Знаете, из всех подонков, хуже фашистов разве что наркоторговцы, но зато эти мерзавцы жутко педантичны и точны. Ни на минуту не опоздали. К зданию подъехали шесть машин – два внедорожника (увы, я в них решительно не разбираюсь, не знаю, какие именно, но, наверное, «Джипы»), три «БМВ» и Газель.
Я не успела, и сообразить ничего, как Жанка телепортировала нас прямо к дверям Газели, которая буквально через миг распахнулась. Сколько же бритоголовых в неё поместилось, мать моя женщина! Я и пискнуть не успела, как сестричка вскинула электромолоток и открыла огонь. Лента с гвоздиками, очень похожая на пулемётную, заструилась. Нацисты взвыли, кто-то поспешно захлопнул дверь. Из «БМВ» из открытого окошка передней две-ри, высунулся ещё один поганец с пистолетом в руке и выстрелил, да только нас уже не было, очутились мы аккурат за спиной стрелка и всадили в его руку два гвоздика. Брито-головый взвыл и выронил оружие. Ещё одно перемещение, лобовое стекло внедорожника не выдержало очереди, по нему побежали трещинки. Увы, чтобы разбить его нам понадо-билось бы настоящее оружие, вроде автомата. Двери всех машин распахнулись одновре-менно и лысики полезли наружу, к счастью, огнестрельного оружия у них было мало, да и попасть в постоянно и хаотично перемещающуюся цель ох как не просто.
Противники наши, подвывая от ужаса и боли сбились в кучу, выставив вперёд оружие, как есть овцы. Даже таким придуркам было очевидно, что прятаться в машинах или за ними – бесполезно, всё одно достанем. Всё что нужно нам, обрушить на них смертоносный гвоздевой огонь, жаль снарядиков всего две ленты запасные.
- Браво-браво-браво, - раздался вдруг красивый мужской голос.
Задняя дверь уцелевшего внедорожника медленно открылась, и наружу выбрался та-а-акой мужчинка, у меня только, что слюни не потекли. Высокий, широкоплечий, мускулистый, лицо просто совершенное красивое, глаза голубые, аристократичный нос, тонкогубый поджатый рот. Идеально выбрит, костюмчик вот только… настоящая Эсесовская форма, как в кино, фуражка, на боку – Вальтер.
- В этот раз ты выбрала весьма странный костюм, Воительница, - произнёс красавчик, - хотя работаешь всё так же умело.
- Зато ты с годами не меняешься, Храбрец, - прошипела Жанка, - всё та же форма, те же замашки.
- У, так вы знакомы? – обрадовалась я, - а что же ты не представишь мне этого чудо мужчинку?
- Этот, как ты его назвала «чудо мужчинка», - садюга и подлец, - сестричка скрипнула зубами, - единственный призрак, не забывший свою прошлую жизнь. И то, что именно я его убила. И шестерых его напарников тоже. В своей прошлой жизни Храбрец был Эсесовцем, и я лично перерезала ему горло.
- Значит этот парень из суперзлодеев, – я нервно сглотнула, - и какие у него способности?
- К счастью для нас, мерзавец способен наделять своих напарников только одним даром - полностью отключает у них инстинкт самосохранения и чувство страха. Так что этот парень так же силён и ловок, как мы с тобой, но не более того. Хотя, не так и прост, сверххрабрость делает его напористым. Гадёнышь решительно не умеет останавливаться и именно потому он идеальный лидер для всякой швали.
- Как я уже говорил, третий Рейх – бессмертен, - хмыкнул Храбрец, - и я – один из его самых верных солдат. Пока я жив, война будет продолжаться.
- И вот это-то я собираюсь исправить, в смысле забрать у тебя жизнь, - мы сощурили глаза, - ты знаешь, не можешь не знать, что твоя свора мне не противники, даже все скопом. Не знаю, зачем ты их только притащил сюда, повыпендриваться?
- Мои воины потерпели поражение от девчонки в смешном костюме, - националист холодно улыбнулся, - страх поселился в сердцах моих соратников. Страх это единственное, что мешает истинным арийцам прийти к власти и уничтожить всех врагов и недочеловеков. И я собираюсь продемонстрировать им, что единственный, кого они должны бояться – меня. Ты могла одолеть нескольких шестёрок, слабаков, недостойных сражаться в наших рядах, но не истинного солдата.
Храбрец щёлкнул пальцами и вперёд вышел один из лысиков с камерой в руках, Япон-ской, между прочим. Ох уж мне эти бритые, узкоглазых ненавидят, а достижениями их с удовольствием пользуются.
- Вот и покажи, что можешь, - мы кивнули, - я, Банай, Воительница, в очередной раз вызываю тебя на поединок, один на один или ты боишься?
