Окаянная икона
Все началось на вокзале. Хотя, нет, вероятно, все началось несколько раньше. Меня как наиболее успешного из «продажников», оправили провести бизнес-тренинг в один из филиалов нашей компании. Филиал находился в Петрозаводске. Прилетел я туда теплым «бабьелетинским» днем. В аэропорту меня встретили, отвезли в гостиницу, дали график моих семинаров (командировка была рассчитана на три дня) и оставили до обеда в покое. Затем приехали, отвезли в офис, там я провел несколько часов, рассказывая, как наиболее выигрышно предложить товары и услуги. В общем, все шло как надо, я уже готовился к обратной дороге, как вдруг... Идиотка-уборщица каким-то образом умудрилась «убрать» мой билет на самолет! Полчаса я был просто в бешенстве, но ситуацию требовалось исправить реальным способом, а не криком. Я отправился в аэропорт, но билеты оказались по угрожающей для бухгалтерии нашей компании цене, о чем мне сообщил директор. Он же и посоветовал не париться, купить билет на поезд, а уж по приезде домой порешать все вопросы. Шеф, видимо, не хотел терять ценного сотрудника, а я не хотел лишаться хорошей, приносящей доход и удовольствие, работы. В общем, командировка моя уже закончилась, билет был куплен на послезавтра, два дня мне можно было пожить просто так, ничего не делая. Кстати, эти два дня были мне «подарены» гостиницей вместо пропавшего билета.
Честно говоря, я и не жалел о таком итоге. Погода была чудная, поэтому я решил просто побродить по улицам, подышать воздухом. Гулял, гулял, и догулялся до каких-то сувенирных магазинчиков. Возле некоторых сидели кустари, продавая незамысловатые фигурки героев карело-финских сказок. Были и какие-то амулеты, и картины, и вязаные вещи...в общем, все, что может порадовать туристов. Я от нечего делать подходил к каждому столику, к каждой торговке, осматривал безделушки. Кстати, улочка, на которой находился весь этот «вернисаж», как бы упиралась в небольшой парк. В конце ее сидела одинокая старушка, закутанная в черный пуховый платок. Любопытствуя, чем она торгует, я подошел к ней... Бабушка подняла на меня свои какой-то удивительной голубизны глаза. Да и взгляд был какой-то нереальный, какой-то наивный, детский...
Что продаешь, любезная?
Не видишь? - прокаркала мне вдруг «любезная».
Я оторопел. Во-первых, подобное хамство я слышал один раз, когда мне было лет 10, и мы с мамой стояли в дикой очереди за маслом. Тогдашние продавцы считались чуть ли не высшими существами, и поэтому могли как угодно разговаривать с покупателями. Во-вторых, не вязались как-то эти слова с такими глазами.
Бабка молча глядела на меня, а я, наконец, рассмотрел ее товар. Это оказались какие-то сухие и свежие травки да цветочки, порошки всякие, корешки... Короче, меня это не интересовало и я уж было развернулся назад, как бабка вдруг вежливо сказала:
А ты, красавец, может, чего ищешь? Ты спроси, может, и найдется у меня. Ты вот сердитый такой подошел, я и подумала, что ругаться начнешь, а теперь вижу, что просто беда какая-то у тебя...
Купившись на «красавца», я не зная почему, продолжил беседу со старухой, рассказал ей свою историю с билетами, да и потом что-то там о жизни говорил.
Вдруг бабка, оглянувшись по сторонам, спросила меня:
Милок, у меня есть икона, нужная тебе, возьми.
Сам я не особо верующий, ну как многие: на Пасху куличи ем, на Крещение воду святую пью... Но вот бабушка моя — настоящая православная: в церковь ходит, постится, нищим помогает. Икон у нее в квартире много всяких, вот я и подумал бабуле подарок к ее коллекции сделать. А бабка уже вытащила образ какого-то святого. Мне икона показалась красивой — блестящие украшения, яркие краски, а сама техника рисунка чем-то напоминала старинные древнерусские иконы, которые я видел в Третьяковке.
Сколько стоит-то?
А бери так, - вдруг почему-то расщедрилась бабка. - Только на виду ее держи, смотри почаще...
Послушайте, ведь она, наверное, дорогая... - как-то неуверенно промямлил я. Мне почему-то казалось, что все церковные реликвии стоят больших денег, честно говоря, я уже как-то привык к тому, что за все, а особенно религиозные предметы, приходится платить, поэтому не ожидал, что кто-то когда-нибудь подарит мне нечто подобное.
Да бери уж, тебе нужней она - проговорила старуха, почти насильно впихнув мне образ.
