или праздновать не собирались вовсе!      
          К одиннадцати все разошлись, и в ресторане остались только мы и китайцы. Последние посидели еще немного и, осознав, наконец, что никакого веселья им здесь не светит, отвалили, так и не дождавшись Нового года. Ровно в полночь мы, как и положено, подняли бокалы с шампанским, не выслушав на этот раз поздравлений хоть какого-нибудь президента или премьера. А еще через десять минут, уже в наступившем 2010 году, метрдотель, официанты и даже некоторые работники кухни, которые еще оставались на рабочем месте, вышли в зал и столпились так, что не заметить их было невозможно. Вид у всех был очень грустный, а у некоторых откровенно недовольный. Нет, они ни слова не сказали нам о том, что пора закругляться, но ясно давали понять, что остаются на работе исключительно ради нас! Из принципиальных соображений мы просидели за столом еще с полчаса, но затем это наскучило и нам самим. Когда мы покидали заведение, лица всех провожавших нас ресторанных работников светились неподдельной радостью! Может, они надеялись еще успеть отпраздновать Новый год дома?!   
          Еще в ресторане, сразу после местной полуночи все мы стали названивать в Москву, оставшимся там родным и друзьям. Обычная разница во времени (говорю так потому, что разобраться в ней после повелений российского руководства стало непросто!) между Новой Зеландией и столицей России составляет 9 часов. Поэтому москвичи находились еще полностью во власти предновогодних забот, и нам доставляло особое удовольствие подчеркнуть, что, в отличие от всех других землян, мы живем уже в следующем году! Правда, к нашей гордости по этому поводу примешивалась и чуточка зависти к тем, у кого все еще было впереди. Причем наверняка с большим весельем и выдумкой!
          Нерастраченную энергию, накопившуюся за часы ожидания веселого праздника на другом конце света, решено было израсходовать во время прогулки по ночному новогоднему Веллингтону. Маша с дочерью и племянником пошли спать, а мы с сестрой и ее мужем отправились искать приключений. Вдруг, не все новозеландцы спят в эту ночь! В нас до последнего теплилась надежда, что где-то люди должны сегодня праздновать и веселиться! Увы, это оказалось не так! Мы дошли до средоточия веллингтонской ночной жизни и, конечно, обнаружили тусовавшуюся там молодежь. Но все это вряд ли имело прямое отношение к Новому году. Они точно так же пили пиво, как делали это в любой вечер выходного дня. О наступившем Новом годе здесь ничего не напоминало!
          К тому же, с искренним изумлением мы обнаружили, что яркие праздничные цвета нашей одежды (на мне был красно-серый пиджак и серые джинсы, а Сергей оделся в бело-голубые тона) вызывают нездоровые ассоциации у местной молодежи. Хорошо, что моя сестра, Марина, успела после ресторана переодеться. Ее темные джинсы, майка и кофта выглядели исключительно по-новозеландски, и это слегка примиряло вкусовые пристрастия аборигенов с явно мозолившими их глаза нашими яркими расцветками. В их взглядах и коротких репликах сквозило недоумение: что делает эта приличная женщина в компании двух вульгарных лиц непонятной ориентации? Короче говоря, встреча Нового года оставила двойственное ощущение – с одной стороны, было приятно сознавать, что в 2010 мы оказались раньше всех на планете, а с другой, - обидно, что произошло это как-то совсем уж буднично и незаметно. И еще мы сделали вывод, что одеваться так, как в Европе, здесь не принято. Не поймут! Для жителей Новой Зеландии самыми любимыми в одежде являются простые и классические цветовые решения – черные, белые, а также их оттенки и сочетания.       
          Весь следующий день решено было полностью посвятить Веллингтону. Хотелось спокойно собраться с мыслями, определиться со своими первыми ощущениями от Новой Зеландии и просто погулять по городу. Столица все-таки! Когда мы позавтракали и вышли на улицу, многие в Москве еще доедали свой праздничный оливье. Погода стояла великолепная – было тепло и ярко светило солнце, а от вчерашней пасмурности не осталось и следа! Было тихо и не дул сильный ветер, что довольно необычно для этих мест, которые моряки прозвали «ревущими сороковыми». Первое, что бросилось в глаза, был припаркованный прямо перед входом в гостиницу баклажановый «жигуленок» третьей модели! Откуда он взялся в этой стране?! Как сюда попал? Любопытство перевесило, и я вернулся в гостиницу, чтобы спросить об этом у только что сменившегося дневного портье. «Это моя машина, - на сносном русском ответил молодой человек, и, видя удивление в моих глазах, добавил: - Я приехал сюда год назад из Венгрии, и машину привез с собой! Вы не первый, кто меня об этом спрашивает. Здесь это раритет. На всю Новую Зеландию, наверное, и десяти российских машин не наберется.» «Надо же, - подумал я, - мы тоже можем удивлять новозеландцев! Они, должно быть, думали, что у нас медведи по улицам ходят!»
          Я ошибался. Удивить местных жителей могла только сама непривычная для них конструкция. О том, что она сделана в России, они точно не задумывались. Мне рассказывали потом, что новозеландцам вообще неинтересно все, что происходит за пределами их островов. И если раньше название Советского Союза им еще о чем-то говорило, то, что такое современная Россия, многим надо банально объяснять. Не знаю, насколько это правда, но я слышал, что после показа в местных новостных программах кадров о российско-грузинском вооруженном конфликте, возмущенные новозеландцы звонили в редакции газет и на телевидение с одним вопросом - где происходит увиденное ими безобразие?! Конечно, в этом было некоторое преувеличение, но чувство нарциссизма, своеобразного самолюбования, жителям этой самой уединенной в мире страны присуще. При этом они совсем не страдают ксенофобией. Вовсе нет! Они радушны и гостеприимны. Их просто не очень интересуют ваши страны и проблемы. Ну, может быть, за исключением Австралии, Америки и Британии.         
          Несмотря на то, что накануне никаких массовых празднований и гуляний не было в помине, Веллингтон выглядел почти безлюдным и безавтомобильным в первое утро наступившего года. Лишь несколько человек пили кофе за массивными деревянными столами в порту, гармонировавшими скорее с кружками пива, да пара-тройка молодых ребят и девушек загорали на большой бетонной плите в двадцати метрах от берега, в другое время служившей, очевидно, для швартовки катеров и яхт. Куда делось большинство  обитателей столицы, можно было только догадываться. Но думать об этом совершенно не хотелось, а безлюдность утреннего города была нам лишь на руку, поскольку позволяла лучше запечатлеть Веллингтон на будущих кадрах и в памяти. Собственно, ничего другого нам не оставалось, так как все музеи, включая знаменитый музей Новой Зеландии Те Папа, выставки и прочие центры культурного досуга 1 января были, естественно, закрыты.
          Мы вышли на одну из главных улиц Веллингтона, которая проходила за зданием нашей гостиницы, параллельно береговой линии, и пошли в сторону правительственного квартала, находившегося в пятнадцати минутах ходьбы от нас. Веллингтон гораздо меньше Окленда и к тому же более компактен. На то, чтобы обойти его не требуется много времени. Но интересных зданий, которые входят в обязательную программу знакомства с любой столицей, здесь намного больше. Это и парламент, и старое здание правительства, сделанное целиком из дерева, и разные там верховные суды и центральные банки. А еще это университетский комплекс, массивный центральный вокзал, и разные «исторические» портовые сооружения. Кроме того, Веллингтон является главным футбольным центром страны, и его жители поровну делят свою любовь между этой игрой и регби. В Новой Зеландии нет профессионального футбольного чемпионата, а единственная серьезная команда страны (Phoenix) играет в австралийской профессиональной лиге и базируется как раз в Веллингтоне.
          На главной улице столицы (Lambton Quay) мы, наконец, убедились, что местные жители знают о произошедшей смене года. В небольшом скверике, рядом со скульптурной абстракцией стояла высокая елка в праздничном убранстве. Скорее всего, ее наряжали еще перед Рождеством, но 1 января на елке уже красовалась надпись Happy New Year, увидев которую, мы окончательно уверовали, что 2010 год в Новой Зеландии все-таки наступил!
          Веллингтон очень красивый и зеленый город. В середине декабря здесь начинает цвести вечнозеленое дерево похутукава. Это – маорийское название, а англосаксы называют его «рождественским деревом», из-за того, что зацветает оно как раз перед рождеством. Представьте себе ветвистое с густой кроной дерево, высотой в десять – пятнадцать метров, которое сплошь усыпано ярко-красными соцветиями! И такие деревья в изобилии растут в правительственном квартале столицы. Наверное, тяжело сосредоточиться на важных государственных делах, когда за окном ты видишь разгул подобного великолепия! Хотя, возможно, новозеландцы к этому привыкли. Ведь не обращаем же мы особого внимания, например, на цветущую сирень. Может, и они также? К тому же в это время у них наступают рождественские каникулы! И они уезжают на север, чтобы позагорать и искупаться в море! 
          Правительственный, или, как его называют новозеландцы, парламентский комплекс столицы состоит из трех зданий – библиотеки, старого парламентского дворца, построенного в эдвардианском стиле в начале прошлого столетия, и современного здания, где работают парламент и правительство страны. Последнее новозеландцы называют «Пчелиным улеем», хотя мне он больше напомнил эдакое современное воплощение усеченной вавилонской башни. Перед парламентом расположен внушительный сад с цветущими розами и похутукавами. Все это парламентское хозяйство огорожено железным кованым забором, на воротах которого сохранились вензеля Георга V – деда нынешней королевы, которого маленькая Елизавета называла «Grandpa England». В общем, вокруг сплошь цветущая и благоухающая идиллия, и как в таком месте можно работать – уму непостижимо! Но, судя по тому, как достойно и спокойно живут граждане страны, их избранники работают очень хорошо!      
          Рядом с правительственным комплексом находится самый старый собор столицы – англиканская церковь святого Павла, построенная целиком из дерева в середине XIX века. В первый день Нового года здесь еще все напоминало о прошедшем Рождестве – и композиция поклонения волхвов рядом с алтарем, и особое праздничное убранство, и  большое количество свечей перед иконой Божьей Матери. В этом храме очень легко и спокойно себя ощущаешь. Такое чувство, будто ты находишься у добрых друзей, которые не хотят тебе досаждать, и поэтому оставили одного, чтобы ты мог погрузиться в свои мысли и понять что-то для себя важное. Хотя кругом было много народу, в том числе и туристов, которые вполголоса переговаривались между собой и все время фотографировали. Никто их не останавливал и не делал им замечания, а в храме царила атмосфера полного умиротворения. Примерно также ощущаешь себя во многих православных церквях русского зарубежья – Крестовоздвиженском соборе в Женеве или соборе Александра Невского в Биаррице – там, где меньше помпезности и ритуальности, но больше духовности. А с заднего дворика веллингтонского собора открывался чудесный вид на город и пролив Кука, разделяющий Северный и Южный острова. 
