Всё выше и выше в горы уходил Васил. И чем выше он поднимался, тем легче становилось у него на душе. Боль будто выдувалась из души его горным студёным ветром, залечивалась утренними солнечными лучами.
Он шёл лёгкой, размеренной походкой, и с каждым шагом, с каждым метром высоты над уровнем моря чувствовал себя моложе и бодрей. Глядя на красоту окрестных гор со снежными вершинами, на селение, оставшееся далеко внизу, где каждый дом, покрытый черепицей, знаком ему с детства, он чувствовал свободу и облегчение. В центре села поблёскивал купол древнего храма Георгия Победоносца, почитаемого в Болгарии святого. Вид храма умиротворил путника. Он хоть и не считал себя верующим, но храмы и праздники уважал.
«Я что-нибудь придумаю, я найду выход!» - сказал он себе.
Васил был уже не молод, но время, кажется, забыло, что его надо старить. Его фигура была юношески подтянутой, талия тонкой, плечи крепкими. Седина уже прокралась в его некогда тёмные, как южная болгарская ночь, волосы, но седина не портила его. «Был брюнет – буду блондин» - подшучивал он. Раньше он был шутником и весельчаком. Не пил ракию, не курил трубку, как другие мужики, но пошутить и побалагурить любил. Какие бы неприятности ни подсовывала судьба – ничего не могло сломить его.
И только в последний год в душе его поселилась мгла.
Работал Васил в спасательной службе заповедника. Здесь он знал все тропинки, все ходы и выходы. Как же он любил свою работу! «Ну и работа мне досталась! – говаривал он. - Целый день гуляю, как на курорте, а мне ещё и деньги за это платят!»
Деньги, правда, были небольшие – всего 180 лева, что в пересчёте на деньги Евросоюза, в который вступила Болгария – всего 90 евро в месяц. Ниже всякого, как говорится, прожиточного минимума. Но Васил защищал свою работу: «Мне ещё и одежду выдают, и обувку – всё с эмблемой заповедника! Ничего покупать не надо!» Так и ходил он везде – с эмблемой заповедника «Пирин» и с надписью на спине «Спасител», что по-болгарски означало «Спасатель».
Работа у него была, конечно, не отдых на курорте. То туристы где-то потеряются, надо их спасать. В любую погоду, и в снег и в дождь, и в жару и в стужу. То дикие животные в беду попадут, козы со скал сорвутся – тоже спасать приходится. То пожар где-то начинается, или после таяния снегов сель на турбазы движется, - давай, Васил, помогай.
Он работник безотказный: ни выходных, ни праздников не соблюдает. «Надо, значит надо. А кто ж ещё, кроме меня?» Всё нужно предусмотреть, всё держать в поле зрения. Летом надзор за заповедником нужен – чтобы туристы палатки в неположенных местах не разбивали, чтобы кусты-деревья не ломали, костры не жгли, животинку всякую лесную не трогали. А животинка частенько встречалась ему на тропах – и олени, и кабаны, и зайчишки, и лисы. Бывало, зимой и волков видывал, и даже медведя как-то встретил. Зимой работы ещё больше: снега да лавины, студ да ветер. Подъёмники работают, горнолыжники и сноубордисты носятся, только успевай из беды выручать.
Васил шёл по тропе и осматривал свои владения. Горы! Сколько лет любовался ими, и не прискучила, не надоела их дивная красота! Природа была для него и лучшим другом, и лекарем души его.
Он дошёл до Муратова озера и присел отдохнуть на плоские камни возле кустов можжевельника. Сидел и вспоминал жизнь свою.
*********************************
Сидел Васил и вспоминал. Как впервые встретил жену свою, Элену, весной на празднике в другом селе. Народ веселился, танцевал на поляне хоро - болгарский народный танец. И тут он её увидел - статная, грациозная, красивая, с чёрными косами по пояс. Увидел - и не отводил взгляда весь праздник. Она заметила - смеётся. Любовь вспыхнула, как пламя. Через два месяца уже свадьбу справили.
Эх, счастливое было время! С женой жили душа в душу. Дети родились, дочка и сын, погодки. Работал на заводе в городе. Тогда ещё Болгарию называли «шестнадцатою республикой» Советского Союза. Как же процветала тогда солнечная страна! Всего было вдосталь! На полях выращивали всякий овощ – «зеленчуци», по-болгарски. Какие помидоры были – кр-расные, огромные, диво, какие вкусные! Не то, что сейчас – турецкие. А поля подсолнечные! Едут труженики утром на работу в заводском автобусе – все цветки подсолнечника, «слынчегледы», свои головки повернули – на них смотрят. Всё поле – жёлтое! Весело на душе! Возвращаются вечером – они уже на запад головки повернули, за солнышком. Подсолнухи, табак, помидоры – все поля заняты были. Цвела Болгария!
