В детстве у меня была моя любимица, рыжая дворняжка Динка. Если увидит во дворе какую-нибудь пришлую собаку или чужака, она, если я был рядом, «смело» устраивалась у меня между ног, и из под них, как из подворотни, грозно лаяла. Но если меня рядом не было, она также смело забиралась в свою будку и грозно рычала уже оттуда.
Когда я занимался охотой, у меня в разное время были собаки: пойнтер Джек, рыжий ирландский сеттер Негус, крапчатый сеттер Сильва и спаниэль Амур. Джека подстрелили на охоте. У охотников есть одно непреложное правило – стрелять только по видимой цели. А тот придурок выстрелил в сторону колыхающегося камыша и убил моего Джека, когда тот подбирался к дичи. В ярости я набил морду этому гаду и разбил о землю его ружье. Но Джека было уже не вернуть. Негус честно отработал как охотник и достойно умер от старости. Сильва оказалась бестолковой, не слушалась команд, и, как оголтелая, радостно носилась по кустам, собирая репьи. Пришлось с ней расстаться, отдал ее знакомому и такому же бестолковому охотнику из нашей охотничьей компании.
Самым любимым был Амур. Я ездил с ним в геологические экспедиции, ходил на охоту. Умнейший был пес, все команды понимал с полуслова. Но и я немало потрудился для этого. Брошенную палку, к примеру, он приносил с удовольствием, это вообще любимое игра у собак. А вот утку принести – совсем другое дело. Перья дичи щекочут пасть собаки и не всем это нравится. Для того, чтобы приучить Амура таскать уток, я подстрелил одну, привязал ее перья к короткой палке и использовал как поноску. Важно, чтобы это были именно перья от дичи, а не от какой-нибудь вороны. Спаниэли хороши еще тем, что они работают и по и степной, и по водоплавающей, и по боровой дичи. Их недостаток – они не ходят челноком и не делают стойку. Они лишь обнаруживают и вспугивают дичь. И здесь надо быть начеку, чтобы вовремя вскинуть ружье. А ведь за одну только красивую стойку собаки можно жизнь отдать. Представляете, когда она вдруг вся замирает, вытягивается в струнку, передняя лапа поднята и изящно согнута, хвост вытянут горизонтально земле, как продолжение позвонков, а его кончик подрагивает от возбуждения. Вот таким Джек был, царствие ему небесное. Совсем иначе вел себя Негус. У сеттеров другая стойка. Обнаружив дичь, они медленно подбираются к ней стелющимися крадущимися движениями и во время стойки как бы приседают, припадают к земле. Оттого их сеттерами и прозвали – от французского «приседать». А Амур? Сколько он мне уток перетаскал, и тетерок, и перепелов и вальдшнепиков. Как он нырков брал! Нырок утка крепкая на рану и мужественная. Если его ранить, то он ныряет и намертво сжимает под водой своим клювом камышину, предпочитая смерть перспективе оказаться в котелке охотника. Вот здесь Амур был незаменим. Он необъяснимым образом находил этого подранка, нырял и, зажав в зубах, доставлял его к моим ногам. Не обходилось и без казусов. Как-то в экспедиции, мы вечерком, встав в кружок, играли на поляне в волейбол. Вдруг смотрим, в нашу сторону направляется Амур, при этом несет в зубах какой-то узелок. Он спокойно прошествовал через наш круг, а наша начальница партии стала пристально смотреть на узелок, затем с криками бросилась за Амуром. Оказывается, в узелке были ее бигуди. Надо сказать, начальница была баба вредная и может, чем-то обидела Амура, а может, она ему просто не приглянулась. Но до этого случая Амур именно из ее палатки вынес и утопил в речке (хорошо рядом с мостками!) ее зубную щетку и пасту, а заодно и закопал под кустом рубашку ее мужа Володи, с которым кстати, я учился когда-то вместе в университете. Пришлось провести с Амуром собеседование о правилах хорошего тона.
Амура в доме я не держал, сделал для него хорошую теплую будку во дворе. Мы жили тогда в Саратове в одноэтажном кирпичном доме, был двор с воротами, а будка стояла в углу между сенями и стеной дома. Зато какой подшерсток у него стал! Как у овцы-мериноса. Он мог спать на снегу. Амур обожал плавать и в экспедиции, если был не при делах, без конца «нарезал» метры в речке или в озерце, смотря потому, где мы разбили свои палатки. Как-то, уже затемно возвращаясь на машине из маршрута (экспедиция была на южном Урале, и там была возможность разъезжать на машине), мы заехали на колхозное поле набрать картошки. Чего уж греха таить. Что было, то было. Да много ли нам надо. Амура я привязал в темноте к большому кусту, чтобы не мешал. Ушли подальше на поле и не успели пол-мешка набрать, как смотрим, на нас с радостным лаем несется огромное черное пятно. Амур! Только не один, а с кустом! Вырвал его и примчался ко мне. Вот это силища. Когда у меня украли Амура, я рыдал.