          Чтобы не идти назад тем же путем, мы решили вернуться в гостиницу по набережной, сделав, таким образом, полный круг по центру Веллингтона. Миновав абсолютно безлюдный и безжизненный в этот день центральный вокзал столицы (надо сказать, что большой вокзал без единого человека оставляет сильное впечатление), мы спустились в местный польдер, т.е. ту часть города, которая в конце позапрошлого века была отвоевана у моря. А в завершение пешего похода по новозеландской столице мы поднялись на фуникулере в ботанический сад, который расположен на горных склонах, обрамляющих Веллингтон, и забрались на находящуюся там смотровую площадку. Сад поразил всех своим огромным розарием, от которого битый час нельзя было оторвать наших женщин, задавшихся целью сфотографировать в нем каждый куст. Помогло прервать эту розовую вакханалию неожиданно появившееся семейство диких уток, которое строго по пешеходной зебре стало переходить проезжую часть в ботаническом саду. Пропуская их, остановилось несколько автомобилей. Зрелище было настолько забавное, что Маша и Марина, бросив розы, переключились на съемку утиного семейства, а затем уж удалось как-то увлечь их перспективой съемки панорамных видов столицы.
          Вечером, подводя итоги, все решили, что первый день нового года удался, несмотря даже на маленькую ложку дегтя. Ее мы получили за ужином. В рекламе, которую наши женщины нашли в гостинице, утверждалось, что один индийский ресторан (не буду приводить его названия), находящийся по соседству с музеем Те Папа, пользуется большой и заслуженной популярностью у местной молодежи. Мои сомнения по поводу «молодежности» нашей компании и в отношении индийской кухни в целом были решительно отметены, и мы отправились испытывать судьбу в поисках новых вкусовых ощущений. Насчет популярности реклама не соврала, и нам пришлось даже немного подождать за барной стойкой, пока не освободится какой-нибудь столик. А дальше все пошло по тому сценарию, которого пытался избежать мой желудок. У индийской кухни, конечно, есть немало поклонников, но я к ним точно никогда не относился. Этим вечером мы выяснили, что в нашей компании я такой не один. Мне, безусловно, приятно было слышать комментарии родственников, единодушно соглашавшихся с моими прогнозами: «Да, ты был прав! Лучше мы пошли бы куда-нибудь еще!», но съеденного было не воротить. Мне оставалось утешаться тем, что все приобрели новый полезный опыт и, по крайней мере до конца поездки мы были гарантированы от посещения сомнительных восточных кухонь, коих в Новой Зеландии насчитывается великое множество. Некоторой компенсацией за понесенный моральный ущерб нам послужила сцена с подвыпившим маорийцем и блюстителями порядка, которую мы наблюдали по пути из ресторана, и о которой я уже рассказывал выше.
          На следующий день у нас была запланирована поездка с русскоговорящим водителем минивэна в район Мартинборо, находящийся в полутора часах езды к северо-востоку от Веллингтона. Водителя звали Сергей. Он с семьей перебрался в Новую Зеландию из нашего центрального черноземья уже более десяти лет назад. Нашли мы его совершенно случайно. Когда мы ехали в гостиницу из аэропорта, то поинтересовались у сидевшего за рулем новозеландца, куда бы он рекомендовал нам съездить 2 января. Загодя продуманных маршрутов было несколько, включая получасовой перелет через пролив Кука на север Южного острова (там есть несколько популярных у туристов национальных парков), но нам интересно было узнать, что скажет по этому поводу местный житель. Честно говоря, в зависимости от того, что собирался предложить новозеландец, мы думали даже арендовать его вместе с машиной на эти сутки. Водитель немного подумал, а затем, вместо ответа, поинтересовался, откуда мы прибыли в его страну? Узнав, что мы из России (он оказался вполне географически подкован), водитель радостно сообщил, что знаком с одним русским, который также иногда возит туристов, и дал нам его телефон. «Он вам все расскажет и покажет», - как будто предвидев следующий вопрос, обнадежил местный англосакс, у которого на первые дни января были, очевидно, иные планы. 
          В тот же вечер мы созвонились с Сергеем, и он предложил нам съездить в регион Мартинборо. За вполне умеренную плату Сергей провел с нами целый день, рассказав и показав много всего интересного. Перевалив через небольшой горный перевал, мы оказались в сельскохозяйственной глубинке, находящейся всего в часе езды от столицы. Мартинборо считают одним из важных винодельческих районов Новой Зеландии, хотя здесь также развито и животноводство. Что касается местных вин, то их слава, на мой взгляд, явно преувеличена. Если красные вина (в основном это пино нуар) еще могут конкурировать с такими же сортами из наиболее известного винного региона страны – Марлборо (находится на Южном острове), то белые (рислинг, шардонэ, совиньон блан) значительно уступают тем, что производят в Марлборо. А уж с лучшими белыми винами Новой Зеландии из винодельни Cloudy Bay (Марлборо) их не стоит даже сравнивать. Пить их, конечно, вполне можно, но к выдающимся винам, способным созревать, а, значит, и улучшать свои качества при правильном хранении, я вина Мартинборо относить не стал бы. Большинство вин Мартинборо надо пить молодыми. Они свежи, имеют хорошие фруктовые нотки, не отдают спиртом, но закладывать их в погреба не имеет смысла – они скорее увянут, чем дозреют до великих вин.
          Чтобы не возвращаться больше к этой теме, сразу скажу, что винный потенциал Новой Зеландии, открывшийся миру во всей своей полноте лишь в 70-е – 80-е годы прошлого века, необычайно велик. Новая Зеландия могла бы стать родиной поистине величайших вин. Об этом говорит и тот факт, что на местное виноделие обратили внимание крупнейшие мировые игроки этого рынка (Cloudy Bay, например, принадлежит  LVMH). Но для дальнейшего развития новозеландскому виноделию необходимо многое поменять. Иначе, оно так и останется «подающим большие надежды». Я имею в виду, прежде всего, строгое законодательство, которое регламентировало бы местные производства вин, четко сертифицировав для каждого региона определенные сорта винограда и максимально допустимые урожаи. А пока новозеландским виноделам не до этого. Их вина быстро завоевывают популярность в мире, а спрос, как известно, должен рождать предложение, и ограничивать производство ради повышения качества, никто в стране, похоже, пока не собирается. Ну, и еще одна «особенность». В Новой Зеландии практически не встречаются бутылки, закупоренные настоящей пробкой. Вместо этого все вина (даже самые лучшие) имеет завинчивающийся металлический колпачок. Прямо как дешевые суррогаты в позднесоветский период! Говорить о полноценном хранении бутылок с такими крышками не приходится. Я думаю, что и к строгому законодательству, и к пробкам новозеландцы обязательно придут, когда их виноделию станет труднее  развиваться за счет экспериментов с сортами винограда и наращивания объемов. Но как скоро это произойдет, сказать сложно. Нынешняя же ситуация мне нравится тем, что превосходные новозеландские вина можно приобретать по относительно дешевой цене! Правда, лучшие из них надо еще поискать!
          Регион Мартинборо получил всемирную известность после выхода в свет первого фильма «Властелин колец». Именно здесь были отсняты многие его эпизоды. Это не удивительно, поскольку режиссер кинотрилогии Питер Джексон сам родом из этих мест. Фильм сделал малую родину режиссера очень популярной, и, как поведал нам Сергей, некоторые мировые звезды в последние годы даже обзавелись в Мартинборо недвижимостью. Конечной целью нашей поездки были разбросанные по местному тихоокеанскому побережью колонии новозеландских котиков, но по пути мы много раз останавливались, чтобы поснимать великолепные виды нетронутой человеком природы. Она разительно отличается здесь и от мягких, теплых пейзажей окрестностей Окленда, и от «юрских» лесов Роторуа. Побережье Мартинборо относится к «ревущим сороковым», и своей, местами суровой первозданностью полностью оправдывает такое определение. А краски океана в этих местах переливаются всеми оттенками синего и зеленого цветов! В итоге получается зрелище, достойное внимания самого избалованного путешественника!   
          Примерно через два часа после выезда из Веллингтона (с остановками) мы доехали до котиков. Они были повсюду на длинном участке побережья – на пляже, в открытом океане, в небольших бухточках и на прибрежных скалах. Большие самцы и миниатюрные мамаши со своими детенышами. На какое-то время мы забыли о местных красотах и полностью переключили свое внимание на этих удивительных зверей.   
          Новозеландские котики давно привыкли к постоянному присутствию специально приезжающих поглазеть на них туристов и совершенно не боятся людей. Наверное, они воспринимают нас, как обычный антураж их естественной среды обитания. Есть негласные, но четкие правила, и, если их не нарушать, то можно долго наблюдать и снимать котиков за всеми мыслимыми занятиями в их повседневной жизни. Правила очень просты. Главное – не подходить ближе, чем на десять метров (это опасно для самих туристов – не успеют убежать в случае чего). Нельзя перекрывать пути передвижения котиков по территории, которую они считают своей (мы случайно оказались на такой тропе, и едва унесли ноги, от большого самца, решившего вдруг куда-то сходить по своим неотложным делам). Ну, и самые обычные, свойственные любому нормальному человеку, - не дразнить, не кормить, не делать ничего такого, что мать может воспринять, как угрозу своим детенышам, и т.д. А еще надо иметь в виду, что котики, несмотря на внушительную комплекцию, передвигаются по суше очень быстро, и это может сыграть злую шутку с зазевавшимся туристом. Для меня было удивительно наблюдать, как быстро и ловко эти звери забираются на довольно большие и практически отвесные скалы и камни. Котик как бы обтекает преграду. Он подходит к скале и, как змея, тянется по отвесному склону вверх, постепенно становясь почти вертикально на хвост. Затем, голова и передние ласты ложатся на верхушку скалы, а следом подтягивается и массивная туша. Всё! Забрался! Теперь можно поваляться и передохнуть! Весь процесс занимает считанные секунды. Но если бы кто-нибудь мне сказал до того, как я увидел все своими глазами, что сейчас этот большой и безногий зверь заберется на отвесную скалу, я никогда не поверил бы!