Работы в те времена хватало: на полях, в садах, на розовых плантациях. На заводах рабочих мест – полно. Заводы производили продукцию для Советского Союза. Эта страна, как ненасытный великан, всё забирала. Любили Россию! «Это наш большой брат» – говорили.
Много советских машин появилось тогда у болгар. «Жигули», «Лады», «Москвичи», «Нивы» - новенькие, не дорогие. Накопили с женой денег – «Ладу» купили. Счастлив был тогда Васил, по горам, по долам на машине ездил. С женой и детьми каждое лето на Болгарское побережье Чёрного моря путешествовали. Спортом занимался – в футбол играл, за честь завода выступал. По горам ходил с ребятами из горного клуба, да не по простым тропам, а по крутым скалам, с верёвками, молотками и крючьями. Там, на сборах, и удостоверение "Спасотряд" получил. Детей в походы брал. Дети в нём души не чаяли, лучшим другом считали.
В 1982 году, когда умер Брежнев, горе было для Болгарии. Некоторые старые люди сокрушались: «Ох, недобрые времена грядут! Что будет с нашей страной?» И вот, пожалуйста: поля стоят пустые, поросшие травой по пояс. Куда подевались сады и розарии? Вырублено всё на дрова. Обветшало всё, сгинуло за ненадобностью. Заводы закрылись, не выдержали разрухи и запустения. Сколько народа осталось без работы!
Работу Васил нашёл. В частную пекарню пошёл, пекарем. Когда-то в молодости, в армии («в казармах», как говорят в Болгарии) обучился пекарскому делу. Управитель иногда не деньгами – хлебом расплачивался. Жена Элена в школе работала, учительницей младших классов. Деньги, конечно, маленькие, но хватало.
Огород был, птица домашняя, поросёнка держали. Голодными не были. Васил в лесу сухостой вырубал, брал у свата ослика, и издалече дрова на этом ослике возил. И себе, и родичам престарелым. Много было в стране разбоя, и воровства, но их это всё стороной обошло. Семейство Васила честь соблюдала. Открыто он в глаза односельчанам смотрел, уважали его. У горцев честь семьи – это первейшее дело.
Минули лихие годы.
Надоело мужику, спортсмену в пекарне работать, а тут Иван, двоюродный брат, «братовчед», по-болгарски, пришёл к нему в дом и разговор завёл.
- Как дела, Васко, добра ли работа твоя?
- Живём по-маленьку. Работа не по мне, а что поделаешь? Любой работе рады.
- Ты, брат, парень спортивный, такие сейчас в заповеднике нужны. Много ходить по горам надо. Давай, переходи в заповедник, вроде как спасателем будешь.
Васил сразу и согласился. Из пекарни ушёл, пошёл по горам бродить. В выходные дни - самая работа: туристов много стало в заповедник приезжать. С семьёй пришлось реже время проводить. Ушёл в работу.
Да и дети выросли, окончили школу, уехали в Софию учиться.
Детям деньги нужны, а у него зарплата – даже меньше 100 евро.
А жизнь в стране налаживалась, появились товары европейские – и то хочется, и другое.
Люди начали в Европу ездить, молодёжь на работу стала там устраиваться. Грузчиками, уборщиками, подсобными рабочими. Но довольные такие: «В Европе работаем!»
Жена Элена говорит:
- Васко, может и мы с тобой поедем в Европу зарабатывать? Детям деньги нужны, дом без ремонта двадцать лет стоит. Машина наша, "Лада", ржавая давно, не ездит. Ограду надо новую поставить, врата заменить, старые уже не отворяются.
- Что я там, в Европе этой забыл, - отвечает Васил. – Языка европейского не знаю, порядки все не наши. Да и горы свои я люблю, не могу без них. Душа без них усохнет.
Жена его, Элена, - спокойная, добрая, но «себе на уме».
Другой раз говорит: «Ты же, Васэ, все тропки знаешь, мог бы группы водить по горам и деньги брать. Всё же подспорье нам было бы».