Удивившись про себя такой щедрости, я с иконой подмышкой пошел восвояси гулять дальше. Вечер прошел без особых приключений, утро ворвалось в номер гостиницы ярким солнечным светом и невероятным, прямо-таки лазурным небом. Утро плавно перетекло в полдень, который так же плавно переходил в вечер. И вот я уже на местном вокзале, стою в ожидании поезда. В вестибюле было многолюдно, и я от скуки принялся разглядывать рядом стоящих, сидящих и даже лежащих людей. Вдруг возле меня остановился какой-то дедок с большим узлом. Примостившись на лавке, он посидел немного, потом сморщился и укоризненно поглядел на меня. Затем резво соскочил с лавки, схватил свой тюк и пошел куда-то. Я недоуменно глядел ему вслед. «Блин, да когда же я отсюда уеду! Что-то здесь старики какие-то диковатые!» - мысленно ругался я. Но тут подали состав на посадку, через полчаса все провожающие покинули вагоны и я, наконец, двинулся домой.
...Странный сон мне приснился той ночью. То ли потому, что в вагоне было душно, то ли события минувших дней как-то угнетающе подействовали. Вроде как я сижу на каком-то странном холме, он весь в траве, но трава неприятного цвета: какая-то сероватая. Рядом стоит тот недовольный вокзальный старик и лопочет что-то на незнакомом мне языке, яростно тыча в меня пальцем. А самое интересное, что я себя во сне не вижу, но понимаю, что все это происходит со мной. Вернее, не вижу своего лица. Дед же продолжает орать, я отмахиваюсь от него и тут замечаю, что руки у меня какие-то черные, звериные, с кривыми когтями, с которых алыми каплями стекает кровь... Короче, проснулся в холодном поту, но за окошками меня приветствовал родной город.
Забросив чемодан домой, я поехал в офис, рассказал про командировку, выслушал ЦУ, вечером с коллегами отметил свое возвращение... В общем, опять завертелась-закружилась жизнь в большом городе.
Как-то, спустя недели две после командировки, позвонила моя бабуля. Говорит, мол, сильно соскучилась, когда я к ней приеду и все такое. Я тоже почувствовал, что соскучился по ней. Вообще-то я бабушкин любимчик – первый внук, она со мной нянькалась, пока родители доучивались в институтах. Короче, собрался и вдруг вспомнил об иконе. Достал ее из чемодана, который даже и не разбирал, и поехал к бабушке
Уже в подъезде почуял запах блинчиков и пулей взлетел на третий этаж.
- Иду-иду, - сквозь дверь услышал бабушкин ласковый голос и через минуту уже обнимал ее.
- Ну как ты? Похудел совсем, вон щеки-то ввалились, садись давай ешь.
Дважды меня не пришлось просить – я уже сворачивал блинчик, попутно рассказывая бабуле о своем житье-бытье.
- Слушай, я ж тебе подарок привез - наверное, тебе понравится.
- Конечно понравится, а как же! А чегой-то?
- Да ты знаешь, нашел там икону какую-то, я ж в них не особо разбираюсь, старуха какая-то сказала, что мне она очень пригодится.
С этими словами я вручил бабуле икону. С благоговением прикоснувшись к ней пальцами, она помчалась прилаживать ее к остальным, зажгла лампадку, перекрестилась, в общем, все ритуалы выполнила.
- Баа, а что это за святой?
- Николай-Угодник?
- А, ясно… Он вроде как всем помогает…
- За праведных перед Христом просит, грешных на путь истинный наставляет.
- Короче, хороший мужик, да, бабуль?
- Нельзя так говорить, грешно это.
- Ладно, не сердись, я ж пошутил.
Пока мы так болтали, на улице разразилась настоящая гроза, с ветром, молниями и ливнем, который сменился серым осенним нудным дождем. Решил я заночевать у бабули, чему она была несказанно рада. Спать постелила мне в зале.
… Я опять стою на том же самом холме, трава уже не серого, а какого-то красного оттенка, небо хмурое, на горизонте виднеется черная туча. Я сижу и жду чего-то. Вдруг появляется тот самый дед, смотрит на меня с испугом и бормочет, постепенно срываясь на крик. Я слышу только некоторые слова, нечто вроде «тули», «кирикё», «рэкю», «пюха»… Не понимая, чего он от меня хочет, понимаю, что он – враг. Пытаюсь подойти к нему, но почему-то он все время недосягаем. Вдруг туча, что мелькала на горизонте, оказывается прямо над нами, она странных очертаний – вроде как человек над нами простер руки. Старик вдруг отпрыгивает в сторону от меня, но я его уже не боюсь. Смело шагаю к нему и вновь вижу свои руки. Уже не такие страшные, но по-прежнему с длинными крепкими черными когтями и покрытые густой шелковистой бурой шерстью. Я тянусь к голове старика, потом чувствую приятную влагу на ладонях…
- Митюшка, внучок, проснись же, родненький, да что же это такое!