          Котики совсем не агрессивные животные, и, если им ничего не угрожает, они делают вид, что не замечают вас.  Но надо понимать, что себя они считают здесь хозяевами, а туристов – незваными, хотя и привычными гостями. Поэтому встреча с котиками в этих местах может подстерегать вас в самых неожиданных местах. Один средних размеров «подросток» умудрился забраться на территорию паркинга и совсем не собирался ее покидать. Вначале нас и других любителей живой пророды это забавляло. Котик валялся посреди машин, которые плотно окружили его, чтобы люди могли лучше разглядеть и заснять зверя, не покидая своих авто. Всем, включая котика, было очень весело! Он переворачивался с боку на бок, поднимал ласты, в общем  - позировал! При этом, он не давал никому выйти из машины. Как только кто-нибудь пытался это сделать, котик моментально бросался к открываемой двери и угрожающе ревел! Так прошло довольно много времени и нам, как, думаю, и многим другим туристам, захотелось уехать. Не тут-то было! Мы находились в первом ряду, а сзади нас подпирали вновь прибывшие. На просьбы свалить назад, в океан, котик совершенно не реагировал. Когда кто-то нажимал клаксон, котик думал, что с ним играют, и, подняв голову повыше, ревел в ответ. Короче, он банально «взял в плен» большую группу автотуристов. Все разрешилось само собой. Где-то минут через сорок котик решил, что у него есть дела поважнее и спокойно проследовал мимо облегченно вздохнувших автомобилистов в сторону океана. И то верно – шатаются тут всякие!
          Обратно мы ехали молча, переполненные впечатлениями, и тихо слушали рассказы Сергея о его жизни в Новой Зеландии. А следующим утром Сергей отвез нас в аэропорт. Пора было перебираться на Южный остров.      
   
КВИНСТАУН И ЮЖНЫЕ ФЬОРДЫ

          Аэропорт Веллингтона встретил нас, как старых знакомых. Ведь мы прилетели сюда всего три дня назад. Случилось это, правда, еще в прошлом году, но с тех пор здесь ничего не изменилось. Впрочем, на этот раз мы улетали, и узнали для себя кое-что новое. У нас в стране и в Европе разрешено провозить в сдаваемом багаже 23 кг на одного человека. Соответственно на троих можно без доплаты сдать в багаж 69 кг, а на шестерых – 138. Как эти килограммы будут распределены по чемоданам, никого не волнует. В маленьком Роторуа наш багаж вообще никто не взвешивал, а в крупных аэропортах на новозеландских авиалиниях действует строгое правило – вес каждого (!) чемодана не должен превышать допустимой нормы. Профсоюз запрещает! Иначе, местные грузчики могут надорваться. Мы этого не знали. Поэтому пришлось нам после взвешивания быстро перекладывать вещи из тяжелых чемоданов в более легкие.
          Затем был полет до Квинстауна – одного из самых южных городов страны и ее крупнейшего туристического центра. Лететь до него меньше двух часов, и за это время самолет пролетает вдоль всего Южного острова. В хорошую погоду из иллюминаторов прекрасно видна протянувшаяся на несколько сотен километров горная цепь новозеландских Южных Альп, с ее заснеженными вершинами и широкими зелеными долинами, по которым к Тихому океану стекают с гор короткие, но широкие и полноводные реки. В нужное время пилот сообщил, что под нами самая высокая вершина Новой Зеландии – гора Кука (3.754 метра). И вот мы уже на юге страны, в провинции Отаго. Маленький, но вполне современный аэропорт Квинстауна находится в долине и со всех сторон окружен горами. Для такого небольшого городка, как Квинстаун (в нем постоянно проживают около десяти тысяч человек) аэропорт ежедневно принимает довольно много рейсов, поэтому в здании всегда многолюдно. Конечно, в подавляющем большинстве это не местные жители, а туристы, которые прилетают сюда круглый год со всей страны и даже из Австралии, где это место очень популярно.
          С двумя представителями зеленого континента я сразу же столкнулся у стойки Europcar, где мне надо было оформить на весь период пребывания на Южном острове минивэн KIA Carnival, забронированный за несколько месяцев до поездки, еще в Москве.  Планы экскурсий по окрестностям Квинстауна у нас были обширные, а кое-что мы наметили уже на день прилета. Поэтому времени было не то, чтобы в обрез, но и не особенно много. А австралийцы, которые уже сдали машину и ждали своего вылета, почти сорок минут пытались добиться от сотрудницы компании, чтобы им вернули деньги. Говорили они при этом одно и то же. Их историю выучила, наверное, вся образовавшаяся за ними очередь. У них несколько раз ломалась арендованная машина, и они жаждали материальной компенсации. В принципе, они были правы, но с ними никто и не спорил. За стойкой Europcar австралийцам каждый раз вежливо объясняли: «Вы оставили претензию, компания ее рассмотрит, и вполне возможно, что удовлетворит. Но решить этот вопрос прямо сейчас невозможно. Вы понимаете?» Те кивали головами и начинали излагать свою историю с начала, в который уже раз! Поскольку я стоял следующим и боялся, что еще немного, и мы опоздаем на первую экскурсию, то нервы не выдержали именно у меня. «Ребята, - вежливо улыбнулся я, - летели бы вы к себе домой. Вам же все популярно объяснили. Вернетесь, и получите свою компенсацию!» Австралийцы с надеждой повернулись ко мне и, похоже, собрались завести свой рассказ по новой. Пользуясь минутной заминкой, я протиснулся к стойке, а перед австралийцами выставил мужа сестры. Он не очень силен в английском, зато всегда внушает людям доверие. «Делай сочувствующий вид и кивай головой, - быстро проинструктировал я его. – Будут паузы, спрашивай – Really?» Австралийцы начали жаловаться Сереге, который на все лады говорил им «really», и я, наконец, получил возможность оформить аренду автомобиля. Женщина за стойкой посмотрела на меня, как на спасителя, и виновато произнесла: «Понимаете, это ведь австралийцы!» Впрочем, выяснять, что она имела в виду, времени уже не было! Этих несчастных жителей Австралии мы вспоминали потом не раз, когда с пугающей регулярностью стала ломаться и наша машина!      
          Город оказался совсем рядом с аэропортом, а наша гостиница и того ближе – на полпути, так что уже через десять минут мы оказались на месте и окончательно убедились, что никуда не опаздываем. Гостиницу «Риз» (The Rees) построили совсем недавно и назвали так по имени одного из отцов-основателей города. Его бородатый профиль гордо красовался на гостиничной эмблеме. Расположена «Риз» просто идеально – на невысоком холме прямо над живописным альпийским озером. У нас на всю компанию был заказан один трехэтажный номер с тремя спальнями, кухней, гостиной и тремя ванными комнатами. Но главное достоинство апартаментов – два огромных балкона, с которых открывались изумительные виды на озеро, город и Альпы. И все это – по вполне приемлемой цене. Не могу представить, сколько такое могло бы стоить, скажем, в европейских Альпах! Может быть, нам просто повезло, и новая гостиница не была еще достаточно раскручена? Кстати, через несколько месяцев после возвращения домой я получил интересное письмо из «Риз» - с предложением выкупить номер, в котором мы останавливались. Гостиница продолжала бы его сдавать и делиться со мной доходами. Такой вот оригинальный новозеландский «таймшер».    
          Первая, запланированная нами экскурсия, была на другой конец озера Вакатипу, на котором стоит Квинстаун. Вакатипу – озеро ледникового происхождения, одно из самых больших на Южном острове, а его глубина достигает 380 метров. Интересно, что озеро как бы «дышит», поскольку уровень воды в нем каждые пять минут поднимается и опускается на семь сантиметров. У маорийцев есть своя красивая легенда, объясняющая этот феномен, но чем это вызвано в действительности, мы так и не узнали. До отплытия оставалось  около получаса (зря я не дал австралийцам выступить еще раз), и мы смогли спокойно осмотреть пристань, которая сохранила архитектурный стиль первых поселенцев, и большую городскую бухту с пляжем. День был солнечный и, по местным меркам, очень теплый (около 20 градусов), но даже в такие дни вода в озере остается холодной. Поэтому купающихся на пляже практически не было. Лишь несколько морозоустойчивых, но уже сопливых детей бултыхались у берега, на что их родители лениво взирали с расстеленных на песке полотенец. Зато было много разных водных лыжников и аквабайкеров, которые, все, как один, надели гидрокостюмы. Самые отважные из них, как мы потом убедились, встречались даже на середине озера.    
          Прогулка по Вакатипу сама по себе надолго остается в памяти, а когда ты совершаешь ее на дымящем из высокой трубы пароходе, которому сто лет, это вызывает редкое для Новой Зеландии чувство реального соприкосновения с историей. Пароход «Ернслоу» появился здесь еще в начале прошлого века, в годы местной золотой лихорадки, и с тех пор исправно несет свою службу, по несколько раз в день пересекая зеленовато-голубую гладь озера. На другом его конце живет старый фермер Маккензи, а его хозяйство (Уолтер Пик) входит в число непременных объектов посещения туристами. Плыть до образцово-показательной фермы около часа, и все это время пассажиры могут любоваться живописными горами, которые обрываются прямо в озеро. Новозеландцы называют хребет, который тянется вдоль побережья, горами Ремаркаблз, и он полностью соответствует названию. Иногда возникало ощущение, что ты находишься на Женевском озере, только тысячу лет назад, когда его берега еще не были так заселены и застроены. А еще можно было спуститься в машинное отделение и посмотреть, как исправно работает старинный двигатель судна, изготовленный в начале прошлого столетия. В небольшом музее, находящемся прямо на борту, были собраны разные фотографии, рассказывающие об истории Квинстауна, парохода и озера Вакатипу. В общем, время в пути пролетело совсем незаметно.
          Если кто из нас ожидал увидеть настоящую ферму, то он ошибся. В реальности Уолтер Пик – это прекрасно организованный выставочный объект для туристов. Здесь, конечно, все настоящее, но от реального сельского хозяйства ферма так же далека, как Квинстаун от Окленда. Доходы хозяйства от  непрерывного потока туристов просто несопоставимы с теми, что приносят фермеру овцы (именно они являются тут главной сельскохозяйственной «начинкой»). Судите сами: два полностью забитых пароходных рейса из Квинстауна ежедневно, плюс действующий в вечерние часы великолепный ресторан, гости которого добираются до фермы отдельно. От посетителей нет отбоя – и экскурсии, и столики в ресторане надо бронировать заранее. На мой взгляд, Уолтер Пик – это идеальный пример того, каким доходным может быть грамотно организованный агротуризм.          
