Я направился в сторону станции метро. Больше всего на свете хочется покурить, наконец, нормальных сигарет! Под ногами хлюпает, а ботинки стали промокать. Подойдя к входу на станцию Садовая, купил в ближайшем ларьке пачку своих любимых сигарет «Парламент» и с наслаждением закурил. Со стороны смотрится, наверное, будто я уже сто лет не курил, или только что откинулся с мест не столь отдаленных. Но ничего не могу с собой поделать – обожаю курить, а желания бросить не возникает.
Итак, докурив практически до фильтра, выбросил окурок в соседнюю урну. Туда же отправилась и пачка Наташиных зубочисток-недосигарет.
- Мне один, девушка, - я протянул десятку в крохотное окошечко и в ответ получил некогда блестящий жетончик.
Пока спускался по эскалатору, никак не мог избавиться от засевшей в голове простенькой попсовой песенки – напивал раз за разом:
«…Девчонка из далёких дней,
По школе бегал я за ней.
Домой провожал, записки тайком писал,
Мы незаметно подросли.
И эти дни давно ушли.
И я не скрывал, что лишь о тебе мечтал…».
Песню эту, кстати, украл в окошке ларька, пока ждал свою пачку сигарет. Спускаясь вниз, рассматриваю редкие лица пассажиров, лениво плывущих в обратном направлении - вверх. В основном попадаются усталые недовольные физиономии рабочего класса, да редкие молодые лица ночных тусовщиков, которые возвращаются к своим теплым норкам с красными глазами, да потекшей косметикой. Субботнее утро – время зомби в метро. Вот где стоило снимать «Рассвет мертвецов» или «Обитель зла» - успех был бы гарантирован. Очень натурально! И на грим тратиться бы не пришлось.
В вестибюле ожидаемо пустынно и скучно. Разве что перекати-поле не хватает для полноты картинки. Посмотрел по сторонам, но Леху не увидел, поэтому уселся на скамейку в центре зала и снова принялся напевать надоевшую песню:
«…Не знаю я твой телефон,
Но разве мне поможет он.
Не стану звонить, нам снова вдвоем не быть,
Не знаю новый адрес твой.
Но нас не сблизит он с тобой,
Не стану писать, хоть много хочу сказать…»
Сбоку приятно потянуло прохладой – едет электричка. Разрезая воздух пронзительным скрипом и стуком колес, остановилась напротив меня, вытянувшись вдоль платформы, как механическая голубая змея, которая готовится к хищному прыжку на какого-нибудь такого же механического хомячка. Двери гостеприимно распахнулись, приглашая всех желающих прокатиться с ветерком. Но желающих оказалось всего-то трое – парочка шатающихся парней в ярких шмотках, да забавный дедуля с седой бородкой, постриженной в стиле вечно живого Владимира Ильича – даже кепка такая же на нем. Ильич, блин. Видать, на работу едет – в Мавзолей. Когда же вагоны сдвинулись с места, быстро набирая скорость и наполняя воздух диким шумом, по моему плечу кто-то постучал. Я обернулся и увидел маленького мальчика лет, может, десяти. Он сразу напомнил мне одного из оборванцев, которые помогали Шерлоку Холмсу в исполнении Ливанова. Он него жутко воняет помойкой, а лицо грязное, но почему-то довольное.
- А вы ведь Вячеслав Сергеич?
- Что?! – громко переспросил, не расслышав ничего из-за шума уходящего поезда. – Нет денег, братан. Извини.
- Да не нужны мне деньги! – отрезал паренек, задумавшись. Видимо, только потом он понял, что про деньги он погорячился. – Короче, дядя. Вячеслав Сергеич – ты?
- Ну, допустим. Ты откуда знаешь?
- Мне полтинник дали за то, что я передам это, - он протянул свернутую вчетверо бумажку. Затем улыбнулся редкими пожелтевшими зубами и добавил, - я не читал, честно.
Как только записка оказалась в моих руках, мальчик вприпрыжку убежал в сторону эскалаторов. Я развернул записку: «Едь в Александро-Невскую Лавру, я там сам тебя отыщу. Телефон выключи, батарейку вынь. Записку уничтожь».
- Что за шпионские игры? – спросил вслух сам у себя. Ответить было некому.