Директор заповедника раз, другой, третий попросил его друзей своих, гостей из Софии, по горам провести. Васил водил людей, с радостью делился своей любовью к горным красотам, но о деньгах речь заводить как-то не по-людски показалось.
- Что же это, гуляю с ними, как с добрыми приятелями, они меня кормят-угощают, а я потом деньги возьму? – говорил жене.
- А как ныне, Васко? Всё теперь за плату делается! Такие стали порядки! – отвечала жена.
- Такие порядки не по мне, Ленче.
Дрова рубил, хозяйством нехитрым занимался, в футбол играл за село своё. Зарплату всю – жене. На себя ничего не тратил. Довольствовался малым. Жена испечёт с вечера баницу, национальный болгарский пирог, – он возьмёт кусок на работу. Водичкой родниковой запьёт - вот и весь обед. А то и сам может испечь – пекарем же был.
Дети по выходным приезжают, да всё реже: городскими становятся. В горы уже не хотят, некогда, говорят. Подрабатывают в Софии в американской какой-то организации.
Мечтают в Америку поехать.
- Сдалась Вам эта Америка! Чужбина! Свою страну Болгарию кто будет поднимать?
- Отец, мы хотим в культурной стране жить, в развитой.
- Культурной? Да у нас в Болгарии самая древнейшая культура! Они там ещё по деревьям лазали, когда у нас уже письменность была! Нашли культурную страну – Америку!
Но у детей теперь свой взгляд на жизнь, отца-мать не очень-то чтят.
Жена опять поднимает тему: живём бедно. У людей - и то, и другое новое. Телевизоры, компьютеры, стиральные машины. Иномарки появились в селе. Одни мы, мол, ничего не имеем. «Ладу» - и ту уже не починить.
А мужу и машина не нужна. Есть на работе «Нива» и «УАЗ», часто приходится на них ездить. Добрые машины, сильные. Проходят там, где никакая иномарка не пройдёт. А зимой – на мотосанях по заповеднику с напарником гоняют.
- Ты как хочешь, - говорит однажды жена Элена, а я поеду работать в Италию. Вон, моя приятельница, тоже учительница, едет в Италию, в семью, гувернанткой – и меня зовёт. Хочу заработать маленько.
- Что ты, Ленче! – отвечает Васил, - как я без тебя-то? Детей редко вижу, да ещё и тебя не будет! Дом наш без тебя опустеет, как мне возвращаться в холодный дом? Да и что люди скажут? Мы же двадцать пять лет вместе, и вдруг я один останусь! Одумайся, жена!
- Ох, Васко, люди сами кто куда на заработки едут. У многих соседей дом – полная чаша! А нам в бедноту свою даже гостей стыдно позвать. Дети нас стесняются.
- Дети нас не стесняются, дети нами гордятся. Приезжают. Ну заняты сейчас – учёба, работа. Летом приедут – пойдём в поход. Аж до самого Греческого моря можем дойти, недолог путь. Визы уже не нужны, границы открыты.
- Опять ты за своё, Васко! Я женщина ещё не старая, приодеться хочу. Сорок шесть мне уже – хочу выглядеть нормально! Ты ходишь в своей спецодежде всюду – тебе и горя мало. А мне перед людьми неловко. Полгода поживёшь без меня, пролетят – не заметишь. А может быть ко мне в Италию приедешь, подыщу тебе место.
Каждый день случались такие споры. Дети приехали, говорят: «Правильно, пусть мама едет. Мы тоже хотим в Италии провести летние каникулы, поработать».
Сдался тогда отец: «Поступайте, говорит, как знаете!» И ещё больше в работу ушёл.
На работе каждый день новое, экспедиции приезжают - исторические, природоохранные. Профессора, студенты. То спасательные работы, то борьба со стихией. Какая тут Италия?
А жена собралась, уложила свой чемодан, «куфор» по-болгарски, и ясным весенним днём Васил отвёз её с приятельницей в город на автостанцию. Обещала звонить, писать. В последний момент вроде бы засомневалась. «Оставайся, Ленче!» - вдруг вырвалось у него фальцетом.
Но она платком глаза промокнула, «Всё уже решено» - сказала. Махнул рукой, повернулся и пошёл, не оглядываясь.
Дом показался пустым и мрачным; уехал в горы и пошёл по тропам, хоть и был свободный, не рабочий день.
Первое время Элена звонила, грустила, рассказывала о своей работе, потом стала звонить всё реже, а писать-то и вовсе не писала. Прошло полгода – звонки только по праздникам. К себе мужа уже не зовёт.