          Сама ферма – это утопающий в зелени и цветах комплекс деревянных построек, выдержанных в колониальном стиле. Основное белое здание под современной красной черепицей видно издалека и очень живописно выделяется на фоне гор и неестественно голубого цвета прибрежной лагуны. Все это скорее напоминает усадьбу богатого плантатора, но уж никак не ферму. Фермер Маккензи, крепкий и жилистый мужчина лет шестидесяти пяти, лично встречает пароходы с посетителями на причале. Для большего антуража его сопровождает великолепно вымуштрованная пастушья собака. Начинается экскурсия. Фермер держит для туристов множество привычных для данного региона сельскохозяйственных животных, которые пасутся в больших огороженных обычными заборами загонах и должны создавать у посетителей иллюзию сопричастности к сельскому хозяйству. Здесь есть и овцы, и разные породы коров, и ламы, и олени, которых новозеландцы в большом количестве разводят, как мясных животных. Вся эта живность охотно берет у вас из рук гранулированный корм, который можно получить просто так у работников фермы.
          На «единение с природой» отводилось примерно полчаса, в течение которых Маккензи переходил от одной группки посетителей к другой, что-то рассказывал и отвечал на многочисленные вопросы. Когда дошла очередь до большой группы, в которой находились и мы, фермер решил рассказать о симпатичных мохнатых коровах с телятами, которых все гладили и кормили гранулами. «Это очень редкая для наших мест порода, которую мы специально привезли с другого конца света», - загадочно начал Маккензи, пытаясь заинтриговать столпившихся вокруг туристов. Но продолжить ему не дали. «Я знаю, - закричала Маргарита, - это шотландские хайлэндеры!» Все с уважением посмотрели на мою дочь, а фермер потерял мысль и несколько секунд не мог сообразить, что следует говорить дальше. «Ты должно быть приехала из Британии», - догадался он, наконец. «Нет, мы приехали из Москвы», – радостно сообщила Рита. «Это столица России», - на всякий случай добавила она, чтобы у фермера не осталось никаких сомнений. Откуда ему было знать, что Маргарита бывала в Шотландии, и ей уже доводилось кормить и гладить хайлэндеров! Надо сказать, что после этого случая Маккензи особенно зауважал мою дочь. Он чего-то ей персонально рассказывал, а заметив в какой-то момент, что Ритка хочет покормить фермерских гусей, лично сбегал в дом и принес ей целую буханку хлеба. 
          После первого знакомства с хозяевами и прочими обитателями Уолтер Пик был объявлен получасовой кофе-брейк, во время которого гости расположились в помещении вечернего ресторана или под зонтиками на улице, и попробовали местную сладкую выпечку. А затем началось главное представление. Для затравки свое искусство показали пастушьи собаки. Они на наших глазах забежали на холм, где паслись овцы, сбили разбредшихся животных в отару и кучно пригнали всех вниз, в загон. Вся процедура заняла у собак минут десять. Зрители были в восторге! Но самое интересное ждало нас впереди. Настоящим мастерством блеснул старик Маккензи! Он вытащил из отары обросшую шерстью овцу, забрался с ней на деревянные подмостки своего театра и за несколько минут полностью постриг животное. Причем, начал он делать это огромными старинными ножницами, а закончил специальной машинкой, словно показывая, как далеко шагнуло развитие техники и в этой крайне специфической области парикмахерского искусства. Потом было посещение фермерского магазина, где многие обзавелись разными сувенирами и шерстяными изделиями. Тоже немаловажная статья фермерских доходов! И, наконец, дорога обратно, в Квинстаун.
          Большинство экскурсий по Южному острову мы заказывали и оплачивали еще в Москве, на сайте новозеландского туристического агентства Real Journeys. В следующие два дня нас ожидали увлекательные поездки из Квинстауна во фьорды Тасманова моря, вначале в Даутфул Саунд, а затем в Милфорд Саунд. Первый из них является самым глубоким среди  фьордов Южного острова, и добираться до него надо было больше трех часов на автобусе, затем около часа на катамаране по озеру, а на заключительной стадии – еще с полчаса на другом автобусе. А второй фьорд – Милфорд, считающийся самым живописным, мы планировали облететь на самолете. К сожалению, полет над Милфордом не состоялся. Нам в гостиницу позвонили из агентства и сообщили, что погода не летная, и все полеты отменяются. Предложили перенести все на следующий день или вернуть деньги. Как  ни обидно, но пришлось выбирать деньги, поскольку времени на перенос у нас просто не было. Что же касается экскурсии во фьорд Даутфул Саунд, то она состоялась и заняла полный день.
         Ранним утром туристов из разных гостиниц собрали в один автобус и повезли в самую глухую и необитаемую часть острова. Вначале по пути еще попадались какие-то небольшие поселения и фермы, но постепенно они иссякли, и последняя часть маршрута проходила по территории, где практически не живут люди. Дорога в оба направления была абсолютно пустой, но это никак не сказывалось на ее качестве. Она была ничуть не хуже оживленных трасс вокруг Окленда. Дорога шла по долине, но горы все время оставались в поле зрения, то приближаясь, то уходя вдаль. Лесные участки сменялись тянущейся до горизонта степью, и на каком-то этапе пути почти все туристы, которым пришлось вставать спозаранку, просто уснули. Проснулись мы, когда автобус остановился на парковке, чтобы часть туристов могла пересесть в другой, уже поджидавший нас. Наверное, это была самая необычная парковка, какую мне только приходилось видеть! Она буквально находилась in the middle of nowhere! С этого места наши пути разделились. Один автобус свернул на Даутфул Саунд, а другой поехал в Милфорд, куда мы собирались лететь на самолете на следующий день.
          Еще какие-то полчаса пути и мы оказались на берегу озера Манапоури, где нас поджидал катамаран. На нем пришлось пересечь все озеро, что заняло около часа. Наконец, мы причалили к берегу, но и это оказалось еще не все! Здесь нас ожидал другой автобус, на котором предстояло спуститься по дороге, прорубленный через непроходимые дождевые леса, к фьорду. Первым, кто встретил нас на причале, был очень любопытный и симпатичный попугай кеа, считающийся одним из символов Новой Зеландии. Эти крупные птицы есть почти во всех зоопарках страны, но в дикой природе мы увидели двух кеа только здесь. Пока мы перегружались из катамарана в автобус, гид  рассказывал нам об уникальной гидроэлектростанции Манапоури, находящейся внутри скалы и использующей для выработки энергии перепад высот между уровнями воды в озере и фьорде. Посетить это чудо инженерной и строительной мысли мы должны были на обратном пути.
          У причала фьорда нас ожидал еще один катамаран, который был крупнее озерного и имел наверху вторую палубу. Плавание по сказочному новозеландскому фьорду началось! К сожалению, нам не очень повезло с погодой. Солнце едва угадывалось за рассеянной дымкой, висевшей над водой, а в воздухе ощущалась такая влажность, что, казалось, вот-вот пойдет дождь. Но это – обычная для этих мест погода. Солнечных дней здесь не больше тридцати в году. Поэтому большую часть времени  тут пасмурно и идет дождь. Так что наш случай был далеко не худший.  Скорее, низкая облачность и туман создавали интригующую атмосферу таинственности, что все мы хорошо ощутили, когда из дымки  вынырнул стилизованный под старину трехпалубный парусник, который также возил туристов по фьорду.
          Новозеландские фьорды не похожи ни на исландские, ни на норвежские, ни на какие другие в мире. Они уникальны! Недаром огромный по территории заповедник Фьордленд объявлен всемирным наследием ЮНЕСКО. На географической карте хорошо видно, что фьорды Южного острова находятся в зоне прямого воздействия антарктического климата. Между ними и Антарктикой, которая находится по планетарным меркам совсем рядом, никакой земли нет. Казалось бы, здесь должны господствовать суровые, холодные условия. Но это не так! Местный климат очень теплый и влажный, а буйство растительного мира вполне сопоставимо с дождливыми тропиками. С той разницей, что в тропиках бывают засушливые периоды, а здесь нет! Это – влияние теплых течений Тасманова моря и, прежде всего, Восточно-Австралийского, которое создает здесь уникальный микроклимат.
          Фьорд Даутфул Саунд очень длинный (около 40 км), и его скалистые берега на всем протяжении покрыты вечнозелеными и непроходимыми дождевыми лесами. Передвигаться в них можно лишь по специально созданным для пеших туристов тропам. Поскольку над фьордами постоянно висит влага, и идут дожди, со склонов прибрежных скал стекают бесконечные водопады, которые тут и там прорезают дождевые леса. Иногда они отделены друг от друга какими-то десятками метров. Временами, то справа, то слева появлялись большие и маленькие рукава, заливы и бухточки. В некоторые из них мы заходили, чтобы увидеть обитателей фьорда. Капитан считал, что там у нас больше шансов повстречаться с дельфинами, котиками и пингвинами. В конечном счете, мы увидели их всех, но, вопреки уверениям капитана, в открытой воде. Впрочем, это никого не расстроило, поскольку бухточки все равно были очень живописными. Где-то через час с небольшим мы подошли к горловине фьорда и впереди показалось Тасманово море. Оттуда шли высокие и покатые приливные волны, которые были хорошо видны, а еще лучше ощущались по раскачиванию катамарана, и  капитан не рискнул идти дальше. Такие же сомнения испытывал в 1770 году Джеймс Кук, который первым подошел к этому месту с другой стороны, но не рискнул зайти внутрь. Говорят, что сомнения Кука дали название фьорду.
          На обратном пути нас, как и обещали, отвезли на ГЭС Манапоури. Страдающим клаустрофобией туда лучше не соваться, потому что станция находится глубоко внутри скалы, куда автобус спускался по широкому километровому тоннелю. Я думаю, что такое инженерное решение было вызвано, прежде всего, экологическими соображениями, и ничего подобного, как я понял, нет больше нигде в мире. Когда попадаешь внутрь скалы, то начинаешь чувствовать себя героем Харрисона Форда из знаменитых приключенческих фильмов, но вместо библейских сокровищ обнаруживаешь в пещере семь больших генераторов, делающих ГЭС самой мощной в Новой Зеландии.
          Дорога назад, в Квинстаун, заняла, разумеется, не меньше времени, чем путь до фьордов, и большую ее часть мы благополучно продремали. А на следующее утро, как я уже говорил, нас ждала нелетная погода и разочарование от несостоявшейся экскурсии в другой фьорд – Милфорд, который считается еще более живописным. Зато у нас появилось дополнительное время для знакомства с Квинстауном. А это оказалось тоже увлекательно.               
          Куинстаун называют городом приключений. Сюда круглый год съезжаются любители экстремальных развлечений и острых ощущений. Для них в окрестностях города природа создала все условия. Здесь можно заняться рафтингом на узких и бурных горных реках, погонять на катерах и гидроциклах по озеру Вакатипу или на маунтбайках по окрестным горам, полетать на дельтапланах или парапланах, и т.д. Зимой это место очень популярно у горнолыжников и сноубордистов, в том числе у экстремалов. И конечно здесь не найдется ущелья, не облюбованного желающими сигануть на канате вниз головой!