Такой поворот, признаться, интриговал - отступать желания не возникает. Сев в следующую электричку, проехал три станции до «Площади Александра Невского», и через каких-то пятнадцать минут уже стоял перед главной аркой Лавры. Все, кто проходил через неё, непременно крестились и что-то тихо говорил – я же не отличаюсь набожностью, поэтому просто посмотрел вверх, на арку и, поежившись от холода, двинул внутрь по главной дорожке.
Никогда прежде тут не бывал, но и сейчас не особо смотрю по сторонам – машинально сонно двигаюсь в неизвестном направлении вслед за незнакомцами, шагающими впереди меня. И только подойдя к Свято-Троицкому Собору, поднял глаза и присвистнул – настолько устрашающим и мощным кажется он с похмелья! Высокие блестящие купола, огромные кресты, тяжесть камня и белизна стен. Чистота. Она контрастирует с серым болотом под ногами, тем самым завораживает.
Я посмотрел на часы: «8:49». Больше всего мучает один вопрос: где же Леха? Даже не представляю, как с ним встретиться, а целый день напролет заниматься разгадкой его ребусов, желания никакого нет. Сказывается бессонная ночь и легкое похмелье, все никак не выпускавшее меня из своих крепких объятий. Я зевнул и отошел чуть в сторону с главной тропинки, по которой тонким ручейком к главным воротам Собора тянутся прихожане. Сейчас они напоминают мне муравьев, которые ровной цепочкой тащат в свой муравейник еду и прочий хлам – прихожане же тащат деньги. Признаться, меня удивляет тот факт, что в раннее субботнее утро в стенах Лавры оказалось куда больше людей, чем даже в Метрополитене.
Хочется две вещи: баночку холодненького пивка, чтобы прийти в себя, и лечь спать. От усталости ноги налились свинцом, отчего быстро плюхнулся на соседнюю скамейку, скучающую неподалеку от главных ворот белокаменного сооружения. Закурил и стал увлеченно пускать пышные колечки в затянутое облаками серое небо – прямо в купола Собора. Красиво! Лишь через минуту-другую боковым зрением стал ловить недоумевающие взгляды прохожих. Будто я танцую и пою голый на алтаре, не иначе! Это не просто взгляды, полные презрения, кажется, что сейчас для них я олицетворяю все мировое зло. Очень неприятные взгляды, скажу я вам. Докурив до фильтра, выкинул сигарету в кусты (пепельниц и урн для подобных дел не предусмотрено в стенах подобных заведений, полагаю) и, в очередной раз поежившись, застегнул куртку доверху.
Через несколько мгновений из приоткрытых дверей Собора стали доноситься громкие голоса, которые менялись пением хора. Разобрать слова практически невозможно – мне, во всяком случае. Тело уже изрядно потряхивает от холода, а дрожь никак не хочет униматься, поэтому я проскользнул в теплые залы храма, чтобы окончательно не околеть. В нос тотчас ударил запах ладана, и голова слегка закружилась от тошнотворной вони. Уши заложило от пения священнослужителя, завернутого до шеи в длинную черную рясу в пол. Людей внутри слишком уж много – даже стоячих пустых мест практически не осталось. Пробравшись поближе к эпицентру событий – к алтарю (ну, или как там это место называется), - стал выискивать Леху. Тщетно. Он что, забыл про меня? Или же решил эффектно объявиться на пару часов позже?
Чтобы хоть как-то развлечься в этой невеселой атмосфере, принялся разглядывать иконы, развешанные по стенам. Затем переключился на высокий расписной потолок. Когда же и это наскучило, стал пялиться на лица людей по соседству. И люди тут все разные – старые и молодые, полные и худощавые, обеспеченные и бедные (это можно предположить по их внешнему виду и одежде), мужчины и женщины, старики и дети… в общем, совершенно разные люди - перечислять можно бесконечно. Но всех их объединяет одно внутри этих соборных стен – они все постоянно крестятся, кланяются, а в их глазах томится надежда, что ли… да, наверное, надежда. И люди еле слышно что-то шепчут себе под нос, лишь отдельные слова произносят громко, вторя говорившему священнику с бородой-лопатой.