«Неужели, нашла там какого-то итальянца?» - думал Васил.
Приятели расспрашивали о жене, подшучивали над ним, мол, уехала, так найди себе зазнобушку. Но он такие шутки пресекал. Приедет, говорил, никуда не денется.
Потом односельчане стали шептаться за спиной, а двоюродный брат как-то сказал:
- По селу ходят слухи, что твоя там кого-то нашла, поэтому и не едет к тебе, и не пишет.
- Люди любят слухи распускать, я никому не верю, - отвечал покинутый муж.
- Может быть, ты ей не нужен уже. Ничего, найдётся другая жена. Ты- мужик видный!
- Я считаю, что жена может быть только одна. – Сказал, как отрезал Васил. – Я однолюб. Если кто-то и будет, то это будет уже не жена.
Шло время, Васил избегал знакомых. С работы шёл в свой пустой, нетопленный, какой-то осиротевший дом. Включал телевизор, смотрел всё подряд, думая о своём, а утром - скорее опять на работу, туда, где он нужен.
Дети побывали летом в Италии, но мать видели недолго. В других городах работали. Мама - нормально, говорят, работает в семье, горничной, скоро обещала вернуться.
А потом о маме, как о больном, – ни слова.
Прошёл год с момента отъезда Элены. Вновь наступила весна. Боль в душе как-то притупилась. Жизнь берёт своё и не даёт живому человеку долго пребывать в тисках горя. Васил вдруг заметил, что незнакомые женщины обращают на него внимание. Значит, не такой уж он негодный, всеми покинутый деревенский мужик. Снова стал шутить, смеяться. Своей отвагой, выносливостью, умением всегда придти на помощь Васил вызывал симпатию у людей. Добрый он человек, что и говорить.
Однажды ему встретилась соседка, которая рассказала, что видела в ближайшем городке Элену, говорила с ней.
Васил отошёл от этой женщины, как будто поражённый громом и молнией. Он пришел домой, сел на стул и сидел неподвижно, пока к нему не вернулась способность мыслить.
«Элена вернулась? Не может быть! Почему же она тогда не пришла ко мне, в наш дом? Что она делает в городе? И с кем она?» - Проносилось в голове.
Долго терзался, но решил, что завтра поедет в этот город, найдёт её и всё узнает.
На следующий день спасатель позвонил на работу и попросил свободный день. Он набрал номер телефона Элены и она ответила: «Да, я здесь. Но говорить мне неудобно, если хочешь – приезжай». Васил зачем-то нарвал подснежников, зацвётших возле ограды дома. Он приехал в городок, и ждал у фонтана, где они договорились встретиться. Он был в своей форменной одежде – штанах на синтепоне и куртке с надписью «Спаситель». Элена появилась – такая родная, симпатичная, в новом итальянском пальто. Элегантная европейская дама! Васил бросился к ней, не мог скрыть радости. Потом, будто опомнившись, спросил:
- Ленче, почему ты не идёшь домой, почему ты здесь? Поехали, это же так близко!
- Я не могу пойти в твой дом. – Ответила она.
- Мой дом? Это наш дом! – сказал он взволнованно. - Почему не можешь? Поехали! Я на машине.
- Васко, я не пришла в твой дом потому, что я жду ребёнка. Я думала, что ты меня не примешь.
- Ребёнка? Какого ребёнка? – Вырвалось у него. Тут он заметил, что жена стала полнее, чем раньше.
- Это было недоразумение, ошибка. Прости меня. - Оправдывалась она. - Я не могу вернуться. Я живу здесь, сняла комнату.
Этот высокий, ладный мужчина глупо выглядел – потерявший дар речи, с букетиком подснежников в руке.
Заметив подснежники, обманутый муж протянул их бывшей жене. «Прощай!» - сказал он, повернулся и пошёл к машине. Не найдя машину, он вспомнил, что оставил её на другой улице...
Васил позвонил дочери, спросил, почему они с братом не приезжают домой. Дочь сказала, что они приезжают к маме, а к нему не хотят, но - то ли связь прервалась, то ли дочь отключила вызов, - и разговора не получилось.
Наступило лето, работы прибавилось. Как-то один знакомый сказал Василу, что видел в городе его жену Элену, гуляющую с детской коляской. Бедняга ничего не ответил, но подумал: «Вот и дитя появилось на свет! Сюрприз из Европы».