          Признаться, мы были далеки от этого. Мы просто бродили по городу, посетили различные сувенирные лавки, очень приличный парк птиц, где вновь без особого успеха пытались разглядеть осторожных киви. Там я постарался выяснить, где можно увидеть находящегося на грани вымирания новозеландского нелетающего попугая какапо? Оказалось, что всех отловленных в природе особей (меньше ста птиц), новозеландцы собрали на небольшом островке, находящемся рядом с островом Стюарт, где пытаются их сберечь и увеличить популяцию.  Но один ручной какапо постоянно гастролирует по стране, и всего неделю назад уехал из местного парка птиц. Я люблю попугаев, много читал о них и даже держал одно время у себя в квартире сине-желтого ару и кубинского амазона. Поэтому мне было особенно жаль, что с редчайшим краснокнижным какапо я разминулся всего на несколько дней.
          Ближе к обеду мы поднялись по канатной дороге на гору Бобз Пик (730 м). Там расположена обзорная площадка, с которой открываются захватывающие панорамные виды на город, озеро и окрестности. А дети неожиданно нашли здесь новое развлечение – скоростной спуск на багги с горы по серпантинной трассе. Сначала они катались вдвоем, но потом Макс решил, что Рита мешает ему развить настоящую мужскую скорость. Пришлось рассаживать их по разным машинам. А тут еще и сестра дозрела до участия в гонках… Наверное, попробовали бы и мы, но для нас с Серегой не нашлось спорт-каров подходящих размеров.       

ИНВЕРКАРГИЛЛ  И  ОСТРОВ СТЮАРТ

          Утром 6 января после завтрака мы попили кофе на балконе гостиницы «Риз», в последний раз насладились открывавшимся с него живописным видом, и отправились в дорогу. Следующим пунктом нашего путешествия должен был стать самый южный, а заодно и самый западный город Новой Зеландии Инверкаргилл. Название этого города я хорошо помнил с детства. Будучи ребенком, я любил изучать карту мира и мечтать о разных путешествиях. На большинстве карт Инверкаргилл оказывался самым южным городом не только Новой Зеландии, но и всей нашей планеты, что придавало ему ореол особой таинственности в моих глазах. Мне почему-то очень хотелось попасть именно туда. И еще на Огненную Землю в Южной Америке. Не прошло и сорока лет, как одна моя детская мечта обещала сбыться.
          Дорога из Квинстауна, с несколькими остановками, заняла у нас больше трех часов, и вот, наконец, мы подъехали к Инверкаргиллу. Признаюсь, что город моей детской мечты меня несколько разочаровал. Центральная улица, по которой въезжаешь в город, тянется бесконечно долго. По обе стороны на протяжении нескольких километров беспрерывно идут разные технопарки, строительные и автомобильные магазины, одно- и двухэтажные торговые молы, и прочие строения, которые хочется быстрее проехать, чтобы попасть в заветный центр. В какой-то момент появляются гостиницы, жилые и офисные постройки начала прошлого века и даже некое подобие центральной площади со странным сооружением посередине. В этот момент надо срочно тормозить и останавливаться. Потому что, ожидая увидеть дальше что-нибудь не менее интересное, ты как-то сразу оказываешься в другом бесконечном производственно-жилом пригороде, ведущем к выезду из города, и понимаешь, что центр остался позади.   
          Наша гостиница располагалась как раз на том небольшом участке, который можно было отнести к историческому и культурному центру Инверкаргилла. Называлась она «Quest Invercargill». Собственно, это была даже не гостиница, а апартаменты с обслуживанием. Т.е нам полагались двухкомнатные номера с кухонно-столовой зоной,  где мы и должны были сами готовить себе завтрак, поскольку никакого ресторана или кафе в здании не было. Можно было, конечно, и не готовить самим – в шаговой доступности было несколько заведений местного общепита на любой вкус. Одно из них – японский ресторанчик с разнообразным меню из свежих морепродуктов, в первый же вечер сыграло с нами злую шутку. Но это случилось чуть позже, а сначала мы, забросив вещи в номер и поняв, что делать в Инверкаргилле особенно нечего, решили прокатиться до городка Блафф, который является океанскими воротами всей провинции Саутленд и находится в двадцати километрах к юго-западу от ее главного города.
          Если есть у земли конец, то он должен находиться именно в Блаффе. Дальше – только Антарктида. Как утверждает стоящий в Блаффе знаменитый столб с указателями расстояний, у которого любят фотографироваться туристы, от него до Южного полюса немногим больше четырех тысяч километров. А до Лондона, например, почти девятнадцать! Мы впечатлились! Рядом со столбом, как это принято у англосаксов (подобные вещи мы видели в Англии, Шотландии, Уэльсе), находились «первая гостиница в Новой Зеландии», «первый ресторан», «первый новозеландский туалет», и т.д. Но еще больше поразило нас другое.
           Блафф – маленький город. Здесь живут люди, работающие в порту и связанных с ним службах. Но его жители тоже участвовали в двух мировых войнах прошлого столетия. Сегодня имена всех (!) горожан, сложивших голову на этих войнах, выбиты на  памятнике, стоящем в центре Блаффа. До этого мы видели такие мемориалы в Веллингтоне и Окленде, но это все-таки столица и крупнейший город! А тут – крохотный Блафф. После этого случая мы стали специально искать такие монументы везде, куда заезжали в Новой Зеландии. И везде их находили. Даже в городках, еще меньших, чем Блафф! Погибли в Обане, например, три человека в первую мировую, и имена всех трех увековечены на небольшой каменной плите в центре маленького городишки. И в большинстве случаев рядом лежат свежие цветы. Вот уж поистине, «никто не забыт!» Мне могут возразить, что погибло их гораздо меньше, чем наших соотечественников. Это – так! Даже сравнивать не надо. Но ведь дело не только в этом. Многие новозеландцы сегодня вообще убеждены, что это были «не их войны». Однако персональную память о погибших согражданах сохранили! Честь и хвала им за это!
          Приближался сочельник, и мы решили разыскать местную церковь, которую посещают православные. Еще в Москве, порывшись в интернете, я выяснил, что православная община Саутленда состоит всего из нескольких десятков человек, выходцев из разных стран – греков, болгар, сербов, нескольких русских семей. Своего постоянного храма у них нет, и на разные торжественные мероприятия они арендуют здание англиканской церкви в одном из удаленных пригородов Инверкаргилла. Сюда к ним в особых случаях приезжает батюшка из Данидина. Рождество, рассудили мы, должно быть как раз таким случаем. Поиски нужной нам церкви осложнялись тем, что интернет не давал точного адреса, а лишь сообщал название пригорода, где надо было искать. Единственным нашим ориентиром служил местный аэропорт. Не буду вдаваться в детали, но нужную нам церковь мы все-таки нашли! Правда, самого праздника с рождественской литургией – не получилось. Церковь была закрыта. Видимо, на этот раз прихожане отправились к батюшке в Данидин.      
          К концу дня, возвратившись в Инверкаргилл, мы сообразили, что день прошел всухомятку, и поэтому все здорово проголодались. Выбор, как я уже сказал, пал на японский ресторанчик неподалеку от гостиницы. Хотя, здесь все было рядом. Как самый большой в нашей компании специалист по японской кухне, я предложил всем свои услуги, но женщины от них отказались, и пришлось мне делать заказ только для себя и Сергея. Я выбрал для обоих по супчику-мисо для затравки, затем по набору салатов и сашими, замечательных японских пельменей гёдза, ну а в завершение взял нам по набору «сумо», в котором мне приглянулись разнообразные суши. Было еще что-то на десерт, но, что именно, я сейчас уже не вспомню. Дальше получилось как на карикатуре Бидструпа, где жена, увидев официантов, вкатывающих на тележке зажаренного слона, выговаривает мужу: «Говорила тебе – не заказывай незнакомых блюд!» Когда мы уже утолили голод, и думали, что несколько суши на завершающей стадии нам не повредят, начался вынос сета «сумо». Оказалось, что он включает в себя два разных супа, два салата, еще раз пельмени, набор темпура, и прочее, прочее, прочее… Лишь в самом конце, когда даже смотреть на еду уже было невозможно, принесли так понравившиеся мне суши. На всякий случай мы спросили японскую официантку: «Это тоже сумо?!» «Сумо, сумо», - ответила она, вежливо кланяясь. Когда поддерживаемые женами и детьми мы с Сергеем с трудом покидали зал, весь персонал вышел проводить нас аплодисментами!   
          На следующий день, в православное Рождество, нас ждала одна из самых запомнившихся экскурсий – на третий по величине новозеландский остров Стюарт. Одна из маорийских легенд гласит, что два главных острова Новой Зеландии когда-то были лодкой древних богов, а Стюарт – их веслом. Весло это отстоит от лодки на 35 километров, преодолеть которые на океанском катамаране из Блаффа можно ровно за час. Но провести его приходится в открытом океане, где волнение весьма ощутимо. Хотя, для страдающих «морской болезнью» есть более спокойный и быстрый способ добраться до острова – небольшим самолетиком из Инверкаргилла.
          Корабль доставил нас в бухту городка Обан - единственного поселения на Стюарте, где круглый год живут люди. В два – три других места на острове, где стоят коттеджи, хозяева приезжают только в летний сезон, ну, может быть, иногда на выходные. Рядом со Стюартом есть еще несколько необитаемых островов со своими собственными именами. На одном из них, острове Кодфиш, создан крупнейший в Новой Зеландии птичий заповедник, где орнитологи пытаются восстановить популяцию какапо. Для того, чтобы попасть туда нужно время, которого у нас не было. Так что с нелетающим какапо мы опять пролетели.  А за полдня можно ознакоиться только с главным островом. В его административном центре есть все необходимое для нормальной жизни – магазины, церковь, рестораны, почта и даже пара гостиниц для тех, кто собирается заняться пешим туризмом по главному и прилегающим островам. На острове есть и шоссейная дорога, но ее протяженность меньше двадцати километров, так что добраться на машине можно далеко не во все места. В этом смысле гораздо удобнее пользоваться катерами, которые имеются почти у каждого островитянина.