«Из него вышел бы неплохой рэппер» - промелькнуло в голове, но я тотчас прогнал эту мысль. Становится душно, так как народу прибавляется с каждой минутой, и все прихожане стоят плотно друг у другу, будто сливаясь в единый организм. Один сухой бородатый старец прижимается ко мне больше остальных. Я даже дважды толкнул его локтем в ребро, намекая на личное пространство и все такое, но, кажется, его это не сильно парит. Старик не смотрит на меня, а продолжает бесшумно двигать ртом, видимо повторяя свои молитвы. И тут я почувствовал, что в моем кулаке каким-то неведомым образом оказалась смятая бумажка. Развернул её:
«В правом кармане куртки телефон с наушником. Воспользуйся им» - нацарапано кривоватым почерком. Видимо, писали на колене. Или врач – одно из двух.
Сунув руку в карман, действительно обнаружил там незнакомый телефон. Должен был, наверное, удивиться, но события этого утра приучили меня этого не делать. Достав новенькую Моторолу последней модели, чуть присвистнул – такой телефон стоит больше половины моей месячной зарплаты! Распутав наушник, вставил его в ухо. Тут же раздался звон, который оказался таким резким, что застал меня врасплох – я даже чуть подскочил на месте. Священник затих и строго посмотрел на меня.
- Кхм, - сделал вид, что поперхнулся и, улыбнувшись, сделал широкий жест, мол, продолжайте, товарищ рэппер. Наверное, со стороны это смотрелось неуместно. Да и фиг с ним! Бородатый продолжил свои песнопения, а на меня перестали смотреть, как на пришельца с других миров, вернувшись к своим молитвам.
- Я уже практически не сомневаюсь в провале моей феерической идеи, - послышался явно разочарованный голос Лехи в наушнике. – Держи себя в руках и не пищи, как девка, при каждом удобном случае. Теперь слушай и молчи. На вопросы отвечай только кивком головы, понял?
- Да, - тихо ответил. И на меня снова обернулись приличного вида парочка средних лет – женщина с химией на белобрысой голове и высокий седой мужик в очках. Я изобразил удивление на лице и спросил у них: - Что?
Они в ответ лишь покачали головами – мол, какой невоспитанный. И смотрели так уничтожительно, пытаясь, наверное, меня задеть таким образом. Поняв, что со мной такой фокус не пройдет, отвернулись.
- Блин…, - Леха замолчал. Лишь после небольшой паузы продолжил. – Хрен с тобой, Славик. В общем, просто слушай. Молча! Я тебя умоляю. С этого дня для тебя будет главным оставаться неприметным, всегда находиться в тени других людей, сливаться с окружающими. Стать серой массой, если угодно. Пока что получается у тебя ужасно, если честно. Короче, сегодня вечером меня уже не будет в городе, так что вся дальнейшая наша кампания зависит только от тебя. От того, как хорошо ты сработаешь. Слушай и запоминай: после этого разговора ты поедешь к себе домой, на Савушкина, по дороге выкинешь этот телефон. – Я сделал удивленное лицо, покрутив новенький блестящий мобильный в руке. – Это все мелочи, - продолжил Леха, - выкинь его. В своем почтовом ящике ты найдешь конверт – в нем ключ от камеры хранения на Московском Вокзале – номер указан там же, - пластиковая банковская карта, флешка и немного денег на первые расходы. Там же будет приложена небольшая инструкция, так что не заблудишься. Как конверт заберешь – мигом дуй на вокзал в камеру хранения за чемоданом. Если будешь делать все по инструкции, то скоро будешь обеспеченным парнем. И не пыли сильно, а то заметят и тогда все наше мероприятие медным тазом накроется. И сам пропадешь, и мое добро потеряется. Мы ведь теперь с тобой партнеры, Слав. Ну, с Богом!
- А когда ты вернешься? – еле слышно спросил я, пока он не отключился.
- Скорее всего, я больше вообще в Россию не приеду. Но с тобой сразу свяжусь, как все уляжется. Месяц, три, может и дольше. Иди, короче, уже, а то ты и так больно приметный – даже в такой разномастной тусовке. Удачи, дружище.
Я вытащил наушник и выключил телефон, спрятав в карман. Кажется, все настолько увлечены молитвами, что позабыли обо всем на свете – лишь седой старец с тоской в своих бездонных глазах посмотрел на меня, что-то бормоча себе под нос. И только молодые глаза выдавали в нем Лешу. Он загримирован до неузнаваемости и поэтому признал я его только сейчас. Старец перекрестился и незаметно рукой показал на выход. Кивнув, я пошел на улицу.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2014/02/21/1299