Мое имя - Ричард Питт.
Но чаще меня зовут Ричард Кит или Моби Дик.
Меткие прозвища, однако я скорее бы сравнил себя с капитаном Ахавом. Ведь как и он - я просто повернут на китах.
Да, черт возьми, друзья, которых у такого сумасшедшего как я не очень-то много, говорят, что это болезнь. Хрен его знает, если это болезнь, то я заразился еще в детстве.
Мне всегда нравились киты. Я постоянно ходил в океанариум наблюдать за этими прекрасными животными; в школе рисовал на полях тетрадей то выпрыгивающих из воды полосатиков, то фонтанирующего не хуже исландских гейзеров кашалота, то нарвалов, фехтующих своими острыми бивнями на зависть всем французским мушкетерам и капитану Джеку Воробью вместе взятым . В дальнейшем, я прочитал кучу всевозможной литературы о китах, и в какой-то момент понял – я хочу услышать их пение.
В живую, по-настоящему. Так, чтобы слышать еще и плескание волн, поднимаемых могучими телами этих морских гигантов, видеть их фыркающие носы, выныривающие из воды, как черти из табакерки. Так чтобы чувствовать их рядом, смотреть на их стремительно скользящие над волнами гладкие спины с застывшими на них солеными брызгами…
Вы, наверное, не понимаете меня? Как бы объяснить… это как побывать на концерте любимой группы или… посетить филармонию! Заряд позитивных эмоций, визуальный контакт… А вообще древние греки называли это словом «катарсис».
Только вот одна проблема – попасть на выступление китов, куда сложнее, чем, скажем, на концерт Стинга, или Мадонны.
Киты не ездят с гастрольными турами, и не поют за деньги.
Поэтому ездить стал я. Точнее – ходить, так будет правильнее по-морскому.
Три года назад я нанялся матросом на грузовое судно.
За время моей матросской карьеры я избороздил добрую половину Атлантики, и дослужился до боцмана.
Три года я постоянно таскал с собой в непромокаемом кармане диктофон, в надежде, что когда-нибудь мне удастся записать на него пение китов, однако, как назло, за все три года, нам не посчастливилось столкнуться хотя бы с одним представителем китообразных, не считая нескольких дельфинов.
Наш последний рейс проходил неподалеку от Азорских островов. Здесь нас и застигла буря. Обычная, в принципе, буря. Я такие видел в здешних широтах, и не один раз.
Такая буря серьезного вреда кораблю причинить не могла.
Зато смогла причинить его мне.
Я как раз проверял крепления спасательных шлюпок, когда корабль особенно сильно тряхнуло и одна из цепей, натянувшись, словно тетива лука, лопнула.
Шлюпка, наполовину освободившись из железного плена, рванулась на меня, будто голодная псина на кусок мяса. Удар в грудь отбросил меня к борту.
Как лопнула вторая цепь, я не слышал. Слышал только испуганные крики людей, называющих мое имя. Почувствовал , как все грехи человечества, огромной тяжестью опустились на мои ноги, закричал сам, зажмурился от нестерпимой холодной боли.
Меня тряхнуло и потащило куда-то вниз, сквозь опущенные веки я увидел, как надо мной проносится что-то темное и страшное (сейчас я понимаю, что это была та самая чертова шлюпка). В следующее мгновение я ударился головой и полетел. Полетел туда, где боли не было…
Очнулся я несколько часов назад. Похоже, это та самая шлюпка, которая лишила меня ног. Они, конечно, есть, но я их толком не чувствую, зато чувствую боль во всем остальном теле.
Я не понимаю, где я. Я могу шевелить только одной рукой и поворачивать голову набок. Этого мне хватает, чтобы смотреть на море.
И знаете что? Я счастлив. Я видел китов.
Более того, я слышал, как они поют!
Этого не передать словами. Я забыл о времени, о корабле, о своих ногах и о боли. Я слушал.
Лишь когда они закончили, я вспомнил про диктофон. Как вы слышите, он уцелел.
Силы покидают меня, но я не буду его выключать.
Вдруг они еще споют...