          Нас возили по Стюарту на туристическом автобусе, и я думаю, что мы проехали по всем имеющимся там дорогам. Конечно, природа острова производит неизгладимое впечатление. Сразу понимаешь, что она абсолютно не похожа на ту, что находится на «материке», всего в тридцати с небольшим километрах отсюда. Здесь опять другой климат! Мы уже начали привыкать к тому, что в каждом уголке Новой Зеландии, куда мы попадали, нас встречала природа, совершенно не похожая на все, увиденное раньше. Весь остров покрыт буйной и отнюдь не северной (простите, южной) растительностью. Когда-то давно, например, сюда завезли похутукаву, и сегодня она растет во многих местах. Кое-где на острове встречаются целые заросли этих цветущих на новый год деревьев. Но основная растительность Стюарта – это непроходимые вечнозеленые кустарники, некоторые виды которых, как мы поняли, эндемичны. Еще остров поражает обилием живописных бухточек с прямо-таки тропическими пляжами. Представьте себе – широкая полоска чистейшего желтого или белого песка в обрамлении зелени высоких кустарников, и вода неестественно голубого или зеленоватого оттенка! Ощущение, что находишься на пляжах Карибского моря, а не в зоне непосредственного контакта с Антарктидой. Но такое впечатление обманчиво – вода в бухточках даже летом не прогревается выше 13-14 градусов. Правда, некоторых это не останавливает!  Кстати, на Стюарте можно наблюдать южные полярные сияния, но мы их не застали и видели только на фотографиях. 
          Перед возвращением в Блафф мы успели попробовать местных устриц. Честно скажу – таких, как на Стюарте, я не пробовал нигде! Они показались мне намного вкуснее и зеландских, и нормандских, и даже антверпенских, которые до того я считал лучшими в мире. И стоили они на острове какие-то копейки! Жаль, что каждый из нас ограничился только дюжиной. Можно было съесть гораздо больше! Но становиться снова в очередь, в которой стояло человек двадцать, совсем не хотелось. Картинка, кстати, была еще та себе! Устрицы продавались в маленькой забегаловке, больше похожей на строительную бытовку, прямо в которой стояло несколько столиков, наподобие тех, что можно было видеть в советских столовых, и длинные скамейки. Вокруг толпились голодные туристы,  переживавшие вслух, что им не хватит! До полной аналогии с позднесоветскими нравами не хватало только криков: «Больше дюжины в одни руки не отпускать!»
        После облегченного устричного ланча, нас ждала последняя из запланированных на этот день экскурсий – по бухте Обана в кораблике со стеклянными стенами и полом. Однако это оказалось не так интересно. Подводная жизнь бухты никого не впечатлила. Кроме зарослей морской капусты и спрятавшейся в ней мелкой рыбешки мы ничего не увидели. Когда до отхода катамарана оставалось не больше получаса, кому-то из нас пришла в голову интересная мысль – что если зайти на почту, и отправить самим себе в Москву поздравления с Рождеством?! Праздник, ведь! Мы так и сделали, вложив в поздравительные конверты с печатью местного отделения еще и проштемпелеванный зеленый лист какого-то эндемика с острова Стюарт. Эти поздравления с далекого острова дошли до нас в середине февраля. 
          Вернувшись в Блафф, мы решили здесь же поужинать в запримеченном еще утром небольшом, но стильном припортовом морском ресторанчике. Заведение было практически пустым. Лишь один столик в углу был занят двумя посетителями, да несколько молодых новозеландцев потягивали пиво и гоняли шары в отдельной бильярдной комнате. Наверное, для культурного досуга им больше некуда было податься в этом городе. Не успели мы сесть за массивный деревянный стол и открыть меню, как услышали русскую речь. Вначале мы решили, что нам показалось. В самом деле, откуда в полупустом ресторанчике крошечного Блаффа могут быть русские? Мы – это понятно, но чтобы кто-то еще – это уже перебор! Слух нас, однако, не обманул – за единственным, кроме нашего, занятым столиком сидели соотечественники!
          Мы разговорились. Оказалось, что они являются членами команды круизного ледокола «Профессор Хромов», который утром бросил якорь в порту Блаффа. Как мы поняли из краткого общения, бывшее советское научно-исследовательское судно на рубеже веков было передано куда более доходному туристическому бизнесу, и теперь катает по южным широтам путешественников со всего света. Они прилетают в Новую Зеландию и добираются самостоятельно до Блаффа, где их уже поджидает «Профессор Хромов», готовый отправиться в трехнедельный круиз по восточной Антарктиде. Не знаю, что имеет с этого российская наука, но встреченные нами ребята на свою жизнь не жаловались!
          Когда мы вернулись в Инверкаргилл, уже смеркалось. Температура воздуха упала до 4 градусов. И это в разгар новозеландского лета, после относительно теплого дня на Стюарте! Впрочем, скоро мы привыкли к тому, что значительные колебания температуры в течение всего нескольких часов на восточном побережье Южного острова – явление нормальное, и ни у кого не вызывает вопросов. Хорошо, что в гостинице даже летом не отключали отопление, а все кровати в «Quest Invercargill» имели водяные матрацы с подогревом!  Допив за Рождество и просто «для сугреву» бутылочку копченого виски, открытую еще в Квинстауне, мы покопались в справочниках и путеводителях и запланировали на следующий день большую поездку по тихоокеанскому побережью. 
          Здесь мы в который раз столкнулись с природой, доселе не виданной нами в Новой Зеландии. Теперь она выглядела сурово и неприветливо. С утра потеплело до 12 градусов, но небо было хмурое, и это также сказывалось на нашем восприятии прибрежных пейзажей. Восточный берег Южного острова находится под постоянным воздействием сильных ветров, дующих с Тихого океана. Это настолько деформировало растущие на побережье деревья и кустарники, что их кроны полностью отвернулись от воды. Целые рощи выглядели так, будто неведомый парикмахер сделал им модную укладку, развернув всю растительность в одну сторону. Когда дорога заворачивала в такой «сказочный» лес, становилось немного жутковато. Таким воображение обычно рисует место, где обитает всякая нечисть. Того и гляди за поворотом нарисуется «избушка на курьих ножках», или выскочит из кустов эндемичный леший! И все это на фоне темного, неприветливого океана. В этих местах он совсем не выглядел «тихим»! Большая часть побережья состояла из скал, которые не позволяли спуститься к воде. Но даже там, где это было возможно, пляж выглядел диким, а из воды торчали причудливые камни, над которыми столетиями трудились волны и ветер.   
          В одном месте нам все-таки удалось спуститься к океану. Рядом была предусмотрена парковка, а невдалеке виднелся маяк, к которому вела протоптанная туристами тропа. Мы отправились фотографировать его и скалы вокруг, когда нам несказанно повезло. В прибрежных водах мы увидели морского льва. Этот редкий представитель ушастых тюленей иногда заплывает на Южный остров Новой Зеландии. В отличие от котиков, которые давно привыкли к всеобщему вниманию, морские львы не подпускают к себе людей. Несколько раз мы пробовали осторожно подойти, но, как только оказывались ближе дистанции, которую лев считал допустимой, он отплывал и снова восстанавливал комфортное для себя расстояние. Так и передвигались: мы с фотоаппаратами за морским львом, а он вдоль побережья от нас. В какой-то момент зверю это надоело. Он с тихой грустью посмотрел на нас в последний раз, всем своим видом показывая, как мы его достали, развернулся и быстро скрылся в океане.
          Тут только мы поняли, что ушли довольно далеко от машины. В этом не было бы ничего страшного, если бы буквально за пару минут не похолодало, а все небо не затянулось свинцовыми тучами. Ливанул жуткий дождь, спрятаться от которого было просто негде. Все, что мы могли сделать в такой ситуации, это попытаться спасти фототехнику, что, к счастью, нам удалось. Промокшие до нитки мы возвратились на парковку, и тут снова потеплело, а тучи развеялись! Детей удалось кое-как вытереть, высушить и переодеть, а нам оставалось лишь выжать верхнюю одежду, залезть внутрь машины, включить на полную мощность печку и пытаться высохнуть с ее помощью. Обошлось!
          Вскоре после этого нам на глаза попался дорожный указатель, информировавший об очередном месте на побережье, где нам обещали живописные виды и встречу с дикими животными. Мы снова оказались на побережье. Океан штормило, но был отлив, и по широкому каменному пляжу бродили туристы и чайки, пытавшиеся выудить оставшихся в многочисленных трещинах мелких ракообразных. Экспликация перед входом на пляж гласила, что здесь водятся голубые пингвины и котики. Два пингвина действительно забились в непроходимый кустарник на берегу, периодически высовываясь оттуда, чтобы узнать, когда разойдутся назойливые туристы, и они смогут спокойно дойти до океана, чтобы поужинать. Люди не расходились, досадуя на нерешительность пингвинов, и продолжали щелкать своими фотоаппаратами. Наконец, голод взял свое, и пингвины, позабыв о страхе, двинулись к воде. Тут оказалось, что их было трое – между родителями робко семенил большой подросток, отличавшийся более светлым оперением. Люди расступились, давая птицам пройти, и те быстро заковыляли вперед. «Бедные, - подумал я. – Неужели им приходится, как звездам шоу-бизнеса, каждый день терпеть внимание многочисленных зевак? С той разницей, что, в отличие от звезд, пингвинам это абсолютно ни к чему.» 
          На том же пляже произошла одна комичная сцена. Сергей что-то фотографировал и отступил немного назад, чтобы объект полностью попал в кадр. В это время у него за спиной то ли спал, то ли принимал воздушные ванны полностью слившийся с коричневым цветом  каменного пляжа морской котик, на которого Сергей чуть не наступил. Котик издал предупреждающий рык, и Сергей обернулся. Какое-то время они подозрительно оценивали друг друга. «Это – морской котик», - первым догадался Сергей. «Это – Серега!», - должно быть, подумал котик. После некоторого раздумья зверь еще раз рыкнул и медленно пополз к океану. Наверное, котик здраво оценил свои возможности и понял, что с человеком, без труда справившемся с сетом сумо в японском ресторане, ему не совладать! А Серега уверял потом, что не успел даже испугаться!   
          Поколесив еще немного по побережью, мы решили возвращаться в гостиницу. И где-то на проселочной новозеландской дороге, вдалеке от каких-либо населенных пунктов, увидели настоящий зеленый оазис. Буйная растительность никуда не пригибалась, а стояла прямо, как будто это место было неподвластно тихоокеанским ветрам. К тому же, над домом, утопавшим в зелени, реял огромный флаг Уэльса – красный дракон на зелено-белом фоне. Мы подъехали ближе и увидели перед воротами усадьбы плакат, сообщавший, что в этом месте путешественников всегда ждет ланч. Вообще, такие объявления перед домами фермеров совсем не редкость в Европе. Это – что-то вроде наших придорожных кафе, только продукты, как правило, свои, а не закуплены на стороне. Поэтому желающих поесть здоровой крестьянской пищи всегда хватает, и фермерам это приносит небольшой, но вполне стабильный доход. В Новой Зеландии мы увидели такое впервые.
