Федору Николаевичу за пятьдесят. Он солиден и импозантен. Есть свой бизнес. Деньги. Есть семья. Жена не красавица, но и не простушка. Дама! Дочка умница - можно гордиться. Все хорошо... Все даже лучше, чем хорошо. И внука уже можно взять с собой на рыбалку. Вылитый дед - такой же азартный. И глаза - черные в лохматых, длинных ресницах - тоже дедовские... Все хорошо. И вдруг грусть... Увидел из машины красивую женщину. Она шла и чему - то своему улыбалась.
- Знакомая? - спросила жена.
- Нет, - уверенно ответил он. И вдруг сердце забилось сильно, горячо. Это была Лина, которую он когда - то любил долго и безнадежно.
- Давай я сяду за руль, - занервничала жена, тонкие ноздри ее вздрагивали, - увидел бабу и обалдел! Простая старая тетка.
- Не надо, Зина, - попросил он, стараясь скрыть волнение, - не накручивай. Просто болит голова.
Вечером он не поехал домой, выпил водки и поплыла в воспоминаниях юность.
Семнадцать лет. Первое сентября. Они едва втискиваются с друзьями в автобус.
- Смотри, - восхищенно толкает Федю друг Витька. Рядом стоит девушка в комбинезончике, клетчатой блузке. На шее прозрачный шарфик. Глаза в пол - лица. Вьющиеся каштановые волосы.
- Ты кто? - спрашивает Витька бесцеремонно.
Девушка лукаво улыбается. Ребята вдруг замечают, что она высокая. Старше их - явно не школьница... На остановке возле школы они выходят. Федору хочется оглянуться. Еще раз восхититься. И запомнить! Запомнить, а потом написать портрет. Ну, не влюбился же он... Просто - портрет! Незнакомка смотрит на них из окна автобуса, машет рукой и почему - то смеется.
- А вообще - то ничего особенного, - говорит Витька, - бывают лучше.
А Федя ночью не может заснуть. Перед глазами необычное девичье лицо, яркие губы. Он еще ни разу не целовался. Эти губы целовать хочется! И портрет - обязательно! Он еще не художник, но ведь будет... Через несколько дней он уже знает, что девушку зовут Линой, что работает она на стройке, заочно учится в институте. Городок небольшой. Федя легко находит ее адрес. Лина живет с матерью в деревянном доме, недалеко от реки... Каждый вечер он идет с удочками к этому месту. Рыба не ловится. Федя не отрывает глаз от калитки, за которой живет. Лина. Имени лучше на свете нет. Л - и - и - н - а - а!!! Он даже ощущает его вкус - вкус упругой, только что созревшей малины... Он ведь будет художником. Он должен чувствовать и понимать.
Лину он видит теперь практически каждый день. Вечером она всегда весела и нарядна. И уходит с высоким симпатичным блондином... Уходит! В такие минуты Федору грустно. Он садится на большой камень, достает блокнот и делает наброски карандашом. На каждом Лина - хохочущая или задумчивая, танцующая или одиноко стоящая у воды. Однажды он видит, как Лина, размахивая полотенцем, бежит по тропинке к реке. Бежит... и неожиданно падает.
- Я помогу, - торопиться он, - где болит?
- Нога, - говорит она, - не встать.
В медпункт Федя несет ее на руках. Лина высокая и совсем не худенькая, а у Феди узкие плечи и не очень сильные руки, но ему легко ее нести - она невесома, как бабочка. Как бабочка... И касания чуть уловимые, воздушные. А по спине струится пот. Лину отправляют в стационар, что - то с коленом. Федор носит ей цветы и яблоки. Однажды просит:
- Пойдем купаться ночью, когда ты поправишься?
Ее глаза смеются, а ответ для Феди неожиданный и счастливый:
- Пойдем!
Лину навещает и тот блондин, но Федя старается о нем не думать... Теплой лунной ночью они плавают. Феде очень хочется поцеловать Лину, но он не знает, как это сделать. Она брызгает на него водой, хохочет, потом вытирает ладонями его лицо. И он неожиданно говорит:
- Я очень тебя люблю. Ты необыкновенная.
Лина ласкает его осторожно. Поцелуй их недолог, а голос чуть дрожит:
- Обыкновенная я, - ты просто этого не видишь, а когда - нибудь вспомнишь меня и удивишься. И скорее всего вообще забудешь...
Она целует его еще раз. Опытно, чувственно! Вкус малины другой. Спелый. У Феди кружится голова, а она уходит. Опять уходит. Вот и все, что было. Ни разу больше Федя не смог подойти к Лине, она ускользала... Улыбнется. Помашет рукой, а он сходил с ума.
Скоро семья переехала в другой город. Федор поступил в институт. Закрутилась совсем другая жизнь. Но Линина фотография всегда стояла на письменном столе. Он ждал от нее письма, не получил... И все равно надеялся. Однажды мать сказала:
- Не мучайся. Лина вышла замуж. Это правда. Забудь. Это всего лишь первая любовь. Первая!
В него влюблялись. Его любили. Каждой из своих женщин он рассказывал о Лине. И обязательно оговаривался: "Я с тобой, но душа моя с ней". Как - то на пляже сказал девушке, с которой давно встречался: "У Лины крупные ноги, но все - равно они красивей твоих". Девушка застыла в неловкой позе, оборвав всхлипом веселый, беззаботный смех...
Одна из его любовниц, не выдержав, поехала в тот маленький городок. Нашла адрес Лины. Купила цветы. В доме было уютно и очень светло. По комнате ходила босая женщина, укачивая малыша. Когда обернулась, поклонница Федора обмерла - Венера. Ботичелли!
- Федя? - не поняла Лина, - а кто это? До сих пор любит? Как странно.
Пришлось напомнить о вывихнутом колене, о больнице. Лина легко и тепло улыбнулась...
- А, это тот маленький мальчик в очках! Пожелайте ему счастья от меня...
И подумалось, что Федины метания - это, может быть, уже не любовь, а подсознательная обида на женщин, хотя разве можно понять чужую душу.
Федор Николаевич пил, вспоминая то Лину, то любимый Бунинский рассказ и мысленно повторял строки из него: "Возлюбленная нами так, как никакая другая возлюблена быть не может".
- Кошмар, - вздохнула Зинаида, когда он вернулся домой, - теперь начнется меланхолия. Лучше тебя нет, когда ты в норме. Ну, а уж если меланхолия, я света белого не вижу.
Он никогда не знал, любит ли жену. В его жизни она появилась в тот момент, когда сердце потребовало тепла. Юная Зинаида с ворохом черных кудрей до пояса, с продолговатым разрезом глаз, вызывала в его душе щемящее чувство нежности... Позднее оказалось, что она прагматична, резковата, но это уже не имело значения. Он иногда изменял, но чувства вины не испытывал. Никогда не задумывался, верна ли ему Зинаида. Парой их считали идеальной, деловой. И материально все ладилось. А что еще надо, особенно когда за пятьдесят? И вдруг эта женщина из прошлого. Ведь он уже забыл ее... Забыл! Портрет не написал, художником не стал. Но мало ли о чем в юности мечтается?
Лина... Вкус только что созревшей малины. И вкус спелой, дурманящей! Первая любовь... Первая! Он закрылся в кабинете. Нашел Линину фотографию. Провел кончиками пальцев по ее губам и произнес неожиданное: "Девочка моя".
- Выгуляй собак, - стучала в дверь Зинаида, - я неважно себя чувствую.
Он закрыл лицо руками, он не слушал. В далеком далеке, по тропинке, бежала Лина. Его женщина!
Опубликован в книге Не уходи. 2014 г.