Рассвет застал экипаж уже далеко за городом. Свет нового дня широкой волной разливался навстречу, путникам опрастывая дорогу от ночной темноты. Раздвигал полумрак равнины до видимого человеческим и лошадиным глазом простора. Золотил восток. Красил край неба в цвет утренней зари.
Следом показалось солнце. Сегодня оно вставало опять нехотя, словно пугалось жгучей стужи. Вглядывалось в её густой зеленоватый сумрак.
Цвет лучей его был сочно-пурпурным. Они шли низко над землёй, невидимо скользили над лесом и полем и наконец, касались земли. Деревья и сугробы вспыхивали багровой россыпью крохотных огоньков, рассыпались бликами всех цветов радуги. А небо над ними светлело и голубело. Морозный туман рассеивался в студёное марево.
Встречные и попутные ездоки не удивлялись необычной повозке. Здесь видывали и не такое. На завод возили машины и крупнее этой и не на таких санях и не такой тягой.
– Как же в кузню втаскивать, – приткнувшись на тесное в передке саней место и в который уже раз оглядывая груз, прикидывал Гаврил? Таков уж был характер этого человека; не закончив ещё одного дела, в свободную минуту, он уже начинал кроить и смётывать дело следующее.
– А лошади и втащат. – Вдруг неожиданно для себя, решил он за лошадей. Но сам же и засомневался.
– А если поломают чего-нибудь?
– А чего же они поломают?
– Ну, мало ли чего?
– Ничего не поломают. Втаскивать надо в этом же каркасе. Двери у кузни широкие, отворить обе створки. От саней, через порог постелить две лесины. На них набросать колышков и по ним каркас покатится, как на колёсах. А лошади верёвкой, через стену потянут. В кузне каркас разбирай и ставь машину на место. Конечно, без сложностей не обойдётся, но на то и голова у человека, чтобы уметь делом управлять, а не от дела шарахаться.
Обратную дорогу до Осинников пришлось разделить на два дня. Силы двух лошадей хватало, чтобы тянуть сани по дороге, но ход тяжело гружёных саней был тише. Остановки чаще. На обед путник остановился снова в той же деревне и на том же гостеприимном дворе.
Хозяйка, как старого знакомого, встретила путника и пригласила в избу.
– Спасибо, я ещё с лошадьми не управился, – поблагодарил Гаврил, и продолжил хлопоты. « Выпрягать не буду. Да и в избу заходить не время. Надо до ночи в следующую деревню поспеть. » – Размышлял он, распуская клещи хомутов.
Управившись с лошадьми и не поборов не свойственного ему дома, смущения перед незнакомой женщиной, разложил холодные закуски на досках каркаса. Мясо. Лук. Хлеб.
Хозяйка проезжего двора, видя его упорное нежелание посетить дом, вынесла горячий кипяток.
– Сахару принести? – спросила, окинув выжидающим взглядом непохожего на других путника.
– Спасибо, у меня есть, – коротко поблагодарил Гаврил, почувствовав в её словах и взгляде что-то большее, чем обычная вежливость. Памятуя притчу: О райских садах, бабе и корове – ещё больше замкнулся и нарезав ломтями стылую буженину и плеснув в кружку крутого кипятку, принялся за еду.
Явно не торопясь покидать двор, время от времени взглядывая на путника, одинокая женщина подошла к коням и поглаживая их по бархатной шее, с притворной жалостью проговорила:
–Бедненькие вы мои, бедненькие. Попались вы в лапы жестокого дядьки. Никакого отдыха ни себе, ни вам не даёт. И вас загонит и себя не пожалеет, – снова взглянула на постояльца, слышит ли? – Хорошо, что на заводе железа больше не осталось, а то бы он и его на вас нагрузил … –
Чалый, захватив очередной ворох клевера, неожиданно резко выхватил его из кормушки, опасно мотнув головой возле лица сердобольной хозяйки.
– Ах… – испуганно вскрикнула женщина, отпрянув от лошади. – Весь в хозяина.,. – обиженно проговорила она, проходя мимо ямщика. Зашла на крыльцо и долгим изучающим взглядом окинула ещё раз этого загадочного и непонятного ей человека, безмятежно уплетающего её чай.
Зря она обижалась на невнимание и чёрствость проезжего. Он был далеко от её дома. Снова считал и пересчитывал в уме участки предстоящего пути.
«В деревню с мельницей, до вечера доберусь. Там и на ночь остановка. А завтра, к обеду, попаду на Пижму. А это – главное место в дороге, – неторопливо размышлял он, заканчивая обед. – А там, если реку минуем удачно, до Степана, уповод ходу. К ночи буду у него. Только бы реку одолеть… ».
Переправа встретила большим огорчением.