          Хозяйка оказалась милой, доброжелательной женщиной средних лет. В этот день она никого больше не ждала, но для нас сделала исключение, и что-то быстро наметала на стол. А потом рассказала, что сама она валлийка, но уехала из Уэльса лет пятнадцать назад. Сначала десять лет жила в Австралии, а затем перебралась сюда. Думала, лучше будет, но и здесь одолевает тоска по родным краям. Наверное, поэтому она постаралась сделать свое поместье таким же зеленым, как северный Уэльс. Но это не помогло, и теперь она думала продать здесь все и вернуться на родину. Женщина рассказывала все это очень грустно и искренне, и мы не стали «умничать», хотя желание сказать, что она выбрала для жизни далеко не самый лучший регион Новой Зеландии, возникало. Кто знает, почему она тут оказалась? Так сложилась у нее жизнь. Мы пожелали ей удачи и поехали дальше. Это был уже второй, встреченный нами европеец, застрявший на краю земли, и мечтавший вернуться домой. Несколькими днями раньше, во время экскурсии во Фьордленд, мы познакомились с португалкой, работавшей матросом на катамаране. Она вышла замуж за новозеландца, развелась и застряла в чужой стране. Ей тоже хотелось назад, в Португалию. А вот наш бывший соотечественник Сергей, живущий ныне в Веллингтоне, на родину совсем не рвался. По крайней мере, никакой ностальгии мы у него не почувствовали.  Странная штука – жизнь! То, что вызывает восхищение у туриста, иногда совсем перестает нравиться, когда становится окружающей повседневностью!

КРАЙСТЧЕРЧ  И  ВОСТОЧНОЕ  ПОБЕРЕЖЬЕ

          Следующим утром мы встали пораньше – впереди нас ждала почти шестисоткилометровая поездка до Крайстчерча, самого крупного города Южного острова. Настроение было немного грустное, поскольку все понимали, что путешествие подходит к концу, и через четыре дня мы будем гулять уже по «бананово-лимонному Сингапуру». Уезжать из Новой Зеландии совсем не хотелось, хотя впереди было еще несколько дней и много интересного, что мы надеялись увидеть напоследок в этой стране. 
          Первую часть пути, до Данидина (около 200 км), мы проделали быстро и почти без остановок. Значительную часть этого маршрута мы проехали еще накануне, когда катались вдоль побережья Тихого океана. Конечно, ездили мы тогда по местным, иногда грунтовым дорогам, ведущим к океану и разным видовым точкам на берегу. Но назад мы возвращались уже по главной трассе, и теперь ехали по ней же, только в обратном направлении. Населенных пунктов по пути было очень мало, как, впрочем, и машин, так что дорога была абсолютно свободной. Можно было проехать с десяток километров, не встретив ни одного автомобиля! Пейзаж по сторонам был красивый, но довольно однообразный. Вдалеке виднелись горы, а по обе стороны шоссе мирно паслись сельскохозяйственные животные – коровы, овцы и олени. Иногда их пастбища чередовались строго по очереди. И так – на протяжении многих километров.  Поэтому мы решили не тормозить до первого, намеченного на этот день мероприятия, которым должно было стать посещение небольшого заповедника пингвинов, находящегося на оконечности полуострова Отаго, недалеко от Данидина.   
         Данидин находится в глубине длинной и очень живописной бухты, а на другом ее конце расположен заповедник, в котором гнездятся желтоглазые или, как их еще называют, великолепные пингвины. Эти небольшие птицы являются самыми редкими пингвинами в мире (всего их насчитывается около 500 пар). В Новой Зеландии создан специальный Фонд, который занимается восстановлением популяции великолепных пингвинов. Под его эгидой в регионе Отаго существует несколько небольших заповедников, большинство из которых закрыты для посещений туристов. Тот, в который приехали мы, организовывал для гостей специальные экскурсии с гидом-орнитологом.          
          Мы оставили автомобиль на стоянке, с которой открывался красивый вид на устье бухты Данидина, прослушали вводную лекцию и получили специальные маскхалаты, по которым пингвины должны были, очевидно, принимать нас за своих. Затем мы погрузились в маленький автобус и отправились наблюдать за птицами на берег океана. Глагол «наблюдать» в данном случае не совсем точен. То, чем нам предстояло заняться, правильнее было бы назвать «подсматривать». Заповедник расположен в маленькой долине, прижатой к широкому песчаному пляжу цепью невысоких холмов. Все склоны и полдолины здесь были изрыты всевозможными траншеями, окопами и наблюдательными пунктами. В каком-нибудь другом месте подобная инфраструктура идеально подошла бы для игры в пейнтбол или тренировок новобранцев в армии. Не вылезая на поверхность, вооруженные фото и видеотехникой бойцы (простите, туристы) короткими перебежками двигаются вслед за командиром (гидом) от одного наблюдательного пункта к другому. Иногда в траншеях происходит встреча двух отрядов. Тогда командиры выдвигаются вперед, докладывают друг другу обстановку и принимают решение, где еще могут быть объекты наблюдения, и куда двигаться дальше. В общем, такая вот игра в «войнушку», или идеальное место для любителей подсматривать. Так что, вуайеристы и военные – вперед! Пингвины ждут вас! Хотя, наверное,  лучше так, чем ждать, пока туристам надоест фотографировать, и они разрешат птицам пройти к океану. 
          Похоже, что сами пингвины либо не замечают подглядывающих за ними людей, либо им все равно. Они занимаются своими обычными делами, находясь иногда буквально в паре шагов от очередного наблюдательного пункта, некоторые из которых выходят, чуть ли не в гнезда! Все пингвины ходят по территории заповедника только парами. Вдвоем стоят у своего гнезда, карабкаются по склонам холмов, поправляют клювами перья или задумчиво смотрят вдаль. Одиночку мы видели только выбирающимся на пляж из океана. Возможно, что его пара просто задержалась на рыбалке. Пингвин ловко подплыл к берегу, встал на ноги и вразвалочку смешно заковылял по пляжу. Птицам в парке созданы просто идеальные условия! Их ничто не беспокоит, и никто им не угрожает. Администрация уничтожает даже потенциальных расхитителей пингвиньих яиц. Перед тем, как сесть назад в машину, я увидел на парковке большую таблицу. Из нее я узнал, сколько крыс и поссумов было уничтожено на подступах к заповеднику за последние неделю, месяц и год. В эту несчастную компанию затесался даже один кот, который, возможно, совсем не помышлял о заповедных яйцах, а просто вышел из дому погулять. Коты ведь, как известно, бродят, где хотят и когда хотят!   
          По той же живописной дороге, которая привела нас в заповедник, мы возвращались из него в город Данидин, административный центр региона Отаго. Дорога петляла вдоль бухты, и виды, открывавшиеся за каждым новым поворотом, были один красивее другого.   
Данидин оказался совсем не похожим на другие города Новой Зеландии – ни на просторный деловой Окленд, ни на отдающий снобизмом официальный Веллингтон, ни на авантюрный Квинстаун, ни на невнятный Инверкаргилл. Данидин – другой. Он – интеллигентный город. Здесь находятся самый старый в Новой Зеландии университет, самый красивый вокзал, к зданию которого, больше похожему на дворец, приезжают фотографироваться местные молодожены.  В центре Данидина можно увидеть много старинных, по меркам Новой Зеландии, зданий, которым сто и даже более лет. И в то же время – это очень молодой, по среднему возрасту его жителей, город. А в самом центре Данидина, на площади Октагон стоит памятник Роберту Бёрнсу. Он очень популярен здесь, как и все шотландское. Ведь город в середине позапрошлого века основали выходцы из Шотландии, и даже его название означает Эдинбург на гэльском языке.          У нас было только два часа для прогулки по центру Данидина, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы полюбить этот зеленый, красивый город, живущий неспешной, но очень насыщенной различными культурными событиями жизнью.
          Наш путь лежал дальше, на север. До Крайстчерча оставалось еще почти 400 км, а по пути еще было, чего посмотреть. Мы планировали остановиться в рыбацкой деревушке Моераки, чтобы увидеть местное чудо природы – огромные круглые валуны диаметром до двух с половиной метров. Они разбросаны прямо по пляжу и похожи на громадные бильярдные шары. Некоторые из них расколоты, или имеют отверстия посередине, и тогда можно забраться им внутрь. Существует несколько научных теорий и маорийских легенд, объясняющих происхождение круглых валунов, но все  они являются скорее гипотезами (или народными сказками), и ни  одна не дает точного ответа на вопрос: кто и зачем разбросал каменные шары по пляжу?
          На ужин мы остановились в городе Оамару, находящемся на самой границе с регионом Кентербери. Было ясно, что в Крайстчерч мы попадем, когда рестораны будут, скорее всего, уже закрыты. Оамару – второй по величине город региона Отаго. Так же как и Данидин, он был основан в середине XIX века, но выходцами из Англии. В городе много старинных зданий, относящихся к концу позапрошлого столетия. В том числе большой «Дом Виски», который не намного меньше своего самого известного собрата, находящегося  на Королевской миле в Эдинбурге. Правда, Эдинбург гораздо больше Оамару и является лицом Шотландии, куда за редкими изданиями односолодового национального напитка приезжает много туристов. Зачем столько виски в Оамару, непонятно. Не иначе, как они служат приманкой для потомков шотландских переселенцев, которые обосновались, в основном, южнее, между Инверкаргиллом и Данидином. А может быть, исторически корабли с виски приходили из метрополии именно сюда, а потом уже распространялись по всему острову.
          После Оамару у нас начались неприятности с машиной. Двигатель периодически глох, и она отказывалась двигаться дальше. Что-то произошло с электроникой, которой этот автомобиль был буквально напичкан. Пару раз такое случалось и раньше, но тогда мы относили это к разряду досадных случайностей, о которых тут же забывали. А сейчас это стало происходить буквально каждые два-три километра! Надо было постоять минут пять, и тогда двигатель снова заводился, чтобы через некоторое время опять заглохнуть. Так продолжалось до самого Крайстчерча, и мы уже стали прикидывать, где будем останавливаться на ночь, если так и не сумеем до него добраться. Мы, конечно же, вспомнили несчастных австралийцев из Квинстауна, которым я так и не дал выговориться до конца. Как я их сейчас понимал! 
          До Крайстчерча ближе к полуночи мы все-таки добрались! Счастливые, мы разбудили давно заснувших на задних сиденьях детей и выгрузились из машины перед  одной из центральных  и современных гостиниц «Grand Chancellor». Я с радостью передал ключи от машины ночному портье и получил взамен другие – от наших номеров. «Пусть мучается, паркуя автомобиль в подземный гараж», - злорадно подумал я, хотя понимал, что по-настоящему мучиться, завтра придется именно нам. Ведь на следующий день нам предстояло проехать 180 км на север, до местечка Кайкоура, причем быть там к определенному времени.