Вот такие невесёлые думы, как тучи на мрачном небе, не давали Василу покоя. Что ему теперь делать, как быть? Он то чувствовал себя обманутым, преданным самым близким человеком, то вдруг ему становилось жаль Элену. Он представлял, как она там, в чужой квартире, одна, без поддержки, без помощи. Родила какого-то ребёнка - непонятно от кого, сама уже немолода. И рука тянулась к телефону – позвонить ей. Потом ему опять становилось себя жаль. Столько лет был честным мужем, хорошим семьянином – и получил удар в спину!
******************************
Нагулявшись в горах, спасатель направился к дороге, где стоял служебный автомобиль. Он возвращался в селение в темноте: боялся встретиться с односельчанами. Ему казалось, что все знают о его позоре.
Васил обдумал свою жизнь и решил: ему нет дела до того, что скажут люди. Он нашёл выход из этой трудной жизненной ситуации: нужно поехать, забрать жену домой, объявить всем, что ребёнок этот его. Он, дескать, побывал в Италии, когда жена там работала – так и получился ребёнок. Кому какое дело? Родился этот ребёнок в их браке, вырастят они его. Ведь не старые ещё! Будут дети приезжать, будет малыш расти, дом оживится. Ребёнок – это хорошо. Ну и что же, что он не его? Он сможет переступить через свою гордость, через свою обиду. Он сможет всё простить жене своей. Жизнь наладится. Он сможет полюбить это дитя. Дитя не виновато.
Так думал Васко, и, кажется, он всё уже решил. Он придёт к Элене и скажет: «Ленче, зачем ты здесь? У тебя и твоего ребёнка… у нашего ребёнка есть дом!» И она сложит свои пожитки, своё итальянское барахло, он отнесёт всё в служебную «Ниву», заберут малыша (интересно, кто всё же там, мальчишка или девчонка?) и уедут домой. И Элена снова войдёт хозяйкой в их дом. А на вопросы односельчан он будет отвечать: «Моё дитя – и точка!»
Так он решил, и впервые за долгое время заснул спокойно.
И на следующий день с утра он приехал в городок, нашёл многоквартирный дом, в котором снимала комнату жена. И спрятался в кустах во дворе, ожидая, что Элена выйдет гулять с коляской и ребёнком. Целый час, или больше он простоял во дворе, ожидая выхода Элены. Потом увидел, как она вынесла коляску во двор и снова исчезла за вратами подъезда. Сердце его колотилось, и он, кажется, забыл все слова, которые приготовил. Но слова ему и не понадобились. Элена вышла из двери, неся на руках маленького, курчавого негритёнка. Она положила ребёнка в коляску, заботливо склонилась над ним, поправляя его одёжки, и покатила коляску по улице, не заметив своего застывшего в кустах незадачливого мужа.
Нет! Такого Васил вынести не мог. Ребёнок был чернокожим! Это обстоятельство вмиг разрушило все его планы. Как он сможет ввести чернокожего ребёнка в свой дом? Что он скажет родственникам, односельчанам, друзьям по футбольной команде, сотрудникам в заповеднике? Кто поверит, что это ребёнок его? Их семья станет предметом насмешек на все времена! У светлокожих родителей родился чернокожий ребёнок! Кто поверит в этот абсурд? А ведь его дети, видимо, знали, что ребёнок чернокожий! И всё равно они решили общаться не с ним, отцом, а с матерью. И в родное село, к отцу, вырастившему их, они даже не приезжают! И, скорее всего, уже полюбили этого ребёнка, своего чернокожего родственника. Ребёнка, разрушившего его, Васила, жизнь.
Вскоре соседи, бывшие друзья, подруги жены – все намекали ему, да что там намекали! Говорили напрямую, что Элена, супруга его, родила в городе чернокожую девочку и живёт там с ней, гуляет по улицам, растит её. Васил отмахивался от них, а некоторым, наиболее назойливым, объяснял: «Я прожил в браке без малого тридцать лет, и прожил счастливо. Всегда так бывает, что кто-то из супругов умирает первым. Я считаю, что моя жена умерла первой, и я остался вдовцом. Как сложится моя жизнь дальше – я не знаю. Женюсь? Вряд ли. Жена человеку даётся одна. Так я мыслю».
Этот рассказ основан на реальной истории. Имена главных героев изменены.
Фото - другого ребёнка, у которого есть папа - африканец и мама - болгарка.