- Я ничего и никого не боюсь, - Храбрец выверенным движением поправил фуражку, - и, меньше всего – тебя. Все эти годы, пока я ждал твоего появления, я тренировался.
Без всякого предупреждения фашист, быстрее мысли выхватил свой Вальтер и выстрелил, однако и мы не зевали, мы исчезли и появились вновь на том же месте. За нашей спиной охнул один из лысиков.
- О, ты решил мне помочь и самостоятельно перестрелять своих же помощников? - ласково поинтересовались мы, - хвалю, хвалю.
Храбрец скрипнул зубами, отшвырнул бесполезную игрушку, протянул руку, один из бритоголовых поспешно вложил в его ладонь солдатский штык – нож. Нацист ринулся на нас, мы одним движением закинули электромолоток за спину (на котором Мастер любез-но закрепил удобный ремень, как у автомата) и одновременно выхватила заточенный мас-терок, перехватили обратным хватом.
На первый взгляд, нож куда удобнее, чем мастерок, но тут всё зависит от умений и навыков. Хотя Эсесовец был не просто хорош – идеален! Быстр, ловок, силён. Мы бы сказала, что физически он оказался даже сильнее нас. И, конечно же, враг мой даже не пытался блокировать или отбивать мои удары или как-то защищаться, только атаковал, всё время атаковал. Прошло пять минут, десять, тридцать, а мы всё так же сражались! Первым не выдержал один из лысиков, дождавшись пока мы повернулась к нему спиной, мерзавец прыгнул вперёд и замахнулся своей битой, утыканной гвоздями, мы мгновенно исчезли, а Храбрец сделал выпад и вонзил в глотку подручному свой нож.
- Кто ещё смеет вмешиваться в мой поединок? – рявкнул Храбрец.
Бритоголовые разом отпрянули.
Мы материализовались за спиной противника, схватили его за шиворот и телепортирова-лись мы на крышу ближайшего дома.
- Не хочу, чтобы нам кто-то мешал, - хмыкнули мы, - а то ты всех своих недоумков поубиваешь, я не против, чтобы кто-то делал за меня мою работу, но любезности от тебя не приму.
Храбрец взревел и налетел на нас, как ястреб на цыплёнка. Только цыплёночек попался когтистый и клыкастый. Минут двадцать только клинки в воздухе сверкали. Потом мы решили сменить тактику, пока нас не порезали на узкие ремешки – переместились на со-седнюю крышу, да только наци не задумываясь ни на миг, в один прыжок перелетел со своей крыши на мою, перекувырнулся через голову, потеряв свою фуражку, и тут же вскочил. И начались догонялки, мы без труда перемещались то туда, то сюда, Храбрец же носился за нами, прыгал, забирался на редкие пристройки на крыше, сигал с них и глав-ное, и не думал уставать! Нет, надо было что-то срочно придумать, увы, не могли мы так бегать всю ночь. С минуты на минуты мусора прибудут, шухер наведут, и уйдёт наш сва-стиконосец. Мы притормозились, позволили нагнать нас Храбрецу.
- Есть идея, - произнесла вдруг Жанка, - но предупреждаю сразу, будет очень больно, невыносимо больно. Потерпишь?
- Да нет, конечно, - охнула я, - ты же знаешь, я совершенно не переношу боли!
- Ну, вот и учись терпеть, - отрезала сестричка.
Не успела я, и мяукнуть, как Жанна подставилась, нож мерзавца вонзился нам в плечо, сестра перехватила руку нашего противника, а второй всадила мастерок в бедро бритоголового, мы отпрянули друг от друга.
- Ну, что, отважный ты наш, теперь тебе к доктору надо, - хохотнули мы, - не остановишь кровотечение, откинешься. И за мной тебе не угнаться, сам знаешь. Регенерироваться быстро ты так и не научился?
- Ну, нет, - прошипел Храбрец, - на этот раз ты от меня не уйдёшь. Наши «тела» сейчас не в лучшей форме, но зато сами мы готовы к битве всегда.
- Я уж боялась, что ты не предложишь, - мы сощурились, - давно я этого ждала. Разделяемся! Да, сестрёнка, - Жанка кашлянула, - сейчас я вынуждена буду сделать то, что ненавижу больше всего. И цену придётся заплатить ужасную, мы с тобой на некоторое время обезумим, и будем творить вещи, о которых потом обязательно пожалеем. Если бы имелся другой выход, я постаралась всего этого избежать. Прости милая.