Я очнулся от толчков. Бабуля стояла надо мной, плакала и трясла за плечи.
- Ты чего, ба? Что случилось?
- Да ты уже полчаса как по кровати мечешься, проснуться не можешь, бормочешь что-то не по-нашему, я уж и трясла тебя, вот как водой святой брызнула, так ты только тогда и проснулся. Что, кошмар какой?
- Да нет вроде… Просто сон несуразный…А время сколько?
- Да уж 9 утра…
- Ну ладно, я поеду домой. Ты не переживай, ладно?
- Помоги тебе Христос!
По дороге домой явсе размышлял о странном сне. Таких видений никогда не было у меня, и я решил разобраться. Подруга моей девушки училась на филфаке, вернее, уже была аспиранткой, специализировалась на античной литературе. Вот к ней я и решил обратиться. Оксана сначала немного подулась, но потом дозвонилась до Аминки, договорилась о встрече.
Вечерком мы встретились в небольшой кафешке, и Амина приступила к «допросу».
Дим, можешь в точности повторить, что сказал тебе тот старик?
Попробую, хотя не уверен... Он несколько раз говорил...Амина, не смейся только...
Слушай, у меня времени в обрез, хочешь, чтобы я чем-то помогла, будь посерьезнее.
Ладно... Я всю речь не помню, на часто повторялись слова «кирикё», «пюхя», «рьяки»...
Блин, полным дураком себя чувствовал, еще и Оксанка моя рассмеялась...
Димуль, ты после своей командировки человеческий язык совсем забыл?
А где был? - спросила Амина
В Петрозаводске.
Обалдеть! Ну а чего сразу не сказал. Я сразу подумала на какой-то фино-угорский... И вероятно, дедок этот тоже реальный, а не плод твоего воображения
Ну да!
Короче, рассказал я девчонкам историю со всеми подробностями. Оксанка слушала меня, как маленькая девочка, которой рассказывают страшную сказку. Амина рисовала на салфетке какие-то стрелки.
Короче, так, Димон. Вероятно, ты чем-то оскорбил старика, и до сих пор он думает о тебе и шлет свой негатив.
А что мне делать?! Опять ехать в Петрозаводск, искать деда и извиняться неизвестно за что?! Ладно, Амин, извини, что побеспокоил, но, наверное, у меня какая-то хандра непонятная... короче, не бери в голову.
Да как скажешь.
В общем, я постарался выбросить мысли о ночном кошмаре, «включился» в работу, и этот способ на самом деле помог.
В ближайшие выходные моя бабуля отмечала день рождения. Как водится, отмечали всей семьей, праздник удался, мы с Оксанкой остались ночевать у бабушки, родители и остальные родственники разъехались по домам. Так как бабуля считала меня самым лучшим внуком на земле, то и Оксанке перепало немного ее любви. Ведь у лучшего внука не может быть какой-то там профурсетки! Под действием напитков сон приближался с угрожающей быстротой — не успели мы опустить головы на подушки, как тут же уснули. Во всяком случае я.
Эй, элкиэ луатикуа няин, эй, эй, эй...
Он опять смотрел на меня, этот ужасный старик. В какой-то момент мне вдруг показалось, что я не во сне. Бывает ведь иногда такое чувство, что вроде бы ты спишь, а вроде бы и нет...
Что ты хочешь от меня? Что ты молчишь?! Что я сделал тебе плохого?!
Ты сделал плохо себе.
Ты по-русски говоришь, оказывается.
Немного.
Слушай, дед, я не знаю, чем я тебя обидел....
В твоем доме поселился ужас, который скоро станет тебе и всей твоей семье другом, а после погубит вас всех. Ты уже чувствовал его, поначалу боролся, потом тебе стало хорошо, но за тебя боролись...
Помоги мне, дед, научи, что делать.
Мие эй вой...
Я не понимаю
Мне это не под силу, ты сам должен найти и победить.
Что хоть искать и где?
В этот момент из тучи прямо-таки выстрелила молния, ударив в старика, и словно отрикошетила в меня. Падая, я увидел окровавленную голову деда и свои руки — на левой шерсти не было и пальцы на ней были обычные, человеческие...
Утром Оксанка ушла, а я решил позвонить Аминке.
Слушай, мне нужна твоя помощь, можем встретиться?
Вечером после работы заеду к тебе.
Она приехала, когда уже смеркалось.
