Невероятно! В сыром и холодном Петербурге посреди зимы можно увидеть и даже купить живую тропическую бабочку. На дворе декабрь, а у меня дома летает неугомонное шёлковое чудо. Возможно, было бы достаточно написать о том, как порхала она по комнате и сверкала лоснящимися крыльями, но ещё более сильные эмоции остались от этого короткого общения с ней.
Я несу бабочку домой и уже знаю — совсем скоро она умрёт. Умом понимать, что её жизнь коротка, было так просто, но принимать это сердцем… Она сгорает, как лучина. Огонёк её жизни стремительно двигается от одного конца к другому. Утром молода, а к вечеру она уже старше на несколько лет. И так каждый день, чем дальше, тем отчётливей видны перемены. Мутнеет окрас, становятся хрупкими бритвы крыла, а вскоре бабочка уже не в состоянии самостоятельно есть. Сидит на дольке апельсина и беспомощно падает набок. Беру её в руки, сажу на палец. Цепляется из последних сил тонкими лапками. Капелькой нектара прикасаюсь к её хоботку, медленно разворачиваю его. Инстинкты делают своё дело, она нехотя впивается в сладкую жижу. Вспорхнула на минуту. Словно утренний костёр, захлёбывающийся от слабости, подкинешь немного щепы — вспыхнет ненадолго. Так ещё пару дней я верю, что спасаю её, но отчётливо вижу неизбежное — она умирает.
Утром я подошёл к цветку, на котором оставил вчера уставшую бабочку. Её там не было. Все места в комнате, которые она облюбовала ранее, были пусты. Её отпустили, и она улетела. Теперь порхает бабочка на бескрайнем лугу и сверкает молодым острым крылом в лучах утреннего солнца. Пусть будет так. Мы же часто придумываем себе иллюзии, чтобы стало немного легче, но понимание того, что всё кончилось, ещё стоит комом в горле.