Я охнула, сначала, сначала вдруг окружила меня тишина, мёртвая тишина. Прожив два-дцать с чем-то там лет, я впервые осознала, насколько одинока в своём теле. И ещё, ещё накатила такая слабость, все мышцы мои сразу заболели, заныли, перегруженные, уставшие, я рухнула на крышу, как подстреленная птица, а ещё через несколько ударов сердца…. Эта боль была ещё более чудовищной, я прижала трясущуюся ладошку к груди и она мгновенно окрасилась чем-то красным. Я истекала кровью! Я с трудом приподняла голову, в воздухе плавали два призрака! Ох, и жуткое же зрелище. Я зажмурилась и уро-нила голову, щеку холодил рубероид, как же хорошо, сознание моё мутилось, перед гла-зами поплыл туман, боль и усталость начали уменьшаться, уходить куда-то-о-о, хо-ро-шо-о-о. Я погружалась куда-то в небытиё, исчезала, растворяя-а-а-а! Вспышка озарила моё сознание и разогнала сумрак, а потом, сердца коснулся стылый холод. Холод убийства, которое не проходит бесследно. Это оказалось мучительно больно.… Ярость Храбреца и Жанки, захлестнули мой разум, пробудили безумие, жажду убивать, Мы, снова мы, вско-чили на ноги, рыча от бешенства, рана то ли затянулась, то ли шок погасил боль….
Чей-то испуганный вопль разорвал тишину ночи, мы повернулись и узрели тело, что так недавно занимал Храбрец. Человечек вылупился на нас испуганными глазенками и медленно – медленно отползал назад.
- Нет, не трогайте меня, не бейте, умоляю! – выл человек, - только не делайте мне больно, ой, а лучше вызовите доктора, я кровью истекаю.
- Что, лидер истинных арийцев уже не так смел? – прошипели мы.
- Это не я, это всё он, тот, другой! – стонал мерзавец, - я, я и мухи бы, не обидел, только не бейте, помилуйте.
Желание добить это ничтожество было огромным, но мерзкий червяк, тело, лишившееся пускай подлой и злобной, но лучшей своей части, (Храбрец всё же был достойным противником) вызывал такое отвращение, что желание пачкать свои клинки нечистой кровью испарилось.
- Тьфу, слабак, - сплюнули мы, - и как только Храбрец позарился на такое жалкое тело?
- Ну, как подружка, - Жанка щёлкнула зубами хищно, - ты уже успокоилась?
- Какой там, - прошипела я, - я так не бесилась с тех пор, как паршивка Катька Шапрыга заявилась на Новогодний сейшен в таком же платье, как у меня!
- Так там, внизу, столпилось некоторое количество жертвочек, жаждущих полежать в реанимации, - сестричка расхохоталась безумным смехом, - Храбрец пробудил во мне зверя, так пусть его подручные испытают на себе наш гнев!
Мы мгновенно переместились к толпе бритоголовых.
- Так, босса я вашего немножко покалечила, - рыкнули мы, - теперь ваша очередь.
И мы ринулись в бой.
А мусора вовремя прибыли, живописнейшее же им предстало зрелище! Толпа мужиков, воющих от боли и гнева, с окровавленными штанами, расстегнутыми ширинками и хозяйством наружу, несколько подпорченным хозяйством, спешу уточнить.
Видели бы вы ментяриков, из машин своих повыскакивали, стволы на меня наставили, на горку обрезков кожи на асфальте пялятся испуганно. Один, с мегафоном заорал что-то. Мы отдали законникам честь окровавленным мастерком, переместились к лежащей на тротуаре камере, подобрали её и телепортировалась на крышу.
- Пр-р-роклятье, - Жанка потрясла головой, - теперь ты понимаешь, почему мы, призраки, так редко убиваем друг друга? Это, это страшно, больно и, и на каждого действует по-своему. Во мне вот будит жажду крови и убийства.
- А мне, мне понравилось, - я шмыгнула носом, - нет, повторять такое я бы не стала, но эти мерзавцы, как они визжали и разбегались от нас! Такие брутальные мужички, крутые, вооружённые до зубов и вдруг бе-е-е, ме-е-е, ой-ой-ой, пощадите. Как беззащитных чурок бить, так они герои, а как столкнулись с настоящей Воительницей, так только и смогли, что бегать и истекать кровью.
- Теперь, теперь нам необходимо очиститься, иначе из героини мы превратимся в безумную кровавую маньячку, - Жанка вздохнула, - знала бы ты, как я ненавижу чиститься. Последний раз чуть в монастырь не ушла вместе с напарницей! Придётся искать Святошу, только он способен вправить мозги на место нам обеим.
- Ещё один из наших? – обрадовалась я.
- Угу, - «кивнула» сестричка, - только с головой не дружит малость, хуже его только Мудрец!