Незнакомец

Елена Гвозденко
Волосы, конечно же, волосы. Первое, что бросилось тогда в глаза.  Удивительного золотисто-розового оттенка они пушистым облачком обрамляли лицо. И так хотелось прикоснуться. Почему-то казалось, что именно волосы сразу же выдадут все сокровенные мысли, что рождались в очаровательной головке. Он вспомнил восторг,  впервые ощутив их аромат: лёгкая горчинка проклюнувшихся листочков сочеталась с мягкостью талой воды. Он почему-то подумал, что именно так должны пахнуть русалки из древних легенд. И эта мысль даже придала некую смелость рукам, оправдывая желанием проверить наличие хвоста…

***

В зале аэропорта душно. Рейс опять откладывался. Сергей решил, что подождёт ещё пару часов, а потом с чистой совестью отправится домой, накроет скромный ужин и будет коротать новогодние праздники у телевизора - роскошь, о которой он и мечтать не смел. Альпийский отель, пожалуй, обойдётся и без его скромной персоны, достаточно присутствия Татьяны, супруги. Благо и повод провести новогодние праздники врозь более чем уважительный, спасибо природным капризам. Когда пару дней назад ему пришлось отложить отлёт, предновогодние дни оказались богатыми на информационные события, он даже обрадовался, ещё несколько дней свободы от вечно недовольной гримасы Татьяны.  И вот теперь Сергей чувствовал себя школьником, у которого появился повод сбежать с урока. Мужчина хмыкнул.  Генеральный директор Медиа-Холдинга, а мысли совсем мальчишеские. 

Глаза закрывались, сказывалась усталость последних дней. Перемещающаяся разноцветная масса убаюкивала, но спать нельзя, вдруг объявят рейс. Лишние неприятности ему не нужны. Конечно, он вполне мог бы развестись, но даже мысль о разводе вызывала приступ лени. Затевать сейчас эти процессы, встречаться с адвокатами, что-то там делить, слушать сочувствующие реплики знакомых, на всю эту возню просто не было сил. Проще пережить короткие моменты совместного отдыха, а потом, как и прежде, жить под одной крышей, почти не встречаясь.  Больше всего он опасался долгих нравоучений своей половины. Ей почему-то казалось, что она лучше него разбирается в информационно-политических тонкостях, благо не пропускает ни одного шоу, идущего на ТВ. А политика изданий, которыми руководил муж, казалась ей недостаточно острой и недостаточно лояльной одновременно.  Она вообще очень любила давать советы по любому поводу. Когда-то эта черта казалась ему милой, этакая серьёзная Знайка, Мальвина из знаменитой сказки.

Стёртый голос перечислял и перечислял рейсы, которые откладываются из-за сложных метеорологических условий, и Сергей вдруг загадал, что если ему удастся провести этот праздник в желанном одиночестве, то и двадцатилетнему браку придёт конец в наступившем году.  Развод перестал казаться чем-то совершенно бескомпромиссным, а от того ужасающим. Для него, гения компромисса, считавшего основным залогом успеха устойчивого положения на рынке как раз умение сочетать противоречивые интересы, почему-то некрасивость конфликта делала перспективу свободы невозможной.  Сергей отмерил отпущенные себе два часа и стал с интересом наблюдать за пассажирами. Многие проявляли явное нетерпение, беспрестанно делая какие-то звонки, подолгу изучая табло и прокатывая по залу чемоданчики. Наконец и это занятие ему надоело. Он сел в свободное кресло и достал книжку, накануне он закачал один из романов Айрис Мердок. Сергей не перечитывал её романы с поры романтичной юности, со времён споров, затягивающихся до утра.

Мужчина, сидящий напротив, мог быть его ровесником, хотя выглядел значительно старше из-за старомодной, нелепой одежды. Сергей сначала даже подумал, что это какой-то бездомный, неведомым образом очутившийся в зале ожидания. «А ведь в этой архаичности есть свой стиль. Пальто с мехом из синтетической игрушки явно производства фабрики «Большевичка» конца 70-х прошлого столетия, меховая куча ушанки, облезлым котом приютившаяся на острых коленях. Забытый типаж», - пронеслось в голове Сергея.

Взгляд привлекла полуоторванная пуговица, раскачивающаяся подобно маятнику от дыхания незнакомца. Её слабый блеск, ритмичное движение убаюкивало, затягивало в какие-то глубины собственного прошлого, к тем ярким моментам памяти, которые, казалось, были надёжно схоронены под грузом иных ценностей. В момент, когда Сергей, наконец, решил прервать наваждение, незнакомец вдруг заговорил.  Колористическая окраска голоса звучала столь удивительно, что хотелось слушать и слушать, даже не разбирая слов.  Звук, казалось, начинался из самых глубин, поднимаясь, набирая силу для того, чтобы извергнуться бархатистой лавой.

- Вспомни, что поразило тебя в первый момент?
- Волосы, конечно же, волосы. Первое, что бросилось тогда в глаза.

Он в мельчайших деталях вдруг вспомнил ночёвку в лесу, на которую они отправились всем классом по поводу окончания предпоследнего учебного года.  Марина, девушка с чудесными волосами, на этот раз оказалась рядом. Конечно же, это не было случайностью. Целый год он искал подобного повода и в тот раз сделал всё, чтобы увидеть игру костра в золотистой россыпи. Уставшие и притихшие они слушали пение Гришки, известного на всю школу исполнителя бардовских песен. Он вспомнил, как Марина вдруг попросила спеть «Музыканта», вспомнил, что в тот момент очень удивился, ведь о том, что он поёт репертуар «Воскресения» знали немногие. Вспомнил, как дрожали пальцы, перебирая струны, а голос довольно твёрдо выводил: «Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант, расправил нервною рукой на шее чёрный бант…»

- Чем пахли её волосы?
- Первыми клейкими листочками и талой водой.

Удивительно, как он все эти годы жил без этого запаха, без памяти о той ночи? Незнакомец мягко прикоснулся к руке Сергея. В тот же миг суетливая реальность зала ожидания стала бледнеть, пока не превратилась в прозрачную, призрачную массу. Этот фон продолжал своё движение, но теперь оно больше походило на бурление кипящих пузырьков воды. Звуки становились глуше, незаметнее. Лёгкий, свежий ветерок принёс запах талого снега и молодой зелени.
- Смотри, - голос незнакомца будто вёл Сергея по новому, неизведанному миру. Над бурлящей массой роились многочисленные разноцветные огоньки, искорки, отлетающие от призрачных людей. Их было так много, что они плотным куполом накрыли всё пространство. Часть из них опускалась к людскому потоку, но через мгновение с лёгким металлическим звоном отскакивала. К Сергею внезапно пришло понимание увиденного. Эти искорки не что иное, как фантомы настоящих чувств, фантомы искренних желаний, от которых добровольно отказываются души их породившие. Но отказаться вовсе не значит убить. Все эти искалеченные формы любви тесно связаны со своими душами, и именно поэтому люди испытывают что-то вроде фантомных болей, которые вынуждают их искать утешение в чувственном суррогате. Но самое страшное, что накапливаясь, эти осколки способны перекрыть будущее, ибо будущее  движется вверх, отмеряя разные уровни восприятия. Вся эта искалеченная энергия угрожающей пеленой опутала мир.

- Есть люди, способные гасить состраданием.  Но их осталось очень мало, - голос незнакомца становился всё глуше, пока совсем не исчез. Постепенно картина зала ожидания стала набирать яркость.  Сергей встал и не глядя на табло, отправился домой.