          Мы так долго и с такими мучениями добирались до Крайстчерча, что захотелось хоть немного пройтись но ночному городу и подышать свежим воздухом. Оставив в номере сонных детей, мы вышли из гостиницы, и, прошагав пару кварталов, поняли, что город гуляет. Конечно, ведь это был субботний вечер! Как мы могли забыть о привычках современной англосаксонской молодежи?! Но в Крайстчерче масштаб гуляний был намного больше, чем в Окленде и столице. Здесь тусовались так же массово, как это делают только в Дублине, прочно держащим пальму первенства по части выпить и погулять в англоязычном мире. И еще – очень шумно. Молодежь пела какие-то песни, чего-то кричала, короче – пыталась оторваться. Но, как и в других местах – никакого проявления агрессии. То есть буквально это выглядела следующим образом: напился, спел или покричал, упал, тебя подняли более стойкие товарищи и унесли. В общем, насладиться тишиной ночного Крайстчерча нам не дали.  Жители города, кстати, относятся к таким гуляниям молодежи спокойно. Несколько разных человек поведали нам потом, что давно привыкли к тому, как по субботам город отдается «на растерзание» молодежи.
          В воскресенье мы должны были наблюдать в Кайкоура за китами. Наша экскурсия начиналась в полдень, но, по понятным причинам, мы выехали с большим запасом времени. За ночь, как оказалось, машина отдохнула и теперь исправно двигалась к намеченной цели. Через несколько километров после Крайстчерча дорога совершенно опустела, что стало уже привычным на Южном острове. Правда, картинки за бортом разительно отличались от тех, что мы наблюдали накануне. Исчезла монотонность пейзажа, и теперь он чередовал долины с горами, озера с горными реками, а участки скалистого побережья с пологими песчаными пляжами. Уже на подъезде к Кайкоура машина снова продемонстрировала свой характер, но теперь это нас не сильно испугало, так как приличный запас времени позволял, в случае чего, даже проделать оставшиеся несколько километров пешком. Впрочем, этого не потребовалось.
          Кайкоура находится уже в регионе Марлборо, что гораздо севернее Крайстчерча. Поэтому здесь было почти жарко – около 25 градусов. В такую погоду, безусловно, приятнее выходить в открытый океан. Особенно, когда на нем нет никакого волнения, а коварное южное солнце периодически прячется за облаками. Перед отплытием туристам, на всякий случай, предложили принять какие-то таблетки, которые, по заверениям организаторов тура, должны были помочь преодолеть любые проявления морской болезни. Из нашей компании на это купился только мой племянник, который тяжелее других перенес плавание до Стюарта и обратно. Бедный Макс! Устроители экскурсии забыли ему сказать, что таблетки обладают еще и снотворным эффектом. Все путешествие Макс благополучно проспал! Конечно, его совсем не укачало, но для того, чтобы он увидел китов, приходилось пару раз весьма энергично его расталкивать.
          Китов в местных водах много. Здесь очень глубоко, и теплое течение постоянно вымывает из холодных глубин разный гриль, который привлекает большие косяки рыб. За ними сюда приплывают котики и дельфины, которые, в свою очередь, привлекают внимание касаток. Но самым обычным обитателем здешних вод является кашалот. Основным рационом питания кашалотов являются гигантские кальмары, обитающие на большой глубине, и здешние воды Тихого океана представляют для них идеальное место.
У берегов Кайкоуры можно встретить китов-горбачей, полосатиков и даже большого синего кита, но все они посещают эти воды в определенный сезон. Так же, как и касатки. А вот кашалоты обитают тут постоянно и в больших количествах. Гиды, правда, уверяли, что буквально пару дней назад здесь видели большого синего кита, но это была стандартная уловка, призванная усилить наше любопытство и надежду на то, что всякое бывает.
          Увидели мы, в конечном итоге, только кашалотов. Впрочем, в это время года ожидать кого-то еще не приходилось. Зато кашалотов было несколько. Мы видели четыре или пять животных. Как я понял, разминуться с кашалотами в водах Кайкоура очень сложно. Поэтому организаторы туров не особенно рискуют, когда обещают вам перед выходом в океан возврат денег в случае, если вы не встретите ни одного кита. Их отслеживают с помощью эхолотов, которыми оборудованы все экскурсионные катамараны, и вертолетов, постоянно барражирующих над океаном. Вдобавок, помощник капитана постоянно наблюдает за поверхностью моря в мощный бинокль, пытаясь увидеть характерный фонтан, выпускаемый китом, когда он всплывает. Сигнал о том, что какой-нибудь кит попал в зону наблюдения, моментально передается на все экскурсионные суда, находящиеся в океане поблизости, и они на полной скорости несутся в указанные координаты. Надо очень спешить, потому что кашалоты проводят на поверхности всего несколько минут, а затем снова уходят на глубину. Иногда наш катамаран вдруг круто менял курс, и становилось понятно, что очередной кашалот обнаружен ближе того, к которому мы только что мчались. Случается, что вокруг одного животного собираются три-четыре судна со зрителями. Но очень близко к ним никогда не подходят. Эти животные известны своим агрессивным поведением, и были случаи, когда они атаковали катамараны.
          Надо сказать, что поймать удачный кадр совсем не просто. Кашалот сливается с поверхностью воды, над которой можно различить лишь небольшую часть его спины. Бочкообразная морда появляется над водой крайне редко, и такие кадры становятся поистине огромной удачей. Зато почти всегда можно увидеть и заснять внушительных размеров хвост животного. Дело в том, что кашалот уходит на глубину практически вертикально, высоко поднимая над водой свой хвост. Длится это всего несколько секунд, но опытные экскурсоводы, давно изучившие повадки кашалотов, заранее предупреждают громким криком: «Now!» всех фотографов на борту. И действительно – через пару секунд после крика над водой вздымается хвост, и животное совершает погружение. Как гидам удается точно определить время, - я так и не понял. Но не ошиблись они ни разу!
          На обратном пути в Крайстчерч мы еще раз узнали, насколько переменчива и непредсказуема новозеландская погода. Температура в течение дня менялась буквально на глазах!  Когда мы выезжали утром, на улице было около 12 градусов. По приезде в Кайкоура было уже 25, что нас сильно обрадовало. Где-то на полпути назад температура опустилась до 5 градусов, и мы стали серьезно опасаться внеплановых заморозков. Но уже через несколько минут термометр показывал комфортные +18, а вечерний Крайстчерч встретил нас солнышком и 20 градусами тепла. Из лета в зиму и обратно за какие-то несколько часов! Таков изменчивый характер Южного острова!   
          По пути назад, в Крайстчерч, у нас произошла еще одна незабываемая встреча. Машина опять стала показывать свой дрянной характер и глохнуть каждые 5-10 минут. Мы, конечно, уже никуда не спешили, но подобное передвижение быстро всем надоело. Поэтому сидевший за рулем Сергей принял самую верную в такой ситуации тактику. Он разгонялся до максимально возможной скорости и потом, когда двигатель отключался, продолжал еще несколько километров двигаться по инерции вперед. Дорога вполне допускала этот оригинальный способ передвижение, поскольку была совершенно пустой. И вот, на очередном отрезке набора максимальной скорости, мы вылетели прямо на скучавшего в низинке у обочины полицейского с радаром. Естественно, нас тут же тормознули. Полицейский изучил наши документы, выслушал правдивые объяснения и нелестные отзывы о машине, покачал в знак сочувствия головой, и выписал штраф! Мы не спорили, потому что понимали, что действительно виноваты. Когда все формальности были завершены, мы попросили полицейского сфотографироваться с нами на память. Он тут же согласился, и теперь это фото красуется у Сергея дома.  Моя сестра сделала оригинальный коллаж, поместив в общую рамку фотографию и две квитанции - одну на штраф, а другую о его уплате.
          Оставался последний день нашего пребывания в Новой Зеландии. Мы решили целиком посвятить его Крайстчерчу, который многие считают самым красивым городом страны. Заодно мы предоставили полный день отдыха автомобилю, в надежде, что он не подведет нас по пути в аэропорт. Крайстчерч не обманул наших ожиданий. Это – прекрасный и многоликий город. Он сочетает в себе широту и открытость Окленда со стариной и интеллигентностью Данидина, и ко всему этому примешивается толика веллингтонской помпезности, лишенная, при этом, какого бы то ни было столичного самолюбования. В центре Крайстчерча было много зданий старинной постройки, и жители города очень бережно к ним относились. Нам рассказывали, что когда один, находившийся в частном владении особняк, с более чем вековой историей стал потихоньку приходить в аварийное состояние, горожане заставили местные власти выкупить здание и привести его в надлежащий вид. В этом городе ходят старинные трамваи, на которых можно даже совершить обзорную экскурсию. По небольшой, утопающей в зелени местной речушке Эвон можно покататься на почти венецианской гондоле. В общем, Крайстчерч нам очень понравился.
          В сентябре 2010 года в городе произошло разрушительное землетрясение. Затем, в феврале 2011 последовало еще одно. В прессе сообщалось, что многим историческим зданиям Крайстчерча был нанесен значительный ущерб. Власти вынуждены были даже перенести из города матчи регбийного чемпионата мира 2011 года, поскольку центральный стадион тоже пострадал. Я не знаю, как сегодня выглядит исторический центр Крайстчерча, но надеюсь, что новозеландцы смогли восстановить его с минимальными потерями. Было бы поистине жаль, если Крайстчерч лишился даже малой части своей истории, которая придает ему неповторимое обаяние и особую привлекательность.
          Следующим утром мы без приключений добрались до аэропорта и улетели в Сингапур. У машины проснулась совесть, и она вела себя так, как будто ничего с ней и не было. Когда мы возвращали ключи в Europcar, у меня было огромное желание поведать им нашу историю и потребовать материальную компенсацию. Но я посмотрел на людей, стоявших за мной в очереди, и решил оставить все, как есть. В конце концов, мы везде успели, а это было главное.
          Примерно через месяц после нашего возвращения в Москву пришли поздравительные рождественские открытки, которые мы отправили самим себе с острова Стюарт. А в июне я получил счет за арендованные в Новой Зеландии автомобили – из Окленда и Квинстауна. Честно говоря, я был уверен, что эти деньги с меня давно сняли, но оказалось, что произошло это только через полгода после нашего возвращения. Вот уж поистине – жизнь в Новой Зеландии течет спокойно и неторопливо!
               
 
         
               
          Фотографии к этой поездке можно увидеть в разделе "Из дальних странствий" моего сайта (тышецкий.рф)