- Слушай, Амин, может, я с ума сошел?
- Дружище, расскажи-ка мне.
Я стал рассказывать ей про свой сон, но она меня перебила:
- Знаешь, мне самой стало так интересно, поэтому я немного подсуетилась. Короче, речь деда крутилась, вероятно, вокруг какой-то святыни и греха. Но я все равно ничего не понимаю.
И тут я вспомнил…
- Аминка, я купил икону!
- И молчал!
На наши крики выбежала бабуля.
- Ба, а где та икона, что я тебе привез?
- Дак вон висит.
Мы втроем обернулись на иконостас. В огоньках свечек и лампадок лики святых выглядели очень таинственными и умиротворяющими. Вдруг Николай на иконе как-то страшно осклабился и подмигнул мне. Все это длилось долю секунды, и я сначала подумал, что мне показалось. Но по оторопелым взглядам бабушки и Амины понял, что они видели то же самое… Вдруг резко выбило пробки и комната погрузилась в полумрак. Свечи не разрушали эту страшную густоту, а лишь подчеркивали тьму. Я услышал, как упала бабуля, вероятно, в обморок, слышал Аминкино судорожное дыхание, но ничего не мог поделать. А лик продолжал злорадно ухмыляться и кривляться. Вдруг я почувствовал, как помимо воли начинаю произносить непонятные мне слова. Улыбка Николая тут же перестала казаться зловещей, наоборот, она подбадривала.
- Немедленно замолчи, Дима, не слушай никого!
- Громче! Громче!
- Дима, не поддавайся!
- Тебе мешают? Убери тех, кто тебе мешает…
Голос Аминки и чей-то новый властный голос смешались в моей голове, я бормотал какую-то молитву, слова которой мне кто-то словно диктовал. Аминка, зажав уши, пыталась подойти ко мне, но ее как будто кто-то удерживал. Ее противный визг уже сильно надоел мне, я взмахнул руками… своими звериными руками с черными когтями…. Это был какой-то абсурд, я не спал, но и не бодрствовал. Вдруг словно яркая вспышка пронеслась в моем мозгу, и я увидел старика на том странном холме с красной травой. Зачем-то он начал поджигал ее, и вдруг я понял…
Подбежав к стене, стал отдирать икону – она была обжигающе горячей. Лик, нет, уже не лик, а уродливое ухмыляющееся лицо было на ней. Глаза горели кровавым блеском, губы раздвинулись, обнажая желтоватые звериные клыки… Мои ладони горели, а икона как влитая висела на стене, словно говоря мне, что не так-то просто от нее избавиться. Вдруг подбежала Аминка, ухватилась за нее, вскрикнув от боли, и вместе мы свалили на пол зловещую деревяшку. Я бросил на нее лампадку – масло вспыхнуло и синие огоньки забегали по страшному лицу, слизывая его… Под обуглившейся краской стал проступать какой-то другой образ, как вдруг я услышал в своей голове полный ярости крик. Словно сам дьявол орал на меня. Виски разламывало от боли, ноги подкашивались, я чувствовал во рту металлический привкус крови, но все же самым страшным оставался этот крик, который словно поселился в моем мозгу. И вдруг, сам того не осознавая, я стал читать «Отче наш». Голос в голове уже приближался к ультразвуку, кровь пульсировала в венах быстрыми толчками, сердце билось с угрожающей скоростью – похоже, я умирал… Вдруг я краем глаза увидел, что ко мне подходит моя бабушка и вместе со мной начинает повторять слова молитвы, к ней присоединилась и Аминка. И тут как будто что-то лопнуло в моей голове, стало легко-легко, и пропал этот ужасный голос. В ту же минуту зажегся, как по мановению волшебной палочки, свет. Мы втроем молча приблизились к валяющемуся на полу страшному предмету… Теперь на нем явственно проступали гнусные рожи чертей, какие-то непонятные кресты и другая сатанистская тематика.
- Адописная икона, - проговорила Аминка. - Вообще-то вещь редкая, и с точки зрения истории очень ценная… Хотя после этого ужаса не думаю, что ты будешь ее хранить.
… Я несколько месяцев не мог успокоиться, кошмары снились, правда, с благополучным исходом. Страшный крик, возникший в ту ужасную ночь у меня в голове, нет-нет да и тревожил меня. Да, окаянную икону я сжег, бабушке меня даже просить не пришлось. Аминка никому не рассказывала о событиях той жуткой ночи. А я стал чаще ходить в церковь, учу молитвы… но иногда, проснувшись ночью непонятно от чего, чувствую, что руки мои покрыты шерстью…
Елена Процевская 13.12.2013